Лисы и ружья

      — Зря ты не пошла с нами в театр! — Эдоардо плюхнулся на кровать младшей сестры, попадая на ноги. — Ой, прости.       Марция, зло на него взглянув, дёрнула одеяло.       — Я не виновата, что моё здоровье чуть подкосилось.       — В общем, было весело! Даже не представляешь, кто парень Кей Адамс!       — Эдо, мне плохо, чтобы я играла в «угадайку». Говори или проваливай.       Эдоардо склонился к уху сестры и горячо зашептал:       — Майкл Корлеоне!       — Да ладно?!       — Ага. Сам в шоке был. А Кей вся счастливая такая, аж светится.       — Радуется, что не нашла такого, как ты, — Марция закашлялась. — Как представление?       — Классное. Тебе бы понравилось. В конце главная героиня убила своего мужа. Я прямо тебя так и представил. Ты же у нас против брака.       — Всё тебе шуточки…       — Серьёзно, Марция, не зря говорят, что если ты хочешь рассмешить Бога, то расскажи ему о своих планах.       Раздался грохот. Марция подскочила на постели, испуганно хватаясь за книгу, лежавшую рядом с подушкой. Сбоку раздался виноватый голос Евы:       — Прости, я не хотела тебя разбудить, — возле ног Евы валялась перевёрнутая железная миска и несколько апельсинов. — Я хотела платок взять с комода, а на платке стояла миска…       Аллегро откинулась на подушки и закрыла лицо ладонями.       — Ничего, я всё равно собиралась вставать.       Контадино просияла.       — Бабушка уже готовит завтрак.       Зевнув, Марция поднялась с кровати и направилась в ванную. Приведя себя в порядок, она переоделась в тёмно-синее платье. Забрав волосы в пучок, она спустилась вниз и босиком направилась на кухню, где Чиэра разливала по кружкам чай. Когда Аллегро села за стол, то она достала письмо из передника и положила его перед девушкой.       — Доброе утро начинается с письма из дома.       — Спасибо. Это от Моники, — Марция принялась распечатывать конверт. Спустилась Ева, занявшая место напротив.       — Бабушка, ты сказала, как Марция проснётся, то скажешь, разрешила ты или нет.       — Разрешила что? — промычала Аллегро, не отрываясь от чтения письма: Моника расписывала, как дела у её папы, чем занималась мама и как её семья пережила приезд сестры Изабеллы.       — Ты разве не в курсе? — Чиэра приподняла бровь.       — В курсе чего?       — Майкл женится. На Аполлонии Вителли. Он тебе не сообщил?       — Кажется, нет, — Ева урвала со стола булочку, с опаской глядя в лицо Марции. Аллегро молча положила письмо на стол. С её лица схлынули все краски, а руки начали подрагивать.       — Ни словом не обмолвился, — она поджала губы. — А как же Кей?       — Девочка моя, ты всерьёз думала, что итальянец женится на американке? Твой отец — исключение. Вдобавок, Теодоро и не сын дона мафии. Майкл бы не женился на твоей подруге — её бы попросту не приняли в семье. А семья для итальянцев — святое.       — Тогда зачем было кормить её обещаниями, зная, что ничего не будет?       — Потому что, думаю, он хотел быть похожим на американца.       — Чёрт, — Марция нервно провела рукой по волосам. — Но это не ответ. Это не то, что Кей захочет услышать, когда узнает! Это же… Получается, он просто пользовался ею?       — Ну, не знаю, я же не в курсе, какие у них были отношения, — Чиэра принялась намазывать масло на хлеб. — Не думаю, что врал насчёт своих чувств. Просто хотел показать, что он — не его семья. А тут твоя Кей. Американка. Идеально просто. Но кровь, Марция, от крови никуда не денешься. Как и от корней.       — Боже, — она вцепилась в кружку, чтобы унять дрожь в пальцах.       — Рано утром прискакал Фабрицио, принёс приглашение. Позвал нас на свадьбу. Ты в порядке? Мне не нравится твой внешний вид — как будто тебя предали.       — Я так и знала, — произнесла Аллегро. — Я ведь говорила Кей, что не надо с ним встречаться. Она… Она такие планы уже строила. Чуть ли не пелёнки для детей выбирала. Я ведь ей даже написать не смогу: рука не поднимется.       — И не пиши, сам ей скажет, когда вернётся в Америку. Не влезай.       — Она такая… Хорошая. Искренняя. И честная. Он же ведь даже с ней не попрощался нормально! Папа говорит, что Санни пообещал Майклу, что всё уладит с ней, но ничего! Несправедливо!       — Вся жизнь — одна большая несправедливость, — женщина доела бутерброд и допила чай. — Так, я на работу. Вернусь поздно вечером, сегодня надо много чего сделать. Ведите себя прилично.       — Да, бабушка…       Чиэра хмыкнула и ушла, хлопнув дверью. Марция несколько минут сидела на месте, а затем вскочила со стула и принялась рыться по ящикам, громко их задвигая. Ева распахнула глаза.       — Марция, зачем ты громишь дом?       — Где ключи от машины Чиэры?       Контадино вскочила со стула, наблюдая, как подруга бросается в коридор и начинает греметь там.       — Что ты задумала? Я не дам тебе их в таком состоянии!       — Вот ведь придурок! Свадьба у него! Жених хренов!       — Марция…       — Дай мне ключи, Ева, иначе я перерою весь дом! — Марция хлопнула ладонью по стене. — А я это сделаю, поверь мне! Хотя, знаешь, не утруждайся — пешком пойду!       — Ключи в ящике кухонного стола. И… Я еду с тобой, — Ева сглотнула, решив, что может усмирить ураган «Марция». Аллегро метнулась в кухню. Через несколько мгновений она прошла мимо Контадино, держа в руках ключи.       — А вдруг это любовь? И она пронзила его, как молния? М-Марция, куда ты?!       — В гараж, куда же ещё! Молния, значит? Сейчас я ему покажу, что такое молния.       Толкнув дверь и выйдя из дома, она направилась в гараж, Ева семенила следом, кутаясь в платок.       — Марция!       Аллегро резко развернулась, и Ева чуть не врезалась в неё.       — Ева, Кей — одна из моих двух подруг. Я не могу смотреть на то, как он причиняет ей боль. Если Корлеоне не соизволил перед ней нормально объясниться, то со мной у него этот номер не пройдёт.       Марция села за руль. Ева шмыгнула на соседнее сиденье. Машина принадлежала деду, Чиэра умела водить, но не хотела лишний раз вспоминать о покойном муже.       — Показывай, где живёт доктор Таза.       Ева пискнула. Подругу в таком состоянии она видела впервые. Казалось, ярость Марции можно было ощущать физически, и это вызвало у Контадино мурашки.       Аллегро припарковалась, чуть было не врезавшись в забор.       Первым её заметил Таза. Он поднялся с кресла и улыбнулся, направляясь к Марции.       — Что столь прекрасная синьорина забыла…       — Пропустите!       — Ну, что ты, милая, нельзя же так врываться в дом к незнакомым мужчинам, — доктор Таза добродушно посмеивался, глядя на возмущенную до глубины души Марцию. — Здесь так не принято…       — А мне всё равно! — взвилась Марция. — Я должна увидеть Майкла! Я должна!       Таза прищурился, что-то поняв.       — О, так это ты, стало быть, Марция. Та самая Марция из Америки. Синьорина, мой тебе совет — не гоняйся за почти женатыми мужчинами, найди себе кого-нибудь на родине.       — Если не пустите — сяду прямо возле двери и никуда не уйду, пока не поговорю с ним! Понадобится — хоть целый день просижу!       Её трясло. Доктор усмехнулся: Аллегро готова была рвать и метать.       — Даже так. Ладно, пущу. Только не кричи так, синьорина…       — Аллегро.       — Синьорина Аллегро, у меня сейчас пациент придёт, не хватало ещё, чтобы он испугался твоих криков.       «Не за того беспокоитесь!» — зло подумала она.       — Майкл в спальне на втором этаже. Комната справа. Здравствуй, Ева, — обратился он к Контадино, когда Марция мимо него проскочила в дом. — Как у тебя дела?       — Здравствуйте, доктор. Хорошо. А Вы как?       Марция в несколько шагов преодолела лестничный пролёт. Дверь в комнату справа, куда её отправлял Таза, была открыта.       Майкл стоял возле письменного стола и застёгивал рубашку.       — Корлеоне!       Он обернулся. Марция с побелевшим лицом подскочила к нему и, занеся руку, влепила пощёчину. Майкл устоял на ногах, но чуть отшатнулся. Дверь в комнату закрылась: поднялся Таза.       — Лишь бы не убила, а то что я скажу синьору Вителли, — пробормотал мужчина, спускаясь по лестнице.       — Это такое приветствие? — Майкл коснулся щеки. Грудь Марции тяжело поднималась и опускалась.       — Другого ты и не заслуживаешь!       — Что я сделал?       — Да я даже и не знаю! — она нервно расхохоталась. — Может, оставил девушку в Америке, которую обещал сделать своей женой? Или жениться собрался на девчонке, которой ещё в куклы играть и играть?!       — Марция…       — Бессовестный! Лжец! Ты вообще помнишь, кто такая Кей Адамс? А я тебе напомню: твоя невеста, которую ты оставил в Америке!       — Неизвестно, когда я вернусь туда, — произнёс он, глядя ей в глаза. — Жизнь продолжается. Более того, теперь мне кажется, что я никогда и не любил Кей.       Марция побелела ещё больше.       — Отлично! А твоя новая невеста? Её любишь? Ева мне всё про Аполлонию рассказала! Она же ведь совсем ещё ребёнок!       — Ты не понимаешь…       Марция разозлилась ещё больше.       — Это ты не понимаешь! «Удар молнии», да? А я скажу, как это называется! Срок за отношения с несовершеннолетней! Вот как это называется! Куда только они смотрят!       — Это не то… Я люблю Аполлонию, ты не понимаешь.       — То, Корлеоне! Ты что, на солнце перегрелся? Какая любовь, чёрт возьми?!       — Успокойся и выслушай меня.       — Не собираюсь слушать предателя!       — Мои чувства к Аполлонии совершенно другие. Такого я не испытывал даже к Кей.       — Пожалуйста, прекрати говорить такую… Чепуху. Какая любовь к совсем ещё девочке?       Неожиданно Майкл сощурился.       — Знаешь что, Марция? Ты мне никогда не нравилась. Меня раздражало, как ты таскалась хвостиком за Теодоро. Меня раздражало, как ты навязывала Кей своё мнение по поводу меня. Я до сих пор понять не могу, что в такой девушке, считающей себя лучше всех, нашла Кей. Я бы сам с такой водиться не стал. Как тебе вообще живётся без недостатков?       — Опять щёки отъела! — заворчала Изабелла, поправляя на дочери нежно-голубое платье. — Придётся теперь мучаться, чтобы лицо на фотографии аккуратно получилось!       — Изабелла! — Теодоро сощурился, причёсывая Франческо. — Как ты такое можешь говорить?       — Всё прекрасно, но эти щёки… И фигура. В твоём возрасте могла бы уже и грудь хоть какая-нибудь быть! А ты плоская, как доска!       Марция отступила назад. Перед глазами была возмущённая Изабелла, вновь и вновь сетующая на её щеки и фигуру. А теперь ещё и слова Майкла…       — Ну, держись!       Она кинулась на Майкла, метя рукой в лицо. Корлеоне, который и не думал ударять её, решил успокоить Марцию, но её было не остановить. Он перехватил её руки в запястьях. Аллегро дёрнулась, пытаясь высвободиться, но запнулась о задравшийся ковёр. Пытаясь устоять, она неудачно поставила ногу. Колено отозвалось болью. Она на мгновение потеряла контроль над ситуацией, и этим воспользовался Майкл. Продолжая держать её, он развернул девушку и толкнул спиной на кровать.       В ход пошла здоровая нога — приподнявшись, Марция попыталась пнуть Майкла, но он, пихнув её в плечи, забрался следом и навис сверху, вжимая запястья в покрывало.       — Успокойся же, Марция!       — И не подумаю!       В нос ударил сладкий и ягодный запах, когда Аллегро принялась дёргаться. Она попыталась высвободиться, но Майкл держал крепко. Их лица находились настолько близко, что он мог сосчитать все её родинки и как следует рассмотреть тёмные глаза. Он опустил взгляд ниже, на вырез её платья.       Они впервые оказались так близко.       Она замерла, смущённая его близостью. Подними голову чуть повыше — и губы соприкоснутся. Сначала в голове появился образ Кей, её верной подруги, которая осталась там, в такой далёкой Америки, ожидая своего благоверного. А потом — образ Аполлонии, которую она не знала, но которая собиралась за него замуж.       Это охладило пыл Марции.       — Я не хочу с тобой драться! Я просто… Всё. Я больше не могу. Не могу. Устала я что-то доказывать. Хватит.       — Прости, я не хотел.       Майкл отпустил её запястья и сел рядом. Марция тоже села, подняла руки и застегнула пуговицы на платье. Коснулась испорченной причёски и решила не забирать волосы, оставив их рассыпавшимися по плечам.       — Я никогда не считала себя красавицей. Несмотря на то, что меня никто не унижал, в подростковом возрасте я была «гадким утёнком». Нескладная фигура, пусть я и занималась танцами; вьющиеся волосы, которые я ненавидела всем сердцем. Но самым большим ужасом были мои щёки. Мама сетовала, что они всё портят. Как будто дело было только в них. Это я понимаю сейчас. Тогда же мне не хотелось смотреть на себя в зеркало.       — Я не думал… Прости. Я могу тебе помочь?       — Ты уже «помог», Корлеоне, — огрызнулась она, касаясь больного колена. Было больно. Аллегро поморщилась.       — Твоё колено… Я знаю, что тебе больно. Позволь помочь.       Она кивнула, становилось больнее.       — Я посажу тебя на письменный стол, хорошо? Так доктору будет удобно тебя осмотреть. И… Прости ещё раз.       Таза поднялся в спальню.       — Помогите ей. Только нормально помогите.       — Не волнуйся, Майкл. Сейчас решим, что можно сделать с коленом твоей подружки.       В итоге, обколов ей колено обезболивающим и дав какую-то пахнущую травами мазь, Таза велел Майклу донести её до машины и попросить Еву сесть за руль. Ева молчала, глядя на нахмурившуюся на руках Корлеоне Марцию. Он без слов усадил её на задние сиденья и, кинув виноватый взгляд, закрыл дверь. Ей было всё равно — она отвернулась, смотря в окно.       Дома их ждала Чиэра. Вдвоём они помогли Аллегро дойти до спальни и уложили в постель. Ева ушла, чтобы приготовить ужин, а женщина, присев на краешек кровати, разгладила складки тёмно-зелёной юбки. Марция молчала.       — Довольна собой, да? Думаю, что да. Но недостаточно?       — Да.       — Что, у Майкла оказалось ружьё? И куда он стрелял? В твоё колено?       — Чиэра, Вы со своими метафорами легче мне не делаете.       — Мне просто любопытно: когда закончится твой запал.       — Не закончится. Не думаю.       Чиэра грустно усмехнулась.       — Когда-то я тоже искала справедливости, возмущалась и кричала. Но обстоятельства оказались сильнее.       Марция подняла голову, догадываясь, что под словом «обстоятельства» Чиэра имела в виду Бруно.       — Ты знаешь меня как бабушку Евы, оттаскавшую тебя за косу. И как женщину, вкусно готовящую. Но ты не знаешь меня как жену и мать. Я хочу тебе рассказать. Слушай и не перебивай.       — Хорошо.       — У меня родилось две дочери. Бруно был страшно недоволен — как же так, какие девочки, когда ему нужен был сын, наследник и подспорье, хотя я считаю, что дочери тоже могут помогать. Избивал меня и девочек за малейшую провинность. Наконец, спустя столько лет, у нас родился сын. Он так радовался, ты бы видела. И я подумала: «Теперь-то всё будет иначе, заживём». Он будет с нами также ласков и обходителен, как и с другими соседями. Но не тут-то было, — она прикрыла глаза. — Мальчик оказался слаб здоровьем. Быстро зачах и умер. Как меня он тогда избил. Я думала, что уже не увижу новый день, лежала на полу и мысленно молила о смерти. Да, Марция, о смерти, потому что было бы милосерднее умереть, чем терпеть это. Потом я ещё два раза была беременна, и оба раза он избивал так, что я теряла детей. Первая моя дочь сбежала из дома, едва ей стукнуло семнадцать, я до сих пор не знаю, где она и что с ней. А вторая, которая потеряла на войне мужа, родила единственную дочь и пристрастилась к бутылке. Какая ей…       — Ева, — прошептала Аллегро. Чиэра кивнула.       — Да, Ева. Я ж не со зла её бью. Просто она похожа на меня в юности, я тоже была такой наивной и счастливой, когда ко мне Бруно свататься пришёл. Не хочу, чтобы её постигла такая участь. Понимаю, что не должна, но не могу… Хочу, чтобы она была сильной, чтобы не сломалась.       — У Вас неплохо получается, — уголки губ Марции дёрнулись.       — Знаешь, почему я продолжаю это делать?       — Почему же?       — Потому что, милая моя, мы, люди, лисы и охотники. Сегодня ты, Марция, была с ружьём, ты выиграла, но так будет не всегда. Настанет время, и ты будешь загнана в угол. Мальчишка Корлеоне хорошо постарался, — она кивнула на её правое колено, — пусть ты и ударила первая. Лучшая защита — нападение, да? Но не когда на тебя могут напасть в ответ.       — И что мне делать?       — Прими его выбор, Марция. В конце концов, он сам распоряжается своей жизнью. Сходи на свадьбу и порадуйся за него. А твоя подруга… Она найдёт себе парня намного лучше. Ты показывала мне её фото — красавица, если ещё и умная, то не пропадёт.       — Вы не могли бы мне… Подать книгу и бумагу? Хочу написать письмо домой.       — Уверена?       — Я не буду писать о Майкле.       Чиэра кивнула. Она подала ей всё, что было необходимо, и вышла из комнаты.       Ева, толкнув бедром дверь, вошла с подносом, на котором стояли две чашки чая и лежали булочки на тарелке. Марция, у которой перед глазами мелькали картинки из молодости Чиэры, на автомате писала, рассказывая, как она учила водить Еву. Контадино аккуратно поставила поднос на кровать и забралась под бок к Марции, смотря, как та выводит буквы.       Глаза Марции блестели от слёз.