Магворлд. Город миров

      В столовой городского дома Первомагов стояла напряжённая тишина, хотя на завтрак собралась почти вся семья. Некогда тёплая, уютная атмосфера любящих друг друга людей за какие-то пару месяцев стала настороженной, угрюмой. Сэр Первомаг, глава семейства, был вечно хмур, а его жена боялась лишний раз о чём-нибудь заикнуться. Сын и дочь же, если и принимали участие в совместных посиделках, предпочитали отмалчиваться, не желая нарушить столь хрупкое, пусть и молчаливое перемирие родителей. Они хорошо помнили, какой скандал разразился между ними, когда отцу пришлось выгнать Сергалля из дома.       Трапеза подходила к концу, и слуги уже убирали со стола. Сын и дочь Первомагов первыми встали со своих мест и, почтительно поклонившись отцу, поспешили из столовой. Вслед за ними, сразу, будто с нетерпением ожидая этого, встала мать. Кивнув мужу, она засеменила к выходу, нервно вжимая голову в плечи.       В коридоре леди Первомаг беспокойно заозиралась по сторонам. К ней тут же подскочила молодая служанка, из тех, которым хозяйка могла поверить личные тайны. Она всегда находилась поблизости от госпожи.       Глаза леди блестели от волнения. Она наклонилась к уху служанки и быстрым, едва слышным шёпотом спросила у неё:       – Ну что, узнали что-нибудь про моего мальчика?       – Нет. Уже второй день его нигде не видели в городе, – так же быстро затараторила служанка. – Как бы не сгинул…       – О ужас! – воскликнула хозяйка. Губы её предательски задрожали, и она замотала головой, будто отгоняя от себя страшные мысли. – Но неужели его никто-никто не видел? Неужели он больше ни к кому не просился?       – Нет, – развела руками девушка. – Если б куда просился, мне бы рассказали. Я со слугами всех богачей в городе знакома.       Дама тихо пискнула и закрыла лицо руками. Она вот-вот готова была разрыдаться. Испуганная служанка бросилась к госпоже, утешая её. Поглаживая по плечам, она хотела сказать, что всё наладится и Сергалль – а судя по разговорам, это был именно он – обязательно найдётся. Но юная прислужница не успела и слова сказать. Из столовой вышел сам отец семейства Первомагов.       Увидев заплаканную жену, о чём-то шепчущуюся с прислугой, он нахмурился и проговорил раздражённо:       – Ты всё не можешь забыть этого недоноска? Этого недоумка!       – Как вы можете говорить так о Сергалле?! Он же наш сын. Он ваш сын! – вскрикнула госпожа Первомаг, сразу переходя на визг. Она уже знала: с этих слов её муж обычно начинал скандал.       – Он не сын мне больше. Такие, как Сергалль, не должны иметь ничего общего с нашей семьёй, – сэр Первомаг говорил сухо, сдержанно. Он повторял эти слова уже не первый раз и не первый раз произносил их с упрёком, словно пытался ранить свою супругу. – Мой хороший знакомый, кто-то из свиты королевы, с насмешкой рассказывал, что Сергалль на днях стучался к нему. Просил работу, – глава семьи язвительно усмехнулся.       – И что с ним? – леди Первомаг резко замерла, будто внезапно оглушённая. В глазах её читалась надежда и волнение.       – Выгнали взашей! – её муж неожиданно громко рассмеялся. Женщина всхлипнула и испуганно вжала голову в плечи. – И я его прекрасно понимаю.       – Ах, надо было впустить! – запричитала она. – Мы бы знали, где он и что с ним всё в порядке.       – А зачем? – всё более распалялся благородный сэр. Он неистово махал руками, всё более давя на бедную супругу. – У него своих слуг хватает. Он может себе позволить иметь самых талантливых и профессиональных бытовых магов в штате. Зачем ему какой-то недоучка с улицы?       От этих слов леди Первомаг совсем разрыдалась. Она прижала к покрасневшим глазам шёлковый платочек и какое-то время вообще не могла отвечать. Муж ждал её ответа, терпеливо и с вызовом.       В душе у благородной дамы происходил целый водоворот эмоций. Страх за сына превращался в скорбь по утрате, которая в свою очередь трансформировалась в недоумение и растерянность. И в результате этих метаморфоз рождался гнев. Злость на отца, который мог так равнодушно бросить сына, непонимание его мотивов – эти чувства одолевали её с самого начала, когда сэр Первомаг принял роковое для Сергалля решение. И сейчас несчастная мать готова была вновь выплеснуть все свои чувства наружу.       – И как вам не стыдно быть таким жестоким, таким бесчувственным! – кричала она сквозь слёзы, тыча в мужа своим платком. – Он же там, неизвестно где, умирает от голода и холода, а вы не желаете даже помочь ему! Ничем!       – Он всё может сам! Он привык, что ему подают всё на блюдечке, вот так, запросто! А мы из-за него вынуждены слушать сплетни и насмешки! У тебя слишком мягкое сердце, чтобы это понять. Он для нас – никто, а я не шибко благодетель, чтобы подавать нищим! – отрезал мужчина.       Да, в глазах своей супруги он был суров и бессердечен. Но в этом он видел проявление твёрдости. Никто не должен был догадаться, какие сомнения разрывали его душу. Он сам не радовался затее с изгнанием, но как была дорога ему репутация семьи! Сэр Первомаг считал ниже своего достоинства отступать от намеченных целей, и пусть его назовут плохим отцом, но никто не упрекнёт в слабости.       Эти мысли пронеслись у него в голове. Он хотел было закончить разговор, уже собрался уходить, но вдруг повернулся к жене. Его посетили слова, которые на эмоциях он не мог не высказать.       – А ведь это ты его разбаловала! Ты ему всё потакала! «Сергалль, ты не устал? Сергалль, если тебе трудно, не надрывайся!» – Так? – почтенный господин обвинял супругу с особым рвением, пытаясь свалить с себя всю вину и тем самым хоть немного облегчить свою душу. – Тебе комфорт твоего ребёночка был дороже чести семьи! Будь ты хоть чуть построже, глядишь, что-то толковое бы выросло. А так – он ничего не умеет и учиться не хочет. Значит, он не наш. В нашей семье бестолковых нет!       – Вы ничего не понимаете, – пролепетала леди Первомаг, скривив в ненависти губы. – Ужасный, подлый человек!       Она заплакала навзрыд, вытирая лицо шёлковым платком. Напуганная и смиренно молчавшая служанка кинулась утешать госпожу. Она легонько обняла её и повела в покои, бросив недовольный взгляд на хозяина.       – Зато я забочусь о благосостоянии нашей, настоящей семьи! – крикнул им вслед господин Первомаг. Он добился своего: последнее слово осталось за ним.       

      ***

             После визита к директрисе Сергалль отправился обедать. Мар не пошёл в столовую вместе с ним, но попросил не задерживаться, планируя сразу после возвращения начать занятие. Хотя Первомаг не особо был рад перспективе проучиться весь оставшийся день, но и с профессором спорить опасался. Меж тем, пускай и тревожно было на сердце, да и мысли в голове носились хаотично, волнительно, но Сергалль пребывал в приподнятом настроении, уже строя некоторые планы на дальнейшую учёбу.       Как ни странно, ему даже стало интересно, сможет ли профессор его выучить. Поэтому, наскоро закончив обедать, Первомаг поспешил в свою комнату. Лишь у самых дверей он остановился, немного нервничая. Он до сих пор боялся того, кто затащил его себе в ученики.       Профессор Мар сидел на своей кровати, читая какую-то толстую книгу. Когда парень, едва дыша от волнения, возник перед ним, учитель отложил чтение и выжидательно глянул на юного соседа. Тот стоял, с нетерпением порываясь что-то сказать, но в силу своей нерешительности долго подбирал слова.       – Я готов, профессор, – сорвалось, наконец, с губ Сергалля.       – К чему готов? – с усмешкой уточнил Мар. Парень растерялся.       – Учиться готов, – с трепетом ответил он. – Всему, чему хотите меня научить.       Преподаватель встал. Теперь он взглянул на подопечного с удовлетворением. Он взял Сергалля за руку и строго ответил, не скрывая, впрочем, загадочной улыбки:       – У тебя всё-таки появилось стремление стать магом? Ну что ж, хотя бы на уровне смирения с судьбой, но ты принял это решение сам. Значит, мы можем начать.       Профессор отошёл от ученика на пару шагов, но тот всё ещё стоял, замерев под пристальным взором.       – Начнём, пожалуй, с самых азов, с того, чему учат детей на первейшем занятии магии. Скажи, в детстве тебе высвобождали магическую силу?       – Да, – Сергалль нервно закивал.        Через эту процедуру действительно проходили все дети магов и те, кто хотел учиться колдовать. Без высвобождения силы, без понимания её мощи не было и речи о каких-либо заклинаниях. Но для Первомага, от которого ждали многого, это стало первым провалом.       – Только вот силы во мне оказалось немного, – признался он, потупившись. – Поток оказался слабым. У меня был личный учитель, мы с ним доходили до критической точки, но прорыва так и не случалось. Мои силы оказались скудными. Отчасти, поэтому я не преуспел в магии.       – Значит, скудными, – Мар скептически бросил взгляд на Сергалля. – Ну-ну. А ну-ка, попробуем ещё раз. Помнишь, что надо делать?       – Ничего не получится, профессор! – настаивал Сергалль. Процедура была неприятной, и ему не хотелось её снова проходить. Хоть за давностью лет и стёрлись воспоминания об этих занятиях, но он помнил, что это было больно.       – Встань и разведи руки в стороны! – приказал учитель, пресекая любые возражения. Сергалль замолчал и повиновался.       Он знал, что надо делать. Это было просто: представить, как две струи энергии из головы и ног текут навстречу, скапливаясь в районе сердца, утягивая за собой магическую силу из всего тела. Потом накопленную мощь пустить по рукам, высвобождая и усиливая потоки. Так он и сделал.       Энергия потекла по жилам Сергалля тонкой густой струёй. Она медленно добиралась до сердца, которое забилось чаще, пытаясь протолкнуть кровь в этой тягучей массе. Дышать стало тяжело, кожу как будто жгло огнём. Первомаг закрыл глаза и со всей силы пустил энергию по рукам, даже покраснев от напряжения. Высвобождение этого маленького потока ознаменовалось коротким облегчением.       – Так, теперь увеличивай мощность, – скомандовал Мар.       Сергаллю было сложно удерживать и эту энергию. Идти дальше казалось ещё страшнее. Но раз требовал наставник, значит, нужно слушаться. И юный маг попытался увеличить потоки. Далось это с огромным трудом – энергия едва увеличилась, а тело уже как будто разрывало на части. Из лёгких словно выкачали воздух, сердце бешено колотилось, а кожа жутко горела. В ушах начинало звенеть.       – Ещё! Ещё! – перекрикивая этот звон, не унимался профессор, поторапливая Сергалля с каким-то жадным нетерпением.       Парень старался, как мог. Слабые струи магии вырастали, но не сильно, а казалось, будто грудная клетка сейчас взорвётся. От напряжения Первомаг зажмурил глаза и стиснул зубы. Кожа на его запястьях стала лопаться и расходиться, образуя глубокие кровоточащие раны. Сергалль взвыл.       Мар не унимался. Юный маг не помнил, чтобы в детстве он доходил до такого. Но боль тогда была почти такой же сильной. Сергаллю в память отлично впечаталось, как он кричал на занятиях, как к нему бежала перепуганная мать, моля учителя прекратить. И учитель прекращал, так и не продолжая дальше. Потом он всегда осторожничал, боясь, что ученик надорвётся. Никто из его сверстников не испытывал такого ужаса при высвобождении магии. Лишь для мальчишки-Первомага напрягаться было опасно. Но почему тогда Мар так упорствует?       – Мне больно, профессор! – заскулил Сергалль, не в силах больше терпеть это.       Но жалобный возглас не подействовал на нового учителя. Он не смягчился, видя, как парня разрываетот нехватки энергии, каких усилий стоит держаться прямо, не сгибаясь от боли.       – А ты как думал? – заорал Мар, так, что Сергалль тут же пожалел о своей слабости. – Столько лет прошло, у тебя магический барьер уже зарос весь! Конечно, будет больно. Терпи! Напрягись хоть немного!       Силы Сергалля и так были на пределе. Но после слов профессора у него будто открылось второе дыхание. Ему осталось дотянуть совсем чуть-чуть, а там – либо смерть, либо высвобождение. Последний рывок был сделан: звон в ушах заглушил всё вокруг. Глаза уже бесполезно было разлеплять, от напряжения в них заплясали искры. Дышать стало невозможно, из сердца как будто выкачали кровь, она хлынула из глубоких ран на запястьях – Сергалль почувствовал её липкие горячие струйки, стекающие по рукам.       А потом раздался взрыв. Что-то вспыхнуло в груди Первомага и подкинуло его наверх. Он упал на колени и безвольно откинулся назад. Энергия из него полилась бурно и легко, ему даже не приходилось напрягаться. Наоборот, он расслабился, позволив магической мощи лучиться из его тела, как тёплому ласковому потоку.       Боль ушла. Сергалль распахнул глаза и с изумлением взглянул на себя. Он весь сиял! Сиял красивым переливающимся светом. Это было завораживающее зрелище. Юный маг посмотрел на свои руки. Страшные трещины быстро затягивались, оставляя лишь чуть розоватые шрамы и следы от засохшей крови. Страх, сковавший тело поначалу, обернулся счастьем и покоем. Парень завороженно наблюдал за магическим сиянием.       Лицо Мара тоже светилось восторгом. Его глаза, в которых мерцал свет, излучаемый Сергаллем, выражали гордость за удачу ученика. Он слегка улыбнулся.       – Ну я же говорил, – с некоторым упрёком высказал учитель. – В тебе силы больше, чем в ком бы то ни было.       – Профессор Мар, а почему так? – с радостным любопытством спросил Сергалль, создавая новые потоки теперь уже полноценной энергии.       – Потому что она у тебя была хорошо скрыта, – тоном лектора пояснил наставник. – Насколько я понял, у тебя с детства был глухой барьер. Как скала, преградившая путь полноводной реке, он плотно закрывал твой «магический резервуар», позволяя выйти лишь тоненькому ручейку. И с возрастом бреши всё зарастали. Так бывает у людей, которые магией никогда не занимались.       – Но почему никто до этого не обнаружил во мне такой силы? – не переставал удивляться Сергалль.       – Потому что тогда магические барьеры ещё не были изучены, – ответил Мар, с усмешкой фыркнув. – Тогда считалось, что понять объём мощи мага легко. Он спокойно, преодолев небольшой физиологический блок, высвобождает полную силу, и если она мала, значит, так должно быть. О существовании психологических барьеров, влияющих на физиологию, первыми заговорили у нас в академии. Можно сказать, что мы внесли основной вклад в исследования этой проблемы.       – Что ж, теперь ясно, – вздохнул Сергалль и немного взгрустнул. Если бы знали об этом раньше, он бы до сих пор носил фамилию Первомагов.       Меж тем его тело не переставало сиять. Унять эту бурную энергию оказалось непросто. Но Мар настоятельно посоветовал отдохнуть. По его инструкции Сергалль сильно сжал кулаки, блокируя магический поток. Сияние плавно потухло. Парень уселся на полу поудобнее, прислонившись спиной к стене, и облегчённо выдохнул. По телу разливалась приятная нега, блаженная усталость, какая бывает после долгого плодотворного труда.       – У тебя есть пять минут. Отдохни. Воды принести? – заботливо поинтересовался Мар.       – Нет не надо, – безмятежно ответил Сергалль. – А чем мы будем заниматься потом?       – Ну как же! – усмехнулся профессор. – Будем повторять то, что уже проделали. Тебе придётся опять высвобождать свою силу.Только теперь мы будем учиться её контролировать.       – Но профессор, не слишком ли много на сегодня? – возразил Сергалль. Хотя результат занятия ему очень понравился, но повторять болезненный опыт высвобождения не хотелось. К тому же он вспомнил, что сегодня вечером его ждут друзья.       – Ещё чего! – тут же строго прикрикнул Мар. – Мы только начали. Тебе обязательно нужно повторить то, что ты уже сделал, причём как можно быстрее, пока помнишь. – Мар замолчал было, но, посмотрев на мгновенно погрустневшего ученика добавил: – Не бойся, второй раз обычно легче, чем в первый. Это тебе только кажется, что будет так же больно. Я потому и настаиваю сейчас на повторении упражнения, чтобы у тебя не появилось установки, будто бы колдовать можно только через мучения.       – Хорошо, профессор, –вздохнул Сергалль, уверенно вставая, хотя по телу его всё равно пробежал небольшой холодок. Однако он был готов снова воспользоваться только что обретенными магическими силами. Интересно только, удастся ли ему сбежать с занятий, чтобы поиграть с друзьями магическую игру?              ***              По тёмному коридору общежития чёрным силуэтом крался молодой маг. Порядком измученный занятиями с Алексом Маром, он на цыпочках перебегал от одной двери к другой, прислушиваясь, не вышел ли профессор из своей комнаты. Сергаллю удалось вырваться из рук учителя только хитростью, якобы отпросившись в туалет. На самом же деле за одной из соседних дверей его ждала весёлая студенческая компания. Его новый друг Смолл пообещал, что будут Альказ, Агава, Миния и ещё кто-то.       За нужной дверью раздавался смех. Сергалль для приличия постучался, но его явно не расслышали, и он, почти не робея, приоткрыл её и проскользнул внутрь. Проскользнул и замер, щурясь от яркого света, так как глаза его уже успели привыкнуть к темноте не освещённого коридора.       Комната явно принадлежала двум девушкам, но в ней царил полнейший беспорядок. Он был неоднородным, и четко прослеживалась граница владений одной хозяйки и другой. Первая половина комнаты была завалена различными тканями, кружевами и принадлежностями для шитья. Отдельно лежали выкройки и эскизы самых невероятных нарядов. На другой же половине повсюду валялись книги и журналы, а на стене красовалась весьма впечатляющая коллекция волшебных палочек. Каждая палочка стояла в собственной подставке, прибитой к стене, и таких можно было насчитать около сотни. От их разнообразия разбегались глаза.       На дощатом полу, где была расстелена карта настольной игры, уже сидели четверо: Смолл, Альказ, Агава и Миния. Они перебрасывались игровыми фишками и весело общались. Когда Сергалль вошел, на него обратили внимание все.       – О, привет, танцор, – насмешливо воскликнул Смолл. – А мы тебя ждем. Оу, вижу, у тебя выдался плодотворный вечерок.       – Ну да, меня Мар опять припряг, – смущённо ответил Сергалль, потирая до сих пор не затянувшиеся шрамы на руках.       – А ну да, вижу, – Смолл бросил взгляд на запястья парня. – Силу что ли высвобождали? – Он усмехнулся.       – Да уж, – буркнул Первомаг. – Вы не представляете, через что я сейчас прошёл.       – Ага, как же. Прекрасно представляем, –сощурился Альказ. – Да все мы через это проходили. Я так вообще впервый раз в обморок упал.       – Серьёзно? Даже так? – удивился Сергалль. Вот теперь ему точно стало стыдно за свои «страдания».       – Ну да, – Альказ безразлично пожал плечами, – магией я начал поздно заниматься, проворонил время.       – Ой, не знаю, как у вас, а у меня легко всё прошло, – улыбнулась Миния, вздёрнув острый носик.       – Ну, тут у кого как, – вставила своё слово Агава, попутно щелчком пальца вызывая язычок огня. – Кому-то вообще силу высвобождать не пришлось. Смолл не даст соврать. – Женщина подмигнула артефактнику.       – А почему? – завис в непонимании Сергалль.       – Особенности рас, – загадочно ответила Агава.       – Рас? – молодой маг опять ничего не понял. Он уже начал чувствовать себя тормозом и вот-вот сгорел бы от неловкости, но его вопрос пропустили мимо ушей.       – Садись, – гостеприимно махнул рукой Смолл, указывая на свободные места перед картой. – Что стоишь, как неродной?       Сергалль пожал плечами и сел рядом с Альказом и Агавой, напротив Минии и Смолла. Последний с наигранно недовольным видом покосился на команду, к которой только что присоединился Первомаг, и укоризненно заявил:       – Что, сегодня вы оба против меня? Опять мне с девчонками в команде сидеть. И ты, Альказ, тоже?       – Эй, в прошлый раз я был в твоей команде! – парировал это необоснованное обвинение Альказ. Я, может, хочу с более слабыми поиграть.       – То есть, я для тебя – слабая?! – возмутилась в свою очередь Агава. – А кто тебя в прошлой игре из самой задницы вытащил?       – Да я не про тебя, я про Сергалля, – успокоил её биомаг и обратился уже к гостю: – Ты ведь не играл до этого в «Лабирфайт»?       – Нет, – замотал головой юный маг, пристально разглядывая игровое поле на полу и колоду карт рядом.       Игра была ему незнакома. Сергалль знал много настолок, будучи заядлым игроком и частым посетителем студенческих вечеринок. Но ничего, что называлось бы «Лабирфайт», в Лайтберри не встречал. Как будто эта игра принадлежала иному миру, как и многое, что встречал Сергалль во Второй магической академии.       Карта оказалась обширной. На ней был изображён извилистый лабиринт со множеством тупиков, перекрёстков и разветвлений. Как ни старался Сергалль в уме просчитать оптимальный путь к выходу, у него ничего не получалось. Да и выхода как такового там не было. Однако в самых разнообразных местах лабиринта были разбросаны фишки с различными наградами – доспехами и оружием, как понял юный маг. Но суть игры ему оставалась неизвестной.       Дверь приоткрылась, и в неё заглянула улыбчивая златоволосая девушка с большими голубыми глазами и тонкими чертами светло-синего лица. В руках у неё болтался небольшой, но набитый до отказа холщовый мешок. Она собиралась уже проскочить в комнату, но тут встретилась взглядом с Сергаллем и, смутившись, скрылась за дверью. Смолл же, заметив появление новой гостьи, со смешком крикнул ей:       – Заходи, Дарь. Не боись, это тот самый, новенький.       – Ну вот потому, что он новенький, я и испугалась, – девушка вновь появилась в дверном проёме. – Сам, понимаешь, почему.       Она стояла, нерешительно мнясь на входе. Девушка была необыкновенно стройной, длинноногой, хоть и невысокой. Её нежность и хрупкость подчёркивалась простой, но стильной и броской одеждой: майкой с открытыми плечами и короткой, выше колена, клетчатой юбкой. В Лайтберри так никто из людей не одевался, но гостью нельзя было упрекать в этом. В девушке привлекало другое.       Синяя кожа, покрытая золотыми волосками, как будто сверкающей пылью, такие же золотые волосы, убранные в высокий хвост – девчонка принадлежала к расе лунного народа. Ходила легенда, что эти существа бежали в Лайтберри издругого мира столетие назад. Вроде там произошла какая-то катастрофа, которой они смогли избежать, переселившись в ближайшую страну. Но, несмотря на то, что их радушно приняли в новом мире, с обычными людьми они почти не общались.       Поэтому Сергалль так долго и пристально осматривал новую знакомую. Та в свою очередь с укором глядела на него, уперев руки в бока:       – Да, я лунная дева. Ну вот так вот. И что теперь?       – Да ничего, – парень пристыженно опустил взгляд, но тут же с интересом выпалил: – Но постойте… лунная дева. В магической академии. Как так произошло?       Изумление Первомага было понятно. По закону, изданному Светлой Королевой в рамках борьбы с чёрной магией, лунному народу запрещалось пользоваться каким бы то ни было колдовством. Лунная магия считалась для лайтберрийцев чем-то непонятным, неизученным. У странных поселенцев было своё божество – богиня Луны, которая даровала им силы. Природу этих сил никто так и не смог разобрать, поэтому они автоматически стали относиться к чёрной магии. Светлая Королева панически боялась всего неизведанного и запретила все обряды и празднования, проводимые лунным народом, а кварталы, где они жили, строго контролировались королевской стражей. Ни одна школа магии сынов Луны не принимала.       – Так же, как и у всех, – хмыкнула девушка, явно задетая вопросом про академию. – Здесь, в отличие от Первой магической, смотрят на тягу к знаниям, а не на расу. Наша магия ничем не страшнее вашей. А где-то даже гуманнее.       – А не страшно, что за это могут и с академии взыскать? – подметил Сергалль.       – Не взыщут, – недовольно махнула рукой гостья. – Я учусь не на магическом направлении. Я специализируюсь на истории магии и лингвистике. Изучаю языки заклинаний. Особых практических навыков для этого же не требуется, ведь так?       – Ну так, – пожал плечами Сергалль, всё больше стыдясь своего любопытства и не желая продолжать разговор.       – Ага, – влез в обсуждение Смолл, – но ничего, наша Дарьяна и за себя постоять смогёт. Ну, что ты там принесла?       Дарьяна цыкнула на артефактника и деловито уселась на свободное место рядом с ним. Она раскрыла свой мешок, и из него выкатилась пара необычных фруктов. Сергалль таких никогда не видел – продолговатой формы, покрытых тонкой жёлтой кожицей с выступающими, словно вспухшие вены, жилками. Лунная дева достала из того же мешка тарелку и выложила все фрукты на неё.       – Это откуда такие? – полюбопытствовал Первомаг.       – Из другого мир… государства, – ответила Дарьяна, поджав губки после неловкой оговорки. Сергалль сделал вид, что не заметил, хотя память сразу ему подкинула ассоциацию с таинственным Магворлдом. Девушка протянула гостю фрукт. – Попробуй. Мы их называем милкримами, они очень сладкие и питательные.       Первомаг откусил кусочек странного плода. Жилки, пронзённые его зубами, тут же лопнули, и из них потёк сладковатый сок. Мякоть милкрима оказалась нежной и по вкусу напоминала сгущёное молоко. Она навевала мысли о детстве, о сладостях, которые дарили родители. Пожалуй, это было вкуснее многих деликатесов.       – Очень вкусно, – отметил Сергалль.       – А то, – поддакнул Смолл. Он схватил парочку милкримов и тут же укусил один, не заботясь, что на его подбородок брызнул сок.       – Эй, а мы играть-то будем? – вклинилась в разговор Агава, недовольная долгим обсуждением посторонних вещей.       – Да, конечно. Сейчас, Сергаллю правила объясню, – миролюбиво успокоил её Смолл.       Правила оказались не из простых, но весьма понятны. Сергалль их быстро запомнил. У игры было два режима: хождение по лабиринту и битва. Соответственно, лежали две колоды карт действий. Перед началом игры все участники брали по семь карт лабиринта. На каждой такой карте было написано направление и количество шагов – с их помощью планировался маршрут. Когда у всех кончались карты, из колоды выдавались новые.       В коридорах лабиринта лежали бонусные карточки. Когда игрок останавливался у них, он забирал их себе. Это могло быть и оружие, увеличивающее урон игрока, и доспехи, уменьшающие урон противника. Всё это имело важную роль вбитве. Сама же битва начиналась, когда двое игроков из соперничающих команд встречались на поле и бросали друг другу вызов. Тогда все участники прекращали играть и наблюдали за боем.       Сергаллю выдали фишку – кусочек застывшего синего воска. Из него путём нехитрого заклинания вылепилась миниатюрная фигурка, очень похожая на игрока. После того, с чем намучился молодой маг сегодня, это заклинание показалось простой считалочкой. Ожившая фигурка соскочила с рук создателя, шутливо поклонилась ему и заняла своё место у входа в лабиринт. Рядом стояли фишки Агавы и Альказа – членов его команды. Дарьяна, Миния и Смолл заходили с другой стороны поля.       Первым бросить карту хода довелось новичку. А вскоре и все участники разбрелись по лабиринту, набираясь сил для будущих драк.       Для Первомага был интересен не столько процесс игры, сколько разговор с новыми знакомыми. Столько всего нового можно было узнать, перешучиваясь с бывалыми магами. Сергалль то и дело поглядывал на веселящуюся Дарьяну. Она наверняка знала ответ на один из его вопросов. Девушка сказала, что она учит историю магии. А ему как раз нужен был историк – директриса Кендл посоветовала обратиться к ним, чтобы понять увиденное в её кабинете. Так что, собравшись с духом, Сергалль спросил:       – Дарь, мне посоветовали обратиться к кому-то вроде тебя. Есть один вопрос.       – Какой? – заинтересовалась лунная дева.       – В кабинете профессора Кендл я видел портрет Первомагов. Само собой это неудивительно, но в нём было кое-что странное… – осторожно начал потомок первых магов.       – И что же? – уточнила Дарьяна, прищурившись. В её глазах заблестела насмешливая искринка. Она явно уже знала, что ей ответят.       – Чёрные одежды. У Сергалля и Карины-Асирии, – выпалил собеседник. – Обычно всех Первомагов изображают в белых мантиях, как основателей светлой магии. Почему у вас двое – в чёрных?       – Тебе кажется это странным? – усмехнулась Дарьяна. – Этот портрет был написан ещё до того, как магию начали делить на чёрную и белую. Но это были две силы разной природы, дарованные вашим людям двумя богами. Карина и Сергалль были служителями Гордикира.       – Гордикира? – молодой Первомаг уставился на лунную деву. На лице его застыло непонимание. Он пытался вспомнить, мог ли где он слышать это имя.       – Да уж, хорошо нынешние правители историю потёрли, – всплеснула руками девушка и с насмешкой покосилась на Смолла. – Даже удивительно, как быстро ваш народ забыл о своих создателях после битвы богов.       – Обидно, вообще-то, – добавил артефактник, не отрываясь от игры – ему как раз предстояло сделать ход.       – И всё же, – с напором вставил Сергалль. Подобная насмешка его немного задела.       – Изначально в вашем мире было два бога, – Дарьяна успокоилась и в лекторской манере начала рассказывать историю. – Два начала, создавшие Лайтберри. Они наполняли его силой и жизнью. Они создали людей. Ростикалль, бог дня и света, дал человеческому телу силу, а разуму – благородство. Он вдохнул в человека душу, которая после смерти возвращалась в его чертоги. Гордикир, бог ночи и темноты, вложил в сознание человека гордость, хитрость и осторожность, чтоб он смог выжить в реалиях своего мира. Но чтобы его дары не нарушили баланс с дарами Ростикалля, тёмный бог создал в своих чертогах ад, куда попадали люди с самыми чёрными и порочными душами, а также служители Гордикира, которые не могли обитать в чертогах света. Когда живые забывали о них, с грешниками, назовём их так, заключался договор, и они становились демонами, забывая своё прошлое, чтобы служить тёмному господину. Жрецы же Гордикира, сохранившие добро в своих сердцах, просто жили в чертогах бога, отстранённые от всех дел.       – Получается, двое из моих прародителей служили богу тьмы? – догадался Сергалль, поражённый внезапным открытием. Но он не хотел верить этому заключению. Герои, которые прославили его род в веках, не могли быть приспешниками зла. – То есть, были чёрными магами?       – Ты не понял, – терпеливо пояснила Дарьяна. – Изначально ваша магия не делилась на чёрную и белую. Ростикалль и Гордикир не были соперниками до войны богов. Они являлись двумя началами одной сущности. Свет и тьма нужны были для баланса, но стремились к одной цели – господства добра над злом.       – Но как это возможно, если тьма – это зло? – возразил Сергалль, повышая голос. Он действительно не понимал этого парадокса.       – Да, тьма ассоциируется со злом, – Дарьяна согласно кивнула, не отрицая слов Первомага. – Но смерть, боль, страдания нужны людям, чтобы через них познать счастье. Лишь претерпев невзгоды, мы радуемся их окончанию. Голодный радуется еде больше, чем сытый, а тот, кто может позволить себе всё, не сможет насладиться уже ничем – он пресыщен. И тёмные, и светлые силы могут идти как во вред, так и во благо. Важно знать, как ими пользоваться.       – Что, даже чёрная магия способна творить добро? – не поверил Сергалль. Всё же в его голове оставались понятия, навязанные современным магическим сообществом.       – Да, – мило улыбнулась Дарьяна, из-за чего её собеседник поумерил свой пыл. – Когда ваши боги решили, что этот мир готов использовать их силу, они призвали четырёх избранных – каждый по двое служителей. Ростикалль дал своим последователям всё светлое. Они были способны защищать свои земли и народы, исцелять болезни, утешать отчаявшихся. Гордикир же наградил избранников способностями убивать, зачаровывать, подчинять разум противника, что было недоступно светлым магам. Также чёрные маги могли призывать демонов из чертогов своего бога…       Девушка хотела продолжить, но Миния ткнула её локтем в бок, потому что лунная дева настолько увлеклась разговором, что забыла сделать очередной ход. Спохватившись, Дарьяна швырнула перед своей фигуркой карточку, на которой было написано «3 шага направо». Там как раз лежала фишка с бронёй, и для хитрой девчонки она была далеко не первая. Тяжело пошатываясь под весом добытых прежде «сокровищ», фигурка побрела туда, куда указала хозяйка.       Следом ход сделал Сергалль. Его фигурка шла пока что налегке, но направлялась она прямиком туда, где ещё лежало скопление фишек и никого не было. Затем Первомаг продолжил дискуссию уточняющим вопросом:       – То есть, Дермак и Ханпирелла были жрецами Ростикалля? – на этих словах Дарьяна кивнула ему. – А Карина и Сергалль – Гордикира?       – Сергалль… не совсем, – возразила лунная дева, прикусив губу, думая, как лучше сказать. – Тут интереснее история. Ты знаешь, как переводится твоё имя с древнего лайтберрийского?       – Ну… «пастырь», «проводник», – это Первомаг знал с детства, как и историю своего рода. Точнее, то, что ему преподносили родители.       – Не совсем, – снова насмешливо сощурилась Дарьяна. – «Сергалл» на древнем языке означало «пастух». Да, пастух. Потому что молодой раб-южанин Ли был пастухом до того, как его забрала в храм Карина-Асирия по приказу Гордикира. Его планировали принести в жертву, но тёмный бог призвал паренька не для этого. Сергаллю было суждено стать первым магом ночи.       – Постой! – спешно прервал её Сергалль. Он не мог поверить своим ушам, да и всё у него внутри противилось такому варианту происхождения первого мага. – Почему я впервые слышу нечто подобное? Нам в семье рассказывали совсем другую историю! Сергалль, Карина, Ханпирелла и Дермак первыми открыли в себе магические силы и смогли изучить их, чтобы передать свои знания остальным людям. По твоей же теории только четверо магов могли владеть силой, так как им её дали боги…       – Первые маги смогли раздавать силу всем, кто приходил к ним учиться, – теперь уже Дарьяна перебила Сергалля. – Впоследствии магия распространилась на всё население Лайтберри. Она передавалась из поколения в поколение.       – Ты прости, но все эти рассказы про богов – какой-то бред, – покачал головой парень. – Почему не осталось никаких упоминаний об этих богах? Почему куда-то делись жрецы? Почему чёрную магию запрещают, если это так хорошо?       – Да погоди ты! – вскрикнула лунная дева. – Я ж тебе не всё рассказала. Всё началось с войны богов…       Судя по горящим глазам ученицы исторического направления, сейчас всех собравшихся ожидала подробная лекция о битве древних божеств. Но её прервал Альказ, страдальчески взглянувший на девушку:       – Дари, милая, не занудствуй. Давай ты после игры Сергаллю всё расскажешь?       – Как хотите, – пожала плечами Дарьяна, обиженно поджав губки. Но буквально через секунду она с интересом переключилась на игру. – Так, сейчас мой ход?       Разговор вновь перешёл в весёлое русло. Говорили обо всём и ни о чём одновременно. Тарелка с милкримами постепенно пустела, и время бежало незаметно. Успело пройти уже два боя. Первомагу довелось сделать шесть ходов, а на седьмом круге с ним столкнулся Смолл.       – Опа! Попался, новичок, – с шутливым коварством усмехнулся артефактник. – Ну что, биться будем?       Сергаллю к этому времени наскучило бесцельно бродить по лабиринту, да и очень уж хотелось показать себя в боевом режиме. Как-никак, а прошёл он через многие настолки и про тактику что-то да знал.       – А давай! – с вызовом ответил юный маг, смачно швыряя карточку хода на пол.       Фигурки обоих игроков резво встали в боевые стойки и угрожающе посмотрели друг на друга. Над ними высветились цифры – количество набранных очков. Персонаж Смолла из зелёного воска выглядел, конечно, внушительнее: на нём красовалось два комплекта доспехов, из-за спины торчал лук со стрелами, за поясом висело четыре разнокалиберных меча. У Сергалля было меньше оружия, однако нарядил он своего бойца ничуть не хуже.       – Вот это отличная тема! Бери карты, – воодушевлённо хохотнул Смолл, вытаскивая из «боевой» колоды семь карточек.       Первомаг тоже потянулся к колоде. Взяв свои карточки со случайными действиями, он прочитал их и хитро сощурился, облизнувшись. Артефактник вытянул голову, пытаясь рассмотреть, что выпало его сопернику, но разглядеть так и не смог.       – Что ж, начинает зачинщик, – усмехнулся Смолл, и его карта шлёпнулась под ноги зелёной фигурки. – «Нанеси урон самым опасным оружием из инвентаря». Итак, легендарный меч, минус двадцать очков.       Фигурка Смолла выхватила из ножен самый большой меч и, картинно помахав им, с силой ткнула в фигурку Сергалля. Та отскочила назад и покачнулась. Число «57» над её головой сменилось числом «37». Но юный маг даже не вскрикнул.       – Посмотрим, что ты на это скажешь, герой, – он бросил на пол свою карточку. «Забери всю броню соперника себе» – гласила она.       В это же мгновение восковой Сергалль согнулся под тяжестью дополнительной экипировки, моментально образовавшейся на нём. Фигурка Смолла же оказалась полностью голой, лишь мечи остались болтаться на поясе, стянувшем узорчатые трусы-семейники. Опозоренный боец стыдливо попытался прикрыть своё достоинство руками. Очки над головой синей фигуры выросли, в то время как у зелёной упали до скромной десятки.       – Ах ты ж… Получай! – язвительно выпалил Смолл, не ожидавший, что новичку попадётся такая счастливая карта. Он кинул два действия – удар двумя мечами и дополнительный бонус «оскорбление». – Не много ли на тебе шмотья, капуста?       Его голый боец взял по клинку в обе руки и, раскрутив их, с разбегу вонзил их в стальные латы Сергалля. Первый слой доспехов пошёл трещинами и рассыпался. Жизни над синей головой уменьшились.       Со взглядом, полным чувства собственного превосходства, восковой Смолл отпрыгнул назад и показал Сергаллю средний палец. Артефактник рассмеялся от собственной дерзости.       – Лучше не зли меня, тебя это не спасёт, – чувствуя скорую победу, Первомаг всё больше веселился. Он, уже не думая, кинул первую попавшуюся карту, урон которой был для Смолла критическим. Синяя фигурка замахнулась мечом.       – Ну чё, команда? И никто не поможет? Видно, такова моя судьба: умереть голым от удара хиленького новичка… – с притворной грустью и укором вздохнул кумир академии.       – Уже спешу на помощь! – возглас Дарьяны опоздал всего лишь на секунду. Перед ногами бойцов шлёпнулась фишка «Помочь сокоманднику», найденная в лабиринте. Меч Сергалля упёрся в грудь розовой девичьей фигурки, облачённой в невообразимое количество доспехов. Это персонаж лунной девы мгновенно телепортировался, закрыв Смолла собой.       На самом деле, именно Дарьяну можно было назвать капустой. За всю игру она ни с кем не сталкивалась, предпочитая спокойненько бродить, никого не трогая и собирая по пути фишки. Впрочем собирала их весьма активно, поэтому, когда меч Сергалля раскрошил первый комплект брони, под ним образовался второй. Урон, нанесённый Первомагом, казался внушительным, но явно незначительным для лунной девы. У её героини очков было больше, чем у любого из остальных игроков.       – О, вот это подгон, подруга, – воодушевился Смолл. Он уже не скрывал торжествующей улыбки. С такой напарницей шансы умереть были равны нулю. – Ну что, совместная атака?       – А у меня есть выбор? – хихикнула Дарьяна, задорно переглядываясь со Смоллом.       Оба выкинули на пол свои карты, в обеих требовалось использовать оружие с максимальным уроном. Девушка вдобавок кинула фишку с удвоением общего урона. Для Сергалля это оказалось фатальным ходом.       Две фигурки – розовая и зелёная – встали в боевую стойку, абсолютно синхронно взмахнули мечами и с одного наскока пронзили ими фигурку синюю. Со стороны это выглядело забавно: хрупкая девушка в нескольких полных боевых комплектах и хорошо сложенный парень в одних трусах одновременно выполнили столь художественный манёвр. Герой Сергалля трагично упал на спину и обратился в восковую лужицу.       – Как иронично. Тебя убили голый мужик и баба в железе, – колко подметила Агава, взглянув на сокомандника. До этого она наблюдала за боем весьма безразлично.       – Могли бы и помочь, – обиженно надул губы Сергалль, отдирая синий воск от бумаги.       – Прости, не было нужной фишки, – виновато развела руками Агава и кинула недовольный взор на лунную деву. – Эту, между прочим, Дарьяна стащила перед самым моим носом!       – Мораль сей басни такова – не выё-, а то выё- тебя, – подытожил Смолл, пока его герой одевался в трофейные доспехи Сергалля.       – Верно подмечено. Возьму на заметку, – Альказ не смог сдержать смешок.       – Кстати, Дарьян. Не хочешь ли довести наше с тобой взаимодействие до конца? – спросил у напарницы артефактник, хитро прищурившись и улыбнувшись.       – Ты это к чему клонишь? – настороженно покосилась на него лунная дева.       – Ну, ты же героиня, спасшая молодого парня. Весьма красивого молодого парня. Голого парня. Понимаешь, к чему я? – на этих словах зелёный человечек придвинулся поближе к розовому и поиграл мускулами. Его создатель загадочно вскинул брови.       – Смолл! – раздалось аж три недовольных возгласа – Дарьяны, Альказа и Минии.       – То есть, тебе своей девушки мало, что ты к моей лезешь? – съязвил Альказ.       – Ну как всегда, Смолл в своём репертуаре! – подтвердила Миния, огрев артефактника первой попавшейся под руку подушкой. – Каждое приключение у него заканчивается под юбкой. И не важно, какой! А я?       – Да я ж просто пошутить хотел! – отчаянно замахал руками артефактник, отбиваясь от подушки. – Минь, ты вне конкуренции! Под твою юбку я готов залезать постоянно.       – Ах ты засранец! – за первым ударом последовал второй, и Смолл прыснул со смеху. – И вообще, кто-то обещал мне палочку на день рождения подарить. Где?       – Так у тебя этих палочек вагон и маленькая тележка, – возмутился обвиняемый. – К тому же ты точно такую же уже купила у торговца с Эльвендора.       – Так от тебя-то я не дождалась, – парировала Миния.       Сергалль наблюдал за их перепалкой с какой-то задумчивой улыбкой. Он ни капли не сомневался, что всё это происходит в шутливой форме и никто ни на кого не обижается. Жаль, что у него, жившего в мире пафоса и аристократичной строгости, не было никого, с кем можно было так подурачиться.       Взгляд Первомага упал на коллекцию волшебных палочек. Значит, всё это великолепие принадлежало Минии. Судя по всему, она и разбиралась в их устройстве, и могла использовать их по назначению – в битвах и поединках. Необычное хобби для хрупкой миловидной девушки с ангельским взором. Хотя, её отлично получилось представить в позе грозной воительницы, бесстрашно направляющей палочку на врага. Миния явно была не так нежна, как казалось.       Дверь в комнату с оглушительным ударом распахнулась, и на пороге появилась грозная фигура в чёрном. Для пущего эффекта не хватало лишь вспышек молний на фоне. Все вздрогнули и с испугом посмотрели на незваного гостя. Это был профессор Мар. По всем признакам можно было догадаться, что он не просто зол. Вечно хмурое лицо его выражало невозмутимость, но глаза будто испепеляли яростью. И это пугало.       – Так вот ты где, паршивец, – губы наставника недовольно скривились. Он неторопливо вошёл в комнату и встал за спиной Сергалля. Все присутствующие замерли в немом страхе – настолько внушительным был взгляд профессора.       Мужчина цепко ухватился за воротник мантии своего ученика и, встряхнув, резким движением поставил его на ноги. Сергалль пошатнулся, не ожидав такой силищи и прыти от пожилого мага.       – Значит, отпросился в туалет. На два часа, – с ядовитой усмешкой заметил Мар. – Вот оно какое, твоё стремление учиться, Первомаг!       Профессор потянул воротник Сергалля на себя, волоча парня, как котёнка за шкирку. Маг-недоучка лишь пискнул. В глазах его читались стыд и смятение.       – Мы всего лишь играли, профессор! – возмутился Смолл – единственный, кто осмелился перечить разозлённому преподавателю.       – Играли?! – Мар повысил голос. И, хоть в выражении его лица мало что поменялось, все поняли, что артефактник сейчас ходил по очень тонкому льду. – Знаешь ли ты, Смолл, сколько Сергаллю нужно нагонять вас? И у меня не так-то много времени осталось, чтобы мы могли прерываться на всякие игрульки! Эти два часа, которые вы «просто играли», мы могли провести с большей пользой. А теперь, извините, нам пора. Будем доделывать то, что не успели.       Мар развернулся и потащил Сергалля на выход. В его пальцах всё ещё был сжат воротник ученической мантии, и парень плёлся за учителем, как нашкодивший щенок. Сам Первомаг ничего ответить не мог. Свою вину он полностью осознавал и уже жалел, что обманул профессора, сбежав с занятий.       – Прости, – робко воскликнул ему вслед Смолл.       – Удачи, – неловко попрощалась с Сергаллем Агава.       Другие игроки остались в безмолвной тишине.       В комнате Мара непутёвого мага ждал серьёзный разговор. Учитель высказал всё, что думал о нём, о его разгильдяйстве, о причинах, по которым его выперли из Первой магической. Сергалль и сам понимал всё это. Но слова профессора ранили особо сильно. Для себя парень решил, что с Маром он будет учиться усерднее.