Лисы и ружья

      Марция сидела за столом, намазывая масло на хлеб. Напротив неё располагался Итан, просматривая новости в газете.       — Во сколько тебя сегодня из клуба забрать? Я теперь буду уходить с работы в положенное время, а не оставаться допоздна.       Аллегро замерла, задержав нож на кусочке хлеба. Мысль о том, что всё же придётся Итану говорить о том, что она сменила работу, не посещала её до этого момента.       — Я больше там не работаю, — она крепче вцепилась в рукоять ножа до побелевших костяшек. — Я теперь работаю на Корлеоне.       Уточнять, на какого именно, не стоило — по стиснутым губам Харриса было прекрасно понятно, о ком идёт речь.       — И в какой же ты у него должности? — с нотой издёвки произнёс Итан. Марция проглотила шпильку.       — Семейный адвокат.       — Семейный адвокат? Марция, он и его семья — бандиты! О них такие слухи ходят, особенно о его отце! Я же тебе уже говорил, что…       — Ничего личного, это всего лишь работа, — отчеканила Аллегро, начиная злиться. А утро так хорошо начиналось — они вместе проснулись, понежились в кровати, устроили совместный завтрак. — К тому же, я знаю Майкла и его семью с детства, я тебе это уже говорила, как и про дружбу моего отца с Вито. Итан… Благодаря Корлеоне, после всей истории с Роджерсом, у меня есть работа.       По лицу Итана было видно, что аргументы, приводимые Марцией, его очень не устраивали.       — Я и так тебе слишком много позволяю, — начал говорить он, поднимая голову и вставая из-за стола. У него — бешеный взгляд, по тому, как он вцепился в скатерть, Аллегро сделала вывод, что контроль вот-вот закончится. — Ты — работаешь, ходишь в клубы и развлекаешься со своей подружкой. Я тебе слишком много позволяю, — повторил Харрис, — что ты забыла, где место женщины. А я тебе напомню, Марция, что оно — на кухне.       — Нет, — твёрдо произнесла она, тоже поднимаясь на ноги. — Это вовсе не так. Времена сейчас другие и, кажется, не тебе решать, где чьё…       Щеку обожгла пощёчина. Удар был такой силы, что Аллегро не устояла на ногах и упала на пол.       Она ведь знала, что нельзя было ему такое говорить. Знала, как он отреагирует. Но молчать было выше её сил. Впервые за долгое время Марция чувствовала себя нужной и так просто расставаться с этим ощущением она не собиралась.       Итан склонился к ней вплотную и вцепился в левую руку чуть выше локтя. Она голову не опустила, наоборот, тёмные глаза сверкали; Аллегро попыталась выдернуть руку, но Харрис держал крепко.       — Закрой свой рот, Марция! Что за тупая баба! Ей говорят заткнуться, а она — не может!       — Тебе я тоже много чего говорю, но ты же не…       — Закрой рот! Иначе будешь валяться в канаве, и твой итальянец тебя по кусочкам собрать не сможет!       — Что ж, если это избавит меня от твоего мерзкого пьяного лица и беспочвенных обвинений в измене, то не такой уж и плохой вариант, — процедила Марция. У Итана, видимо, в этот момент что-то щёлкнуло, потому что его взгляд прояснился. Он отпустил руку Аллегро и принялся извиняться, заявляя, что он не хотел причинить ей боль.       Марция кивала невпопад, слушая его извинения. Такое у них повторялось неоднократно. Когда он впервые поднял на неё руку, она была шокирована.       В её семье даже мысли о таком не допускали. Теодоро и Изабелла уважали друг друга и прививали детям такое же уважение, а поднимать руку на женщину или ребёнка папа считал самым низким поступком, на который способен человек.       Марция поднялась на ноги, прижимая ладонь к горящей щеке. Итан не отступился, встал на колени и обвил руками её талию, утыкаясь в живот. Она умом понимала, что совершила ошибку, не прекратив всё сразу, когда ей открылось истинное лицо Харриса, но сердцу не хватало сил признаться, что она ошиблась.       Она не могла позволить себе вернуться домой.       Она не могла позволить кому-то ещё это увидеть.       Марция считала это своей платой за всю историю с Майклом. Такие происшествия выбивали её из колеи, и Аллегро отвлеклась, упуская детали. Так, например, на следующий день она, не подумав, надела блузку с коротким рукавом, и сняла пиджак, когда они с Майклом вошли в номер.       Корлеоне, окинув её взглядом и заметив синяки, среагировал мгновенно.       — Ауч! Пусти!       Майкл, вцепившись в неё, несильно встряхнул её. Марция поморщилась: его пальцы на левой руке были ровно на том месте, где вчера находились итановские.       — Я не стал поднимать эту тему при Томе, но теперь, когда его здесь нет, спрошу: откуда синяк?       — Косяк не заметила, — огрызнулась она. — Отпусти, пока не ударила.       — Косяк по имени Итан? — он нахмурился. — Марция, это называется…       — Я знаю, как это называется, — она забилась в его руках птицей, забывая, что Майкл был сильнее. Для того, чтобы заглянуть ему в глаза, пришлось запрокинуть голову, и взгляд его ей не понравился: похожий был у Вито Корлеоне, и выражал он недовольство. Аллегро замерла и, сделав шаг назад, потянув за собой Майкла, прижалась спиной к стене.       Аллегро вздохнула, понимая, что со временем обо всём узнают и остальные.

***

      Цици раскладывала вилки возле тарелок, когда Изабелла, появившаяся в гостиной в чёрно-белом платье с бутылкой вина, с возмущением произнесла:       — Эдо сегодня целый день на телефоне. Марция, поговори со своим братом, нам же с отцом оплачивать счета!       — Сейчас, мам, — Аллегро кивнула и направилась в коридор, где Эдоардо, видимо, закончил разговор, поскольку как раз клал трубку. Подойдя к нему, она поинтересовалась:       — У тебя всё в порядке?       Эдоардо вымученно улыбнулся и приобнял Марцию за плечи:       — Дела сердечные, не бери в голову, сестрёнка. Ты сама как?       — Ужин с родителями и Итаном — сам как думаешь?       — Ну, тебе явно паршивее, чем мне, вот что я думаю, — Эдоардо чуть развеселился. «Если он узнает, что делает Итан, то открутит ему голову. А там и остальные подключатся», — подумала Марция, входя вместе с ним в гостиную.       За ужином сияла лишь одна Изабелла. Теодоро был задумчив, кажется, на работе в последнее время прибавилось пациентов; Эдо тоже мыслями был не здесь, ковыряясь вилкой в салате. Марция подняла голову и столкнулась взглядом с Карлой, приехавшей к ним из Лас-Вегаса. Та ободряюще ей улыбнулась, и Марция не смогла не улыбнуться в ответ.       У Изабеллы в голове раздавался звон свадебных колоколов, она примеряла платье на Марцию и представляла дочь в большом и просторном доме вместе с Итаном и их детьми. Дело шло к предложению, она была уверена, потому что нужно было что-то решать — жить вместе с парнем молодой незамужней девушке было неприлично, к тому же, она общалась с матерью Итана, и та заверила Аллегро, что у её сына серьёзные планы на Цици.       — Какие у вас планы на будущее? — осведомилась Изабелла, прижимая салфетку к губам. Итан начал рассказывать про путешествия, всё звучало красиво, возвышенно, но…       «Так фальшиво», — Карла испытующе посмотрела на Марцию. Счастья у той на лице от дальнейших перспектив не читалось.       — Всё так красиво расписано: Франция, Англия, Италия… — вклинилась в беседу Карла. — А где в этом плане Марция? Или хотя бы то, что интересно ей, а не тебе?       — Она со мной, где и должна быть. В качестве моей жены, — с нажимом произнёс Итан, смотря ей в глаза. Изабелла довольно улыбнулась, услышав последнее предложение, но этот ответ не устроил Карлу и Марцию.       — Нет, — ровно и спокойно произнесла Цици, поднимая голову и по очереди посмотрев на сидящих за столом. — Я бы не загадывала так далеко. Сначала надо встать на ноги. И твёрдо стоять, чтобы создавать семью.       Может, не стоило заявлять в лицо человеку, который собирался делать тебе предложение, что ты не хочешь быть его женой, но Марции, если честно, уже было всё равно. Сидя за этим столом, она осознала, что в этих отношениях изменилась не в лучшую сторону, предав, в первую очередь, саму себя.       Теодоро решил, что пора вмешаться и спасти ситуацию. Он прокашлялся и спросил:       — Как успехи, Цици?       — Ну, работу я вернула. Осталось разобраться лишь с моим честным именем.       — Справишься. Я ни на секунду в тебе не сомневался.       — Спасибо тебе за это, пап.       «Как и за то, что ты на моей стороне. Всегда», — мысленно добавила она.       — Кому-нибудь ещё добавка нужна? Я тут…       — Прошу прощения, я прилягу, — Марция бросила салфетку с колен на стол и встала. — Голова болит и никак не проходит, хотя я уже и выпила таблетку.       Очутившись в коридоре возле лестницы, она почувствовала, что дышать стало легче. И когда она вошла в свою бывшую комнату, то настроение тут уже улучшилось.       — Марция, ты чем-то обеспокоена? — следом за ней поднялась Карла. Она закрыла дверь на замок и подошла к сидевшей на кровати Марции. — Что-то случилось? Ты можешь мне рассказать.       Она не ожидала, что Аллегро так резко вскочит с кровати, направляясь к книжному шкафу. Она вытащила Библию, затем — что-то ещё из неё и, подойдя к Карле, бросила белые конверты на покрывало. Поверх конвертов лёг тот самый браслет, с которым она приехала из Италии.       — Это…       — Письма.       — Значит, Триш не сошла с ума?       — Нет. Я… В Италии я виделась с Майклом. Он попросил меня писать ему, что происходит дома, когда я вернусь в Америку. Я и писала. И браслет, — она вздохнула, — браслет тоже от Майкла.       — Их было троё: Цици, Майкл и письма. В лучших шекспировских традициях, — нервно хмыкнула Карла. — Моника была в курсе, да?       Марция кивнула, садясь рядом.       — Да. Она передавала и получала письма. Но никогда ни о чём меня не спрашивала. Я не рассказывала ей.       — Триш бы своё детективное агентство открывать, — Карла всё ещё пыталась прийти в себя. Триш с самого начала была права! — Марция, какие у тебя дальнейшие планы? Кажется, у вас разное видение ситуации.       — Временные трудности. Так бывает.       — Ты хочешь жить нормальной жизнью. Но стоят ли такие жертвы того? — тихо произнесла Аллегро, накрывая руку Марции своей. — Чего ты хочешь?       — Всё, чего я хочу — это заниматься любимым делом. И Итан мне в этом не помешает. Пусть говорит, что его душе угодно, но жить мне. Он должен принять мой выбор и поддержать меня. И ценить.       Карла пристально на неё посмотрела.       — Иронично, как по мне, что твой ум, Марция, по достоинству оценил Майкл.       — У Майкла свои интересы, — тут же вскинулась Цици.       — У всех свой интерес, Марция, но… Майкл честен с тобой настолько, насколько возможно с его профессией.       — Тебе тоже не нравится, Итан, да?       — Мне не нравится, да, — подтвердила Карла, — и никому из нас не нравится, кроме Изабеллы. Но это и не удивительно. Она кому угодно будет рада, лишь бы ты была как все. Но ты ведь не такая. Марция, — она чуть сжала её пальцы, — мне больно видеть, какой ты стала с ним.       — Карла… — она почувствовала, как горлу подступил ком. И облегчение. Аллегро испытала облегчение от того, что с кем-то поделилась своим грузом. Вдобавок, Карла, как всегда, была проницательна, что избавило её от необходимости делиться подробностями.       — Отдыхай.       Думаю, Марция, что Итану очень не нравится то, что Майкл в тебе видит нечто большее, чем женщину, которая, по мнению твоего парня, должна сидеть дома и безропотно молчать, слушая своего любимого.       Господи, Карла Аллегро, как же ты была права, говоря эти слова.

***

      — Да, я поняла. Хорошо. Спасибо, Карла. Спокойной ночи. Ой, это тебе удачи — находиться под одной крышей с Итаном. Ну всё, увидимся. Пока.       Триш повесила трубку и потянулась к расчёске.       — Освободилась от важных переговоров? — осведомился с улыбкой Рональд, садясь на кровать рядом с женой.       — Карла звонила. Сегодня у них был ужин с Итаном и Марцией. Она рассказывала, как всё прошло.       — И как всё прошло?       — Надо что-то делать, — Триш сжала расчёску. — Надо, слышишь? Итан мне не нравится.       — Я даже и не знаю, что тут можно сделать. Триш, это ведь жизнь Марции, её всё устраивает. Я не думаю, что мы можем как-то повлиять на её выбор…       — Ты что, сомневаешься во мне, Ронни? — елейно произнесла Патрисия, смотря на него.       — Нет, детка, что ты. Я думаю, что при должном старании ты можешь завоевать весь мир.       — Мне не нужен весь мир. Я завоевала тебя.       — Верно. Иди ко мне, Триш, я хочу поцеловать свою завоевательницу.       Чувствуя ладонь Рональда на своём животе, Триш осознала, что ей очень и очень повезло. Не у каждого есть любовь, поддержка и счастье в семье.       А ещё она подумала о Марции. Пусть старшая сестра была ещё той занозой, которую иногда нужно было ставить на место; пусть порой она была невыносима, так и хотелось вцепиться ей в волосы, но Триш её всё равно любила. И ей было не по себе от мысли, что кто-то может плохо к ней относиться.       Они же семья, как учили родители, а семья семью не бросает.