Лисы и ружья

      Доктор Таза, узнав от возмущённой Чиэры, что произошло, не ругался, хотя Кало и Фабрицио ждали ещё один скандал. Он, посмеявшись, посмотрел Майклу в глаза и хмыкнул:       — Любите вы, американцы, шокировать людей.       — Поверьте, я криками Чиэры был шокирован намного больше.       — Мы тоже, — с жаром поддержал его Фабрицио. — Она раньше себя так не вела. В этот раз в неё как будто сам дьявол вселился.       Таза покачал головой.       — Вы, парни, по крайней мере, Кало и Фабрицио, вы знаете, как у нас тут заведено. Знаете, как всё строго. И думать, что вы будете безнаказанными…       — Вы бы видели Еву, — Кало вздохнул, беря из миски конфету. — Мне казалось, что она очень мечтала испариться.       — Или удавиться, — хихикнул Фабрицио, — но больше я не завидую прекрасной синьорине: остаться со львом в клетке один на один!       Доктор склонил голову, обращаясь к Майклу:       — Будет удивительно, если твоя подруга пережила сегодняшнюю ночь. Однажды я видел, как она поколотила Еву за то, что та сидела возле своего дома и смотрела на улицу.       — А что в этом такого?       — Незамужняя девушка не должна смотреть на улицу, иначе её сочтут распутницей.       — Если уж тебе так хочется подышать свежим воздухом, то сиди в профиль, — Фабрицио закинул в рот виноградинку. — Чем она её тогда поколотила?       — Веником.       — Так что лучше не сопротивляться, — подытожил Кало.       Майкл нахмурился. «Дикость, — подумал он. — Как будто распутных мужчин не бывает. Но достаётся всегда женщинам. Женщинам, которые слабее чисто физически. Разве это справедливо?»       — Вам нужно было вообще отказаться от приглашения в дом, чтобы ничего этого не было.       — Да кто же знал, что Ева перепугается так, как будто мы убили кого-то…       «Я навещу Чиэру и всё объясню», — решил Корлеоне, открывая книгу.       Ева тем временем пыталась завязать с Марцией разговор. Аллегро, сидя на корточках, мыла на чердаке, на котором летом просто невозможно было находиться, пол. «Если Чиэра решила наказать меня уборкой, то это и не такое уж наказание», — Марция отжала тряпку и, подняв руку, убрала вылезшую из пучка прядь волос. Прядь тут же намокла.       Наблюдая за подругой, Контадино решилась.       — Всегда хотела спросить… Почему Марция?       — А почему Ева? — ответила вопросом на вопрос Аллегро.       — Не знаю, так бабушка решила. Я и не спрашивала. И всё же?..       — Я родилась в марте. Ну, так объясняет мама. А папа утверждает, что в честь нимфы в римской мифологии. Я ведь его первая дочка. Первая нимфа.       — Да уж, вот это у тебя с папой отношения. Такие… Он очень любит тебя.       — Может, поэтому я такая упёртая. Я знаю, что он всегда меня поддержит, — Марция как можно аккуратнее, чтобы не напрягать колено, переместилась чуть правее.       — Он ни разу тебя не бил?       — Ни разу. Папа предпочитает долгие разговоры, наталкивающие на размышления. Или, как он их называет, на «уроки», — Аллегро улыбнулась, вспоминая дом. Только сегодня утром она получила письмо от Моники и здорово посмеялась, узнав, как Эдоардо в очередной раз проучила девушка.       — Марция, прости, что я так отреагировала, — Ева виновато посмотрела на подругу. — Если бы я знала, что будет, то…       Марция махнула рукой.       — Я хоть и обещала задать тебе трёпку, Ева, но делать этого не буду. С этим прекрасно справляется Чиэра, а я же не хочу ей уподобляться. Мир, — она протянула ей руку и согнула мизинец.       Ева с радостью ухватилась за её палец.       — Мир!       — Таза нам голову открутит, если она тебя пристрелит, — Фабрицио пытался остановить Майкла, собиравшегося к Чиэре. — Я, конечно, понимаю, такая девушка, но стоит ли она…       — Да, стоит, — холодно отрезал Майкл, — потому что возникло недоразумение, и я хочу его уладить.       — Благородно, — восхитился телохранитель. — В Америке, наверное, такой парень, как ты, нарасхват. Девушки таких любят. Твоя прекрасная синьорина это оценит.       Корлеоне обернулся.       «Не оценит. Чтобы это произошло, нужно отказаться от упёртости, а это вряд ли произойдёт».       Единственная причина, по которой ему так нужна была Марция, заключалась в его семье. Только увидев её, он осознал, как сильно тосковал по дому все эти месяцы. Никакое буйство красок, пряностей и ароматов и знойность Италии не могли заменить родную Америку: холодную по погоде, свободную по нравам и завораживающую своими зданиями.       — Мало, значит? — приподняла брови Чиэра, открывая дверь. Её чёрные глазёнки вперились в Майкла, но он выдержал её оценивающий взгляд. — Совсем ты свою подружку не жалеешь.       — Здравствуйте, синьора Контадино. Примите мои извинения. Я иностранец, и не до конца знаю ваши местные обычаи. Но хочу искренне заверить, что не имел намерения оскорбить ни Марцию, ни Вас.       Взгляд женщины чуть смягчился, и она пропустила Майкла в дом. Они оказались в гостиной. Ева сидела возле книжного шкафа и, увидев Майкла, покраснела. Чиэра поправила сползшую с плеч шаль и села на диван. Корлеоне занял кресло напротив.       — Ну, чего тебе нужно, Майкл?       Майкл поддался вперёд и протянул ей красную бархатную коробочку. Контадино приняла её и, открыв, увидела массивные золотые серьги. Она хмыкнула.       — Вот это да. Купить меня решил, американец?       — Я искренен и серьёзен.       Она захлопнула футляр и в упор посмотрела на него, повторив вопрос.       — Чего тебе нужно?       — Я хочу увидеть Марцию и поговорить с ней. Она — близкий человек для моей семьи, я хочу узнать, как поживают мои родные.       Чиэру подкупила его честность. Она кивнула.       — Я позову её. Марция! Марция! Спускайся вниз! — завопила она, не получив никакого ответа. — Живо, несносная девчонка!       Раздался скрип ступенек, и в гостиной появилась играющая на нервах Контадино девушка. Марция держала в руках книгу. Увидев Майкла, она если и удивилась, то не подала виду — нечего было давать Чиэре повод придраться.       — Вы звали?       — Звала. Кричала. Весь чердак вымыла?       — Да.       — Отлично. Подойди, американцу есть, что тебе сказать.       Аллегро удивилась, но повиновалась. Отложив книгу, она подошла к Чиэре и Майклу, но садиться не стала. Контадино на это усмехнулась: «Несладко же придётся твоему будущему мужу, девочка».       Майкл встал и протянул ей вторую коробочку, в которой оказался тонкий серебряный браслет с маленьким бриллиантом посередине. Марция вскинула подбородок, и Корлеоне понял: подарок разозлил её.       — И что я должна ему на это сказать? — с вызовом произнесла она.       Ева взглянула на лицо Чиэры: женщина начала хмуриться.       — Марция… Бабушка…       — А я недооценила тебя, упрямая девчонка, — Чиэра поднялась с дивана. — Мало тебе было вчера, да? Хочешь, чтобы повторила?       — Бабушка, прошу…       — Тебе оказывают честь, делая такой подарок. А ты стоишь и воротишь нос. Приняла украшение и сказала «спасибо».       Марция сузила глаза.       — Мне не нужны подарки. Особенно от него.       Чиэре надоело. Она схватила Марцию за правое запястье, прошипев, что за такое поведение её давно бы выпороли.       — Надевай.       Майкл защёлкнул застёжку браслета. Чиэра разжала пальцы, и Марция отдёрнула руку, чувствуя, как горит место, за которое её держала женщина.       — Ну?       — Спасибо.       — На итальянском.       — Грацио, — повторила Марция, глядя Майклу в глаза, и он удивился, насколько мелодично мог звучать голос девушки, испепелявшей его взглядом.       — Вот так-то лучше, — смилостивилась Чиэра. — Это всё, Майкл?       — Нет. Я хотел бы попросить у Вас разрешения на прогулку.       — Твои балбесы-телохранители будут?       — Да.       — Что ж, хорошо. Вставай, Ева, прогуляешься сегодня, — неожиданно расщедрилась Контадино. Аллегро не сдержалась: она с изумлением смотрела на неё, так и не поняв, что заставило ту, державшуюся так категорично, изменить своё мнение.       Выбор на место для прогулки пал на поляну, на которой Майкл увидел Марцию. Они шли чуть впереди, пока телохранители вместе с Евой, которая тоже не могла понять, что происходит, держались позади.       Ветер трепал распущенные волосы Марции. Она молчала, намеренно не начиная диалог: злилась на Корлеоне, из-за которого на неё впервые в жизни подняли руку. Вдобавок, её злило то, как спокойно он себя вел, словно приехал в Италию на несколько дней, а не прятался от законов Америки.       — Как тебе Италия?       — Было вполне неплохо, пока ты не появился.       Майкл пропустил шпильку мимо ушей.       — Чиэра наказала тебя?       — Да.       — Сильно досталось?       — А тебя это волнует? Я до сих пор понять не могу, чего она так взъелась, пусть Чиэра мне и объяснила.       — На Сицилии мужчины и женщины не могут вот так запросто прикасаться друг к другу, даже если они встречаются. Старомодность.       — А сказать мне об этом раньше не мог? Кто здесь давно живёт: ты или я? Чего к моему колену полез, если знал, что будет?       — Я не знал, — он покачал головой. — Таза потом сказал мне. Прости, что тебе пришлось это вытерпеть. Я не считаю, что только женщин должны наказывать.       Марция повернула голову. Черты её лица смягчились, и Корлеоне понял, что их мысли совпадали по этому поводу. Она вздохнула и произнесла, отвечая на его первый вопрос:       — В детстве, когда я сюда приезжала, все было таким… Беззаботным. Незначительным. Не задумываешься, как они живут, какие здесь приняты обычаи. И что скрывается за улыбками мужа и жены. Зато сейчас… Чувствуешь себя слепой. И злишься, что бездействовала.       — Ты была ребёнком. Ты бы не смогла помочь.       — Но я не всегда была маленькой.       Майкл обернулся. Его телохранители, которых он попросил придержать Еву, чтобы они поговорили без посторонних ушей, поймали его взгляд. Фабрицио тут же сориентировался и начал что-то рассказывать девушке про фрукты.       Марция вздрогнула, когда Майкл, неожиданно приобняв её за талию, толкнул в сторону небольшой апельсиновой рощи.       — Что ты себе…       — Нам нужно поговорить без лишних ушей.       — Поговорили мы уже без них, — проворчала она, нервно озираясь. — Ева опять визжать будет.       — Не будет — я попросил Кало и Фабрицио её отвлечь, минут десять у нас есть. Я хотел извиниться ещё раз за…       — Для начала, Корлеоне, убери руку с моей талии, а то, как показывает практика, это для меня оборачивается плачевно. Лучше отойди, иначе во второй раз Чиэра снимет с меня скальп.       Майкл отстранился.       — Здесь, на горной тропе, легко подвернуть ногу. А у тебя и так проблемы с коленом.       — Моё колено — не твоя забота.       — Ты скучаешь по танцам? — неожиданно спросил он. — Если бы не твоё правое колено, ты бы и дальше танцевала?       Марции на секунду стало страшно. «Откуда ты знаешь, что именно правое колено?» — она насупилась, но промолчала.       — Скучаю, — ответила она. — Если бы не травма, то и дальше бы танцевала: танцы помогали мне быть увереннее.       Майкл, вспомнив, как она танцевала во сне, согласился.       — Согласен.       Марция вскинула бровь.       — Ты никогда не смотрел, как я танцевала. Тебе было неинтересно.       — То, что моей заинтересованности не было видно, не означает, что мне было скучно.       Аллегро хмыкнула. «Письмо!» — вспомнила она. Майкл удивился, увидев, как она засуетилась, чтобы достать из маленькой сумочки через плечо конверт.       — Это письмо, которое я должна была отдать тебе ещё в первую нашу встречу. Оно от твоего отца.       — Ты читала?       — Я похожа на человека, читающего чужие письма?       — Нет, просто…       — Расслабься, — она улыбнулась. — Папа дал мне его, а я вызвалась передать.       Черты её лица смягчились, и Майкл нашёл её симпатичной и не такой холодной. Марции шло улыбаться, это показывало, что у неё все же была мягкость, присущая женщинам.       Она протянула письмо, и он взял его, стараясь не касаться её пальцев: мало ли в какой момент появятся телохранители с Евой.       Чтобы разрядить обстановку, Майкл поднял руку и сорвал апельсин, аккуратный и насыщенно-оранжевый.       — Здесь, на Сицилии, самые вкусные апельсины. Попробуй.       Марция скептически хмыкнула, и всё очарование пропало.       — Мне больше по душе ежевика. Не люблю цитрусовые.       — Обещаю учесть.       — Надеюсь, тебе этого делать не придётся, — произнесла Аллегро, оттолкнулась руками от коры дерева и направилась обратно на горную тропу, оставив Корлеоне с апельсином в руках.       «Хватит на сегодня от него подарков», — она торопливо шла к подруге и мужчинам, на ходу забирая волосы в хвост.       — Что скажешь, Ева? — спросила Чиэра, когда они вернулись с прогулки и Марция направилась в свою комнату. Ева, принёсшая бабушке чай, удивилась.       — Что, бабушка?       — Мне кажется, присмирела наша горная коза после прогулки. Вон какая задумчивая вернулась. Удивительную власть над ней имеет этот мальчишка.       — Какую власть?       Чиэра со вздохом посмотрела на внучку.       — Никакую. Пей чай и в кровать.       Марция сидела перед зеркалом в спальне и яростно расчёсывала волосы, невзирая на то, что выдирала при этом половину своей шевелюры. От злости хотелось раскрыть окно и закричать на всю округу. Аллегро посмотрела на свою руку, тронутую загаром. Браслет в полумраке комнаты казался сияющим пятном.       — Марция, те два билета в театр всё ещё у тебя? — Кей поставила поднос с обедом и заняла место напротив подруги. Марция хмыкнула.       — Ага. Мы с Эдо так и не смогли найти себе «жертв». Хотели позвать Джулию и Эндрю, но у неё выскочила аллергия, а второй, узнав, что будет мой брат, решил «заболеть».       Кей почему-то начала улыбаться, и Аллегро приподняла бровь.       — Кей?..       — Я приду с парнем.       — А! Так вот ты с кем уже несколько недель развлекаешься! А я-то думала, что ты погрузилась в учёбу! — поддела её Марция, наклонившись вперёд и несильно стукнув Адамс по плечу. — Кто он?       — Сюрприз. Хочу удивить тебя и Эдо. Хотя, наверное, это не будет так просто сделать — ты знаешь этого человека.       — Это что, Робби с экономического? Такого твоя мама не прокормит, Кей! Он будет объедать всю вашу семью!       — Ты не отгадаешь, перестань!       — Дэвид? Тони? Адам?       — Марция!       Она вздохнула: снять нельзя, покажешь неуважение, и Чиэра тогда точно не скупится на вопли и избиение.       Майкл Корлеоне, сам того не осознавая, загнал её в угол.