.

Помимо жизненно необходимого барахла и разнокалиберного оружия, в складе Вудбери было просто дохрена лишнего хлама. Несмотря на то, что гражданским путь туда был заведомо заказан, и располагались служившие городскими складами неказистые здания слишком близко к заграждениям, кучу ненужных вещей туда все-таки ухитрились натащить сами бойцы. Несколько бейсбольных бит, то и дело попадающихся среди огнестрельного оружия, стоит только скользнуть оценивающим взглядом по полкам, конечно, можно было с некоторой натяжкой обозвать каким-никаким, но оружием. Ими, в конце концов, и впрямь можно было отмахаться от нескольких оголодавших мертвецов, если совсем припечет. Пустые и чуть помятые жестяные банки из-под газировки, поблескивающие в тусклом электрическом свете по углам, возможно, теперь доживали свой век в роли пепельниц. В конце концов, расположены они все, как одна, на почтительном отдалении от всего взрывоопасного, а мусор так предусмотрительно никто раскладывать бы не стал. Изрядно измятую пачку сигарет, осыпавшую все пахучим табачным крошевом, стоило однорукому походя ее зацепить, вполне можно принять и за неприкосновенный запас: испещренный сетью неглубоких изломов тонкий картон покрыт таким слоем пыли, что ясно, что ни один из бойцов последнюю сигарету по негласному уговору не вытаскивает уже достаточно давно. По тому же негласному уговору, может, никто не трогает и скомканную пеструю обертку, придавленную к полке прикладом винтовки. Правда, теперь, наверняка, было поровну шансов обнаружить в ней и что-нибудь съестное - и кучку высохшего мышиного кала... Есть мелочи, которые просто удобней держать под рукой: потому и пестрым узлам намертво спутавшихся тонких проводов, и доброй горсти шурупов, словно наспех загнанных кем-то с ноги по углам, вполне можно было найти объяснение. Но, как ни старайся, все равно в жизни не увидишь достаточно веских причин держать на складе с боеприпасами потертый баскетбольный мяч. Особенно гротескно этот неуместный спортинвентарь выглядел рядом с несколькими аккуратно разложенными в ряд на одной из полок запыленными гранатами, под которые не нашлось достойного хранилища, отчего безопасность городка была гарантирована разве что личной сознательностью каждого из бойцов его небольшой армии. Так же не в тему от ворвавшегося в помещение сквозняка зашелестела пожелтевшими страницами оставленная кем-то не в меру сентиментальным газета, старая и пестрящая примелькавшимися холеными физиономиями. И можно было на что угодно поспорить, что их, физиономий, обладатели, давно уже либо мертвы, либо мертвы недостаточно, либо сидят крысами по подземным бункерам. Не к месту на складе полная коробка перегоревших внутренностей ламповых телевизоров. Ну, если Милтон, конечно, от безделья не соберется однажды собрать себе Франкенштейна из подручных материалов. Но это все-таки было весьма и весьма сомнительно, даже если принять во внимание толпы бегущих на свет знаний тараканов в голове ученого, заставляющих его целенаправленно невесть зачем изучать пованивающую гнилью вершину пищевой цепи, и то, что в поисках мертвечины больше не нужно бродить по кладбищам с лопатой наперевес... И Мерлу ненавязчиво так казалось, что он и сам как-то не слишком в тему ошивается в рядах наспех собранных у складов бойцов. Те, позевывающие и все еще выглядящие несколько помятыми, явно и сами желали быть где-нибудь в другом месте, в идеале - с возможностью прилечь, но хотя бы имели хоть какое-то представление, на кой черт их с такой спешкой безжалостно выдернули из самозабвенных похмельных страданий. И им хотя бы было не в новинку принимать участие в решении чьей-либо судьбы. Ну, или хотя бы делать вид, будто верят, что мнение каждого из них хоть что-то весит и хоть чего-нибудь стоит. Так, только ради поддержания шаткого равновесия в городе-крепости. Должно быть, чертовски неловко было и охраннице, косвенно виновной в том, насколько недоброе и суматошное случилось утро у разведки. Девушка явно храбрилась, вызывающе вздернув подбородок и упрямо не выпуская из руки ворота футболки заметно истощенного, давно небритого молодого человека с сальными и запыленными, сильно отросшими вьющимися волосами, послушно прошествовавшего под столь жалким конвоем к складам. Правда, как бы ни храбрилась и ни рисовалась она перед коллегами, лучница все равно заметно вздрогнула и напружинилась, стоило чужаку только медленно и осторожно опустить уже слишком затекшие мелко подрагивающие руки, прежде сцепленные на затылке. Агрессии приведенный не проявлял, хотя вполне имел на это право, учитывая то, сколько времени он послушно провел в этом неудобном положении из-за явного несовершенства системы связи в Вудбери. Может, сдерживало его, конечно, именно численное и качественное преимущество предполагаемых противников, чуть опухших и крайне недовольных сложившимся положением дел... Но вот в затравленном мечущемся взгляде молодого человека было слишком много искреннего миролюбия. Такого, правда, жалкого миролюбия, миролюбия заведомо с позиции жертвы. И именно он был более неуместен, чем что или кто угодно еще на складе Вудбери. Настолько неуместен, что обступившие его бойцы, кажется, едва не рычали, исправно охраняя приютивший их город от любого, даже самого безобидного чужака. Не то чтобы и однорукий ухитрился незаметно для себя пополнить угрюмые ряды этих "хороших песиков", натасканных главнюком: в конце концов, симпатия к незнакомцам по умолчанию всегда была ему чужда. - Слушай, ну, может, уже того... - Неуютно поведя плечами, осипшим и явно простуженным голосом едва слышно пробормотал молодой человек, не рискуя делать лишних движений и оттого только скосив глаза так, чтобы исключительно символическая помеха бегству оказалась хоть в смазанном поле периферийного зрения. - Ну, отпустишь? - Лучница только фыркнула и свободной рукой намеренно резким движением поправила съезжающий с плеча ремень лука. - Серьезно, если бы я собирался сбежать... - Тщетно стараясь говорить спокойно и размеренно, осторожно начал чужак, явно надеясь достучаться до здравомыслия девицы и дать ей понять, наконец, что она разве что ладонь замарает о ворот его футболки, но уж точно не удержит, соберись он взбунтоваться. И эта тактика была заведомо провальной... Хэйли фыркнула еще раз, уже втрое красноречивей, но все еще не способная быстро найти, чем достойно ответить, пока коллеги в полной мере не втупили во всю нелепость ситуации и ее действий. Лучница бегло оглядела бойцов и каким-то чудом сумела рассмотреть среди них тот самый искомый достойный ответ. - Вон того видишь? - Девушка резко мотнула головой в сторону однорукого, и чужак, скорее, интуитивно почувствовавший, куда та показывает, недоумевающе прищурился. - Однажды я на неделю с хреном уложила его в госпиталь, усек? - С торжествующим и самодовольным видом чуть звенящим голосом пояснила охранница. - Хэйли, уймись уже, - глухо и вымученно протянул Мартинес, шагая вперед, чтобы молодой человек хоть так сообразил, что на данный момент вес имеют только его слова. - Он бы, правда, раз сто у тебя сбежал уже, если б захотел... Девушка бросила на латиноса полный странной обиды и досады взгляд, но спорить с начальством все-таки не рискнула и руку с ворота послушно убрала. Выслужилась, в конце концов, и без того достаточно. Достаточно заметно - в первую очередь. - Без обид, - заметно чуть занизив голос, коротко бросила лучница, походя по-дружески и совершенно не по-девичьи хлопнув чужака ладонью по плечу. Да и к рядам бойцов направилась Хэйли до смешного широким и быстрым шагом, хоть так пытаясь сойти среди коллег за свою. Правда, и каплю мужественности, очевидно наигранной и оттого чертовски нелепой, точно как у какой-нибудь еще сомневающейся лесбиянки, ей это добавило бы, только если бы рядом для контраста обретался Джоди... - Гарджулио, - тяжело сглотнув и невесть зачем зажмурившись, выпалил молодой человек. - Я Гарджулио, - повторил чужак, ощутив, как неприязненное и напряженное недоверие в скрестившихся на нем взглядах сменилось недоумением. - Хреново быть тобой... А вообще, знаешь, мне б твои проблемы, - хмыкнул Мартинес. Улыбка, в которой растянулись губы разведчика, просто настораживающе теплая и естественная, все равно, похоже, сошла вздрогнувшему чужаку не иначе как за оскал. - Каким ветром-то тебя сюда занесло, а, Гарджулио? - Скорее, намеренно чуть запнувшись на имени юноши, поинтересовался латинос. Приторно дружелюбный и расслабленный тон достаточно ясно давал понять, что пока его пытаются разговорить, чужаку и впрямь лучше бы разговориться. - Он... - Подала было голос лучница, но что-то неуловимо изменившееся в начальнике заставило девушку мгновенно умолкнуть. - Заглох милях в пяти отсюда, - стараясь ненароком не отвести глаза, чтобы латиносу в сказанном не померещилось вдруг лжи, чуть дрогнувшим голосом ответил молодой человек. - Ну, я недавно отбился от группы, и, в общем... - Сбивчиво начал Гарджулио и, прикрыв глаза, судорожно и шумно втянул ноздрями сыроватый воздух, пытаясь успокоиться, но явно все еще ощущая, что в стенах склада он едва ли в большей безопасности, чем был прежде, за городской стеной и в компании мертвецов. - Короче, я просто дальше вдоль дороги... - Пять, говоришь, миль? - Недоверчиво уточнил Цезарь, прищурившись и склонив голову к плечу. - В одиночку? Пешком? Безоружным?.. Друг, ты, блин, где счастливую кроличью лапку спрятал-то? - Усмехнулся разведчик, буравя юношу тяжелым испытующим взглядом. Звонкий смешок, короткий и едва слышный, донесшийся от охранницы, взрезал недолгую напряженную тишину. - Я не пешком, - поспешно мотнул головой чужак. - У меня в багажнике был велосипед. Ну, горный, правда. Думал, не доеду, он же... - Нам похуй, - перебил Мартинес юношу, которого от переживаний, видимо, начало было здорово заносить. Короткая реплика прозвучала на удивление не грубо: латинос просто в меру корректно и максимально доброжелательно выразил общее мнение армии насчет его средства передвижения. - Ну, и не безоружным, - поспешно добавил чужак и непонимающе уставился на требовательно протянутую к нему ладонь разведчика. - А, это... - Гарджулио с досадой отвел глаза. - Я, короче, оружие бросил, - виновато пояснил юноша. - Ну, мне сказали - я и бросил. Оно там и лежит. - Хэйли, в таких случаях оружие потом подбирают, ты в курсе? - Вымученно поморщившись и шумно выдохнув, окликнул лучницу латинос. - Учту, - опустив голову, смущенно и неохотно буркнула девушка. - Нет, он, правда, один ехал, я видела, - быстро пробормотала охранница, в повисшей тишине чутко уловив едва заметно чуть сгустившееся напряжение. - Ну, там, конечно, лагерь где-нибудь может быть... - Благодарность в брошенном на нее взгляде чужака мгновенно сменилась досадой и невысказанным, но достаточно легко и доступно читающимся "Ты определись уже, спасаешь или топишь". - Но он же тупо вдоль обочины на велосипеде пилил. В смысле, не сворачивал ведь ни откуда... - Хэйли осеклась, видимо, отчетливо ощутив, что аргументы, вполне жизнеспособные в ее голове, стали просто невероятным бредом, стоило ей только открыть рот. - Да блин, вы сами на него посмотрите. Я бы его вообще за кусаку приняла, если бы не велик, - едва не шепотом добавила охранница. Причиной тому, как старательно выгораживала чужака девица, скорее всего, было даже не человеколюбие в полном смысле этого слова, но прозаичное нежелание брать на себя ответственность за чью-либо незавидную судьбу. В конце концов, о том, какой ценой поддерживается убогое подобие цивилизации в обнесенном стеной поселении, должен был бы хоть догадываться вообще любой из жителей. Но выглядел беженец и впрямь так, как обычно не выглядят, имея хоть какие-нибудь тылы. Ожидающая улыбка на лице разведчика неуловимо изменилась и перестала быть такой пугающе неоднозначной, какой была прежде. Безмолвное и умеренно дружелюбное "Да и хрен бы с тобой" заставило чужака, обреченно вжавшего было голову в плечи, хохотнуть, коротко, едва слышно, судорожно и как-то даже истерично. Поспешно зажав рот ладонью, беженец даже затаил дыхание, опасаясь ненароком спугнуть несказанную удачу. Впрочем, так ее спугнуть он уж точно не смог бы: так он выглядел даже более жалко и безобидно... Латинос шагнул в сторону, лениво и расслабленно, показывая чужаку, что тот может идти на все четыре стороны, при этом не забывая, конечно, о том, что город неплохо охраняется, и несанкционированно дурить в нем - себе дороже. Лучница, на удивление ловко и незаметно ухитрившаяся оказаться точно по левую руку от Мерла, вздохнула так шумно, будто набирала побольше воздуха в легкие, готовясь прыгнуть с вышки в воду. Весь воздух и вся смелость, которых она успела набрать, понадобились ей на единственное короткое обращение к начальнику: - Его в госпиталь проводить, да? Разведчик поднял бровь и состроил настолько оскорбительно снисходительную и саркастичную мину, что охранницу мало кто осудил бы, выцарапай та ему за такое глаза: - Неужто запала? Я-то думаю еще, нафига притащила, раз приказ был все, что шевелится, отстреливать на подступах, пока Шуперт отсыпается... - Подначивающим тоном протянул латинос. Новичок, правда, все равно напрягся, не признав в словах "отстреливать все, что шевелится" шутки и решив было, что нравы в поселении на самом деле очень и очень суровы. Напрягся настолько, что даже смутиться не удосужился, в отличие от возмущенно фыркнувшей охранницы. - Мы же людей теряем, - вполголоса, едва не сорвавшись в заговорщицкий шепот, напомнила девушка. Разведчик поморщился, распознав в сказанном подчиненной не беспокойство за судьбу города, а разве что сообщение о том, что слух у той, как у летучей мыши. - Ты же сам тогда сказал, что вы... Ну, блин, пожалуйста, - пробормотала лучница, на секунду переведя умоляющий взгляд с начальника на однорукого, словно отчего-то надеясь, что тот замолвит за нее словечко. В любом случае, Диксон слишком уж хорошо понимал цену собственного мнения...