***
После завтрака они пошли осматривать кампус, где мало что изменилось с их выпуска. Всю дорогу Найл держит Гарри за руку. Последний не против, в основном потому, что ему нужна поддержка сейчас. Он не знает зачем сорвался на Луи за завтраком. Просто ему надоело слушать, как у него все прекрасно и как все его обсуждают. Луи этого не заслуживает, несмотря на то, какой он хороший актер. Не то чтобы он смотрел все его фильмы по нескольку раз, или следил за его карьерой, или пересматривал его благодарственную речь на вручении Оскара на протяжении недели, пока не заплакал. Точно нет. Найл сжимает руку Гарри в своей, когда они заходят в библиотеку, в которой Гарри провел большую часть времени, будучи подростком. Он заставляет себя избегать взгляда Луи, проходя мимо ряда столов и книг. Их первый поцелуй был здесь, между стеллажами в секции по истории, где их не увидели бы одноклассники. На тот момент они уже год как были лучшими друзьями и соседями по комнате, они знали секреты друг друга и были не разлей вода. Сначала они просто дурачились, устроив шуточную драку, когда Луи внезапно прижал Гарри к стене, и они стали бездыханно смотреть друг на друга. — Ну? — начал Луи, потому что он всегда был смелее, и инициативу всегда брал он, — Поцелуешь меня уже или нет, Стайлс? И Гарри поцеловал, это было идеально. — Всё нормально? — шепчет ему Найл. Гарри сделал глубокий вдох и кивнул. — Порядок. Ещё двадцать шагов, и они дойдут до того места. Десять, затем пять, и вот они перед одной из маленьких комнат, отделённых от библиотеки. Внутри Гарри видит длинные ряды с книгами и точное место, где поцеловал Луи. — А это, — объявляет их экскурсовод, указав на золотую табличку рядом с аркой, — «Мемориальное крыло Томлинсона», великодушно финансируемое Луи Томлинсоном. Гарри посмотрел на табличку и свел брови. Несомненно, там имя Луи и он заплатил за то, чтобы часть здания отреставрировали. Конечно Луи сделает что-то глупое, подобно этому. Но кто сказал, что Гарри не так же глуп? — Найл, — шепчет он, пока остальные идут впереди, — Поцелуй меня. — Что? — Поцелуй меня, — повторяет Гарри, ища Луи глазами, который и так смотрит на него, как и смотрел весь день. Найл сбит с толку: — Дружище, мы не договаривались насчет- Гарри прерывает его, притянув к себе за поясницу и соединив их рты. Это самый неромантичный поцелуй в жизни Гарри; он ощущается так неправильно, что его чуть не тошнит, но Гарри каким-то образом сдерживается. Он может быть хорошим актером, когда захочет. Найл немного на вкус как курица, что странно, потому что они не ели курицу. Когда они в конце концов отрываются друг от друга, Гарри замечает сверлящего их глазами Луи. Найл с поднятыми бровями уставился на Гарри в неверии. — Боже, — выпаливает он, громко выдохнув, — Это всегда так ужасно? Их экскурсия продолжается, они выходят из библиотеки и идут по коридору. — Сочти за честь поцелуй со мной, — шепчет Гарри, когда они проходят под деревянными арками и расписными потолками. — Ну, более подавленных чувств я не испытывал. Девушки. На все сто процентов. Гарри улыбается и скользит рукой в руку Найла. Луи всё ещё смотрит на них, в то время как Лиам впустую пытается завязать с ним разговор. Часть Гарри сожалеет о сделанном, но он не даст этой части взять верх. Луи должен видеть его счастливым, даже если он не счастлив. Ему не жаль Луи Томлинсона, и никогда не будет.***
Луи ненавидит Гарри Стайлса всем своим нутром. Это не первый раз, когда он это осознаёт; много раз эти слова были в мыслях, и сказаны они были тоже. Но сейчас, когда он вынужден смотреть на поцелуй, шептание, хихиканье Гарри и Найла всё утро, Луи готов убивать. Что о себе возомнил Стайлс, приведя сюда этого парня и целуя на глазах у всех? — Найл хороший, — сказал Лиам, когда они вернулись в столовую на обед. Они провели целое утро, осматривая кампус, так что днём все свободны, пока не начнется очередная вечеринка. Луи не собирается на неё идти, вместо этого он завалится на кровать. Луи посмотрел на Лиама, как на идиота. — Он придурок. Естественно у него нет оснований так говорить. Найл всё время был любезен с Луи, пусть он и держит Гарри за руку и целует его. — Мне кажется он хороший парень, — Лиам стоит на своём, — Гарри счастлив с ним, и это главное. Ты не хочешь, чтобы он был счастлив? — Мне нет дела до его состояния, — врёт Луи. — Ты ведёшь себя глупо, — вздыхает Лиам, — Не думаешь, что вам пора поговорить? Разобраться со своими проблемами и зарыть топор войны, Лу. Нехорошо держать обиду столько времени. Проблема в том, думает Луи, что всё это его вина. Это он порвал с Гарри. Тот может и начал ссоры, но такого исхода не хотел, Луи в этом уверен. Он замечает Гарри на другом конце комнаты, смеющегося над фотографиями на стене вместе с Зейном и Найлом. У них что-то вроде игры, где они угадывают кто есть кто на старых фото. Найти на них Гарри легче всего: у него те же большие глаза и улыбка, что были у него с первого дня в Уилларде. Лишь волосы стали длиннее, и пухлых щечек больше нет. Найл стоит и умиляется его кудряшкам. Луи ненавидит, насколько сильно ревнует. — Нам стоит взять домой какую-нибудь из этих фотографий, — говорит Хоран, пока они приближаются к столу, за которым страдает Луи, — Хочу повесить на стену. Думаешь, у Энн есть копии? Гарри стонет: — Ты не будешь вешать мою фотографию у нас в квартире, Найл. И не пиши моей маме, пожалуйста. — Поздно, — отвечает Найл, доставая телефон из кармана, — «Дорогая Энн- » — Нет, — проскулил Гарри. — Вы живёте вместе? — спрашивает Луи. Гарри игнорирует вопрос. Ничего нового — они не разговаривали с утреннего происшествия. Видимо Гарри взял за правило вообще не перекидываться с Луи словом. — Ага, — отвечает Найл, — Мы живём вместе почти вечность. Сколько точнее, Эйч? Гарри поднимает взгляд на Луи. — Почти четыре года. Твою мать. — Вы вместе уже так долго? — спросил Лиам, шокированный, — Гарри, почему ты не говорил? Гарри немного бледнеет, и Найл быстро отвечает за него. — Нет, сначала мы были соседями по квартире и лучшими друзьями до того, как сошлись где-то три месяца назад. Так ведь, сладуля? Гарри пристально смотрит на Найла, который после этого морщится как от удара. — Всё верно, дорогой, — тон Гарри приторно-сладкий и напряжённый. Найл заливается таким сильным смехом, что ему приходится положить свою голову на плечо кудрявого, чтобы успокоиться. Значит, Гарри переехал от Луи сразу в квартиру Найла. Отлично. Это прекрасно, вот только Луи от этого хочется кричать. Гарри мог бы остаться в их квартире. Томлинсон предельно ясно дал понять, что не выкинул бы его на улицу. Хотя Луи знал, что он специально переехал туда, где его не смогли бы найти. Но он не знал, что в объятия другого человека. Луи даже не был ни с кем после того, как они расстались. Не в том смысле что он совсем святой, просто у него не было серьезных отношений. Но Гарри, видимо, был более чем готов двигаться дальше. — Выйду покурить, — заявляет Луи. Он вскакивает со стола и почти выбегает из столовой. Сначала он не знает, куда идёт, но когда замечает дверь в общежитие, без задней мысли заходит и поднимается по лестнице. Хоть он и слышит шаги сзади, он не обращает на них внимания. Их комната, где они прожили четыре года в Уилларде, была в самом конце коридора на третьем этаже. Луи не был на стипендии, учиться здесь его заставил отец, которого он почти не знал. «Каждый, кто носил фамилию Остин², на протяжении веков учился в Уилларде, Луи, — сказал отец по телефону, — И ты тоже будешь». У отца было достаточно денег, чтобы Луи поселили в отдельную комнату, подальше от тех бедных детей на стипендии, но Томлинсон отказался. Может от него не зависело место его обучения, но то, как он себя преподносил, оставалось в его власти. Несмотря на большое состояние своего отца, Луи вырос не в богатой обстановке. Мама выращивала его одна почти всю его жизнь. Он видел своего биологического отца только по праздникам и когда попадал в неприятности. Сказать, что они не были близки — ничего не сказать. Луи не хотел быть каким-то чванливым банкиром, или страховым агентом, или политиком — он хотел быть актером. Он не хотел сидеть в одноместной комнатке, отдельно от людей, которые понимали его больше всего. Он хотел друзей и настоящую жизнь. И вот, сейчас он стоит там, где стоял в свой первый день, перед тяжёлой дубовой дверью с пустой белой дощечкой, ожидая маму. Гарри уже был внутри, на пустой кровати, с грустью наблюдая за тем, как его мама распаковывали вещи. Сердце Луи ускорилось в момент, когда их глаза встретились. — Привет, — сказал Луи, когда их мамы ушли, — Меня зовут Луи Томлинсон. — Я Гарри Стайлс, — ответил он, затем развернулся и открыл книгу. После этого они не особо разговаривали в течение недели. Сейчас на двери новая дощечка, где написано «Комната Джона и Кристофера!». Губы Луи поневоле растянулись в улыбке из-за воспоминания о том, как они с Гарри заморачивались с этой доской. Шаги за спиной становятся ближе, пока резко не останавливаются. — И что ты здесь делаешь? — Зачем ты пошел за мной? — вздохнул Луи. Нет ответа. Дверь оказывается не заперта. Луи поворачивает ручку, и обернувшись, видит нервно выглядящего Гарри. Томлинсон открывает дверь, и глубоко вдыхает воздух. Естественно, комната не выглядит так, как раньше. Одеяла другие, постеров давно нет, но по расположению здесь всё так же. Кровать Луи слева, Гарри — справа, их столы тоже. Столько вещей здесь произошло, думает Луи. Их первый раз был здесь, торопливый, беспорядочный и тихий, на кровати Луи. Он обнимал Гарри несколько часов, думая, что жизнь не может стать ещё лучше, чем именно в тот момент. — Как думаешь, это всё ещё там? — тихо спрашивает Гарри. Ему не нужно уточнять, что именно, поэтому Луи подходит к зеркалу около своей старой кровати. Он аккуратно снимает его со стены. Сотни мужских имен выцарапаны на стене. Это традиция, которая не должна была быть традицией. Строго говоря, за порчу святейших стен Уилларда они могли подвергнуться наказанию до конца своей жизни, но парни, казалось, наплевали на всю святость во имя того, чтобы их имена оставались здесь сотни лет. Было чуть ли не похвально оставить после себя след. Их надпись маленькая, но зато в самом центре. ЛТ + ГС Луи был против маленького сердечка в конце, ведь нельзя оставлять такое на видном месте, но Гарри настоял. Никто бы все равно об этом ничего не подумал, это просто крошечное сердечко рядом с их инициалами в море других имён. — Боже, — пробормотал Гарри. Внезапно он встаёт рядом с Луи, обостряя все чувства последнего. Тот почти забыл, как красив Гарри, какого оттенка его глаза при свете, его мягкий изгиб рта. Гарри прослеживает пальцем надпись. — Мы и понятия не имели, — говорит он, его глаза немного стеклянные, — Боже. Луи замер. — Гарри, я- — Ты когда-нибудь жалел об этом? Луи хмурит брови и пробегается глазами по комнате. Тут Гарри занимался с ним по каждому предмету, там они могли часами целоваться, а там они решили воспользоваться наследством Луи и переехать вместе. — О чем именно? — Обо всем, — Гарри издал смешок, останавливаясь пальцем на букве Л, — Что влюбился в меня. — Я бы никогда об этом не пожалел, — отвечает Луи абсолютно честно, — Гарри, пожалуйста. — Да, — Гарри делает шаг назад, Луи чувствует холод, — Хорошо, я пойду. Шатен мотает головой. — Прошу, подожди, — им нужно поговорить. Как бы Гарри его ни ненавидел, Луи знает, что им нужно положить этому конец. Нужно многое объяснить, спросить, думает ли об этом Гарри так же часто. Гарри в последний раз оглядывает комнату, каждый сантиметр, будто пытается запомнить. Когда их взгляды наконец пересекаются, его щеки мокрые. — Я знаю, Луи. И он выходит за дверь, а Луи остается один, проклиная каждую сделанную собой ошибку.