.

Мерл был уверен, что в ближайшее время уже точно не услышит ничего нелепей совершенно спонтанно и нарочито беззаботно начатого было латиносом, ведущим чужой полноприводный трофей, мерно порыкивающий двигателем, монолога о том, как тот, оказывается, ухитрился облениться и привыкнуть в незнакомой местности ездить исключительно по навигатору на мобильном в те еще бесконечно далекие времена, когда спутники не были бесполезными кусками железа, наматывающими круги по орбите умирающей планетки... Но куда нелепей этого малоинформативного сообщения зазвучало внезапное молчание разведчика, покосившегося на бесцельно в сотый раз за проведенное в пути время развернувшего измятую и продырявленную стержнем ручки карту Диксона, молчание неожиданное, понимающее и почти унизительно сочувственное, какого он не слышал, кажется, с тех еще пор, как только-только очнулся в госпитале Вудбери, истощенный, едва прекративший истекать кровью и заботливо напичканный сильнодействующим обезболивающим... Мартинеса словно вовсе и не интересовало то, где же это, черт возьми, парой дней ранее едва не на полдня без вести вдруг пропал его так и не явившийся на пост подчиненный. И это полное отсутствие интереса со стороны начальства, в сущности, было бы совсем неплохо и очень удобно... Только вот, прояви латинос хоть немного вполне понятного любопытства, пусть и с не менее понятным возмущением заодно, необходимость отчитываться за невыполнение навязанных ему обязательств в виде несения дежурства на стене была бы для Диксона вполне приемлемой платой за возможность словно между делом поведать разведчику об одной недавней довольно легкой, но все равно приятно неожиданной и, что греха таить, неожиданно приятной победе. Несмотря на то, что Цезарь невесть с чего начал свой так же внезапно и прервавшийся монолог со слов "Вот сколько времени прошло, как все к чертям покатилось, а, прикинь, я в дороге все жду иногда механического бабьего "Поверните налево" из кармана", что-нибудь вроде "Кстати, я тут на днях психанул и Хэйли вашу все-таки выебал" к слову все никак не приходилось и совсем уж неуместным стало бы, вздумай однорукий подобной репликой нарушить относительную тишину, повисшую в салоне внедорожника, неловкую, тяжелую и мрачную по вине вдруг замолчавшего Мартинеса... - Хоть сейчас-то башка не раскалывается? - Прервав наконец давящую на уши тишину, вполголоса поинтересовался латинос и бросил короткий настороженный взгляд в боковое зеркало так, будто сидящий за рулем следующего за "Рэндж Ровером" бронированного грузовика главнюк, решивший, что павшая военная база стоит его внимания настолько, что подвластные ему земли города-крепости можно и оставить ненадолго на попечение одного зашуганного очкарика из приближенных, дюжины охранников и большей части бойцов армии Вудбери, каким-то неведомым образом вдруг мог его услышать. - Там в бардачке аспирин должен быть, если что... - И вот на кой же хер мне, по-твоему, аспирин сдался? - Уточнил Диксон, отрываясь от бездумного созерцания пробитого ручкой небольшого округлого просвета в атласе, покрытом сетью следов многократного и не самого аккуратного сворачивания, вид которого наскучил Мерлу ничуть не меньше проносящегося за стеклом однообразного пейзажа под низким пасмурным, затянутым свинцовыми облаками небом, изредка только разбавляемого парой-тройкой неловко ковыляющих по обочине трупов, то ли до смешного медлительных - то ли, напротив, чрезмерно резвых, с учетом их-то состояния... - Да после всех колес, что я у вас в госпитале выжрал, меня вообще ничего больше и не возьмет, наверное... - Да как знаешь, - пожал плечами разведчик и, не глядя выдернув из руки Диксона карту, каким-то чудом только не напоровшись при этом на заблаговременно закрепленное на протезе лезвие, усмехнулся и продолжил: - С похмелья-то злее будешь, а оно и понадобиться может, как доедем... На своих только не бросайся. - Вот сейчас вообще нихрена не понял, - признался однорукий, вызывая на себя уже скорее насмешливый и снисходительный, чем сочувственный, взгляд латиноса на секунду оторвавшегося от изучения атласа, и изучения чрезмерно внимательного, учитывая то, что из-за него внедорожник на приличной скорости несся по пустынному шоссе почти бесконтрольно... - Что, совсем затупил, да? - Хмыкнул Цезарь, выравнивая на дороге самовольно вильнувший было чуть в сторону автомобиль, ненадолго оставшийся без его внимания. - Если что, "свои" - это те, от которых мертвечиной за милю не воняет. Это я так, на будущее... - Просто охуенно объясняешь, - едко бросил Диксон, от безделья брезгливо скребнув прилаженным к протезу лезвием по так и не отмывшемуся до конца багровому пятну, темнеющему на потолке салона внедорожника, следу совершенного в "Рэндж Ровере" суицида прежнего хозяина автомобиля и по совместительству какого-то безвольного слабака, сунувшего дуло ружья в рот, как только всерьез припекло... - С чего у меня вообще башка-то раскалываться должна? Мартинес молча вернул однорукому карту и, еще раз оглянувшись на здорово отставший от светлого "Рэндж Ровера" грузовик, проговорил, вполголоса и вроде бы совершенно спокойно, но как-то даже неожиданно мрачно в контрасте с еще секунду назад обретавшейся на смуглом лице разведчика насмешливо кривоватой улыбкой: - Да я и сам же первый день бухал по-страшному, когда живого... ну, в смысле, реально живого еще, а не укушенного даже, впервые убить пришлось. Так вообще многие наши поначалу делали... И вырубило меня потом часов на четырнадцать же, наверное, - секунду помолчав, добавил латинос, шаря по карманам в поисках сигарет. - Серьезно, мне бы тогда всю ночь кошмарами, муками совести или еще какой херней страдать полагалось - а я, мать твою, спал ведь как младенец, - Мартинес щелкнул привычным движением вытряхнутой из ополовиненной пачки курева зажигалкой и, словно мигом вдруг забыв о затлевшей сигарете в собственной выставленной в приоткрытое окно руке, горько усмехнулся. - Такой, правда, вообще в говнище надравшийся младенец... Реакция разведчика на что-нибудь насмешливое и ехидное, не сформулированное еще даже, но все равно так и рвущееся уже с языка, в ответ на его неуместно доверительный тон, равно как и реакция того на уже некоторое время крутящееся в не занятой мыслями поважней голове и хоть немного, но пришедшееся бы, наконец, к слову в разговоре о способах самостоятельной психотерапии самодовольное "А я без спросу присунул Хэйли, наутро одной левой приласкал по-быстрому и послал девчонку варить мне кофе, и, прикинь, ведь послушалась же", была слишком уж непредсказуема, чтобы Диксон все-таки позволил себе такую неосторожность, как озвучить хоть что-нибудь из этого. Вместо того однорукий был вынужден без особенной радости подхватить снова затеянное Мартинесом тяжелое молчание, между делом безуспешно пытаясь лезвием соскрести с потолка трофейного автомобиля темный след выстрелом вынесенного из пробитого черепа клочка мозга... - Да хорош уже тачку уродовать, - крайне невнятно из-за зажатой в зубах тлеющей сигареты процедил Цезарь, опуская стекло с водительской стороны, чтобы выпустить наружу резко и как-то даже прохладно пахнущий сизый дымок, заструившийся по салону. - Доедем - чувствую, ты и так вдоволь намашешься еще этой хреновиной... Едва ли по команде латиноса, но, скорее, от одного только вида неосторожно исцарапанного потолка неплохого полноприводного трофея однорукий все-таки отбросил затею отскрести след мозга, которым прежний его хозяин пользоваться правильно, видно, вообще не умел. Заодно с этим отброшена была и навязчивая такая надежда между делом поведать начальству о том, что за своим не в меру впечатлительным молодняком следить надо было повнимательней, или хотя бы просто убедить латиноса в том, что упорно именуемое тем "этой хреновиной" по большей части - все еще его правая рука... А вот пару-тройку не то чтобы животрепещущих, но вполне для Диксона актуальных вопросов отбросить оказалось не так просто. И еще сложней было сформулировать их поосторожней... - С чего это вы главнюка вдруг выгулять решили? Мартинес неприязненно поморщился и будто в отместку за такое неприкрытое неуважение к начальству даже не удосужился и головы повернуть, чтобы выдохнуть сизое облачко резко пахнущего ментолом табачного дыма в окно. - Нихрена мы не решали, Диксон, - бросил Цезарь, дернув плечом так резко, словно этим движением пытался стряхнуть с себя необходимость отвечать все никак, кажется, не втупляющему в некоторые негласные, но и так слишком очевидные правила города однорукому, молчавшему в дороге достаточно долго и угрюмо для того, чтобы разведчик уже успел было решить, что тот, должно быть, страдает дичайшим похмельем и не станет лишний раз подавать голос. - А на остальных наших город на время оставить можно. Гражданские, наверное, и хватиться не успеют. Чем они там целыми днями заняты, хрен его знает, конечно, - с усмешкой покачал головой Мартинес и, не глядя отправив недокуренную сигарету в окно, быстро и почти брезгливо даже вытер за секунду закапанные частым мелким дождем пальцы об обивку водительского кресла. - Мешаться-то хоть не будет? - Да ты что, не забухал тогда, а чего посерьезней вкатил, что до сих пор не отпускает? - Хохотнул латинос, с нескрываемым и очень уж красноречивым уважением покосившись на боковое зеркало, в котором смутно маячил силуэт на некотором отдалении, но неотрывно следующего за внедорожником бронированного грузовика... - Не забухал, - криво ухмыльнувшись, подтвердил Мерл. Как назло, секундная пауза, опрометчиво сделанная Диксоном только для пущей сочности так и рвущегося с языка рассказа с общей весьма сомнительной моралью вроде "Молодняк хоть из жалости и потрахивать периодически кому-то надо было в профилактических целях, а то совсем ведь девочка у вас заскучала", была немедленно принята разведчиком за предоставленное ему для ответа время... - Да и хрен с тобой, если и правда нашел, чем упороться, - небрежно отмахнулся Мартинес, этим, сам того не ведая, лишив себя возможности немедленно услышать от подчиненного кучу пикантных подробностей и хоть как-то разнообразить вид стремительно исчезающего под колесами внедорожника мокрого от дождя серого дорожного полотна с почти стершейся разметкой парой-тройкой соответствующих образов перед глазами. Но, может, конечно, оно и к лучшему было... - Как хочешь, справляйся, пока не подсел, совсем из строя не вышел и для своих не опасен... И не пались ты с этим делом особенно, кстати. О том, что для своих-то как раз он по-настоящему опасен быть в принципе не мог, Мерл предпочел смолчать: Цезарь явно не был бы в восторге, услышав, что круг этих самых "своих" для однорукого все еще был ограничен одним только кровным родством. И то - далеко не всеми его представителями... Едва все-таки не озвученные было воспоминания, в очень уж разной степени приятные, яркие и лестные, Диксону тоже пришлось оставить при себе и, упаси, конечно, Господь, приберечь на какой-нибудь совсем нестерпимо тоскливый вечерок в Вудбери... Просто потому, что "пока для своих не опасен" сказано разведчиком было не угрожающе, конечно, но неожиданно серьезно и достаточно убедительно, а в недобрый час очень удобно подвернувшаяся под руку и изрядно этим потрепанная лучница, скорее всего, для Мартинеса-то входила в круг "своих", как и каждый из жителей города-крепости, так что "не палиться с этим делом" по совету самого же латиноса и впрямь было бы куда разумней... - Да ты хоть знаешь, сколько, блядь, раз я уже с наркоты сам соскакивал? - Усмехнулся однорукий, от безделья снова развернув было пробитый стержнем ручки атлас, тут же мгновенно выхваченный Цезарем, которому вдруг вздумалось еще раз проверить, не сбились ли они, часом, с пути. Зашелестевший истрепанными краями лист Диксон проводил взглядом молча и без возражений: в конце концов, за проведенное в пути время Мерл на карту уже так насмотрелся, что, высади его вдруг латинос из автомобиля, до павшей базы он, наверное, и с закрытыми глазами дойти бы смог... - Ну, и сколько же? - Поинтересовался разведчик, не выказав вполне пришедшегося бы к месту неодобрения ни голосом, ни выражением лица. - А вот хрен его знает, - хмыкнул Диксон, отворачиваясь от окна, когда причиной замеченного было краем глаза движения за стеклом оказалась очередная небольшая группа мертвецов, ковыляющих по обочине, ведомых голодом, стадным инстинктом и черт знает какой поднимающей человеческие останки заразы. - К тридцатнику-то уже и считать перестал... - Забил просто или реально со счета сбился? - Полюбопытствовал латинос, с явным сомнением покосившись на однорукого, меньше всего напоминающего стандартный собирательный образ заядлого нарика, в сущности, мало чем отличающийся от кого посвежее из множества бродящих по земле мертвецов. - Забил, - кивнул Диксон. - Ну, тут случай-то особый был, так что и можно было, наверное, - ненадолго задумавшись то ли над сказанным, то ли над картой, шелестящей от пробивающегося в открытое окно и оттого особенно резкого ветра, бросающего в салон мелкие капли дождя, проговорил разведчик, снова добавив в голос слишком уж много понимания и даже сочувствия, едва не с унизительной жалостью граничащего... - К тому же наркоконтроля-то у нас в Вудбери вообще нет пока, - секунду помолчав, шутливо добавил латинос настолько жизнерадостным и беззаботным тоном, будто и впрямь подначивал ловить момент и чем-нибудь немедленно вусмерть обдолбаться, пока в Вудбери полагаются на одну только личную сознательность горожан... Черт знает как, но мгновение тяжелого молчания намертво заглушило шутку разведчика, вышедшую чуть неловкой и корявенькой какой-то, но, в принципе, вполне приемлемой... - И что же в этом случае особого? - Раздраженно переспросил однорукий. - Вот где ты повод увидел главнюку не поверить?.. Недоумение в мельком брошенном на Диксона взгляде разведчика успело смениться настороженным сомнением, несмотря на то, что мгновением позже латинос снова вернулся к созерцанию стремительно подминаемого колесами "Рэндж Ровера" шоссе, не глядя и не особенно аккуратно отложив развернутый атлас в сторону. - Что, серьезно, убивал уже? - Уточнил Мартинес с каким-то странным едва уловимым облегчением. - Тогда какого ж хрена на дежурство не явился? - Повод вполне уместно и даже по требованию начальства вслух потешить самолюбие одним вольным, но достаточно детальным пересказом, появился крайне не вовремя и, как назло, издевательски долго не хотел ускользать, пока латинос молча ждал от запоздало с досадой понявшего, что он только что совершенно на пустом месте не успел удержать собственный язык, однорукого объяснений... - И это, кстати, не круто. Вот вообще не круто, серьезно, - мрачно добавил разведчик. - А я заметил, - горько усмехнулся Диксон, вглядываясь в чем-то слишком уж подозрительную обочину и наскоро прикидывая, насколько близко они находятся к павшей военной базе. - И не только, кстати, это... Ну-ка, тормозни. - На кой черт, Диксон? - Поморщился Цезарь. - Отлить приспичило? Но скорость разведчик все-таки сбавил, и из одной только мужской солидарности ли, или и впрямь вдруг прислушавшись к словам однорукого - никакого значения уже совершенно не имело, когда внедорожник медленно съехал на чуть размытую дождем обочину, и без того уже хранящую на себе глубокий и довольно свежий рельеф протекторов... - Валим? - Уточнил однорукий, уже почти привычно потянувшись к бардачку в поисках то ли кем-то из бойцов забытых, то ли намеренно оставленных, то ли в принципе общих сигарет. - Уж не подобный ли грузовичок их оставил, нет? Вопрос, намеренно неприкрыто язвительный, ответа точно не требовал. Зато требовал незамедлительных действий, желательно, начинающихся с предварительного включения мозгов и здравой оценки шансов упомянутого так и оставшегося безымянным чернокожего "подкрепления" все-таки добраться до оставленной базы... - Советуемся, - сквозь зубы процедил латинос, осторожно сдавая чуть назад и выводя автомобиль на другую полосу, чтобы не зацепить ненароком медленно приближающийся к "Рэндж Роверу" бронированный грузовик разведки. - А потом, наверное, валим, - секунду подумав, добавил разведчик. - Подставил же мудак черножопый напоследок, - глухо рыкнул Диксон, почти озлобленно вытряхивая сигарету из ближайшей из найденных в бардачке пачки. - А у него на это были причины, кстати, - вполголоса сообщил Мартинес, на глаз прикидывая расстояние до притормозившего впереди грузовика, почти озадаченно и раздраженно пару раз мигнувшего дальним светом. - Когда мы его из города вывозили, скотч изнутри от крови размок, и край отклеился... Короче, знаешь, сколько ты ему зубов оставил? - Этот вопрос, прозвучавший неуместно и до странного беззаботно, ответа тоже явно не предполагал. - Двадцать. Больше десятка к хуям вынес же, а на полу в кузове мы потом только восемь нашли... - Так скучно стало, что зубы трупака считать принялись? - Усмехнулся однорукий, упрямо раз за разом щелкая у зажатой в зубах сигареты вхолостую искрящей зажигалкой, так же обнаруженной в бардачке. Разведчик испытующе посмотрел на Мерла и, чуть помедлив, все-таки ответил: - Мы ставки на это делали...