Шторм

      2185 год, космическая станция Омега       Если бы я знал, чем завершится тот день, то пожелал бы вовсе не просыпаться. Уже сейчас я понимаю всю глупость западни, в которую мы попали, но утешаю себя единственной мыслью: я сделал все, что мог. Все, на что был способен.       Еще накануне вечером мы собрались на втором уровне частного инженерного бюро — именно так в арендной документации значилось наше скромное предприятие — чтобы обсудить планы последующего перехвата партии нулевого элемента, которую «Затмение» ждало на Омеге со дня на день. Ночь была уже глубока, когда мы с ребятами расползлись по койкам; утром меня разбудил вызов на личный коммуникатор. Звонил Сидонис. Чертов Сидонис, предатель Сидонис, мразь, падаль! Я все удивлялся, каким таким удивительным образом он умудрялся быть в курсе происходящего в каждой из местных группировок! Он говорил, что вхож в их круги, что там у него есть знакомые, которые делятся информацией за бокалом пойла покрепче. И мы верили, и не было причин не верить до того дня.       А в том коротком разговоре Сидонис настаивал, что информацию обязательно нужно передать лично. Говорил он хрипло и тихо, как с тяжелого похмелья, но я решил не вдаваться в расспросы и, собравшись, тихо выскользнул из корпуса к парковке, стараясь никого не разбудить. Как теперь понимаю — зря.       На нижнем уровне «Загробной жизни», где мы с Сидонисом обычно встречались, утром было пусто и непривычно прохладно. Ни девочек на помостах, ни снующих официанток в зале. Только бармен, прикорнувший на стойке, но не прекращавший тереть ее тряпкой, да несколько гуманоидов, спящих вповалку на диванах после ночного веселья. Сидониса в зале я не увидел. Это удивляло: он никогда не опаздывал даже на работу, не говоря о наших встречах.       Усевшись на диван за столиком в углу, я заказал на терминале самообслуживания выпивки, хотя что ее принесут — не надеялся, а пить — не собирался. Винтовка осталась в каре, а руки надо было чем-то занять, чтоб от нетерпения не стучать когтями по столешнице. Стакан грин кюрасао ложился в руку не хуже, но через десять минут я не выдержал и схватился за коммуникатор. Помню, перед вызовом помедлил, будто уже знал, какой ответ получу.       Нет, я не просто не услышал голоса Сидониса. Последний пинг его номера отслеживался далеко за пределами станции.       Я среагировал быстрее, чем успел подумать: сорвавшись с места, я выбежал из клуба и быстрым шагом направился к стоянке. Сидя в салоне кара, я запросил сводку по защищенному каналу: все счета нашего осведомителя оказались вычищены до последнего кредита! Сидонис бежал. Ничего хорошего это не предвещало.       Тогда я собрался связаться с базой, но оттуда успели первыми. В гарнитуре взволнованный голос Эраша прорывался сквозь оглушающий треск:       — «Светила» на базе! Не смей возвращаться!       Я слышал выстрелы. Стреляли очередями.       — Положение дел?       — Держимся только я и Сенсат. Их больше десятка, и марксман в поддержке!       — Почему не сообщили раньше?!       — Связь блокировали. Меленис успела обойти код, и…       — Ждите, слышите?! Ждите, я лечу!       Я отключился, надел шлем и взвел винтовку. Наверное, еще никогда я так быстро не гнал по магистралям.       Надпись WELCOME, мерцавшая на нашем фасаде и казавшаяся мне сейчас особенно издевательской, была уже хорошо различима, когда я резко рванул штурвал кара вверх: припарковаться уровнем выше показалось мне правильнее. Наемники могли оставить постовых или запустить пару дронов патрулировать периметр и слушать эфир, а сообщать о своем прибытии в мои планы не входило.       Я вылез из кара, прошагал на темный двор позади продуктовой лавки и нашел там люк в технический переход между перекрытиями. Внутри, в пыли и темноте, пришлось ползти, но я был уверен, что если кто-то еще и остался на базе, то вряд ли они ждут угрозу, готовую свалиться с полотка: мало кто из наемников интересовался картами технических переходов обжитых областей Омеги. Я полз и все повторял запросы связи, но никто так и не ответил. В эфире стояла мертвая тишина.       В тоннеле, примерно над центральным залом, я отыскал старый передатчик. Когда-то Меленис и ее знакомый кварианец, работающий на барыгу-Харрота, собрали его из мусора с черного рынка, но так и не смогли отладить, а скачки сигнала мешали использовать его для связи. Зато у передатчика обнаружилось интересное свойство: настроенный должным образом, он глушил все переговоры радиусом в стандартную единицу. Я решил, что он пригодится, когда захватчики захотят вызвать подкрепление, и очень надеялся, что они еще не сбежали отсюда.       Стараясь не шуметь, я едва приоткрыл люк, ведущий на второй уровень базы, и бегло осмотрелся сквозь щель: в коридоре было чисто. Тогда я тихо спустился и, пригнувшись, прокрался за угол, направо, к рекреации.       Борт балкона, выходившего с нее на мост к паркове, был забрызган красной и пурпурной кровью. На полу под ним натекла лужа, от которой в сторону лестницы вел длинный размазанный след. Тела тащили. Кровь свежая… Я сжал зубы и укрылся за бакелитовой кромкой борта. Она воняла гарью и еще не успела остыть от выстрелов. Тогда снизу до меня донеслись голоса, и я выглянул.       Наемники в бело-голубой броне (я насчитал примерно пятнадцать) стаскивали трупы в центр площадки нижнего уровня, а их винтовки, висящие на поясных креплениях, оставляли яркие тепловые шлейфы в инфракрасном спектре. Но не только светиловцы оказались здесь.       Поодаль, опираясь плечом на переборку, стоял небольшой человек. Женщина. Я дал увеличение визору: броня легкая, серый «скорпион» c зеленой полосой по краю грудных пластин, щиты слабые. Стоит, сложив руки, дышит спокойно. На бедре — сложенная мелкокалиберная винтовка, даже не снятая с предохранителя, кажется, привод усиленный, насколько я мог разглядеть. На ее оружии теплового следа я не увидел: значит, не стреляла. Тогда зачем она здесь? Она не смотрела на наемников и убитых, а что-то выискивала, водя взглядом по периметру территории, чего-то ждала. За ее плечом виднелось странное устройство — две металлические трубки (судя по всему, телескопические), между которыми мерцало белесое поле. Это еще что такое? Эвакуационный модуль? Я прищурился.       Она подняла на меня взгляд. Молниеносно исчезнув за укрытием, я схватился за винтовку, готовый к нападению, но… Ничего не произошло. Выждав пару секунд, я выглянул снова. Женщина пропала.       До меня доносился смех, вентиляция тянула вверх запах горелой плоти и композита. Прислонившись спиной к борту балкона, я закрыл глаза и до боли в пальцах сжал оружие.       Глубокий вдох. Выдох.       Их — пятнадцать, со снятыми шлемами, отключенными щитами. Я — один, но позиция выгоднее. Тихо уйти и не рисковать? Дать им убраться и выискивать потом по одному? Я покосился на аптечку, висевшую на ребре стены в паре шагов от меня: там лежала осколочная граната и штук восемь термозарядов, запас Монтегю. Должно хватить.       …Обшивка переборки, за которой я сидел, плавилась, бакелит трещал и стонал от пулеметных очередей, но выдержал. Бой закончился быстро: если таймер визора не врал, прошло не более шести минут. Осмелев в наступившей тишине, я высунулся из-за укрытия. Как я и ожидал, датчики визора не засекли ни одного движения в видимой области. Выставив щиты на максимум, я поднялся и двинулся через рекреацию и коридор к лестнице и спустился в нижний зал.       Только звуки моих шагов и гудение вытяжки. Разноцветные разводы вели к телам: красная кровь, пурпурная, бурая. Ботинки липли к измазанному в ней полу. Эраш, Монтегю, Мирин, Грундан Крул, Меленис, Риппер, Сенсат, Ворташ, Батлер, Уивер. Некоторых я узнал только по рисункам на броне, как Крула по его желтому ящеру. Его шлем изнутри забила серо-красная каша из мозга и костей, сочащаяся сквозь трещины забрала. В затылке опаленными краями зияла дыра.       — Доброе утро, ребята…       Из пробитой груди Меленис торчала вдавленная внутрь бронепластина с подсохшей кровью по краям. До меня еще долетало эхо ироничного голоса, никогда не меркнувшего от хандры или усталости:       — И тебе привет, мужчина моей мечты!       — Жемчужинка, когда же ты начнешь мечтать о ком-то понежнее? — выдал свой дежурный ответ Батлер.       Заряд очень неудачно попал ему в бедро, перебил артерию. Человек истекает кровью за несколько минут при такой ране.       Я стоял над ними всеми, бессильно сжимая «Богомол». В голове звенела пугающая, ненормальная, контуженная тишина.       Марксман! Как же я заб…