Лисы и ружья

      Сидеть на скамье в парке было холодно. Марция подняла руки и поправила ворот пальто, а после обхватила себя руками. Сидящая рядом с ней Моника шмыгнула носом.       — Знаешь, я увольняюсь из клуба, — сообщила подруге Марция.       — Это потому, что совсем с коленом плохо стало?       — Нет. Я… — Аллегро на мгновение замолчала, но потом поняла, что сказать всё равно нужно. Лучше будет, если новость узнают от неё. — Я теперь работаю с Майклом. Семейный адвокат Корлеоне.       — Вот как. Итан, наверное, не очень в восторге, — предположила Моника, водя носком туфли по земле.       — Моника…       — Что? Ему, кажется, никто из нас не мил.       — Да глупости. Он просто… Был слегка недоволен.       — Представляю выражение его лица, словно ему дерьмо под нос сунули, — рассмеялась Уайт, и прозвучало это от того неестественно, что Марция возмутилась.       — Моника! Да что с тобой такое? Разговаривать не хочешь, смеёшься фальшиво!       — Прости, я нервничаю.       — Нервничаешь?       Моника полезла в сумочку и протянула Марции небольшую картонку. Аллегро некоторое время смотрела на неё, пытаясь понять, что же это такое ей дают, пока до неё не дошло.       — Вот это да. Приглашение на свадьбу. На твою. А мне казалось, что к тебе неровно дышит Эдо. Да и тебе он симпатичен.       Уайт поджала губы, никак не комментируя слова подруги. На ум невольно пришёл недавняя сцена с Эдоардо, когда они неловко столкнулись на кухне Аллегро.       — И никуда от тебя не деться, Эдо!       — А ты бы хотела?       Моника готова была взвыть.       — Пожалуйста, прекращай этот цирк.       — Я совершенно серьёзен.       — Эдо, я знакома с тобой не первый день. Я знаю, как ты относишься к девушкам. И я знаю, сколько их побывало в твоей постели. Так что не говори мне о таком великом и светлом чувстве…       — Моника, я всегда относился к тебе иначе. Разве ты этого не замечала? Мы знакомы с тобой столько лет и неужели ты не видишь, какой я на самом деле?       — Мне этого не нужно, потому что я знаю, какой ты.       Моника пребывала в смятении: Эдоардо ей нравился, но её смущало его отношение к жизни и к женщинам, что она и поспешила сказать Марции.       — Я и Эдо? Ты серьёзно? Нет. Нет-нет. Мне нужно постоянство в жизни. А с ним разве этого дождёшься?       — Он искренен, Моника, — возразила ей Аллегро, — и любит.       — Ты необъективна, ведь ты его сестра, — заявила Моника.       Марция нехотя согласилась.       — Ладно, не мне тебя учить. Я так понимаю, за своего коллегу, который старше тебя на пятнадцать лет, ты решила не по любви замуж выйти. А потому, что тебе будет спокойно?       Моника кивнула, понимая, что выходить замуж только из-за спокойствия — это не самая убедительная причина. Марция хотела ей что-то ещё сказать, но посмотрела на часы и поняла, что если задержится ещё хоть на пять минут, то опоздает на работу.       — Мы ещё об этом поговорим, — Аллегро поднялась со скамьи. — Не думай, что я так просто от тебя отстану.       Уайт вздохнула.

***

      Марция была себе благодарна за то, что согласилась на предложение Майкла поехать к клиенту, оказавшемуся старым знакомым Вито, вместе. Ей не пришлось трястись в автобусе или ловить такси, насквозь пропахшее сигаретным дымом. Она с удобством устроилась на заднем сиденье автомобиля вместе с Майклом.       — Ты расскажешь мне что-нибудь о нашем подопечном? — поинтересовалась Марция, разглаживая невидимые сладки на пальто и не сводя глаз с Корлеоне. Тот, поймав её взгляд, невозмутимо произнёс:       — Он участвовал в громких резнях последних лет. Таскал бутылки вина с собой, разбивал их и «розочками» убивал, — пояснил, наблюдая за эмоциями на лице Аллегро и гадая: не слишком ли это будет для Марции за короткое время. Но нет, она хмыкнула и подытожила:       — Дай угадаю, его арест — недоразумение?       Ухмылка появилась на губах Майкла.       — Чистейшее недоразумение.       Когда перед ней предстал синьор Бенедикто Розетти, на мгновение она согласилась, что его обвинили несправедливо. По высокому мужчине с начавшей проступать проседью в чёрных волосах и с пронзительными голубыми глазами невозможно было предположить, что он перерезает горла стеклом.       Ему принадлежала сеть виноделен. По официальной версии. Просто сеть виноделен и ничего больше.       А вот по неофициальной…       — Синьор Розетти, это та, о ком я Вам говорил — синьорина Марция Аллегро, — представил её Корлеоне. Бенедикто улыбнулся, хватая Цици за руку и оставляя на тыльной стороне её ладони поцелуй. Она мудро решила не возмущаться, помня о словах Майкла. Не хотелось, чтобы её обескровленное тело нашли где-то в подворотне.       — Прекрасная синьорина, кажется, я где-то слышал Вашу фамилию.       — Мой отец — врач Теодоро Аллегро.       — А, Теодоро! Чудесные руки — зашивает так, что не превращает тебя в чудовище с кучей шрамов.       Том кашлянул — Бенедикто был любителем поболтать, поэтому его нужно было периодически останавливать.       — Синьор Розетти, мы приехали по Вашему вопросу…       — Майкл, мальчик мой, это какое-то недоразумение! — тут же переключился с Марции на Майкла мужчина. — Я — простой любитель вина. Никакого криминала, уже у меня не тот возраст, когда можно ввязываться в разбирательства…       — Верю, синьор Розетти, — Корлеоне кивнул, слушая его.       «Никакого криминала», — вот что нужно было доказать Марции и Тому. Она, слушая разговор Бенедикто и Майкла, начинала злиться на последнего. Он говорил, что ему нужен адвокат, но не уточнял, для какого дела. Марция готова была работать конкретно с тем, что касается Корлеоне, но не для кого-то ещё. Хотя… Она взяла себя в руки, ведь её должность — семейный адвокат Корлеоне.       А не только Майкла.       Семья помогает семье.       Аллегро подключилась к беседе мужчин, переглянувшись с Майклом. Она ему едва заметно кивнула, и он, кажется, расслабился. Пока Марция не собиралась устраивать сцен, пусть и доказательства причастности Розетти имелись. Им придётся очень постараться, чтобы любитель вина не отправился за решётку.       Они решили встретиться через несколько дней для дальнейшего обсуждения. Майкл предложил Цици проехать в отель — там ему нравилось работать, потому что было спокойно и никто не отвлекал.       «И не давил», — мысленно добавила Марция, следуя за ним в холле отеля. Она его понимала — у неё дома, например, находиться было невозможно, потому что постоянно кто-то приходил; шумели, хлопали дверьми и выясняли отношения.       — Здравствуйте, у Вас уже есть здесь номер?       — Да. Можете проверить — записан на мистера и миссис Корлеоне.       — Одну минуту…       Аллегро сначала подумала, что ослышалась, но когда миловидная девушка за стойкой регистрации ещё раз повторила «миссис Корлеоне» и пожелала им хорошего дня, она почувствовала накатывающее волнами раздражение.       И в этот раз накрыло хорошенько.       — Миссис Корлеоне? Серьёзно? — процедила она, когда они подходили к нужной им двери. Том, отправившийся в офис, а не в отель, даже не догадывался, как ему повезло.       — У тебя есть вариант получше?       — Конечно. Что угодно будет лучше.       — Я учту. Проходи, — Майкл открыл дверь и посторонился, пропуская Марцию во внутрь. Та сверкнула тёмными глазами и прошла, задев Корлеоне плечом. Тот усмехнулся, входя следом.       — Я зла.       — Неужели?       — Ты не говорил, что придётся защищать кого-то, подобного Бенедикто Розетти.       — А ты что думала? Ты будешь покрывать того, кто, например, украл фигурку с соседской клумбы? — спросил он, подходя к окну и открывая его, впуская свежий воздух.       Она поперхнулась.       — Он не одного человека убил, Майкл, а прирезал кучу. И… Мои принципы в ужасе, — честно призналась она. — К тому же… Мои предыдущие случаи такими кровавыми не были.       — Я знаю, что у тебя есть принципы, Марция. Но тогда нам приходится делать то, что нам не нравится, иначе можно остаться без ничего. Подумай над этим.       Майкл так смотрел на неё, говоря всё это, что ей показалось, что её ноги приросли к полу. Было что-то такое в его взгляде, что… Немного пугало её?       Её пугала его решительность?       — Хорошо, — кивнула Марция, сглатывая ставшую вязкой слюну и садясь за стол. Им предстояло поработать с документами, отданными им сегодня Бенедикто.       Его фразу она прокручивала в голове и по возвращении домой, когда сидела за журнальным столиком в гостиной и крутила в руках карандаш.       Аллегро вздохнула. Из головы, помимо этого, не шло ещё кое-что, что случилось в комнате отеля.       Марция раздраженно цокнула языком.       — Я же просила его адвоката пользоваться английским. Мои познания в законодательстве на итальянском не настолько велики.       — Я взгляну?       Не дожидаясь ответа Марции, Майкл, стоявший за её спиной, склонился, оказываясь щека к щеке к Аллегро. Она занервничала, сжимая ручку и стараясь не думать о том, как ничтожно расстояние между ними. Марция медленно повернула голову и посмотрела на Корлеоне: он, нахмурившись, читал документ. Почувствовав на себе взгляд тёмных глаз, Майкл оставил бумагу в покое и теперь тоже рассматривал Аллегро.       Разорвать зрительный контакт было выше сил.       Что для него, что для неё.       Из воспоминаний её вырвал звук открывающейся входной двери. Аллегро дёрнулась, затем, оперевшись ладонями о деревянную поверхность, пошла посмотреть, кто пришёл, ведь дома она находилась одна.       Эдоардо стягивал с шеи шарф, когда в коридор появилась Марция. Они пристально друг на друга смотрели, когда Эдо ей улыбнулся, но улыбнулся с такой болью в улыбке, что она тут же поняла, почему.       Цици тут же бросилась к Эдоардо на шею, и он подхватил её, утыкаясь носом в стык между плечом и шеей.       — Мне так жаль… Эдо…       — Сам виноват. Не стоило себя так вести с Моникой.       Марция смазано поцеловала его в висок.       — Я люблю тебя. И я рядом, — прошептала она, крепче обнимая его.       — Я знаю. Я тебя тоже, Марципан. Я тебя тоже.       «Но тогда нам приходится делать то, что нам не нравится, иначе можно остаться без ничего», — вертелись в голове слова Майкла.       Эдоардо придётся перестать увиваться за всеми девушками, чтобы заполучить одну.       Если Моника ему действительно дорога.