Take Me Back to Where We Started

Каким-то образом Гарри оказался в баре. Конечно, это была идея Найла — слинять со школы. Ближайший бар был в маленьком городке, в нескольких километрах от Уилларда. Гарри помнит, как Луи много раз уговаривал его туда сбежать. Для субботнего вечера тут не так уж людно, лишь пару постоялых игроков в бильярд и несколько человек у бара. Найлу сразу понравилось это место, ещё бы. Это его территория, думает Гарри с ухмылкой. — Мне нужна пинта пива, — заявляет Найл, как только все пятеро входят в помещение, — Сегодня всё за мой счёт, парни. Они занимают стол в дальнем углу. Гарри старается находиться между Зейном и Лиамом, подальше от Луи. Он до сих пор не уверен, что заставило его последовать за ним тогда. Что-то глубоко внутри него требовало пойти следом, пойти за разозлившимся парнем, который ему больше не принадлежит. Может быть, вина. Вина оттого, что ему понравилось причинять боль Луи своими словами. — Эйч, Найл действительно отличный парень, — говорит Зейн. Губы Гарри растягивается в улыбке, он находит глазами Найла, который завязал разговор с барменом. — Да, это так. Он правда имеет это ввиду. Найл один из самых лучших друзей в его жизни. — Вы работаете вместе? — спрашивает Луи. Гарри удивленно моргает. Они не переговаривались целый день с того момента в их бывшей общей комнате. — Вроде того, — отвечает Гарри, — Я преподаю и вместе с тем заканчиваю магистратуру. Найл занимается исследованиями. Он обожает мешаться под ногами, так что не понятно, работает ли он вообще. Найл усмехается, приближаясь к столику, явно в курсе того, о ком говорит Гарри. — Наговариваешь на меня? — спросил ирландец. — Ни за что бы не стал. Найл рассмеялся и закатил глаза. Он поставил поднос с пивом на стол, и каждый взял себе по стакану. — Твои ученики любят меня, — говорит Хоран, — Почти так же, как они любят тебя. Гарри чувствует приливающее к щекам тепло. — Замолчи, — бубнит он. — Да они его просто обожают, — продолжает Найл, — Слышу, как они каждый семестр говорят: «Запишись на пары профессора Стайлса, он такой красавчик». — Профессор Стайлс? — спросил Луи, чьи глаза загорелись весельем. Гарри досадно стонет, желая быть где угодно, только не здесь, с Луи, который смотрит на него так. — Я с первого дня просил называть меня Гарри. «Профессор Стайлс» делает меня тысячелетним стариком. — Согласен, — смеётся Зейн, — Господи, помнишь нашего ужасного учителя по английскому? Он заставлял всех называть себя профессором Смитом, что за кошмарный мужик. Лиам кивает: — Он был совсем жалок. Думаю, он уже откинулся, иначе быть не может. Разве ему не было сто лет, когда нам было по четырнадцать? — Он не умер, — утверждает Гарри. — Откуда ты знаешь? Гарри пожимает плечами, проводя пальцем по краю стакана. — Мы на связи через электронную почту. Ему восемьдесят с чем-то, кстати. Все четверо заливаются смехом, даже Найл, который не знал старика. — Ты ему пишешь? — задыхается Зейн. Гарри хмурится на их реакцию. — Только потому, что в вашей памяти ничего не задерживается дольше, чем на 3 секунды, не значит, что остальным тоже не нравились его уроки. Между прочим, он очень уважаемый писатель. В прошлом семестре я приглашал профессора провести беседу на одном из моих уроков, и он был удивителен. Луи понимающе улыбается. — Ты всегда был любимчиком учителей. — Да? — заинтересованно спрашивает Найл. — Боже, это было ужасно. Все учителя каждый день приставали ко мне со своим: «Луи, почему ты не можешь быть как Гарри?». Он создавал завышенные стандарты. — Нам ко всем приставали с этой фразой, — добавляет Зейн, — К каждому мальчику в классе. Никто не был так хорош, как Гарри. — Оу, детка, — Найл посмеивается, — Не смущайся. Я всегда знал, что ты был маленьким ботаником. Улыбка Луи незамедлительно гаснет, будто он только сейчас вспомнил про существование Найла. Гарри тоже позволяет сползти улыбке с лица и тянется к своему пиву, пока Лиам и Найл о чем-то болтают. Бар начинает потихоньку заполняться с наступлением ночи: люди стекаются как с городка, так и с Уилларда. Всё-таки это вечер субботы, Гарри полагает, что даже жителям маленького городка требуется выпустить пар. Он не пьет больше двух пинт пива, в основном потому, что не хочет иметь дело с головной болью завтрашним утром. Но так же и потому, что Найл, кажется, собрался хорошенько надраться. И Луи, похоже, решил к нему присоединиться. Свой первый опыт алкогольного опьянения Луи и Гарри испытали вместе. Когда Гарри вернулся из дома в школу после празднования своего шестнадцатилетия, то нашёл в сумке спрятанную сестрой бутылку вина, которую она ознаменовала подарком. Гарри едва не плакал от безысходности. — Я не смогу никуда её спрятать! Её найдут во время проверки комнат, и меня исключат. Луи, помоги, мы должны что-то сделать. Луи подошёл к его кровати, взглянул вниз на бутылку вина с озорной ухмылкой. — Ну, Стайлс, по-моему, единственный выход — это выпить всё и таким образом избавиться от улик. Глаза Гарри расширились. — Мы не сможем выпить это всё! Но они выпили до последней капли. И может, это все из-за опьяненного разума, но Гарри уверен, что никогда не видел Луи красивым больше, чем в ту ночь. Хихикающий и покрытый румянцем, он решил включить радио и станцевать для Гарри, хотя уже давно настал час отбоя. Смотреть на движения его тела, на трепещущие по щекам ресницы, и на то, как он потерялся в музыке — было слишком для гормонов шестнадцатилетнего парня. Но сейчас для Гарри не должно быть слишком смотреть на Луи, танцующего с Зейном под песню, которую они оба не знают. Никто не танцует кроме них двоих; Луи отчаянно пытается подпевать, но видно, что он не знает слов, поэтому во весь голос тянет «оу, оу», заставляя всех повторять за ним. Наблюдать за этим было словно иметь небольшие мгновения спокойствия. Луи выглядел таким беззаботным и счастливым, прямо как тот Луи, которого он знал. Прямо как тот Луи, которого он любил. Но мгновения спокойствия разрушились, когда Гарри увидел, как он начинает с кем-то флиртовать. Это мужчина из города, Гарри его не знает, и из-за этого он чувствует тревогу. Конечно он ревнует. Как ему не ревновать, видя, как этот парень касается локтя Луи, как они становятся все ближе и ближе друг к другу. Тот говорит что-то о том, как любит его фильмы, на что Луи смеётся. И в какой-то момент парень достаёт свой телефон. — Мне нужно туда, — предупредил Гарри. Стоящий рядом с ним Найл негодует: — Что? Гарри, оставь его. — Нет, мне нужно остановить того парня, — настаивает Гарри, сузив глаза на сцену, где парень касается Луи, и Луи касается его в ответ. Найл вздыхает, встав перед Гарри и закрыв ему обзор. — Детка. Цель нашего прибытия — заставить Луи ревновать, помнишь? Ты не думаешь, что немного облажаешься, попытавшись остановить их? Дело не в этом. Ладно, немного в этом. Что-то горит внутри него синим пламенем при взгляде на флирт Луи с кем-то другим. Но это не причина того, что он отталкивает Найла и подходит к стойке бара с жёстким выражением лица. — Луи, — начал он, стоя за спиной того парня, — Мы можем поговорить? — Я уже разговариваю кое с кем, Гарри. — Нам нужно поговорить. И когда очевидно, что Луи собирается отказать, Гарри обращает свой взор на парня, который с ним заигрывал. Тот смотрит в ответ растерянно, но кончики его ушей покраснели, будто он прекрасно знает чтó видел Гарри. — Удали фото с Луи, которое ты сделал, — рычит Стайлс. По парню видно, что он понял, но всё ещё пытается притвориться дурачком. — Чувак. Что? — Удали. Сейчас же. Я всё видел, и я не идиот. Гарри думает, что он продолжит отрицать и потом убежит с этой фотографией, где Луи не по-дружески обнимает этого парня. Неотрывный взгляд Гарри добивает его, поэтому он достает телефон и удаляет фото с пьяным и уязвимым Луи. В положении, которое может быть расценено в том смысле, в коем оно и было. Гарри убеждается, что фотография действительно уничтожена и не была отправлена кому-то, после чего посылает парня куда подальше. — И что это было? — требует Луи. — Всегда пожалуйста. Луи усмехается. — Мне не нужно, чтобы ты спасал меня, Стайлс. Я вполне способен позаботиться о себе сам. — Не особо, блять, было похоже, — выстреливает Гарри в ответ. Он зол сейчас. На то, что Луи не может понять, что он сделал что-то, чтобы его защитить. — Какого хрена ты о себе вздумал, обламывать меня? Это ревность, Гарри? Гарри закатывает глаза. — Нет. Из Луи вырывается смешок. — Да, ты ревнуешь. Твой маленький блондин не удовлетворяет тебя, малыш? Не делает этого так, как я, да? Гарри покраснел от злости. — Иди нахуй, Луи, — выплёвывает он, — Я жалею, что вообще приехал сюда, и жалею, что помог тебе. Ты всегда был неблагодарным мудаком, даже не знаю, зачем я заморачивался. Гарри поворачивается и вылетает из бара. Он не уходит далеко. Опять идёт снег, неспешно, и кажется, будто снежинки тают ещё до соприкосновения с землёй. Гарри останавливается на холоде, оперевшись на стену бара. Боже, он чувствует себя дураком. Дураком из-за того, что ему было не все равно, из-за ревности, и вообще из-за приезда сюда. — Гарри! — Луи выходит на улицу, спотыкаясь, — Я не закончил с тобой разговаривать, вернись сюда. Гарри рассмеялся и покачал головой: — Нет, Луи, пошел ты. Возвращайся, может твой парень до сих пор тебя ждёт. — Что ты имел ввиду, когда сказал, что помог мне? — пьяно спросил Луи, — Думаешь, мне нужна твоя помощь? — У него была твоя фотография, Луи. Что ты думаешь он бы с ней сделал? Потому что я знаю наверняка: ты ещё в шкафу. Более того, я уверен, что у тебя есть девушка. Луи споткнулся и побледнел. — Что? — Ты в шкафу, — повторяет Гарри, если Луи это каким-то образом забыл, — Для всего мира ты натурал. Мне без разницы, кто ты, никого не имеют права заставить выйти из шкафа вот так. Поэтому тут совершенно не причем то, что мне не похрен на тебя. Я просто поступил по-человечески. Гарри видит, что Луи ошарашен, и это обидно. Кудрявый понимает, что они не разговаривали четыре года, и сейчас не ладят, но всё же. Луи должен был знать, какой Гарри человек, каким человеком он всегда был. — Ты- правда? — шепчет Луи. — Да, представь себе. Знаю, ты думаешь, что я кусок дерьма, но я не настолько низкий человек, чтобы позволить кому-то вытащить человека из шкафа без его согласия. Слова, похоже, оглушают Луи только больше. — Гарри, я бы никогда не подумал, что ты смог бы так поступ- — Неужели? — Гарри впился в него взглядом, — Для кого тогда предназначался тот телефонный звонок четыре года назад, разбивший мне сердце? Несколько секунд они смотрят друг на друга в тишине, пока вокруг падает снег. Уличные фонари и луна окрашивает всё в оранжевый цвет, но даже так Луи выглядит красиво. Хоть пьяный и в ужасном освещении, он будто сошел с обложки журнала. Иногда Гарри забывает, кем является Луи, пока это не вспоминается из ниоткуда. — Эйч, — прозвище слетает с его губ как ни в чём не бывало, — Я не понимаю о чём ты говоришь, какой звонок? — Звонок от твоего блядского менеджера, Дженни, или как там её. Сказала, что если я не заткнусь, на меня подадут в суд, ведь ты же думаешь, что я такое ничтожество, раз смогу выдать твою ориентацию, — говорит Гарри, его голос становится всё громче и громче из-за злости. Воспоминание об этом звонке жалит так же, как и тогда. — После всего, через что мы прошли вместе, несмотря на то, как я любил тебя, ты думал, что я могу с тобой так поступить. Может и хорошо, что мы расстались тогда, ведь ты никогда мне не доверял. Не знаю, почему я был удивлён. Луи стоит в шоке, но Гарри уже закончил этот разговор. Он сильнее кутается в свое пальто и начинает идти по улице, несмотря на снег, бьющий в лицо. — Гарри! — Луи кричит, — Гарри, подожди, куда ты идёшь? Не думая, Гарри кричит в ответ: — Домой! Но Уиллард больше не его дом. Луи больше не его дом. Это больше не его жизнь; он едва знает человека, который сейчас кричит на него. — Я возвращаюсь, — исправляет он себя. Гарри продолжает тащиться по сугробам, Луи следует за ним. — Ты не дойдешь туда. Отморозишь ноги по дороге, Гарольд. Вернись. Гарри закатил глаза. Они сто раз ходили отсюда до школы, гораздо пьянее, чем сейчас. Он дойдет. Снег хрустит громче за его спиной, и Луи вдруг дёргает его за рукав. — Гарри, я сказал, остановись, — говорит он, будто имеет право указывать Гарри. — Отпусти меня, — Гарри пытается освободиться из его хватки. — Нет, — Луи не отпускает, — Перестань, глупый ты идиот. Ты умрёшь от отморожения, а мне придется на похоронах слушать, как твой дурацкий идеальный парень любил тебя. Гарри сводит брови, ещё раз пытаясь вырвать руку. — Кто сказал, что ты будешь приглашен на мои похороны? — Буду, — твердит Луи, — Остановись, и мы поговорим, упрямая задница. Боже, ты совсем не изменился, да? Всегда был слишком упрям, и это никогда не шло тебе на пользу. Просто выслушай меня, пожалуйста. Наконец Гарри останавливается и поворачивается, так что они оба смотрят друг на друга посреди улицы. Луи явно пьян, и Гарри не может сказать, от холода или от алкоголя у него раскраснелись щеки. Это мгновенно возвращает его к тем ночам, когда Луи целовал Гарри там, где никто не мог их увидеть, вместо того чтобы кричать на него. — Я никогда никому не говорил этого делать. Я никому не говорил звонить тебе и говорить все эти вещи, Гарри, Господи. Даже когда мы расстались, я ни разу не допустил мысль о том, что ты можешь это сделать. Несмотря насколько ты был зол, я знал, что ты не сделал бы такое. Гарри трёт глаза, которые, он клянется, жжет от холодного воздуха, и ни от чего больше. — Неужели? — спрашивает он, — Потому что это одна из причин, по которой мы расстались. Без большой натяжки можно было бы сказать, что ты поверил в это дерьмо обо мне. — Гарри. Расставание с тобой было самой большой ошибкой в моей жизни. Я был окружён ужасными людьми, заставлявшими меня думать, что так будет лучше для нас обоих, но это было не так. Не для меня, по крайней мере. Не было и дня, чтобы я не скучал по тебе и не думал о тебе. — Ты всё это говоришь, потому что напился. Проснувшись завтра, ты начнешь заново меня ненавидеть. — Я никогда не смогу ненавидеть тебя Гарри, — сказал Луи мягко. У Гарри нет шанса ответить на это. Сзади раздается сигнал, и они оба видят замедляющуюся рядом с ними машину Лиама. Заднее окно опускается, и Найл высовывает оттуда голову. — Гарри, Луи, — кричит он, хотя они не так уж далеко от него, — Что вы тут делаете? Мы везде вас искали! Садитесь в машину. Гарри хмыкает над своим пьяным поддельным бойфрендом и идёт мимо Луи к двери. Он на секунду колеблется и поворачивается, прежде чем потеряет самообладание. — Знаешь, что самое страшное? — Гарри говорит тихо, чтобы парни не услышали, — Я хотел провести с тобой всю оставшуюся жизнь. Я ждал тебя, ждал неделями, что ты вернешься и скажешь, что ошибся. Я был готов простить все, я был готов отказаться от всего, лишь бы остаться с тобой. Всё, что тебе нужно было сделать — это попросить. После этого Гарри отворачивается и садится в машину. Он зарывается лицом в плечо Найла и всю поездку ни с кем не разговаривает, жалея обо всём, что наговорил.

***

Луи узнал прямо на этом на самом месте, что его отец умер. На простой деревянной скамейке снаружи там, где обычно находятся директор, медсестра и секретари; прямо напротив дверей в спортзал. Его вывели из класса, словно он что-то натворил, посадили на эту скамейку и дали телефон с его мамой на линии. Его отец умер, а Луи ничего не почувствовал. Если только облегчение, как бы ужасно это не звучало. Свободу. Он не собирался сразу же покидать Уиллард, конечно. После встречи с Гарри и остальными друзьями он свыкся с этим местом, но теперь ему больше не придется оправдывать ожидания отца. Не нужно быть таким хорошим математиком, чтобы стать адвокатом, Луи. Ты ведешь себя так, будто тебя не волнует твое будущее, Луи. Искусством не заработаешь на жизнь, Луи. Исчез одним махом. Точнее одним сердечным приступом. Гарри и то был больше расстроен, чем Луи. Он обнимал его без надобности, говорил, что всё будет хорошо, и что Луи не плохой человек, если не оплакивает потерю. — Лу. Луи поднимает голову и видит напротив себя нахмуренного Зейна. — Ты в порядке? Луи вздохнул, проведя по сиденью скамейки. — Да, просто решил сделать передышку. Они весь день провели в этом спортзале, играя с бывшими одноклассниками. Ледоколы¹, викторины и даже караоке. Казалось, всем было весело, особенно Гарри. Всё, что не сделал бы Найл, заставляло его смеяться. Они побеждали во всех викторинах, и когда Луи вышел, зажигали в караоке. Луи не может смотреть на Гарри и не слышать при этом слова, что он прошептал вчера ночью. Я ждал тебя. Думать об этом — мучительно. Опомнись Луи раньше, всего бы этого не было. — Ну же, Лу, — Зейн садится рядом. Он оборачивает руку вокруг плеча Луи, обняв его, — Расскажешь, что случилось? Луи вздыхает и прижимается лбом к плечу Зейна. Прямо как в старые времена. Зейн всегда был тем, к кому ходил Луи, когда у них с Гарри были проблемы. В школе только Лиам и Зейн знали, что было между ними двоими, только им они доверяли. — Я наделал столько ошибок, — бормочет Луи, — Столько ошибок. — А кто не делал? Мы далеки от тех детей, которыми были. Пять лет иногда ощущаются словно целая жизнь. Луи рассмеялся. — И не говори. Ты чертов художник, Зи, художник. — А у тебя гребаный Оскар, Лу. — Я его не заслужил. Были претенденты получше. Мне дали его только потому что мой перформанс был «смелым». Смелый не значит хороший. Зейн фыркает; звук отдается эхом в пустом коридоре. — Собираешься тогда вернуть его им? — Им придется вырывать его из моих ледяных мертвых рук, — ответил Луи. Дверь с хлопком открывается, и появляется пьяно улыбающийся Лиам. В качестве платы за то, что он был водителем вчера и привез их пьяные задницы из бара, он решил пуститься во все тяжкие сегодня. Тот ещё распутник, думает Луи с улыбкой. — Ребята, идёмте, — проскулил Лиам, — Вам нужно быть там для кое-чего. Луи вздохнул, сжал руку Зейна и поднялся на ноги. — Спасибо, — говорит он, — Что проверил меня. Зейн улыбнулся и хлопнул его по спине. — Для это и нужны друзья, Лу. Они заходят в зал, где все бывшие одноклассники столпились вокруг их учительницы по истории. На столе перед ней коробка, из которой она что-то вытаскивает и называет имена. — Что происходит? — интересуется Луи, подойдя к Лиаму, Найлу и Гарри. Лиам размахивает каким-то конвертом с радостным лицом. — Ты не помнишь, Лу? Это наши письма. Осознание сильно ударило по Луи. Черт возьми. — Гарри! — крикнула женщина, — Возьми своё, дорогой. Луи, твое следующее. Конечно, оно следующее. Луи идёт за Гарри к их старой учительнице, которая, улыбаясь, вручает им письма. Луи смотрит на собственный почерк пятилетней давности, корявый и испещренный мелкими каракулями. Кто-то нарисовал смайлик рядом с его именем, и Луи понимает, что это, должно быть, сделал Гарри. — Пять лет назад мы предложили вам написать письмо самим себе, — объявляет директор Ричардс всему залу, — Поскольку это наш последний день в Уилларде, мы решили, что это подходящее время — отдать их вам. Внутри писем ваши надежды, мечты и цели, то, что вы хотели осуществить через пять лет. Надеюсь, вы будете читать с удовольствием. Луи определенно не будет читать с удовольствием, это точно. Вскоре парни стоят все вместе. Лиам и Зейн уже открыли свои конверты и читают их, посмеиваясь. Гарри грустно смотрит на свой, пока Найл потирает его спину и уговаривает открыть. Луи же опускает глаза на свой конверт. Лучше сейчас, чем никогда. Он аккуратно разрывает его и удивляется двум фотографиям внутри. Это полароиды, понимает он с улыбкой. Мама Гарри подарила ему на Рождество в последний год обучения, и Гарри помешался на нём, делая фотографии всегда и везде, каждый миг их жизни в последние школьные месяцы. После школы тоже, только Луи не знает, куда делись это всё. На первом полароиде они вчетвером в комнате Лиама. Гарри сделал фотографию так, что они попали в кадр. Сияющий улыбкой Лиам просунул голову сбоку, Зейн поднял обе руки в знак мира, как будто он слишком крут для них, а Луи положил руку на плечо Гарри. Они все выглядят такими счастливыми. Снизу угловатым почерком Гарри написано: «Лучшие друзья! 2011». Посмотрев на вторую фотографию, он почти жалеет, что сделал это. В ней нет ничего такого; Луи помнит, что у него была паранойя, будто кто-то откроет эти письма и увидит, как они целуются или что-то в этом роде. Но всё же, Гарри сидит на коленях Луи, рука которого обвита вокруг талии кудрявого, подбородок на его плече. Они оба улыбаются, но Луи смотрит на Гарри вместо камеры. От Луны и обратно, читает он. — Наверное мы пойдём, — сказал Найл, — Гарри не очень хорошо себя чувствует. Лиам надувает губы. — Гарри, я предупреждал тебя насчёт еды. Неизвестно, сколько она простояла. Гарри улыбнулся и кивнул. — Да, Ли, нужно было тебя послушать. Найл берет Гарри за поясницу, кладет голову ему на плечо и шепчет: — Давай, love, отведем тебя наверх. Зейн немного проводил их, потом повел поддатого и сопротивляющегося Лиама в постель. Так что Луи оказывается одним из немногих, оставшихся в зале, за исключением одной пары, покачивающейся на танцполе. Он садится на один из пластиковых стульев, стоящих около стола с едой, делает глубокий вдох и достает письмо. Дорогой Луи, Приятель. Не знаю что я должен здесь написать. Я откладывал это все выходные, но сейчас Гарри сверлит меня глазами и говорит, что я должен сделать свою домашнюю работу, даже если у меня прослушивание через неделю. Он говорит как старушка: «на один гвоздь всего не вешают». Разумеется, Гарри не думает, что я провалю прослушивание, хотя я, наверно, так и сделаю. Он просто волнуется, что у меня ничего не останется, если мои оценки будут плохими. Хотя они и так плохи, поэтому, думаю, уже поздно. Гарри обычно прав, кстати. Ты-то точно это знаешь, будущий Луи. Как там будущее? У тебя есть летающая машина? Черт, Гарри говорит, что они не появятся через пять лет, но если появятся, надеюсь у нас она будет. Как там Гарри? Он весь на нервах из-за переезда и своего крутого универа, в который пойдёт учиться. Я знаю, что он очень умный, но он сам иногда об этом забывает. Надеюсь, ты будешь напоминать ему об этом так, как я. Ему нужно напоминать. Вы же в той квартире? Мы выбрали её пару дней назад. Думаю, мы уже переехали оттуда в то время, когда ты это читаешь, хоть Гарри и полюбил ту квартирку. Наверное, переедем в какие-нибудь хоромы, когда я стану знаменитым актером. Гарри говорит, что нам не нужны хоромы, но этот ребенок заслуживает их после всего этого времени, работая, как проклятый. А я больше всего радуюсь тому, что мы не будем сидеть на чьей-то шее, делая всё, что захотим, и когда захотим. Будет круто. Если ты читаешь это, не являясь при этом супер знаменитым актером, то я очень разочарован. Надеюсь, спустя пять лет я делаю что-то значимое, а не просто транжирю наследство и сплю целыми днями, хоть это и звучит, как возможный исход. Боже, надеюсь я пройду прослушивание. Я прошел? Дай мне знать, приятель. Я должен написать здесь свои цели на будущее, но никто ведь не прочитает это письмо и не узнает, что я не написал? Черт, Гарри опять уставился на меня, так что надо написать. Итак, цели: стать актером, быть лучшим, выйти замуж за Гарри Стайлса. Хорошее количество целей, как по мне. У Гарри наверное их двадцать. У Лиама одна. Поэтому у меня золотая середина. Ладно, мне нужно пообедать. Писанины достаточно, чтобы учитель думал, что я тут что-то сделал. Не подведи меня, будущий Луи! — Луи из прошлого. Сквозь туман в глазах Луи смотрит в уголок листа. «Я люблю тебя», написано почерком Гарри. Луи чуть не тошнит. Он не прошел то прослушивание, как и остальные после него. Он начал с рекламных роликов, приведшие его к студенческим фильмам, которые в свою очередь привели к ролям в низкобюджетном независимом кино, привлекшее кое-чье внимание спустя год. Это был директор кастинга «Through The Dark». Небольшой фильм о парне, страдающим зависимостью и имеющим напряжённые отношения с родителями и девушкой. Фильм, который пошел дальше, чем кто-либо ожидал, дальше, чем должен был. Благодаря ему Луи получил Оскар, изменил его жизнь и стоил ему отношений с Гарри. Он подвел прошлого Луи, понимает он, хмыкнув. Да, он стал актером, он успешен, у него есть хоромы и машины, которые получены не с помощью наследства. Он Джеймс Бонд, черт возьми, кто думал, что до этого дойдет? Но у него нет того, чего он хотел больше всего. То, в чем он был полностью уверен пять лет назад. У Луи нет Гарри, и это целиком его вина.