Шторм

Джен
R
Завершён
206
автор
MYCROFFXXX бета
Пэйринг и персонажи:
Размер:
237 страниц, 67 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
206 Нравится 135 Отзывы 52 В сборник Скачать

41 (Эрфе Ферльге)

Настройки текста
      2183 год, Новерия       Чтобы пропустить стаканчик бренди, подойдет любимое домашнее кресло и фоновое чтение занимательных статеек в экстранете. Но чтобы со вкусом надраться, однозначно нужно идти в «Стойло Пегаса».       Я сидел за любимым столиком, в углу балкона, и на тот момент меня интересовали лишь две вещи. В запотевшей бутылке кальвадоса оставалась еще половина — и это была первая. Вторая — девушка с черным каре и в маленьком красном платье, выводившая мелодичные трели под звуки лаунджа внизу, на сцене первого уровня.       Я подлил алкоголя в стакан, немного поболтал, глядя на блики светомузыки в подтаявших кубиках льда.       «Немотивированное ви́дение взаимосвязей, сопровождающееся характерным чувством неадекватной важности»… Так цитировал труды Конрада наш психолог, а временами и психиатр, седой и поджарый Мейсон Лаваль.       — Я встретил один показательный случай, когда еще практиковал в Вене… — говорил он, раскурив сигару в своем подражании Фрейду. — Доктор Ферльге, вам случалось бывать в Вене? Вы, вроде, с Севера. В нынешних космических масштабах от Исландии до Австрии подать рукой…       «Но до Франции ближе»,  — подумал я и вспомнил времена интернатуры, где познакомился с одной очаровательной шатенкой, своей будущей женой. Я усмехнулся и отпил из стакана. Французы определенно знают толк в алкоголе.       А что такое апофения, я узнал из того самого разговора с Лавалем. Совершенно случайно.       Заметить человеческое в докторе Ритт для меня оказалось не проще, чем лик Христа на хорошо прожаренном тосте. По крайней мере, в начале нашего знакомства. Но и кадавром я перестал ее считать, стоило ей заговорить после выхода из реабилитационной комы.       В палате номер восемь отделения интенсивной терапии стояли я, медсестра Нэли и дежурный реаниматолог Винс.       — Здравствуйте, мисс Ритт. Если вы слышите и понимаете меня — кивните.       Она поморгала, привыкая к свету после двухнедельного сна, и робко кивнула.       — Ваши голосовые связки восстановлены, а дыхательные пути санированы. Попробуйте сказать «аааа».       Она привстала на постели. Вдохнула — видимо, резче, чем следовало — и тут же согнулась в приступе кашля. Я остановил Нэли, когда та рванулась придержать пациентку за плечи.       — Д.ш ать.оло.но.       «Дышать холодно». Это и были ее первые слова — хриплое, свистящее оправдание. Я разгадал его. Она утерла выступившие слезы и беззвучно рассмеялась, но закашлялась снова.       Потом мы немного поработали с пересаженным пациентке лицевым покровом. Результаты тестов чувствительности и иннервации, проведенных в тот же день, оказались не самыми оптимистичными: на некоторых участках приживленной кожи мы нашли полное или частичное онемение. О физиотерапии, курс которой продолжится после выписки из стационара, я рассказывал примерно полчаса, а ценные советы приберег напоследок:       — Вы умеете петь, мисс Ритт? Вам необходимо разрабатывать мимические мышцы и голосовые связки, поработать над артикуляцией. Пойте, желательно перед зеркалом. Это ускорит восстановление.       Хоть в медицинской терминологии Анайя до сих пор оставалась мериклинальной химерой, человеческие черты проступали в ней достаточно явно. Так по-человечески было на следующий же день попросить у Нэли связаться с Лориком! Анайя не поинтересовалась, откуда в ее палате цветы и книга: подарок она опознала так же быстро, как я. А стоило голосу прочиститься, в ней проснулась жажда общения.       — Если кто-то желает пообщаться с Администратором, то следует обратиться в приемную и записаться через секретаря, — ответила Нэли на просьбу мисс Ритт.       Тогда пациентка попросила вернуть ее инструментрон.       — Пользование личными инструментронами на территории отделения интенсивной терапии запрещено внутренним распорядком, а покидать пределы отделения вам не рекомендуется до окончания первичной реабилитации. То есть — еще четыре дня.       Тогда мисс Ритт попросила любой датапад с выходом в экстранет, чтобы написать письмо. Здесь Нэли отказать уже не могла.       Письмо я так и не увидел. Что его копия останется в папке отправленных сообщений или в кэше системы, или что Анайя вдруг забудет выйти со своего почтового аккаунта, я не надеялся, но после обеда все равно забрал датапад с сестринского поста к себе в кабинет и прокопался в нем минут сорок.       В просторный холл приемной Администратора я вошел на закате следующего дня.       — Скажи-ка мне, Ирина: не приходило ли сообщений от некоей Анайи Ритт? Если ты помнишь, была здесь недели две назад такая худая женщина в черной полумаске.       — Это личная информация, доктор Ферльге, и я не в праве ее разглашать.       — Брось, — я облокотился на письменный стол, за которым сидела белокурая секретарь Администратора всея Новерии.       — Ирина, она сейчас у меня в отделении. Я знаю, что она писала Лорику. Он не говорил внести встречу с ней в график на ближайшие дни?       — Ох, Эрфе… — она устало опустила лицо в ладони, потом снова на меня взглянула. — Я ничего не могу тебе сказать. Правда. Я ничего не знаю. Лорик ничего не говорил. Разве могут эти серые глаза врать? Нет, конечно. Хотя что-то здесь определенно не вязалось.       — Он у себя? — спросил я и сжал зубы.       — Нет. В риск-лаборатории на Восемнадцатой, там у разработчиков стряслось что-то. Тогда мне показалось, что если бы не поездка на Восемнадцатую, Лорик все равно бы выдержал тактическую паузу. Причина уехать из порта нашлась бы обязательно.       Так по-туриански было отказать в приеме, сославшись на регламент! Лорик знал лучше, чем кто-либо: слова «Кодекс» и «Регламент» на самом деле служат особым родом заклинаний, способных любого окружить незримой аурой непререкаемого авторитета в глазах собеседника.       — Когда я в следующий раз приглашу ее в свой дом, как гостью, то лично заварю ей чай и взобью перед сном подушки. Но пока речь идет о ней, как о специалисте или пациентке — она будет подчиняться Регламенту.       Лорик явился ко мне в кабинет рано утром и без предупреждения, когда я уже сдал ночную смену и торопливо разбирал утреннюю почту в надежде найти свежее письмо от Мишель и поскорее уйти домой. Заложив руки за спину, он медленно прохаживался перед окном. Кожаные перчатки едва слышно поскрипывали, когда он сжимал и разжимал ладони.       — Пусть твои кадровые агенты составят черновой контракт. На полгода, с возможностью продления. Ты скоро ее выписываешь? Мне нужно обсудить с ней пару условий. Даже не условий, а моих личных инициатив… Назовем это так.       Он говорил что-то еще, но к тому моменту я слишком устал, чтобы вникать в услышанное, а четыре чашки кофе, выпитые за последние восемь часов, уже не спасали. Я листал фотографии, прикрепленные к одному из писем. На них девочка, едва начавшая оформляться, но уже очень красивая, читала книжку, сидя на пляжном песке. Ее соломенного цвета волосы трепал ветер, а глаза были синие, как море. Там стройная женщина в широкополой белой шляпе мазала ноги кремом, чтобы кожа не страдала от солнца.       Темнота за окном обволакивала порт, густая и стылая. Светать начнет часа через четыре, к этому времени я уже закроюсь дома, отключу коммуникатор, задерну поплотнее шторы, и пропади все пропадом…       Скрипнули перчатки. Я вздрогнул и разлепил веки.       — Кстати, Эрфе. Доктор Лаваль сейчас у себя?       Что Лорик держал в руке черную шахматную пешку, я заметил только в конце разговора. Он хмуро смотрел куда-то сквозь свое отражение в темном окне. Я взглянул на свое. Выглядело оно херово.       Надо сказать, и через месяц оно выглядело не сильно лучше. Мы остановились на торговой аллее, у фонтана галереи с видом на долину. День выдался пасмурный. Первым заговорил я.       — Тебе не кажется, что это несколько чересчур?       — Ты о чем?       — О твоих личных инициативах, как ты их любишь называть. Зачем тебе понадобилось вживлять ей следящий имплант?       — Контроль, — Лорик облокотился локтями на хромированные перила. — В ее случае мне нужен абсолютный контроль.       Я начинал смутно догадываться, от чего бежит Анайя, раз соглашается на такое. От чего она бежит, по десять часов работая в лаборатории, оставляя себе один выходной в неделю, маниакально строча отчеты. Боясь увидеть собственное имя на патентах, отражение — в зеркале, и затягивая все еще искалеченные руки глухими перчатками.       Хотя чувство важности происходящего еще казалось мне неадекватным, некоторые взаимосвязи к тому времени я уже уловил.       Официантка Кетти поднесла свежий лед и тарелку камамбера.       — Daisy, Daisy give me your heart to do I’m half crazy, hopeful in love with you… — сладко пела девушка с черным каре, и в свете рампы кокетливо искрились блестки на ее маленьком красном платье.       «Daisy, Daisy give me your heart to do…»       Голос до сих пор мне мерещится в тишине ночных дежурств. До сих пор иногда мне снится вид из камеры под потолком палаты номер восемь, и там — женщина в больничной сорочке. Голос у нее очень тихий, очень нежный. Она поет часами: босиком шагая от стены к стене, сидя на постели, упираясь лбом в окно. Все ее песни звучат как колыбельные и все сливаются в один протяжный мотив, от которого тянет уснуть и больше никогда не просыпаться.       После отбоя я сидел в ординаторской и приводил в порядок эпикризы. Ближе к полуночи оставалось отредактировать еще три, но я решил дать глазам минуту отдыха, пока остывал заваренный кофе. Прикрыв веки, я опустил голову на стол.       Голос, очень тихий и очень нежный, звучал совсем рядом. Меня и женщину из восьмой палаты уже не разделял коридор и две пары дверей, не связывал объектив камеры и светящийся монитор. Анайя стояла на расстоянии шага. Она еще плохо управляла мимикой нового лица. Наклонив голову к худому плечу и конвульсивно улыбаясь, она пела:       «I’ll stand by you in wear or well Daisy, Daisy…»       I’ll stand by you. Пой мне еще, моя сладкая. Пой мне еще…
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.