.

No incantation or pentacle ever Kept the strong from the weak... (с)"Motorhead", "Night Side".

Перед толпой до зубов вооруженных разведчиков, в принципе, распахнулись бы любые двери... Исключением не стали и двери занятой небольшой группой выживших павшей военной базы, устроенной в здании прогоревшего на бумаге, но по сути своей все еще целого, почти невредимого и вполне пригодного для существования в нем завода. Правда, распахнулись двери, попросту не способные в должной мере впечатлиться видом немалого количества выбирающихся из грузовиков бойцов, не сами, конечно, хотя выглянувший из полумрака небогатого окнами и, скорее всего, лишенного даже столь нехитрого блага цивилизации, как электричество, здания высокий и худощавый молодой человек с двустволкой в руках, запоздало насторожившийся, когда сквозь с грохотом вынесенные грузовиком ворота уже проехала вся небольшая колонна автомобилей, вполне сошел бы за пустое место. Благо, он и сам, заметно подрагивающими руками едва только наставив было дуло ружья на с нарочитой ленцой и громким "Мы никого не тронем" покинувшего внедорожник Мартинеса, приближающегося к распахнувшейся двери, понял это очень быстро, только наспех глазами пересчитав незваных гостей, и осторожно положил оружие на землю, чтобы медленно завести руки за голову, когда грузовики не успела покинуть и половина прибывших разведчиков... Согнать нынешних обитателей базы, немногочисленных и напуганных происходящим до дрожи в коленках, в просторное помещение столовой для рабочих, судя по остаткам самой простой пищи в одноразовых пластиковых тарелках на столах, и по сей день использующееся по прямому его назначению, оказалось так же неожиданно легко, как и просто переступить порог так заинтересовавшего главнюка объекта, находящегося точно в оставленной стержнем ручке бреши на измятой карте штата. Без инцидентов, правда, никак обойтись не могло ни то, ни другое, и несмотря на то, что бойцы армии города-крепости явно изо всех сил корчили из себя профессионалов, успевших сработаться до понимания с полуслова, в дверях плечами потолкаться пришлось едва ли не каждому из них... Хотя это неприятное последствие излишнего рвения и излишних же нервов замедлило продвижение разведки не слишком сильно. Столь же несерьезной помехой для бойцов стали немедленно начавшаяся разом у всех присутствующих среди обитателей базы женщин истерика, истошный плач годовалого ребенка на руках одной из них, изо всех сил старающейся держаться спокойней прочих, и попытка открывшего двери здания бойцам и неосторожно выпущенного теми из поля зрения мужчины, вопреки не просто гласу разума, здорово помутившегося от страха и неожиданности, но даже инстинкту самосохранения, все-таки выхватить припрятанный во внутреннем кармане ветровки револьвер в надежде хоть немного, но сократить поголовье захватчиков, без особенных усилий на корню пресеченная быстрым и несильным ударом рукояти "М9" по затылку... Коротко кивнувший в знак благодарности без команды и исключительно рефлекторно впрягшемуся однорукому Мартинес явно не видел ни в ком из настороженно переминающихся с ноги на ногу выживших и мало-мальски значительной угрозы хоть для кого-нибудь из бойцов, раз не был благодарен достаточно, чтобы поделиться самой простой и непыльной работой, заключавшейся в одном только безмолвном и угрожающе пристальном созерцании плотно сбившихся в кучку в тщетных попытках стать как можно меньше и незаметней чужаков, без лишних разговоров сдающих разведчику все имеющееся при них оружие. Впрочем, на павшей военной базе и быть не могло работы достаточно грязной, чтобы Диксону вдруг вздумалось оспорить приказ начальника вместе с большей частью разведки идти по дрожащим голосом в ответ на единственный короткий вопрос указанному одним из выживших маршруту к использующейся в качестве оружейного склада подсобке. Единственным, что могло бы насторожить, было то, что в центре самого светлого во всем здании помещения вздрагивающих, жмущихся друг другу и вперивших полные ужаса и непонимания взгляды в грязный пол, при каждом шаге отзывающийся скрипом песка под подошвами, выживших, как ни считай, все равно было уже восемь, что, учитывая еще минимум двоих отлучившихся и так бездарно поведшихся на брошенную им "наживку" обитателей, здорово расходилось с нацарапанном мелом по сырому асфальту "9". Учитывая же едва не до мигрени неразборчивое и явно наспех приписанное под цифрой "Не армия", можно было бы и заподозрить, что гражданских-то, может, и впрямь было именно девять, но на павшей базе присутствовали еще и представители вооруженных сил, которые могли здорово испоганить неправдоподобно удачно для разведки складывающийся день... Девятым обитателем и впрямь напрочь обесточенного здания, которого, впрочем, бойцы особенно и не искали в силу ничтожно малой для них разницы в одного-то человека, оказался обнаружившийся у дверей подсобки юноша, почуявший неладное и бросившийся было немедленно вооружаться, когда куда разумней с его стороны было бы попросту спрятаться где-нибудь в уголке, не путаться под ногами и вообще лишний раз не отсвечивать. То, что в голову это щуплому молодому человеку с сильно отросшими сальными светлыми волосами даже не пришло, само по себе не могло не вызывать подозрений. Как, собственно, и то, насколько нерасторопным юноша оказался, даже решив вооружиться... И если первое легко можно было списать хоть на кратковременное помутнение рассудка, хоть на неуместную отвагу, то второму причин никак не находилось ровно до тех пор, пока под насмешливыми взглядами первых подошедших к подсобке бойцов отчаянно воюющий с упрямо ускользающей из под пальцев дверной ручкой парень не обернулся и не вжался спиной в дверь, затравленным, непрестанно бегающим, мутным и совершенно пустым взглядом почти лихорадочно вглядываясь в лица непрошеных гостей, словно тщетно пытаясь сфокусировать зрение... - Твою-то мать, - хмыкнул однорукий, шагая в сторону, чтобы пропустить вперед Кроули, решившего поскорей убрать последнюю досадную помеху на пути к оружейному складу и эвакуировать на ровном месте вдруг принявшегося терять равновесие паренька в столовую. - Да он же тут вконец упороться чем-то втихаря ухитрился... - Мало ли, может, от голода просто очень уж хреново мальчику стало, - предположил Кроули, с сомнением взглянув на юношу, нездоровой худобы которого никак не могла скрыть мешковатая темно-серая толстовка на нем, запыленная и испачканная россыпью бурых капель свернувшейся крови на рукавах. - Такое бывает, кстати... - Вот нихуя ведь не похоже, чтобы они голодали тут. Ты столовку-то их видел, нет? - Перебив разведчика, шагнувшего к отчаянно пытающемуся совладать с собственными ногами, вдруг совершенно отказавшимися его слушаться, и удержаться в относительно вертикальном положении парню, напомнил Диксон. - Да ну упорот же он, точно. - А ты, никак, завидуешь? - Ехидно поинтересовался Кроули, небрежно за шиворот оттаскивая в сторону от двери даже не думающего сопротивляться юношу, видимо, даже обрадованного тем, что у него вдруг появилась возможность положиться не только на собственные безбожно разъезжающиеся от наложившегося на невооруженным глазом заметное наркотическое опьянение страха, несмотря даже на то, что еще одной точкой опоры ему послужила крепкая хватка разведчика на едва не затрещавшем вороте и так сильно потрепанной жизнью толстовки. - По Чупакабрам, что ли, соскучился?.. - Ему-то завидовать? - Ухмыльнулся однорукий, наблюдая, как решивший, кажется, больше вовсе не напрягаться, пока его куда-то тащат, парень со слабой придурковатой улыбкой, растянувшей его губы, еще когда отпала необходимость цепляться за равновесие и прошел первый ненадолго отрезвивший молодого человека ужас, едва не повалился на пол, стоило Кроули опрометчиво ослабить хватку. - Не, ну, ты к стене его, что ли, прислони... - Насмешливо посоветовал Мерл. - Кстати, да, все бы вы тут к стеночке прислонились уже, раз идти никуда не собираетесь, - раздраженно бросил Тим, отталкивая загородившего ему дорогу к подсобке однорукого и этим служа примером с интересом следившим за развитием событий бойцам, ухитрившимся в ситуации, явно не грозящей ни одному из них ровным счетом ничем серьезным, расслабиться не меньше полубезвольного патлатого паренька и последовавшим за разведчиком крайне неохотно. - Что, богатый опыт? - Хмыкнул Кроули, вглядываясь в лицо своего живого груза, только чтобы удостовериться в том, что глаза юноши и впрямь поблескивают как-то странно и маслянисто, а зрачки оставившие на виду только кромку светлой радужки, расширены все-таки слишком сильно, чтобы это можно было списать на недостаточное освещение. - Да давно же дело было, - с притворным сожалением отмахнулся однорукий, провожая глазами проходящих мимо бойцов, неразумно решивших было сунуться в подсобку одновременно, но вовремя опомнившихся и на удивление в сравнении с предыдущим действием разумно и организованно выстроившихся в очередь, чтобы с рук на руки передавать оружие. - Не парься, укуриться-то в хлам - дело нехитрое, на разучишься, - усмехнулся разведчик, замахнувшись было, чтобы отвесить здорово мешающемуся ему юноше несильный отрезвляющий подзатыльник, но вовремя заметив на его лице хоть какие-то проблески сознания. - И практиковаться в этом регулярно вообще нахер не надо... - А ты глянь, какая херня без практики-то случается, - хмыкнул Мерл, кивнув в сторону застывшего паренька, провожающего совершенно непонимающим взглядом почти у него под носом идущее по рукам разведчиков оружие. - Конфисковать надумал? - Недоверчиво спросил разведчик, отметив на лице Диксона нехорошую и шальную какую-то целеустремленность. С той же целеустремленностью однорукий и шагнул молча к здорово напрягшемуся юноше, одной только рефлекторной попыткой прикрыть ладонью карман мешковатых джинсов с потрохами выдавшему наличие при нем чего-то, что сумело так сильно и не вовремя вывести мальчишку из строя. - Нет, ну вот знали же, что тебя в городе лучше было оставить, - закатил глаза Кроули, наблюдая за попыткой Диксона вытрясти с юноши хоть что-нибудь, некогда запрещенное законом, только требовательно протянутой вперед ладонью и самым недружелюбным на свете видом... - И хрен ли не оставили-то? Сказанное для из последних сил делающего вид, будто он вовсе не при делах, паренька, на одном автопилоте, похоже, включившего ту же самую модель поведения, что использовалась и в неприятно серьезном разговоре с полицией, должно быть, слилось в совершенно неразборчивое и мрачное рычание, раз уж, несмотря на то, что к нему не имело ровным счетом никакого отношения, все-таки смогло врубить в нем инстинкт самосохранения и заставило, обреченно и отчего-то виновато даже отведя глаза, дрожащими пальцами протянуть однорукому небольшой пакет, почти под завязку набитый самым нехитрым и дешевым наркотиком из всех, с которыми Диксону вообще приходилось иметь дело... - Тут от тебя пользы куда больше, чем на стене, - пожал плечами Кроули, в который раз озвучивая и без того уже ставшее аксиомой даже для Мерла. - Ну, мы, по крайней мере, так думали, - вполголоса добавил разведчик, сообразив, что конфликт, видимо, исчерпал себя, так толком и не начавшись, еще когда самый расслабленный из обитателей павшей военной базы только-только неловко полез в карман мешком на нем висящих джинсов... - Да ты, что, блядь, издеваешься? - И впрямь легко пропустив умеренно оскорбительную реплику Кроули мимо ушей, поморщился однорукий, разочарованно взвешивая на ладони пакетик "дури", конфискованный у юноши. Парень поспешно замотал головой и, набрав было воздуха для и не требующегося от него ответа, издал короткий нервный и виноватый смешок, которому и сам, похоже, очень удивился. - Не, ну не может же его так с одной "травки" плющить, - заметил Диксон, не особенно аккуратно сунув конфискат в карман, чтобы принять пару переданных ему покинувшим оружейный склад Тимом тяжелых винтовок. - Его-то - может, - возразил Кроули, шагая следом за лишенными уже всякого интереса к некогда набитой оружием подсобке, да и павшей базе в целом бойцами и, не выпуская ворота толстовки из руки, подталкивая перед собой и впрямь очень уж щуплого невысокого паренька перед собой, заставляя того порезвей переставлять ноги. - Опять же, не ел нормально, может, давно... Тебе сейчас радоваться бы, что вообще хоть что-то еще тут достал, - бросил разведчик вслед обогнавшему его Мерлу, закинувшему ремень одной из винтовок на плечо так неудачно, что приклад ее не слишком болезненно, но все-таки вполне ощутимо двинул чуть замешкавшегося и не успевшего ни увернуться, ни прикрыться все равно едва ли способным собрать реальность в единое целое юношей Кроули под ребра. - И что Цезарю тебя никто не сдаст, кстати, тоже... - Да он же мне сам на все, что вздумается, отмашку дал уже, - обернувшись, только чтобы удостовериться в том, что разведчика такое необоснованное расположение начальства к однорукому и впрямь несколько задело, хмыкнул Диксон. - Все можно, пока своим не мешаюсь... В узком коридоре, ведущем к столовой, громко и гулко отражающийся от стен звук тяжелых шагов, неспешных и почти хозяйских каких-то, периодически совершенно спонтанно вдруг ненадолго выстраивающихся в общий ритм, что, должно быть, здорово озадачивало каждого из бойцов, старающихся немедленно или ускориться, или немного притормозить, когда по ушам в очередной раз ударяло особенно громкое и отчетливое эхо, смешался с приглушенным толстыми стенами истошным детским плачем из столовой и сбивчивой, неразборчивой речью, кажется, всех разом обитателей базы. Секундой позже Мартинес, даже судя по одному только голосу, дико раздраженный, но все еще пытающийся чужому лагерю выдать ситуацию, в сущности, являющуюся неприкрытым захватом, за относительно мирную сделку, в которой одна сторона, правда, получала едва ли не все, бросил "Ваше право", и с грохотом врезавшаяся в косяк тяжелая дверь столовой отрезала бойцов от жмущихся друг к другу в центре просторного светлого помещения выживших. - Идиоты, - выдохнул Мартинес, устало прислонившись спиной к стене и принимаясь отвлеченно и исключительно механически подбрасывать на ладони тяжелую мерно позвякивающую связку массивных ключей, не пригодившуюся, но все равно по первой же просьбе выданную ему, видимо, одним из запуганных чужаков. - Потому ты в город их и не зазываешь? - Без особенного интереса к дальнейшей судьбе обитателей окончательно павшей базы насмешливо уточнил однорукий. - Они уже просто не смогли бы там спокойно жить, - неожиданно серьезно и размеренно проговорил разведчик, мрачно разглядывая потрескавшуюся плитку пола под ногами. - Слишком много они увидели. - С чего они у тебя так кипишуют-то там? - Отмахнувшись от излишней и, в принципе, и так вполне очевидной информации, поинтересовался Диксон, вслушиваясь во все еще доносящиеся из-за закрытой двери разговоры чужаков, неразборчивые, быстрые и порой прорезаемые громкими и истеричными женскими всхлипываниями. Латинос поморщился и с силой потер переносицу, словно пытаясь просто выиграть побольше времени, чтобы собраться с мыслями. Секунду помолчав, разведчик все-таки заговорил: - Я предложил им спасти хотя бы ребенка. Шансов, что он протянет здесь еще хоть полгода все равно слишком мало. - А тебе, что, спиногрыза не доверили? - Ухмыльнулся однорукий. - Доверили бы, - с досадой мотнул головой Цезарь, - только вместе с его матерью. А ее забрать мы уже точно не можем... - Ну и нахера же тебе лишний рот в городе так сдался? - Перебил Мартинеса Мерл, шагая в сторону, чтобы пропустить вперед нагнавшего остальных Кроули, ведущего озадаченно озирающегося паренька к столовой. - Пользы-то от него все равно никакой... - Тоже верно, - дернул плечом латинос, приоткрывая дверь столовой, чтобы подчиненный побыстрей толкнул к остальным еще одного чужака. - Где девятого нашли? - У подсобки, - коротко сообщил Кроули, едва попросту за шиворот не втаскивая попытавшегося было уцепиться за дверной косяк юношу в помещение. - Не, ну он-то сам, наверное, вокруг не иначе как Зазеркалье, блин, видел... - Что, все-таки спалить решил? - Вполголоса усмехнулся Диксон. Кроули, убедившись в полном отсутствии интереса со стороны молча двинувшегося к нагружающим автомобили оружием подчиненным Мартинеса к его словам, покосился на однорукого и пожал плечами, всем своим видом демонстрируя полное отсутствие желания подпортить коллеге жизнь и вообще один только праздный интерес к тому, насколько в действительности лояльно к Диксону относится начальство... - Ну твою ж мать, - вздохнул Мартинес, с досадой, но явно без особенной тревоги созерцая остановившийся неподалеку от принадлежащих разведке автомобилей чужой грузовик. - Девять их, ага, как же... Вовремя успевшим сообразить, что отлучившиеся обитатели базы вернулись куда раньше приблизительно рассчитанного времени для вылазки в ближайший населенный пункт, и без команды на удивление слаженно выбравшим единственно верную тактику поведения, заключавшуюся в одной только демонстрации хотя бы численного преимущества во избежание лишней крови, бойцам даже оружия не пришлось поднимать... - Не стреляйте! - Нарочито медленно и осторожно приоткрыв водительскую дверь, но все-таки не сумев совладать с собственным голосом, срывающимся и заметно подрагивающим, крикнул мужчина, тот самый, что не так давно заботливо и поспешно не слушающимися руками открывал дверь кузова, удивительно легко словно и впрямь проглотившего брошенную чужакам "наживку". От страха чуть неловко и даже нелепо выбравшийся из салона водитель так же демонстративно медленно опустил на землю перед собой извлеченный было при виде чужих автомобилей перед зданием из кобуры пистолет. Не отводя настороженного и умоляющего взгляда от выцеливающего его Мартинеса, одним только своим видом пытающегося безмолвно сообщить чужаку о том, что стрелять он, в принципе, не намерен, но только пока тому не вздумается сделать какую-нибудь глупость, мужчина в потрепанной джинсовой куртке вслед за огнестрельным оружием, видимо, в приступе губительной честности выложил на хранящую на себе смазанный рельеф протекторов землю еще и небольшой нож в чехле, извлеченный им из внутреннего кармана. - Точно идиоты, - хмыкнул Диксон, запоздало соглашаясь с разведчиком, когда так же молча примеру водителя последовала не только покинувшая пассажирское сиденье женщина, но и темноволосый молодой человек, явно несущий в себе немалую примесь азиатских кровей, выбравшийся из кузова, несмотря на то, что куда разумней ему было бы в нем и пересидеть непростые для обитателей павшей базы времена... Мартинес, напряженно вглядывающийся в остановившийся неподалеку чужой грузовик, молча кивнул, едва ли вообще восприняв слова однорукого, но просто чтобы подать знак, что их он хотя бы услышал, и, быстро отчаявшись дождаться пополнения армии парой самых бесполезных ее бойцов, широким шагом двинулся к кузову грузовика, минуя сильно напрягшихся при его приближении чужаков, вставших плечом к плечу точь-в-точь так же, как недавно делали оставшиеся в относительной безопасности обитатели здания давно заброшенного завода... Повторное "Ну твою ж мать" латиноса было куда громче и экспрессивней первого, да и дверь кузова чужого грузовика он захлопнул достаточно красноречиво. - Что, мы все-таки просрали молодняк? - Окликнул разведчика однорукий, не слишком аккуратно забрасывая последний из поднятых с земли пистолетов в салон внедорожника прямо через открытое окно. - Вот точно поспорить тогда надо было, что они сразу в утиль пойдут... Мартинес молча мотнул головой, отказываясь до последнего не то что признавать, но даже думать о том, что без жертв все-таки не обошлось, и, шагнув к довольно комично шарахнувшимся от него чужакам, шумно глубоко вздохнул, чтобы начать говорить так спокойно, насколько это в принципе было возможно в сложившейся ситуации: - Где остальные? Разоружившийся так же легко и охотно, как и недавно повелся на брошенную ему "наживку", мужчина поднял на Цезаря непонимающий взгляд и, от страха, видимо, не сразу сообразив, кого именно под "остальными" подразумевает латинос, покачал было головой, показывая, что в грузовике их было только трое, а после - уже начав сомневаться в собственном предположении насчет слов разведчика, неуверенно кивнул в сторону очень избирательно разгромленного захватчиками здания. - Нет, - сквозь зубы бросил разведчик, донельзя раздраженный непонятливостью здорово тормозящего от страха молодого человека. - Не те остальные. Еще двое, - Мартинес замолчал, не без труда возвращая себе ненадолго утраченную способность говорить не только короткими, неопределенными и потому слишком трудно понимаемыми собеседником фразы. - Вы подобрали на дороге еще двоих, парня и девушку. Где они сейчас? Чужак, просто чувствуя себя особенно паршиво под пристальным взглядом разведчика, отвел было глаза но, испугавшись, что латинос может увидеть в этом нехитром действии худший из всех возможных смыслов, мгновенно перевел взгляд обратно и, тяжело сглотнув, все-таки заговорил: - Где точно, не знаю. Но с ними все должно быть в порядке. Клянусь, никто из нас им ничего дурного не сделал... - Где они? - Повторил разведчик, поняв, что без наводящих вопросов речь до дрожи напуганного чужака рискует попросту скатиться в длительные и многословные оправдания, а то и вовсе в ненужную и неуместную предсмертную исповедь. - Мы просто, - мужчина поперхнулся собственными словами и снова, болезненно морщась, сглотнул. - Мы поняли, что что-то не... А потом, когда нашли у них оружие... Приставленное к виску мгновенно зажмурившегося чужака дуло "М9" неожиданно хорошо помогло тому собраться, наконец, с мыслями, и мужчина тихо и хрипло, словно окончательно утратив контроль над собственными голосовыми связками, выпалил: - Мы их высадили. Мартинес коротко благодарно кивнул однорукому, признавая право столь нехитрого способа разговорить чужака на существование. - Где? - Быстро уточнил разведчик, пока ощущение холодного металла у виска все еще действовало на одного из обитателей павшей военной базы достаточно отрезвляюще. - Мы не успели отъехать далеко. Высадили почти сразу, - не открывая глаз, произнес мужчина. - Как только девчонка вернулась в грузовик. У нее джинсы были испачканы мелом... Ну, руку, наверное, вытирала, и мы... - Достаточно, - бросил Мартинес, услышав странные и совершенно неуместные извиняющиеся нотки в голосе чужака, опасливо приоткрывшего глаза и явно случайно и даже для самого себя неожиданно дернувшего головой, непреднамеренно демонстрируя оставшийся на его виске четкий след от со слишком сильным нажимом приставленного к нему оружия. - Идите к своим. Вопреки ожиданиям, все трое, изумленные до придурочного оцепенения и не верящие своему нехитрому счастью, которым стало простое отсутствие среди них жертв, не бросились немедленно к двери, и разведчику пришлось повторить приказ, чтобы заставить чужаков сдвинуться, наконец, с места и, недоверчиво оглядываясь на занимающих свои места в автомобилях бойцов, нерешительно, едва не падая на ровном месте и явно изо всех сил стараясь не сорваться на бег, словно дело они имели со сворой бродячих псов, способных броситься и растерзать жертву на месте, стоит только кому-нибудь неосторожно слишком заметно выдать собственный страх, направиться к двери с за ненадобностью оставленными латиносом в замке ключами... - Какого хрена ты творишь? - Окликнул шагнувшего вслед за чужаками однорукого латинос, ненадолго погрузившийся в безрадостные и напряженные размышления о том, где именно следует искать бездарно выдавшую себя "наживку", если, конечно, искать в принципе был еще смысл, и потому вернувшийся к объективной реальности, только когда в замке с неожиданно громким щелчком провернулся ключ. - Мы могли и не все вынести, - напомнил Диксон, небрежно отбрасывая почти укоризненно в полете звякнувшую связку уже совершенно не нужных ключей в сторону. - Мало ли, припрятали они чего... Тебе, что, такой "хвост" за нами нужен? - Они не рискнут, - возразил Мартинес, провожая глазами первый из покидающих территорию разгромленной базы грузовиков разведки. - Господи, Диксон, ну какого же хрена? - Неприязненно поморщился разведчик, с некоторым опозданием в полной мере вникая в только что совершенное подчиненным. - И как им оттуда выбираться теперь? - Сильно припрет - выберутся как-нибудь, - отмахнулся однорукий. - По себе всех не меряй, - бросил латинос, дернувшись было самостоятельно пойти отпирать дверь, но остановившись, то ли вспомнив о собственном положении в армии Вудбери, то ли вдумавшись в перспективы собственноручно повесить на хвост полный грузовик вооруженных и жаждущих восстановления справедливости обитателей павшей базы. - Ладно, окон-то там, в принципе, дохрена, - признал Мартинес, стараясь не вспоминать о том, не видел ли он, часом, на окнах в столовой решеток, и, не оборачиваясь, просто чтобы в этом все-таки не убедиться, решительно шагнул к трофейному внедорожнику. - Грузовичок-то прихватить не думаешь, пока нам сегодня так прет? - Поинтересовался Диксон, кивнув на оставленный чужаками с так и не заглушенным двигателем автомобиль. Латинос, успевший устроиться на водительском сиденье, молча толкнул пассажирскую дверь. Видимо, по его мнению, времени не было даже на то, чтобы сказать, что времени нет...