***
Тони сейчас очень хочется быть там, в машине, вместе с Питером. Держать того за руку, обещать, что все будет хорошо. Не трудно представить, как себя будет чувствовать Питер после случившегося один на один с незнакомыми людьми. Старк, конечно же, распорядился, чтобы Питера разместили в самую лучшую палату и отнеслись со всем вниманием, а иначе хрен им, а не новые томографы. Когда машины полиции и скорой помощи скрылись за поворотом, на улицу вышли Наташа и Пеппер. Вирджиния держалась просто, но с достоинством, выглядела усталой, но как человек, решивший сотрудничать. — Есть, куда поехать? — спрашивает он у Наташи. — Поедем ко мне, — и на немой вопрос отвечает: — У меня есть съемная квартира. Правда ее придется сменить, но я все равно не останавливаюсь на одном месте больше пары недель. — Паранойя? — усмехается Тони. — Скорее уже проф выгорание, — серьезно отвечает Наташа. — И привычка отчасти. — Скинь мне потом адрес, я приеду, когда улажу еще одно дело. — Баки знает. — Хорошо, тогда я поехал. Стоит Тони отойти от женщин на несколько шагов, как его окликает молчавшая до этого Пеппер: — Старк! — Тони оборачивается, приподнимая вопросительно бровь. — У него есть пистолет. Старк понимает без слов, о ком идет речь. Он благодарно кивает Пеппер, и они с Баки садятся в машину. Машину Баки водит не так уверенно, как мотоцикл, но пустить за руль подопечного отказывается. Тони остается лишь откинуться на спинку своего сиденья, прикрыть глаза, стараясь разложить по полочкам произошедшие события. Адреналин, который лошадиными дозами поступал в кровь после звонка Наташи и обрисовки ситуации в квартире Беков, начинает медленно растворяться, уступая место усталости. Словно Тони на этом «топливе» бежал несколько километров, а сейчас на него медленно, но верно нападет отходняк. Тони уверяет себя: Питер сильный, он справится и с этим. Отряхнется и пойдет дальше. Молодой гибкий организм не пострадает после такой нечеловеческой жестокости. Даже оказавшись в плену, он не так сильно удивился. О наличии террористов буквально под боком он знал. Все-таки поставлял оружие на борьбу с ними. И Роджерс никогда не скупился на рассказы о своей нелегкой работе. А вот домашнее насилие словно существовало на разных с Тони планетах. Старк никогда с этим не сталкивался, а задумавшись, не понимал. У тех же террористов есть цель, свои идеалы, ради которых они борются. Тут сложно, но можно понять. Какие идеалы были у Бека? Ради чего он все это делал? Как человек, живущий в достатке, мире, сытый, имеющий работу, может творить такие страшные вещи? И сколько таких «беков» еще осталось в городе, в стране? Накручивая себя, Тони не замечает, как машина останавливается перед башней СтаркИн. Она блестит хромом и стеклом в лучах морозного солнца. Величественная, олицетворяющая силу и защиту граждан США. Большая надпись «STARK» как маяк в ночи для многих, ориентир на лучшее будущее. У Тони же она вызывает только омерзение. Он быстро проходит расстояние от дверей до лифта, едва отвечая на приветствия. Баки безмолвной тенью следует за ним. Лифт едет мучительно медленно, Старк нервно притопывает ногой и сам же бесится от звука. То, что Стейн на работе, он знает точно. И это же подтверждает секретарь, когда двери лифта открываются на нужном этаже. — Мистер Стейн сейчас не принимает. — Серьезно? — изгибает бровь Тони, опасаясь, что весь гнев сейчас обрушится на глупую девчонку. — Сделай нам лучше кофе, милая, — произносит он и дергает ручку двери, даже не постучав, заходит в кабинет. Баки, словно так и надо, идет за ним. Кабинет Стейна не в пример больше кабинета Тони и светлее за счет больших окон, а лучше назвать их прозрачными стенами. Тони, привыкший к своей уютной мастерской, где и окон-то нет, никогда не чувствовал себя тут комфортно. Слишком много открытого пространства, ты словно на ладони. Однако самому Стейну нравится подходить вплотную к стеклу, смотреть вниз на город и наслаждаться видом и мнимой властью. — Стейн! Обадайи не видно: кресло с высокой спинкой повернутой к окну, Тони видит только седую макушку. — Тони! — тянет Стейн таким голосом, словно Старку пять лет. Слишком много ласковой интонации. — Я знал, что ты придешь. Кресло медленно поворачивается и Тони видит своего главного врага. И, сказать по правде, Тони разочарован. А еще немного сбит с толку. Стейн словно постарел лет на двадцать и похудел на столько же килограмм. Кожа на лице серая с лиловыми синяками под глазами, скулы заострились, щеки висят вниз, как у бульдога. Поразительные перемены. «Когда я видел его в последний раз?» — задумывается Старк, брезгливо кривясь. Это не враг, это одно посмешище. И даже руки, сложенные на коленях и держащие небольшой пистолет, не придают Обадайе угрозы. Перед Тони дряхлый, уставший от жизни старик, явно потерявший связь с головой. Баки при виде оружия напрягается, но Тони не дает заслонить себя. — Ты жалок. И попытка твоя жалкая. Стейн улыбается. — Может быть, — отвечает он, — но я должен был попытаться. — И ради чего все? — Ради всего. Ради того, что никогда не было близко к тебе и не волновало тебя. Я долго отговаривал Говарда оставлять тебе акции СтаркИн, говорил: «Он не сможет достойно продолжить твое дело». А знаешь, что мне отвечал твой отец? «Еще есть время. Он вырастет и займет мою сторону». А потом отдавал кому-нибудь распоряжение вытащить тебя из очередного притона, потому что не хотелось возиться с непутевым сыном самому. И разве я оказался неправ? С какой легкостью ты решил изменить все, ради чего мы работали. А завтра ты бы захотел что-то еще, а я лишь хотел величия для нашей компании и страны. — Скорее собственного величия. — Быть тщеславным все-таки не смертный грех, как многие утверждают. Тщеславные люди рулят миром, двигают прогресс вперед. Таким был твой отец. И таким никогда не будешь ты. Тебе повезло лишь в одном — твой ум действительно уникален. Я бы мог избавиться от тебя гораздо раньше, если бы не видел потенциал в твоих разработках. И, Тони, Иерихон — шедевр, который никто не сможет повторить, а ты так безжалостно уничтожил его. — Чтобы такие, как ты, не добрались. Создание Иерихон ошибка. — Где Пеппер? — Тебя это не должно волновать. — И не волнует. Но эта женщина виновата только в одном — она слишком любит тебя. — Да, я уже слышал нечто подобное. Не считаю это правдой, равно как и оправданием. Что ты собираешься делать? Они оба смотрят на пистолет в руках Стейна. — Поставить точку. — Не делай этого. Стейн качает головой. — И сесть в тюрьму? Ведь это ты уготовил для меня? Тони не отвечает, так как ответ очевиден. Стейн поднимается, и Тони чувствует, как за спиной напрягается Баки. Но Стейн, больше не обращая ни на кого внимания, поворачивается к окну и долго всматривается в раскинувшийся внизу город. — Хорошая модель. — Что? — Говорю: хорошая модель, — повторяет Обадайя, поглаживая ручку своего пистолета. — Легкий, хорошо лежит в ладони. Мне нравится гравировка. Никогда не думал, что стану жертвой собственного оружия. — Мы о многом не думали. Стейн понимающе хмыкает. — Я сожалею, что не увижу, как ты будешь разгребать это дерьмо. — Это трусость. Поступать так. — Всего лишь плата за проигрыш и малодушие. Не надо было тебя доставать из Афганистана. Знал же, что пожалею. — И как бы ты жил с этим? — Так же, как и сейчас. И оказался бы в конечном итоге все равно с пистолетом во рту. Ирония, да? Или судьба. Тони наблюдает, как Стейн берет в рот дуло пистолета. Их взгляды встречаются, и Старк почему-то думает, что Обадайе не хватит духу нажать на курок. Словно все это — спектакль. Только Баки серьезен и собран. А потом раздается выстрел. Оглушающий в полупустом кабинете. Стекло за спиной Стейна окрашивается в красное, а уже мертвое тело с глухим ударом падает на мягкий ворс ковра. Позади Тони открывается дверь: секретарша принесла кофе. Секунда тишины, а потом она начинает орать под звуки падающей посуды. — Вызови полицию, — слышит Тони голос Баки. В комнате отчетливо пахнет порохом, опаленной плотью и кровью. Эта смесь чувствуется на языке, путается в волосах, покрывает тонкой пленкой кожу. Тони завороженно наблюдает, как по стеклу вниз ползет розовое месиво, что раньше было мозгами директора. Тони может рассмотреть кусочки кожи с седыми волосами и кусочки от черепа, пузырящуюся кровь. И его тут же выворачивает, едва он успевает наклониться над мусорной корзиной. Мутными комочками выходит завтрак, который, кажется, состоялся десятилетия назад. А потом тело сотрясают сухие спазмы. Он едва находит в себе силы, чтобы отойти к стене, где стоит небольшой столик и холодильник с напитками, достает холодную бутылку минералки, отворачивает крышку и жадными глотками опустошает ее почти наполовину. Его бесит слишком спокойный, даже скучающий вид Баки. Суровый телохранитель явно видел в своей жизни вещи и хуже простреленной головы и мозгов на стекле. Старку даже немного стыдно за свое состояние, но потом он посылает Баки куда подальше и делает еще несколько глотков. — Оставим его здесь и подождем полицию снаружи. Они выходят из кабинета, тут же натыкаясь на заплаканную секретаршу, которая что-то быстро пьет из кружки. — Вы вызвали полицию? — уточняет у нее Тони. — Да. И скорую помощь. — Ему это вряд ли понадобится. Вы как? — Почему он сделал это? — Мы не знаем. Кажется, у него в последнее время было все не в порядке с головой. — Да, да, — девушка быстро кивает, — я замечала, что он был словно не в себе. Я подумала, что он заболел. Рак, например, — и после короткого молчания спрашивает: — Принести вам кофе? Тот я разлила, — и по ее щекам снова потекли слезы. — Нет, кофе не надо, — отвечает Тони, понимающий порыв девушки заняться привычной рутиной и отвлечься от увиденного. Ему самому хотелось развидеть розовое месиво на стекле и не вспоминать тот звук, с которым тело упало на пол. — Несите чего-нибудь покрепче, — приказывает он, садясь в глубокое низкое кресло, стоящее в приемной. Баки садится чуть в стороне, чтобы видеть двери лифта. Девушка кивает и быстро куда-то уходит, видимо, к алкогольным запасам мистера Стейна. Тони усиленно трет пальцами виски, стараясь унять надвигающуюся головную боль, собраться с мыслями и найти нужные, правильные слова для полицейских. Что им говорить, пока не ясно. Виски с нотками чего-то там и каким-то там послевкусием отдает только кровью и обожженной плотью, словно осевший на языке запах теперь проникает и в горло. Тони давится, но пьет, прислушиваясь к тому, как ложное тепло растекается по телу. Нестерпимо хочется в душ, с горячей водой и жесткой мочалкой. Но Тони сидит в кресле, пьет маленькими глотками алкоголь и хмуро посматривает на Баки. Тот наверняка уже отчитался капитану Роджерсу о происходящем. Или нет? Старк не может вспомнить, видел ли в руках телохранителя телефон или нет. Тони не сомневается, что Стив будет уведомлен одним из первых. Старк подбирается весь, когда двери лифта раскрываются с тихим звуком и из кабины выходят первые представители власти. Лица незнакомые, хмурые, чересчур официальные. Правильно, не на обычную домашнюю поножовщину вызвали. При виде Старка они замирают словно в нерешительности, переглядываются, и вперед выходит, судя по всему, главный. — Добрый день, мистер Старк, — он протягивает руку, называет имя и звание, которые Тони сразу забывает. На вопрос: «где тело?» только кивает головой в сторону кабинета. За минут двадцать двери лифта открываются и закрываются несчетное количество раз, толпа народу. Старк, дающий показания полицейскому и при этом отказывающийся от присутствия адвоката, чем немало того удивил, только мельком наблюдает за снующей туда-сюда толпой. Чуть в стороне Баки делает то же самое. Все, безусловно, формальность. Более очевидного самоубийства и представить сложно. Да, это не последний раз, когда Старка будут дергать по этому делу, но об этом он подумает потом. Внизу, у входа в башню, уже толпа журналистов, о чем предупреждает один из полицейских. Мимо проезжает на каталке тело Стейна в черном пластиковом мешке. В кабинете еще ведется работа по сбору улик, но и тот скоро пустеет. Старку непривычно остаться в тишине и наедине с Баки. Даже секретарша решает уйти, решив, что для нее сегодня достаточно работы. Надо ей премию выписать или отправить куда-то отдыхать. — Мистер Старк… Подает голос Баки. Тони с раздражением видит, что Баки чувствует себя не в пример лучше, словно ничего такого не случилось. Подумаешь, они видели самоубийство, мозги на стекле. Впрочем, он же не знал Стейна с рождения, так чего ему переживать. Старку странно осознавать, что он в шоке от поступка Обадайи. И не из-за предательства, плена и попыток манипулировать на фоне плохого психологического состояния. А именно из-за его самоубийства. Еще один человек, которого он знал, который общался с его отцом, ушел. И Тони теперь вообще не знает, что у него осталось. — Пошли, — говорит он, поднимаясь, — спустимся в мой кабинет. Мне надо принять душ, а потом мы поедем к Питеру. Да, именно Питер — это все, что у него осталось.***
Питер просыпается, как от толчка. Открывает глаза, не понимая, где находится. В комнате темно, и только от телевизора расходятся цветные блики. А потом все быстро встает на свои места. Он в палате. Но от чего он проснулся? Он ложится на спину и присматривается к тому, что показывает телевизор. Сначала ничего не понятно. В кадре мелькают люди, здание, на фоне которого журналистка что-то быстро говорит в микрофон. Внизу бежит красная строка с кратким пересказом случившегося. Что могло произойти, пока он спал? А потом в кадре мелькает мистер Старк. Питер резко садится, не обращая внимания на боль в запястье. Хватает пульт с прикроватного столика и делает звук громче. — … Пока ничего неизвестно. Тони Старк отказался от каких-либо комментариев, сказал только, что выступит с официальным заявлением, когда сможет. Сейчас, как и все мы, миллиардер в шоке от случившегося. Напоминаю, что сегодня в своем кабинете свел счеты с жизнью глава Старк Индастриз, Обадайя Стейн. Он застрелился в присутствии Тони Старка. Дальше Питер не слышит. Он в таком шоке, что все звуки сразу пропадают, как если бы его накрыло герметичным прозрачным куполом. На Стейна ему плевать. Он едва ли знает, кто это. Он больше переживает за мистера Старка. Почему — и сам сказать не может. Хочется быть рядом, хотя его присутствие вряд ли поможет мужчине. Питер судорожно нажимает на кнопку вызова медсестры. Та приходит быстро, но по меркам Питера идет она бесконечно долго. — Что такое? — спрашивает она. — Мне нужно уйти. — Это исключено. — Да? Почему? Я здесь в заложниках? Видя, что пациент настроен решительно, медсестра вздыхает и говорит: — Мистер Старк дал четкие указания. Никуда тебя не отпускать, пока он не приедет. Да и ваше состояние предполагает все-таки немного задержаться у нас. — Вы знаете, что происходит? — он указывает на телевизор. На экране уже другой журналист, тема самоубийства продолжается. Это же такая сенсация. — Да, — спокойно отвечает девушка. — Ты хочешь поехать… Куда? Куда, Питер и сам не знает, даже не подумал об этом. Вообще-то изначально планировал вернуться в квартиру, где прятался мистер Старк, но сейчас, подумав, решает, что мужчина вряд ли там. — Я могу ему позвонить? — Питер упрямо поджимает губы. — У вас наверняка есть его телефон. — Ага, — фыркает она, — мне каждый день оставляют свои телефоны красавчики миллиардеры. Питер на шутку не реагирует. — Послушай, все, чем ты сейчас можешь помочь своему… другу, — осторожно говорит она, явно не зная, кем миллиардер приходится Питеру, — это сидеть тут и не заставлять его беспокоиться еще и за тебя. Уверена, сейчас ему не до мальчишек, которые должны думать о своем здоровье. Питер не может отрицать правильность ее слов. Да, мистеру Старку сейчас явно не до него. Тем более, реальной помощи он оказать точно не сможет. — Давай, я принесу тебе ужин? Питер кивает головой. Есть не хочется, но ему хочется спровадить медсестру, невольно ставшую свидетелем его тупости. Ну, в самом деле, куда он собрался? Пока несут еду, он щелкает каналами, но на всех, за редким исключением, идут репортажи от башни СтаркИн. Поэтому Питер останавливается на канале с мультиками, под которые съедает свой ужин.