Здрасте, я Ваша дочка.

- Эх, как же хорошо после дождя, - молодой цыган запрокинул голову смотря в небо. И тут же зажмурился, когда высокие сосны, будто шутя с ветром, осыпали его дождем капель, задержавшихся на ветках. Сидящая рядом цыганка фыркнула. - А ты не смейся, Лейла! Тебе ведь тоже нравиться это ощущение, этот запах. - Запах свободы? - костер обиженно зашипел, когда капли дождя попали на него. К небу взметнулся сноп искр, мстя, на что вековые деревья лишь весело зашелестели. Костер еще раз фыркнул выбрасывая искры, и успокоился. Названная Лейлой, поворошила дрова палкой, случайно задев закопченный котел. - Уха скоро будет готова. Бахти, проверь нашего гостя, будь добр. Но этого не потребовалось. Ткань шатра распахнулась и оттуда вылетел высокий светловолосый мужчина, зажимая рот рукой. Только убежал он недалеко - схватившись рукой за дерево чуть поодаль от костра он не выдержал, согнулся и его вырвало. - Отвратительное зрелище, - поморщился Бахти. - зачем ты это сделала? Лейла пожала плечами не собираясь отвечать. Цыган вздохнул и, отвернувшись от несчастного, вновь продолжил прерванный разговор. - При чем тут свобода? Мы цыгане, бродяги, мы свободны сами по себе. Нет, этот запах скорее напоминает... - Чистоту и невинность? - Ты можешь не перебивать? Франкенштейн не слушал их спор. Не способный унять рвотные позывы, он старался хотя бы не задохнуться. Так плохо ему еще никогда не было. Даже когда он весь был весь изранен, даже когда его поглощало Темное Копье, даже тогда он не чувствовал себя настолько слабым и беспомощным. Но наконец-то все прекратилось и он смог отдышаться. Лейла это заметила и вздохнула. - Бахти, сейчас тебе лучше уйти. - Вот прям сейчас, когда еда почти готова? - цыган обернулся, следя за взглядом собеседницы. Светловолосый сидел прямо на земле и утирал рот рукой, разгневанно сверкая пронзительно-синими глазами. - У тебя очень красивое тело, незнакомец. - Весело крикнул Бахти. - Но сидеть голым на земле все равно не стоит. Если хочешь, я потом специально приду полюбоваться не тебя. Ночью. Наедине. Франкенштейн гневно зыркнул на него, прикидывая возможную встречу с Копьем. Потом посмотрел вниз, и поспешил вернуться в шатер. Цыгане проводили его взглядом. - Ты злишь его, - покачала головой Лейла. - Зачем? - А ты видела как он посмотрел на меня? - рассмеялся Бахти. - Если бы взглядом можно было убивать, от меня бы уже кучка пепла осталась. Зато я понял, что ты в нем нашла. Их разговор снова прервали. И снова Франкенштейн. На этот раз он вышел одетым в широкие штаны и красную рубаху. Выглядел он, конечно, белее чем странно. - Мда, тебе это явно не идет, - заключил Бахти, закончив его разглядывать. - Тогда может господа цыгане соизволят вернуть мне мою собственную одежду? - Она на орешнике, - сообщила Лейла, поднимаясь. - скоро высохнет, тогда и оденешь. А пока садись так, сейчас будем обедать, - и скрылась в шатре. - Ты считаешь что я захочу есть с вами, после того, как ты накормила меня какой-то гадостью? - не поверил свои ушам Франкенштейн. Вот такой наглости он явно не ожидал. Сзади фыркнул Бахти. Его благополучно проигнорировали. - А почему бы и нет? - донеслось из шатра. - Тем более, сейчас мы будем есть все вместе, одно и тоже. Не будем же мы и самих себя травить. Блондин промолчал, борясь с желанием прибить обоих, мстя за унижение. Видеть его полностью обнаженным, в момент явной ничтожности... Почему они вообще до сих пор живы? - Садись, гость, не бойся. Мы рады видеть тебя за нашим столом, - произнес Бахти, похлопывая радом с собой по земле. И хотя стола нигде не наблюдалось, Франкенштейн настороженно послушался совету. Он знал, эта фраза приветствия, как ритуал, гарантировал ему безопасность. До тех пор, пока он сам не предаст гостеприимство хозяев. - Не слишком ли смело ты разбрасываешься словами, - спросил Франкенштейн, присаживаясь рядом. - Я ведь могу вас убить. - Можешь, - согласилась Лейла, вновь выходя из шатра. На этот раз в руках у нем были три глубоких миски. Франкенштейн не увидел той, из которой ел: у этих был другой узор. - Но на самом деле, тебе это не нужно. Мы не сделали тебе ничего плохого. - Подойдя к котлу, цыганка начала наполнять миски рыбной похлебкой. По поляне поплыл чудесный запах. Две пары глаз внимательно наблюдали за девушкой: одни - настороженно, другие в нетерпении. Когда три наполенные миски уже стояли на траве, Лейла продолжила: - Я доверяем тебе, - она подняла одну из мисок, и протянула ее блондину. - И ты, прошу, доверься мне. здесь тебе ничего не угрожает. "Довериться? Да она шутит! Накормила какой-то гадостью, опозорила.. а теперь довериться ей?!" Франкенштейн подозрительно посмотрел сначала на девушку, потом на парня. Тот с таким голодом смотрел на тарелку с похлебкой, что стало ясно: кроме еды он не может ни о чем думать. Но правила гостеприимства требовали сначала угостить гостя, и поэтому цыган держится, что бы не вырвать свой обед из чужих рук. Франкенштейн вздохнул, и, смирившись, принял миску с ухой из протянутой руки. "Не стоит заставлять других ждать". - Всем приятного аппетита! - заявил Бахти, набрасываясь на суп. Цыганка хихикнула глядя на него, и перевела взгляд на блондина. - Меня зовут Лейла, - тихо представилась она. - Я запомню, - пообещал Франкенштейн