Лисы и ружья

«Мы встретились в странный период моей жизни», — Чак Паланик, «Бойцовский клуб».

      — Душечка, ты про меня, случаем, не забыла?       Марция обрадовалась, что она стояла спиной к обращавшемуся к ней мужчине: можно было скрежетнуть зубами и закатить глаза не боясь, что клиент увидит.       — Про тебя забудешь, Бенни, — она обернулась и натянула приветливую улыбку, направляясь к нужному столику. — Ты здесь все семь дней и опустошаешь наши запасы скотча.       Седовласый Бенни рассмеялся, когда перед ним поставили стакан с напитком. Пожалуй, он был одним из тех людей, с кем Марция могла разговаривать, не опасаясь, что её могут уволить за резкое или неподобающее слово.       — Спасибо, ми…       Ответ прервался Моникой. Она крикнула, обращаясь к одному из мужчин, сидящих в углу помещения, недалеко от сцены.       — Закрой рот! Не нравится, какие я песни пою — иди в другой клуб! А я буду делать то, что мне по душе! И петь — в том числе! Джон, начинай!       — Да уж, громкая у тебя подружка, — рассмеялся Бенни.       Закончив петь песню, «подружка» спрыгнула со сцены и прямиком направилась к Марции, чтобы помочь ей разнести напитки.       — Мало того, что у меня выходной, — ворчала Уайт, заставляя поднос бокалами и стаканами, — так ещё и ты тут девочка на побегушках. Тебя, вроде как, брали как танцовщицу, чего ты посуду таскаешь?       — Выходной, персонал болеет, нужны лишние руки. Мы можем отойти минут на десять?       — Хоть на пятнадцать, — махнула рукой Моника.       Они надели пальто, прихватив с собой пачку сигарет; толкнули дверь и вышли на нью-йоркскую улицу, обволакиваемую прохладой. Моника поморщилась, зябко ведя плечами и шагая к переулку неподалёку.       Щёлкнула зажигалка, и лицо Марции озарил оранжевый огонёк, Моника с наслаждением затянулась.       — Ну как там у тебя дела с поиском нормальной работы? — осведомилась Уайт.       — Да не очень.       — Совсем?       — Я обратилась к своему бывшему однокласснику, его отец владеет адвокатской конторой. Мы с одноклассником хорошо общались в школьные годы. Он начался взялся помочь, но, узнав, какая у меня «репутация», отказался. Мой бывший начальник хорошо постарался, вписав моё имя во все чёрные списки.       — Мда-а-а уж, — протянула она, — действительно, «не очень». Слушай, может… Ты могла бы обратиться к Вито Корлеоне? Он же ведь близкий друг Теодоро, твой крёстный.       — Ты звучишь как мой папа. Он мне это уже несколько раз предлагал.       — Ну так воспользуйся советом, папа у тебя мудрый, знает, что делать. Да и не думаю, что мистер Корлеоне тебе откажет.       Марция выдохнула серый дым и покачала головой. Она была настроена очень категорично по одной простой причине — Марция Аллегро хочет добиться всего сама. Ни перед унижаться, ни у кого за себя не просить.       Сама.       — Вито хотя бы мог помочь тебе что-то сделать с чёрным списком. На работу ты бы сама устроилась, начала бы с чистого листа, — продолжала убеждать её Моника.       И тут Марция тоже была против: она уже видела жутко недовольное лицо Итана, узнающего, что она не только общается с итальянцами, но ещё и работу с их помощью вернула. Он до сих пор злился на неё за то, что было на свадьбе Триш, методично вынося мозг, и Аллегро не хотелось ещё одного концерта.       — Сомневаюсь, что это понравится Итану, — произнесла Марция, вытаскивая из пачки вторую сигарету. На это Моника хмыкнула и с жаром выпалила:       — Итану никто из нас не нравится! Майкла он терпеть не может не только из-за того, что он — итальянец, а ещё из-за того, что вы можете общаться! Я не нравлюсь ему из-за своей причёски, Марция, причёски! А ещё, блин, даже Кей, наша святоша, не нравится! И он этому даже разумное объяснение найти не может! Хоть из штанов выпрыгивай, всё будет не так!       — Пожалуйста, Моника, мне и так сейчас непросто, не добавляй мне ещё головной боли, — взмолилась Марция. — Будь к нему чуть терпеливее, — Моника открыла было рот, чтобы что-то ещё добавить, но, взглянув подруге в глаза, промолчала, решив оставить мысли при себе. Вспомнила недавний случай, когда зашла за чем-то к Аллегро и застала там Итана, который попросил ей помочь, но сделал это не в вежливой форме, а в грубой, смотря на неё так, будто она что-то ему задолжала.       — Я Итану так и сказала: этот дом — не филиал фонда «Помощь убогим». Чего ты морщишься? — спросила Уайт, глядя на нахмурившегося Эдо. Тот сидел за столом и цеплял ложкой дольку лимона из кружки. — Сам же не в восторге от него: он плохо относится к Марции. Вдобавок, он цеплял Карлу, Триш и Майкла. А Майкл, напоминаю, кажется мне хорошим парнем. Я что, должна с Итаном любезничать?       — Я жду, кого ещё пошлёт бог в наш дом, чтобы мы точно переубивали друг друга.       — Ты же в него не веришь.       — У тебя есть другое оправдание всем нашим бедам? — вдёрнул бровь Эдо, но Монике этого было достаточно — она знала, что Аллегро был с ней солидарен.       Перекурив, они вернулись к работе. Моника поднялась на сцену, а Марция теперь вернулась к своим прямым обязанностям — танцевать с посетителями. Поскольку в клубе не требовалось быть танцором с мировым именем, то больное колено не подвергалось сильным нагрузкам, но иногда Марция обкалывала колено так, как это делал ей доктор Таза в Италии.       Италия… Она невольно вздохнула, вспоминая… Пожалуй, самое беззаботное время в её жизни. Против воли вспомнилось лицо Майкла, обрамлённое отросшими тёмными прядями, которые он постоянно заводил за ухо, но коварный итальянский ветер оказывался сильнее и кидал их ему на глаза.       Аллегро тряхнула головой, сбрасывая наваждение: всё, что было в Италии, осталось в Италии, незачем цепляться за это. Воспоминания — вещь плохая, будешь постоянно их прокручивать, потеряешь связь с реальностью.       Но связь с реальностью можно было потерять и иначе — Моника предложила после работы пойти куда-нибудь и посидеть, выпить.       — Ладно тебе, пятница же, надо отметить, что мы дожили до конца недели и ничего не произошло, — толкнула её локтем в бок Уайт. Марция не возражала — отличный способ забыться. И отличный способ не видеть лица Итана, который, почему-то, в последнее время стал её раздражать.       Они пошли в какой-то модное место, о котором уже несколько недель говорила Триш, решив выпить пару бокалов.       Пару бокалов обернулись тем, что они напились. Марция звонко смеялась над шуткой Уайт, когда случайно взглянула на часы и поняла, что ей нужно домой, чтобы не провоцировать Харриса. Одно дело — припоздниться на несколько часов, а другое — пропасть на всю ночь и прийти под утро. Конечно, она могла сказать, что осталась ночевать у Моники (которую он недолюбливал), но мозг услужливо рисовал возмущённое лицо Итана и ходящие на его скулах желваки.       — Ладно, тебя проводить? — Моника, хоть и пила больше, но соображала почему-то бодрее, да и слова в предложения связывала энергичнее. — До такси?       — Нет, я сама. Оставайся и веселись.       — Точно?       — Точно. Увидимся, Моника.       Марция потянулась к Уайт и поцеловала её в щеку, затем соскочила с высокого стула и направилась к выходу, протискиваясь через толпу.       На улице она заметила телефонную будку. Чтобы смягчить своё позднее возвращение домой (Итан всё равно до неё докопается, даже к гадалке не ходи), Аллегро решила позвонить Харрису.       — Здравствуй, милый, — проворковала она в трубку, перед этим оплатив звонок. — Ты даже не представляешь, что мной. Как мне плохо, Итан. Я так напилась. Мой бывший одноклассник оказался полным придурком. А я его ещё утешала. В общем, что звоню. Звоню сказать, чтобы…       — Марция? — раздался мужской голос.       Марция не ответила, решив, что ей померещилось. Но когда скрипнула дверь и мужская рука обхватила её руку, разжимая пальцы, которыми она вцепилась в телефонную трубку, то поняла, что всё взаправду.       — Майкл?..       — Ты еле стоишь на ногах, — заметил он, аккуратно вешая трубку. — Что случилось?       — Пятница.       Корлеоне вскинул голову, смотря в глаза стоящему возле Тому. Тот всё понял и тут же отлип от двери, направляясь к Майклу.       — Опасно в такое время бродить одной по улицам.       — Верно, — согласился с ним Том. — Никогда не знаешь, кого можно встретить.       Марция понимала, что они были правы. Такие же аргументы приводили и её родители, когда Триш пыталась отпроситься погулять с подружками в центре подольше. Теодоро и Изабелла стояли на своём. Аллегро была с ними согласна — своего ребёнка она бы тоже так не отпустила.       Из-за того, что она была пьяна, мыслительные процессы были приторможены. Не сразу поняла, что ладонь Майкла Корлеоне оказалась на её талии, который помог ей покинуть телефонную будку. На этом он не остановился — он уверенно повёл Аллегро к машине. Хаген открыл дверь.       — Куда мы…       — Я помогу. Садись в машину.       — Майкл…       — Пожалуйста, Цици, — понизив голос, произнёс Майкл, и она, к его удивлению, не стала закатывать сцену (хотя ему, когда он обратился к ней по прозвищу, показалось, что Марция это сделает), а кивнула и села в автомобиль.       Корлеоне ждала «весёлая ночь».