please give it to me

      — поговорим, хён? джисон не то чтобы надеется на положительный ответ или вообще на какой-либо ответ, но ледяной тон чанбина будто выбивает весь воздух из лёгких:       — нам с тобой не о чем говорить. хан всё ещё с трудом помнит, как правильно делать вдохи и выдохи, но тем не менее, он находит в себе силы встретиться глазами с непонятным блеском во взгляде старшего. эти блики обжигающе холодных фонарей снаружи будто контрастируют с тоном, которым чанбин произнёс злые слова, будто подбивают джисона действовать наперекор услышанному.       — значит, ты будешь продолжать прикидываться, что мы не переспали тогда в студии? это не то. джисону бы прикусить язык и вспомнить, что изначально он собирался уладить всё мирно, поговорить, обсудить, прийти к общему решению, договориться, чтобы это недоразумение, спутавшее все карты в их взаимоотношениях, не портило жизнь остальной группе. вот только сам джисон прикусывать себе язык не хочет. вот если бы это сделал чанбин, было бы здорово.       — да, — коротко и отрывисто отвечает чанбин и отворачивается к тому самому шкафу, в котором хранится рамён. джисон невпечатлённо фыркает ему в спину и медленно поднимается на ноги, опираясь бёдрами на ящик позади. он делает пару глубоких вдохов, осознавая, что после того, что он собирается сказать, ситуация рухнет куда-то ниже, чем глубины ада.       — это всё потому, что ты не дал себя выебать. уверен, такой расклад тебе понравился бы гораздо больше. боже, ты бы так здорово подо мной стонал. потому что каким бы гордецом ни был джисон, чанбин даст ему сто очков форы. хан ожидает кулака в нос или хотя бы просто смачной пощёчины. в непонятно сколько часов ночи выместить всё это напряжение между ними в обычную потасовку вдруг кажется джисону не самым плохим вариантом. подерутся, оставят друг другу по паре синяков и ссадин, разойдутся по комнатам, наутро всё будет как обычно. не будет. потому что джисон ожидает чужой руки на лице, а она оказывается на горле.       — не говори глупостей, малыш, мы с тобой оба прекрасно знаем, кто здесь под кем стонет. джисон даже не успевает сделать вдох после выпаленной фразы — чанбин подлетает моментально. он низко шипит и крепко хватает шею младшего, придвигаясь к нему небезопасно — для джисона, для самого чанбина, для здравого смысла, в конце концов — близко и практически вдавливая своим телом в холодную столешницу. хан испуганно сглатывает вязкую слюну, дёргающимся кадыком чувствуя силу пальцев чанбина. глаза со неотрывно впиваются во что-то на лице джисона, и судя по тому, что их взгляды не пересекаются, младший вполне может предсказать, что сейчас произойдёт. он делает самую глупую и необдуманную вещь в этой ситуации. подаётся вперёд первым. пальцы стягиваются в стальное кольцо вокруг нежной кожи шеи, и джисон хрипит, безрезультатно делая вдох раз за разом. он неверяще смотрит на внешне невозмутимого старшего, переосмысливая всё, что знал о нём до этого. чанбин в ответ на шокированный взгляд лишь тихо и надменно смеётся, а младший лихорадочно хватается обеими ладонями за чужую крепкую руку, слабо сжимая и прося хотя бы его не убивать.       — ты, блять, больной, — перебиваясь на судорожный кашель, первым делом констатирует хан, как только чанбин понимает намёк и отпускает его из хватки. — спасибо, что не убил, а теперь иди нахуй. и не подходи ко мне больше никогда. джисон слабо пытается оттолкнуть старшего и сбежать, пока всё окончательно не стало хуже, и, видимо, ему удаётся застать чанбина врасплох, так что тот делает нетвёрдый шаг назад. хан пытается улизнуть в предоставившееся пространство, а в голове лишь одна мысль о том, что пора научиться держать язык за зубами, особенно с чанбином. и вторая, на задворках, вероятно, подкинутая той самой частью сознания, о существовании которой хан отчаянно пытается забыть, но не выходит, — он бы с удовольствием язык чанбина за своими зубами подержал. сначала фетиш на отсутствие контроля, а теперь моментальный стокгольмский синдром. дальше, видимо, только эрекции с избиений и изнасилований ловить. джисону самому с себя противно. хан успевает продвинуться лишь на пару шагов от старшего, когда вдруг его запястье обхватывают знакомые настойчивые пальцы, а в ухо летит негромкое, но вполне искреннее «прости». джисон хмурится и пытается вырвать руку, но чанбин лишь сжимает сильнее и уже громче и уверенней произносит:       — джисон, прости меня.       — за что? за то, что чуть не задушил или за то, что мы переспали? — язвительно выплёвывает джисон. он оставляет попытки уйти, но и поворачиваться к старшему не собирается. и только подумать, что из-за него несколько недель жизни джисона прошли в полуподавленном состоянии и отвратительных мыслях. а теперь он извиняется за секс? замечательно. охуенно просто. хан чувствует себя девочкой по вызову и хочет ударить чанбина. только чтобы потом прижаться к этому же месту поцелуем. джисон мысленно даёт себе миллиард пощёчин, но это не помогает.       — за то, что я сделаю сейчас, — доносится в ответ, отчего хан успевает лишь удивлённо распахнуть глаза, тут же оказываясь на прежнем месте, прижатый к шкафчику чанбином. джисон совсем не вовремя замечает, что тот как-то слишком раздет — майка без рукавов и короткие домашние шорты прикрывают явно меньшую часть тела, чем оставляют на обозрение. младший шумно втягивает воздух носом, уже собираясь спросить, что, нахуй, вообще фраза чанбина значит, но его будто выкидывает в открытое море от уже знакомого ощущения губ чанбина на своих. джисон не будет врать, что не хотел этого. да в конце концов, он же первым пытался инициировать поцелуй, пока его почти что душили. да, он хотел, и он упьётся каждой секундой горячей ласки, которую чанбин только ему предложит. потом, возможно, будет ненавидеть себя за то, что сдался, будет чувствовать отвращение за то, что наслаждается этим сейчас, но это потом. похуй на «потом», в «сейчас» слишком хорошо. хан послушно приоткрывает рот, когда старший намекающе давит языком на его губы, он даёт чанбину возможность углубить поцелуй и полностью подчиняется. со там заранее извинялся за это? джисону не надо, может себе оставить свои «прости». он вслепую хватается за оголённые бицепсы, трицепсы и прочие хуицепсы, названия которых вылетают из головы вместе с остальными связными мыслями, и чувствует под мигом вспотевшими пальцами перекаты литых мышц. джисон не выдерживает и негромко стонет, а чанбин хмыкает, не разрывая поцелуя и обжигая его волной воздуха. у хана дежа вю, потому что ладони чанбина снова находят уже привычное удобное положение на его заднице, сжимая грубовато, но оттого ещё приятнее. со немного поворачивает голову вбок и с новой силой целует его, обводя языком изнутри податливые губы, одновременно с этим приподнимая джисона в воздух без видимых усилий, и у младшего кружится голова, пока он отчаянно пытается отвечать на поцелуй, двигая губами с явно большим энтузиазмом, чем оно того требует, и поэтому звук, раздающийся в ночной тишине кухни, становится влажным и отвратительно порнографичным. чанбин опускает его на стол, в процессе задевая какую-то подставку со столовыми приборами и с грохотом опрокидывая её прямо в раковину по соседству. не то чтобы кому-то из них есть до этого дело, не тогда, когда джисон снова плавится от возбуждения в руках чанбина, а чанбин смотрит на джисона сумасшедшим взглядом, сияющим даже в темноте, и загнано дышит в миллиметрах от его губ.       — хён, пожалуйста, — хан хнычет, даже не зная, чего хочет попросить, зато знает, что эта неоформленная мольба с его стороны очень зря, но уязвимое положение и недвусмысленная теснота в джинсах, которые он так и не переодел, подталкивают его на безрассудство. он трётся носом о линию челюсти старшего и продолжает издавать звуки, по степени отчаяния напоминающие скулёж, когда ладонь чанбина вдруг оказывается на его рту. хан лишь успевает протестующе дёрнуться, когда тот наклоняется к его уху и низко шепчет:       — потише, малыш, ты же не хочешь, чтобы нас заметили? джисон едва не задыхается и резво машет из стороны в сторону, преданными глазами глядя на со. в голове туманится, тело ожидаемо остро реагирует на любые прикосновения чанбина, и хан, на самом деле, хочет стонать в голос от близости, но получаются лишь тяжёлые сиплые вздохи. чанбин улыбается.       — как и всегда, такой хороший мальчик, — со убирает ладонь с его губ и вместо этого протягивает два пальца, которые джисон с готовностью втягивает в рот, уже зная, что и как дальше пойдёт. он ошибается.       — хён? услышав сонный хриплый голос феликса, джисон одновременно каменеет и чувствует прилив абсурдного возбуждения, разом увеличившегося от потенциальной возможности быть пойманными. темнота и так-то не гарантирует полной невидимости, а если феликсу вдруг приспичит включить свет во время разговора, то объяснить положение, в котором они находятся, и почему у джисона при этом ещё и потрясающей силы стояк, будет сложновато даже феликсу, которому он буквально час назад изливал душу обо всём, что его тревожит. мозг джисона цепляется за слово «изливал», и он совершенно некстати вспоминает своё извращенное желание с их прошлого раза. от одной мысли о сперме чанбина, горячими струями пачкающей его изнутри, а не снаружи, у хана закатываются глаза. он как можно тише мычит вокруг пальцев со в его рту, начиная ловко охаживать их языком, и едва удерживает свои бёдра, стремящиеся толкнуться вперёд. ровно в тот момент, когда растрёпанный, будто воробей, феликс показывается в дверном проёме, ладонь со опускается на член джисона. от неожиданности он со свистом выпускает воздух через нос и прикусывает чужие пальцы, чтобы не издать лишних звуков. старший даже не удивляется, а лишь самодовольно хмыкает и обращается к феликсу первым:       — иди спать, ёнбоки, — а ладонь тем не менее продолжает гладить джисона по всей длине. хан напрягается и в очередной раз может лишь позавидовать самообладанию чанбина, который звучит так, будто он занят готовкой рамёна, а не методичным доведением джисона до оргазма. а ещё ему не особо нравится, что со зовёт феликса «ёнбоки», поэтому зубы вновь мстительно смыкаются прямо на чувствительных подушечках. чанбин угрожающе надавливает ему на язык, и хан отвлечённо думает, станет ли это их фишечкой во время секса, потому что у старшего к этому, кажется, какая-то особая привязанность.       — хён, у тебя всё в порядке? — медленно интересуется ли, подавляя зевок и почему-то всё так же продолжая стоять в проходе. — я слышал шум.       — уронил парочку ножниц, открывая пакет с рамёном, — беззаботно поясняет со, вдруг оставляя член джисона без внимания. хан в шаге от того, чтобы просяще захныкать и выдать их со всеми потрохами, но ладонь чанбина неожиданно оказывается у него под толстовкой, и окей. он явно знает, что делает, когда начинает мучительно медленно вести пальцами снизу вверх, к самой груди, периодически прилагая силу и оставляя небольшие царапинки от аккуратных ногтей. он добирается до соска и сжимает его, выбивая из джисона истерический вздох, который старший спешит спрятать за своей репликой: — и пожалуйста, не говори менеджер-хёну, что я снова ем по ночам. я скоро. ловкие пальцы всё продолжают истязать уже затвердевший сосок хана, а по ладони другой руки уже начинает стекать вязкая слюна, потому что джисон буквально захлёбывается от стимуляции и желания, чтобы феликс поскорей ушёл. судя по всему, чанбин в этом с ним солидарен.       — хён, могу я задать вопрос личного характера? — осторожно начинает феликс, делая нерешительный шаг в сторону спрятанных в темноте фигур джисона и чанбина. — когда ты поговоришь с джисоном обо всём… этом между вами? на секунду оба парня застывают, и ли делаёт ещё один крохотный шажок в само помещение кухни, а потом со отмирает первым, и джисон не успевает его остановить. каким-то невообразимым слитным движением тела чанбин умудряется одновременно прильнуть своим пахом к стояку джисона, вывернуть ладонь, сжимающую сосок, так, что хана прошивает молнией удовольствия, и, блять, надавить пальцами на нижнюю челюсть, насильно открывая её. из глубины лёгких джисона вырывается настолько громкий стон, что у него самого в ушах звенит. все мысли, на секунду прояснившиеся и заинтересовавшиеся фразой феликса, выбивает напрочь судорогой наслаждения. в висках пульсирует только желание коснуться чанбина, поцеловать его, сделать так, чтобы им обоим было хорошо.       — я… эм… — интеллектуально сообщает феликс, пятясь назад и по пути втыкаясь спиной в дверь, — пойду спать, пожалуй.       — спокойной ночи, — елейно отвечает чанбин, не отрывая голодного взгляда от блестящих даже в окружающей черноте влажных губ хана. когда за ли громко хлопает дверь спальни, со наконец снова целует его, ещё более жадно и откровенно, чем до этого, кусаясь и тут же зализывая следы от своих зубов по всем губам джисона. ладони старшего сжимают узкую талию почти осторожно, и хану это совсем не нравится, но вместо того, чтобы выпустить зубы в ответ, как в прошлый раз, он решает вести себя как хороший мальчик и попросить то, чего хочется. в любом случае, это будет гораздо более выигрышным вариантом для обоих.       — хён, — скулит джисон, с видимым нежеланием отрываясь от чужих губ, и чанбин моментально напрягается, будто переживая, что сделал что-то не так.       — малыш? что такое? хан чувствует, как вспыхивают щёки от дикого смущения, а потом вспоминает, что он, вообще-то, хан джисон, и входит в образ самоуверенного мудака, который он любит натягивать на себя, когда в чём-то не уверен или чувствует какую-то неловкость. если со и замечает, то виду не подаёт, потому что в ответ на вызывающее «а ты можешь быть погрубее? я же не стеклянный, не развалюсь» он молча начинает наклоняться к чужой шее. ровно в тот момент, когда джисон ожидает ощутить горячий укус, его кожи касаются жёсткие холодные пальцы, взлетевшие от его талии. вторая ладонь возвращается на спрятанный за толстой тканью джинсов член и томительно легко касается возбуждённого органа. хан давится и пытается сфокусировать взгляд на хищном прищуре и довольной ухмылке чанбина, но недостаток кислорода начинает сказываться, и перед глазами плывут цветные пятна. со грубо смыкает зубы за его ухом, наверняка оставляя красный след, и у джисона вырывается хрип — буквально всё, на что он сейчас способен. запредельно близко, ужасно горячо, невероятно охуенно. джисона буквально ведёт от ощущений, а чанбин нагнетает, не останавливаясь на одном прикосновении, одновременно обрушивая на чувствительную кожу один за другим обжигающие укусы, а контрастно холодной рукой сжимая горло будто в тиски. джисона ведёт, и он хочет пробыть в этом состоянии до конца жизни. ноги неконтролируемо разъезжаются в стороны, когда он раз за разом толкается в чужую ладонь, ощущая жар чужого тела сквозь несколько слоёв одежды. пульс зашкаливает под пальцами старшего, кожа горит под его губами. хан мимолётно задумывается, как вышло так, что несколько минут назад та же самая поза с чужой рукой на его горле вызывала чуть ли не животный ужас, а теперь он чувствует лишь острое наслаждение происходящим, но мысль теряется, когда чанбин убирает руку с шеи и скользит ею выше, зарываясь в волосы. со немилосердно дёргает джисона на себя и ловит губы в очередном поцелуе. тот, не успев даже отдышаться, сипит в чужой рот и изо всех сил пытается поспевать за бешеным ритмом, заданным старшим. ощущение крепкой хватки чанбина в его волосах, конечно, не чета тому великолепному чувству полной зависимости от другого, которое ему дарили пальцы на глотке, но чуть излишне грубоватых потягиваний хватает для того, чтобы внутри джисона продолжало томиться тёмное тягучее возбуждение. со выпускает уже припухшие губы младшего из плена своих зубов и, запрокинув его голову назад, широко и мокро лижет край челюсти, от подбородка и до самого уха, пока джисон истерически хватает ртом драгоценный воздух.       — малыш сегодня так хорошо себя ведёт, — практически мурчит чанбин, будто назло обдавая его мочку жаром, но не касаясь зубами или хотя бы губами. джисон втягивает воздух через стиснутые зубы и толкается бёдрами вперёд ещё раз. смешок чанбина, по ощущениям, горячей волной пробегает по всему телу, но на деле достигает лишь уха. — кто-то у нас нетерпеливый, да? на этот раз чанбин ведёт себя… иначе. за неимением лучшего слова (или за неспособностью сейчас складывать звуки в слова даже мысленно), джисон останавливается именно на этой формулировке. со кажется более уверенным в себе и спокойным, но каким-то более отстранённым. тогда, возможно, он действительно был зол или как минимум раздражён, поэтому выплёскивал эмоции так, как мог — грубыми словами и действиями. не то чтобы джисон против унижений и такого обращения в принципе — нет, он только за, — но сегодня ему приходится просить и, кажется, ставить вопрос ребром для осторожности старшего. хан почти успевает схватить за хвост какую-то, несомненно, важную мысль о чанбине, но тот вдруг нащупывает клёпку его джинс и мягко заверяет:       — сейчас хён позаботится о тебе, — и ловко расстёгивает чужие штаны. будучи стопроцентным сабмиссивом в их странноватой и ещё не изведанной ими обоими динамике, джисон в последнюю очередь ожидает того, что чанбин не просто не будет гнаться за своим удовольствием, попутно даря его младшему, но буквально пожертвует им ради него. уверенные пальцы стягивают с хана толстую стесняющую ткань, а затем подхватывают и боксеры, на которых стыдливо приютилось тёмное влажное пятнышко от предэякулята. вряд ли чанбин видит это в темноте, но в поцелуе, которым он накрывает губы джисона, скользит что-то, отдалённо напоминающее одобрение. хан в очередной раз теряется в ощущениях и едва замечает момент, когда нижняя часть его тела, оказавшись полностью без одежды, встречается с прохладным деревом столешницы. его настолько топит жар близости чужого тела, что он едва чувствует что-либо кроме пальцев и языка чанбина, и именно поэтому, когда старший оборачивает ладонь вокруг его почти болезненно твёрдого члена и убийственно медленно ведёт вверх-вниз, джисон выгибается в спине от удовольствия. движение оказывается настолько резким, что поцелуй от неожиданности прерывается, но чанбин инстинктивно смыкает зубы, цепляясь за нижнюю губу хана, и за неё удерживает младшего от столкновения затылком с висящим сзади шкафчиком. хватка настолько крепкая, что болезненная, но в то же время такая охуительно правильная, что джисон чувствует очередную волну возбуждения от пограничных ощущений. чанбин продолжает медленно дрочить ему, периодически невесомо очерчивая головку большим пальцем, собирая выделяющуюся смазку и распределяя её по всей длине. джисон не знает, куда деть руки, ему хочется вплести их в волосы старшего и прижаться ещё ближе, но он понимает, что ему нельзя, ему не разрешали, он может сейчас только получать всё, на что расщедрится со. и боже, какой чанбин щедрый, если россыпь мелких кусачих поцелуев, оставленных везде, где только можно, о чём-то говорит. спустя пару минут в издевательском темпе, чанбин прикусывает кожу под челюстью младшего особенно сильно и отстраняется, заставляя джисона буквально хныкать от потери контакта. со убирает и руку с члена, загнанно выдыхая и упираясь ладонями в стол по обе стороны от бесстыже раздвинутых ног младшего. хану буквально похуй на громкость звуков, которые он издаёт, похуй, что глубокая ночь и они могут кого-то разбудить, он, кажется, просто сдохнет здесь и сейчас, если его не выебут прямо вот на этом месте, где завтра утром кто-то из мемберов будет резать овощи на завтрак. грязно, пошло и оттого прямиком очередной судорогой в член, и джисон снова ноет, слегка ёрзая на столе. со всё так же опущенной головой, чанбин поднимает на него горящий взгляд. с его губ срываются тяжёлые горячие выдохи, которые джисон чувствует всем телом, а особенно одной определённой частью. хан бы сейчас всё на свете отдал за то, чтобы старший хотя бы дыханием подразнил его член, но это слишком много, это должен делать сам джисон, и поэтому он, помня с прошлого раза слова хёна о важности слов, едва подавляя нуждающиеся всхлипы после каждого слога, просит:       — хён, пожалуйста, — дыхание чанбина моментально выравнивается, когда он берёт себя в руки и внимательно слушает младшего. джисон еле выдавливает из себя слова: — хён, я прошу, просто трахни меня уже, я так хочу тебя. чанбин даром что не рычит, стягивая через шею свою не особо что и так прикрывавшую майку. жест, конечно, бесполезный абсолютно, но красивый, джисон ценит. со целует его, грубо опустив ладонь на мягкую щёку и повернув на себя, пытается языком расписать всё удовольствие, которое хан, сам того не осознавая, доставляет ему, прижимается собственным стояком к стояку младшего, и джисон теряется, растворяется в ощущениях, которых одновременно так много и так удушающе мало. он жалобно хнычет в чужой рот, но чанбин отстраняется не до конца и лишь оттягивает его нижнюю губу зубами, снова. хан ловит его взгляд, в бликах от фонарей из окна сияющий разгорячённым желанием, и хочет застонать в голос от того, что одни эти чернющие глаза делают с ним.       — ты уже знаешь, что делать, — вдруг оглушающе шепчет старший, и около распухших и едва ли не болящих от поцелуев губ джисона оказываются знакомые пальцы. хан не теряет времени и втягивает их на несколько костяшек, не отрывая взгляд от дрожащего блеска в чужих глазах, а потом выпускает их почти полностью, скользя языком по чувствительным подушечкам. он не планирует дразниться, потому что это может кончиться не очень хорошо, но он просто очарован тем, как дыхание чанбина немного спирает от такого незамысловатого жеста. джисон повторяет эту схему ещё пару раз, но, завидев напряжение в чужих бровях, прекращает провокационные тело (или, скорее, рото)движения. однако со вдруг вытаскивает пальцы, намеренно оставляя мокрый след от слюны на его щеке, и оказывается в миллиметрах от его рта, выдыхая в него зловещее:       — ещё раз будешь вести себя так, как захочешь ты, — он делает паузу и издевательски медленно облизывает свои губы, в процессе слегка касаясь языком губ джисона, и тот невольно тянется за ним, когда на его голой ноге вдруг оказывается крепкая рука, — и хёну придётся наказать тебя. пальцы сжимают ляжку, и джисон захлёбывается всхлипом, прекрасно чувствуя, что от силы сжатия на теле останутся синяки. чанбин же ещё в прошлый раз обещал поставить ему синяки на ногах. хён держит обещания.       — ты меня понял, сони? — чанбин невесомо, — а по сравнению с тем, что они уже делали, как-то совсем невинно — касается его губ своими и ловит удивлённый возглас, неизбежно срывающейся с губ младшего, когда он без предупреждения вводит сразу два пальца, не особо и церемонясь. джисон выдыхает шаткое «да», надеясь, что оно получилось достаточно громким, чтобы тот услышал, а потом сползает по столешнице вперёд, чтобы немного сменить угол и обеспечить чанбину более. глубокий доступ. со ухмыляется, и беззвучный жест почему-то оглушает джисона, и в ушах поселяется шум, подавляющий всё, кроме неровного дыхания старшего. это лучше любой музыки. джисон приспосабливается к двум пальцам молниеносно быстро, будто бы телу самому не терпится перейти уже к следующей стадии, и чанбин, вопросительно подняв взгляд на хана и получив ещё одно вымученное «да», не успев даже спросить что-либо, начинает двигаться. вторая рука всё ещё сжимает ногу джисона будто в тиски, и джисон в очередной раз понимает, как сильно ему нравится быть поставленным на место. у него вырывается неосознанное шипение от болезненных ощущений при растягивании, потому что слюна — всё же не самая лучшая смазка, и старший реагирует моментально, поспешно вынимая пальцы и зачарованно глядя на то, как привыкающие мышцы непонятливо сокращаются в поисках источника наполненности. джисон приглашающе открывает рот и пробегается языком по истерзанным губам, показывая, что готов… нихуя он не готов. вот вообще ни разу в жизни, блять, не готов. а нет, есть одна вещь, на которую он готов. позорно кончить, как первоклашка при виде юбки чуть выше колена. тут, правда, такой пиздец, что такое сравнение и близко не подойдёт. тут вообще мало какие сравнения подойдут. чанбин с откровенно бесовским довольством во взгляде подносит эти самые пальцы к собственному рту и, даже не пряча победную улыбку, обхватывает их губами и принимается сосать. секс в чистом виде. концентрированная похоть, заливающая с ног до головы. джисон буквально прикусывает язык, чтобы не застонать в голос от этой картины, а рука неосознанно тянется к члену, который просто ноет от всего этого, но чанбин отпускает его ногу и возвращает ладонь на горло. джисон замирает.       — не смей касаться себя, — хрипит он, вытаскивая уже достаточно скользкие от слюны пальцы с громким причмокиванием, и слегка надавливает на кадык большим пальцем, отвлекая младшего. — сегодня ты кончишь, не трогая себя. а потом возвращает пальцы внутрь джисона с такой силой, что ему приходится искать опору, вслепую шарясь по столу вокруг себя. правая рука не находит под собой поверхности, и хан едва ли не опрокидывается вбок, в раковину, где уже валяются ножи, павшие жертвами их слепой страсти, но чанбин держит его за горло и упирает его голову в шкаф. джисон хнычет, пока пальцы старшего в уверенном темпе движутся туда-обратно, разъезжаясь в стороны и загибаясь, ища простату. чанбин явно знает, что делает, поэтому никто из них даже не удивляется, когда спустя буквально пару минут хан полузадушенно стонет и практически переламывается в спине пополам от удовольствия, а перед глазами пляшут слепящие звёзды. если бы не рука старшего на горле, надёжно удерживающая его на месте, джисон бы выгнулся так, что увидел бы ящик позади себя. чанбин удовлетворённо хмыкает и проезжается по комочку нервов ещё раз, ещё и ещё. джисон чувствует счастливые слёзы, скапливающихся в уголках глаз, но раз за разом кусает губы, чтобы промолчать, и лишь старается подмахивать бёдрами навстречу. он и так тонет в блаженстве, но когда чанбин вдруг вводит третий палец и замирает, то перед джисоном открываются врата рая. его личного рая, в котором он круглосуточно и неподвижно будет сидеть на пальцах — а ещё хотелось бы на члене, конечно, вы там подумайте над оборудованием, высшие силы, — чанбина и ловить один оргазм за другим. кстати, об оргазмах. джисон чувствует подбирающийся оргазм, который готов раскрутиться из тугого узла где-то под пупком, и откровенно паникует, не понимая, что с этим делать. кончить он, разумеется, не может, потому что ему никто не разрешал. если он кончит без разрешения, он уверен, он пожалеет. сказать о том, что он более чем готов залить собственный живот спермой, — страшно, потому что хорошие мальчики не кончают раньше своих хёнов, тем более раньше таких хёнов, как чанбин. который двигает тремя пальцами, и ему снова хватает одного мимолётного взгляда на джисона, чтобы угадать все его мысли. ёбаный волшебник.       — ты так сильно хочешь кончить на моих пальцах, малыш? — со выдыхает это ему в губы, и джисон скулит от бессилия, потому что да, хочет. пиздец как хочет, и если ему только позволят, то он сделает это в ту же секунду и даже не почувствует ни капли стыда.       — можно, хён? чанбин молча целует его, выкручивая пальцы и снова задевая простату. хан прикусывает губу — и кажется, не свою — и задыхается от дрожи, охватывающей всё его напряжённое тело. старший широким и медленным движением лижет его верхнюю губу и отрывается, завороженно смотря на чужое лицо, искажённое подступающим удовольствием. он двигает пальцами ещё раз, и чувствует судорогу, зарождающуюся в джисоне, а потом вдруг моментально наклоняется и вынимает руку, заставляя младшего запаниковать. хан некомфортно ёрзает на месте, пытаясь всеми силами понять, что происходит, и заодно удержать оргазм, на который он, вроде как, так и не получил одобрения. а потом головки касается что-то тёплое и влажное, и джисон кончает, неконтролируемо запрокидывая голову и ударяясь о шкаф, не чувствуя боли, которую перекрывает волна охуительного наслаждения. он даже не понимает, что именно происходит, заходясь практически в конвульсиях от накрывающего оргазма, пока старший не поднимается и не стирает тыльной стороной трясущейся ладони белую ниточку спермы, стекающую по нижней губе. вау. джисон не может наполнить воздухом лёгкие, будто его снова душат, но на этот раз нет никакой руки на горле, есть только бешеный взгляд чанбина, который заключает его в ловушку. от осознания того, что только что было и куда он только что кончил, хан готов кончить ещё раз, но старший вдруг отстраняется и хватает с пола сброшенную когда-то, по ощущениям джисона — миллиард лет назад, майку, а потом делает пару нетвёрдых шагов назад, шепчет что-то, чего хан не слышит за едва начинающим стихать шумом крови в ушах, разворачивается и практически бегом покидает кухню, передвигаясь с заметной неловкостью из-за собственного стояка, всё так же оттягивающего его шорты. джисон провожает его охуевшим взглядом и бессильно скидывает в раковину тарелку с близлежащей сушилки, которая громко разбивается на три части. не громче, чем его сердце.