«Мы украсили бы любые похороны, но для более веселых торжеств не годились».
Марция оттянула ворот чёрного платья, подумав, что если это не сделает, то её вывернет прямо на землю кладбища. Она крепче ухватилась за подставленный Эдоардо локоть и зажмурилась, позволяя ему вести себя к машине. Она, Карла (которая держалась за другой локоть Аллегро) и Эдо задержались, чтобы выразить семье Корлеоне соболезнования. Папа и остальные уехали раньше — Теодоро Аллегро стало плохо, поэтому Изабелла вместе с Франческо и Триш увезла мужа. Очутившись дома, Марция стянула с волос платок и отправилась на поиски папы. Каждый шаг отдавался в голове набатом, и ей очень хотелось, чтобы этот день поскорее закончился. Быть может, новое число на календаре будет лучше предыдущего. Теодоро обнаружился в своём кабинете. Он сидел за столом, опустив голову. Галстук на его шее был развязан, а пиджак аккуратно висел на спинке кресла. — Хорошо, что ты не видела его тела, Цици. Это просто… Не передать словами. Не дай бог своим родителям хоронить своих детей. Марция подошла к папе и опустилась перед ним на колени, опуская на них свою голову и обхватывая ноги Теодоро. Он принялся поглаживать старшую дочь по волосам. — Я слышал, что кто-то звонил. Кто? — Кей. Звала прогуляться по набережной. — А ты? — Я отказалась. Как можно тебя оставить в такой день? Тем более, тебе стало плохо. Я волнуюсь. Теодоро усмехнулся, приподнимая подбородок дочери пальцами и заглядывая в тёмные глаза. — В доме целая толпа, Марция, за мной присмотрят. Тем более, у меня есть жена, Белла хорошо справляется со своей работой. Сходи, прогуляйся. В такие моменты нужно быть с кем-то рядом. Иначе с ума сойдёшь. — Но папа… — Иди, — он легонько похлопал её по макушке. Марция, приподнявшись, поцеловала его в щеку и поднялась на ноги. Расстегнула манжеты платья и направилась в комнату, чтобы переодеться. — Я пошла. — Куда? — Прогуляться с Кей, мама. Изабелла кивнула, нарезая лимон на дольки и добавляя их в кружки с чаем. — Хорошо, — спокойно ответила она, поднимая голову и смотря на дочь. — Передавай Кей привет. Марция кивнула и вышла из дома, поборов желание не сорваться на бег до такси, что её ожидало. Когда она приехала на набережную, Адамс уже ждала её — светло-розовую шляпку она узнала бы из тысячи. — Привет. Как ты? — спросила Кей, обнимая подругу. — Нормально. Вроде как. Папе хуже всех — он был крёстным Санни. Ему стало плохо на похоронах. — Он в порядке? — Да. Мама отпаивает его чаем, — Марция оперлась локтями о железный забор и поморщилась, думая, что ненавидит похороны. — Кей, послушай, я должна тебе кое-что рассказать… — Что такое, Марция? Что?.. Кей хотела ещё что-то спросить, как сильный порыв ветра сбил с её голову шляпку. Они бросились ловить её, как кто-то опередил их. Мужская рука крепко держала головной убор Адамс, а парень смущённо улыбнулся. — Кажется, это Ваше, мисс. — Спасибо, мистер… — Кей приняла шляпу, прижала её к груди и вопросительно изогнула бровь, смотря на незнакомца. Марция молчала, осматривая светловолосого парня в сером костюме и тёмно-синем пальто. — Дэнни Хиллс. Рад познакомиться с Вами… — Кей Адамс. — Марция Аллегро. — Неудачное место вы выбрали для сегодняшней прогулки, девушки. — Всё было нормально, пока не появился ветер, — ответила Кей, и он рассмеялся. Кей присоединилась к нему, и даже Марция улыбнулась. Дэнни ей понравился, обаятельный и милый, кажется, не такой уж и плохой вариант. До того, как им повстречался Дэнни Хиллс, Аллегро хотела набраться смелости и признаться, что переписывается с Майклом. Как его бывшая невеста, Кей имела право знать. И Марция собиралась ей это сказать, уже некоторое время ломая голову над тем, как это всё преподнести так, чтобы её выслушали и не оборвали на полуслове. Но сейчас, глядя на то, как Кей непринуждённо общалась с Дэнни и живо расспрашивала его о работе (он оказался лётчиком), Цици решила, что Кей нужно дать шанс на нормальную жизнь. Если Майкл Корлеоне объявится в Америке, то пусть сам со всем и разбирается. Она позлорадствует, глядя на его жалкие оправдания. Пока Марция прогуливалась по набережной, Триш, прихлебывая на кухне чай, думала над странным поведением своей старшей сестры в последнее время. Во-первых, в их доме стала слишком часто появляться Моника, а-во-вторых, Марция вернулась из Италии с обновкой — браслетом. Браслет вызывал у неё больше всего недоумения. — Апельсины? Погоди, апельсины? — возмутилась Моника, увидев, что ей доставили из залитой солнцем страны. — Я писала тебе письма, а ты привезла мне… Апельсины? — А кого должна была? Итальянца? Машину? — Марция, я общалась со всей твоей семьёй несколько недель, могла бы подарить что-нибудь посущественнее! Я терпела тупые шутки Эдоардо и расспросы Триш о том, когда найду себе мужчину. Марция! Апельсины! — О, так ты и новыми вещами прибарахлилась! Откуда такой браслет? — Эдоардо схватил сестру за запястье, чтобы хорошо рассмотреть украшение. — Ева подарила. — Ева? — Отстань, Эдо. — Она подарила, украв его у кого-то? Потому что он по виду дорогой. Или продала себя в рабство? — Надо было тебе кляп из Италии привезти, — отозвалась Марция, вырывая руку из хватки брата. Уайт, неотрывно смотревшая на браслет всё время, что Цици и Эдо препирались, согласилась с ним: — Браслет явно Ева тебе не дарила. Откуда у неё деньги? Чиэра тебя не настолько любит, чтобы спонсировать подарок. Колись, Марция, это от него? Что-то у вас?.. — И ты туда же? Вы с папой сговорились? — Нет, просто… Это же Италия. Солнце, вино, атмосфера. Про это даже песни есть. — Моника… — Ладно-ладно. Тем более, твоя мама в соседней комнате. Я молчу. Поняла. Триш откусила кекс и принялась рьяно его жевать, вспоминая подслушанный диалог между Моникой и Марцией некоторое время назад. Её озадачило то, как горько и серьёзно звучала её старшая сестра. — Поклянись, что никогда не спросишь меня, что это за письма. И поклянись, что никогда не откроешь конверт. Даже если будет очень хотеться. Никогда. — Клянусь, но ты меня пугаешь. Ты что, связалась с мафией, пока была на похоронах? — Моника… — Ладно-ладно. Раз я пообещала, то верь мне. Никогда и ни за что. Можешь спать спокойно. — И никому больше. — Никому. «Нет, здесь определённо что-то не то, — подумала Триш, доедая кекс. — Она ведёт себя слишком странно даже по своим меркам. Моника что-то знает. Должна знать. Не думаю, что знает Кей — Марция с ней старалась не затрагивать Италию в разговоре, как-то нервничала, но с Моникой… Да, Моника определённо что-то должна знать». Перекусив, Триш решила отправиться в центр и пройтись по магазинам. Покупки всегда успокаивали её, а уж развеяться в такой день ей очень хотелось. Она, как и Марция, терпеть не могла похороны, ей становилось очень дурно, поэтому, можно сказать, Аллегро обрадовалась, когда у неё получилось уйти пораньше. Она купила очередное пёстрое платье до дома и уже хотела было направиться к такси, как заприметила девушку со знакомой стрижкой. Решение созрело в голове мгновенно, поэтому Триш, постаравшись как можно тише нагнать Монику, воспользовалась элементом неожиданности и толкнула её в ближайший переулок. Моника не растерялась, но и на помощь звать не стала, обернувшись и увидев, кому она понадобилась. — Да уж, вот действительно — место встречи изменить нельзя. Тебе что, кажется романтичным зажимать меня в подворотне? — А ты по порядочным местам и не ходишь! — выплюнула Триш. Моника вздохнула, полностью к ней оборачиваясь и скрещивая руки на груди. — Да ты тоже, раз ты сейчас здесь со мной, детектив с рюшками! Чего тебе от меня надо? Триш склонила голову и елейно пропела: — Будь со мной полюбезней, Моника. Я могу дать тебе парочку советов, которые помогут тебе завоевать сердце Эдоардо. — Ха-ха. Вот что я тебе скажу, дорогая: оставь свои советы при себе. Эдо и без них вокруг меня вьётся. Патрисия поджала губы: тут с этим было не поспорить. Американка действительно вскружила голову её второму старшему брату, правда сделала это, сама того не желая. И не подпуская Эдоардо ближе, который никому не признавался в симпатии к подруге Уайт, но глаза…. Глаза говорили больше всего. — Ещё раз спрошу: что ты от меня хочешь? — Я руковожу этим шоу, сучка. Усекла? — О, как мы заговорили. — Кому всё Марция отправляет письма? Что пишет? — Шлёт своей подружке в Италии, а что внутри конверта — не знаю, — честно призналась Моника. — Я пообещала, что не буду лезть не в своё дело. — Что, даже ни одно письмо не открыла?! — Конечно, ведь я не ты. — Проклятье! Моника приподняла брови и похлопала Аллегро по плечу. — Послушай, блондиночка, мне кажется, что это немного не твоё дело. Не лезь не в своём дело, — повторила свою же фразу. — Думаю Марции твой, без сомнения, хорошенький нос в своей жизни ох как не понравится. — А ты что, святая у нас? Никуда не вмешиваешься и все заветы соблюдаешь? — Кто-то же должен. Триш, ты же понимаешь, что даже если бы я что-то знала, то не стала бы с тобой этим делиться? — вкупе с сочувствующим взглядом это вышло убийственно, и Триш была вынуждена признать, что этот раунд она проиграла. Победу одержала женская дружба. — Подвинься, королева кружев, рюш и воланов, — прокашлялась Уайт. — Солнце мне загораживаешь. — Мы все под одним солнцем, между прочим. В школе совсем не училась? — А ты? Дай пройти, — попрощалась с ней Моника. — Ты меня и так задержала. Мне домой пора. Озлобленная Патрисия, кинув скупое «пока», тоже вернулась домой. — Мам, а Марция вернулась с прогулки с набережной? — поинтересовалась она у Изабеллы, которая занималась приготовлением ужина. — Да, вернулась. Не отвлекай меня, Триш, я забыла, во сколько поставила готовиться макароны. Аллегро-младшая села за стол и, подняв голову, мстительно посмотрела на потолок, где располагалась комната Марции.***
Марция, выйдя из ванной комнаты, покрепче затянула полотенце на волосах и направилась в свою комнату. Очутившись в ней, закрыла дверь как ключ и подошла к прикроватной тумбочке, беря фотографию в рамке, стоящую на ней. Кажется, она была сделана на одной из свадеб, на которую их приглашали, и изображала семейство Аллегро в полном составе. Марция хорошо помнила, как они делали снимок: Эдоардо так крепко обвил руками её талию, что ей казалось, что у неё что-то тогда хрустнуло. Убрав картонку, поддерживающую фотографию сзади, она достала последнее письмо от Майкла. Остальные (их было не так много) она распихала по Библии, стоящей в комнате у неё в книжном шкафу. Она знала, что Триш неотступно следовала за ней и намеревалась не давать ей шанса уличить себя в чём-либо, поэтому прятать корреспонденцию в Библии казалось ей самым отличным вариантом — сестра особо не читала, а уж в такую книгу она точно бы не полезла. И Марция не считала, что занимается богохульством — она считала, что люди творят вещи и похуже, поклявшись на Библии, а она всего лишь переписывалась с человеком, которого знала в детстве. Открыла конверт и, достав листок, принялась вчитываться в буквы. Даже улыбнулась — ей нравилось, как писал Майкл; что-то было в его стиле. Что-то, что увлекало её, и пусть он писал об обыденных вещах: например, о том, как сходил в гости к Чиэре и Еве; как описывал рвущуюся в Америку Еву, которая пыталась ему навязаться и в отсутствие бабушки слёзно умоляла его забрать её с собой, когда придёт время. «Она себе не изменяет», — усмехнулась Марция, читая строчки о Еве. — Она по тебе очень скучает. Пиши ей почаще, Еве не хватает твоего общения. Кажется, теперь я начал понимать, что вы, такие разные, не отталкиваетесь друг от друга, а, наоборот, хорошо дополняете друг друга, — прочитала вслух и фыркнула, добавляя: — Тоже мне, советчик нашёлся. Одно только её удивляло — в письмах не упоминалась Аполлония, но Марция была ему за это благодарна — лишний раз он её не злил и не заставлял мучаться угрызениями совести из-за того, что ей не хватило смелости во всём признаться Кей. Или, быть может, не хотел, чтобы было что-то компрометирующее, если письмо бы попало не в те руки. Марция вновь думала об Италии.