Шторм

      19.06.81       Привет, дневник       Сегодня — день, когда я окончательно перестала верить в инструкции и приказы.       Мой последний Объект Дознания убили. Выкатили мне навстречу, накрытого простыней. Без следствия, без трибунала. Раньше их просто переводили «для дальнейших разбирательств», и я не задавала лишних вопросов, скованная субординацией. Теперь я спрашиваю: сколько из моих «пациентов» в итоге не предстало перед правосудием?       Я в их глазах — почти врач отряда 731, ожившее эхо зверств двухсотлетней давности. От меня требуют относиться к Объектам, как к «бревнам». Скоро мы начнем совать их конечности в жидкий азот и разбивать об стол, прямо как в древних кинохрониках.       Но этого не будет.       Завтра я затребую разрешение на вскрытие, как специалист, который вел Объект. Пока не знаю, что искать, но чувствую — нечто важное.       20.06.81       Мне говорили: «Ищи коды», но мониторинг Объекта показал массированные диффузные поражения мозга, а первая же спинномозговая пункция выявила следы скополамина. В анамнезе — диссоциированная амнезия. Похоже, ему затирали память, сколько раз — установить сложно. Что он мог рассказать при таких исходных?       «Твое имя — золотой колокольчик, подвешенный в моем сердце».       Он повторял ее постоянно, фразу из книжки, которую мне читала мать во времена, когда я сама еще не умела. Гегемония бы не стала вдаваться в такой символизм, значит, история растет от людей.       От кого же еще…       21.06.81       Вчера утром я выпотрошила его сердце и все-таки нашла свой колокольчик: микробот-носитель с пептидной капсулой, прикрепленный «лапками» к аорте. В капсуле содержался раствор ДНК-комплекса и ПЦР-адаптера, но секвенирование вывело совершенно непонятный массив данных.       Кто бы стал вживлять в сердце ничего не значащий мусор? Кстати, а кто вообще мог такое сделать?       25.06.81       Фонтанное кодирование, спасибо Эрлиху и Зелински. Перспективная технология доквантовой эры, которую сейчас помнят только гики и фанатики криптографии. Ночь серфа по глубокому интернету — и декодер у меня в руках.       В сердце объекта — 28.556262, 77.099099, 10-24, Aish9iWa. Похоже на координаты и пароль, хотя я ожидала большего. Если верить карте, они указывают на бывший аэропорт Ганди в Нью-Дели.       Похоже, нам пора лететь в отпуск.       29.07.81       Я не могу поверить, что эта страна когда-то была одной из колыбелей цивилизации. Нужно провести тут неделю прежде, чем я смогу добраться до нужной точки в аэропорту и не вызвать подозрений. А еще — сделать пару фото с экскурсий, чтобы показать по прилету. Спасибо, что никто не заказал сувениры…       В отеле жарко, за кондиционер требуют доплаты, но он не спасает, только шумит. Шум от кондиционера, шум от улиц, духота. Гравитрассы здесь только на эспланадах и ближних к ним путях, пара километров в сторону — и уже вовсю коптят двигатели внутреннего сгорания.       Когда я решила бронировать номер в отеле подальше от центра, то хотела спастись от толчеи туристов. Теперь нужно спасаться от смога, закупорив окна сбегая на экскурсионные маршруты.       30.07.81       Если бы эти чумазые и худые люди, сплошь больные амебиазом, относились к жизни так, как относятся к смерти, Индия была бы совсем другой страной. А пока здесь — бараки для живых и дворцы для мертвых.       Ну хотя бы постель в номере меняют через день.       01.08.81       Местная кухня меня доканает.       02.08.81       Весь день сидела на ступенях Акшардхама рядом с дервишами и смотрела на вшей, ползающих в колтунах отшельников текущие мимо реки людей в пестрых одеждах. Здесь верят: тело — всего лишь кокон, и главное — что из него выпорхнет после смерти. Они жгут покойников на берегах, но денег на дрова для кремации не хватает. Опаленные коконы плывут по водам Джамны.       04.08.81       Бывший аэропорт, теперь — рынок продажи подержанной, краденой или собранной из случайных запчастей техники, огромное море нагретого металла и пластика и темнокожих людей, волны его плещутся на взлетных полосах… Но главное здание еще живо, и хранилище в нем — тоже.       На лицо я надвинула капюшон, сложенный из сетчатого шарфа, какие я часто видела у местных женщин, и, миновав пару скучающих охранников, цедящих тросниковый сок со льдом из запотевших стаканов, попала в прохладный и глухой коридор, уходящий под уровень основного атриума.       Ряды секций, потрескавшаяся плитка пола, под потолком — старые гудящие лампы. Секция 10 оказалась недалеко от входа. Оглядевшись, я заметила, что замки некоторых ящиков выломаны, некоторые дверцы — погнуты и просто висят на петлях, но не та, что мне нужна. Ячейка 24 оказалась закрыта плотно, и хотя краска давно выцвела и начала лупиться, замок выглядел надежным.       В ней оказался деревянный ящичек. Внутри я нашла карту памяти старого стандарта, чип-паспорт гражданина Индии Лайама Морта с фотографией 02-41 и трухлявую книгу в серой обложке: Бигл. И бумажный конверт с письмом, написанным от руки небрежным почерком технаря:       «Привет! Раз ты это читаешь, значит пришлось сделать затирку и ты долго и мучительно соображал, зачем тебе гоняться за единорогами, прежде чем пошел искать занозу в своем сердце. Поздравляю, ты догнал.       Тебя зовут Габриэль Марш, и я — это ты, только перед последним вылетом с Земли. Ты был капитаном инженерного корпуса Альянса и уже давно подумывал слинять подальше с нашей зеленой планетки, поближе к звездам и своей лазурной Маллен, но подписки о невыезде и неразглашении, а так же визовые препоны сильно портили тебе жизнь.       Если последние деньги у тебя ушли на перелет в этот клоповник, то вот тебе ключ от счета. Цингус не будет против, если ты воспользуешься своей заначкой, но при первой возможности поблагодари его за помощь. Если бы не он, никакой занозы бы не было, и Альянс уже наверняка добрался бы до твоих явок и паролей.       Все нужное найдешь на карте. Будь здоров.       11.03.2180»       08.08.81       Поздравляю, Альянс поимел вас всех.       Уже понятно: попробуешь сбежать — тебя отследят и притащат за шиворот в ту же палату, а потом накачают DMT и до конца жизни ты будешь общаться с самоизменяющимися эльфами-машинами.       На седьмой день Бог почил и объявил, что сотворенное Им — хорошо… А ты наконец перестала реветь. Знаешь, пока ты ревела, я думала за двоих: единственный шанс принести хоть какую-то пользу этому миру — умереть и захватить с собой наработки. Мы предоставим неопознаваемое тело для отметки в журнале, а тебя перепишем так, что ни один сканер больше не распознает. Нет, я не сошла с ума; да, у тебя получится.       Только представь, в каком восторге будет отец! Избавится наконец от несуразного последа, который принесла твоя мать после выкидыша несостоявшимся братом. Лучше любимая дочь, подававшая надежды и пропавшая без вести, чем эгоистичная лабораторная крыса, которая даже лишний раз домой звонить не хочет.       И пока ты не улетела обратно в Кливленд: поищи, кто такие Цингус и Маллен, а когда найдешь — расскажи слезливую историю своего подвига. Возможно, они захотят помочь убийце их друга.       13.09.81       Легко догадаться, что беглый инженер не просто так пропадает с горизонтов: для Маллен это сюрпризом не стало. Мы долго сидели перед мониторами и молчали: я — на Земле, она — на Иллиуме. Потом она подсказала мне, как выйти на Питне Фора, ушлого снабженца «Затмений». Возможно, он согласиться на сделку.       Иногда мне кажется, что в Альянсе уже давно знают о моем плане побега и просто ждут, когда я ошибусь, чтобы взять с поличным. Мы не давали поводов для подозрений.       14.11.81       Фор сказал, что у него есть небольшой лайнер на продажу, но деньги ему и так может предложить любой кретин. Ну ты-то не кретин! Очевидно, ему успели донести, чем ты занимаешься по роду службы, раз он ждал предложения поинтереснее… В итоге мы сторговались на разработке допинга для биотиков: с таким разгоном каждый может почувствовать себя почти Богом. Рабочее название — Менаген-XIII, и я уже знаю, на основе какого препарата буду его готовить. Я даже сделаю антидот в комплект, если только это поможет мне заполучить корабль и затем оформить на новый паспорт (когда он появится). Интересно будет потом проследить, выплывет ли в новостных колонках моя разработка…       Позавчера мне исполнилось тридцать три. Если Фор не слишком алчный дурак, у тебя есть все шансы дожить до следующего дня рождения.       24.12.81       Корабль уже на Иллиуме. Он называется «Золотая звезда», и это — лучший подарок на Рождество в моей жизни.       Главное, вести себя и дальше без перегибов и не болтать лишнего, не подавать виду. Пока нет подозрений, никто не станет следить за тенью.       02.02.82       Будет рейд зачистки по наводке от Эльдфель-Эшланд Энерджи, меня вписали в состав группы высадки. Еще не известно точно, куда мы полетим, но раз подключили меня — речь наверняка идет о химическом производстве или биологических разработках. Похоже, это та самая возможность, которую я так ждала.       01.03.82       Мы полетим на Зорю. Источник в «Светилах» говорит, что мы будем чистить один из цехов, где официально производят полимеры, а чуть менее официально - боевые отравляющие вещества. Если так, химии там должно быть достаточно, чтобы обработать «мой труп» до неузнаваемости. Главное — заложить взрывчатку в нужные места, спровоцировать эвакуацию и действовать в слепом пятне камер.       Цингус обещал помочь.       Возможно, это — последняя запись, которую я совершаю на Земле. Алисия Карпентер скоро исчезнет, а через полгода преобразований родится совсем другой человек, имя которого мне еще предстоит узнать. Я запечатаю дневник и отправлю на Иллиум, Цингус отдаст его позже. Если это вообще человек, если за строками переписки скрывается что-то живое.       18.03.82       Я убила солдата, который должен был меня охранять, пока идет копирование данных с местного сервера. Он поглядывал в коридоры, стоя в дверях лаборатории, и наверняка бы защитил меня от наемников, если бы те остались в цеху и решили напасть. Выстрела в затылок он не ожидал.       Я убила лаборантку, которая вскрикнула из угла кабинета и забилась в наручниках, предчувствуя необратимое. Потом я размозжила ей череп баллоном огнетушителя, иначе бы ее опознали по зубной карте, и план с подменой тела в моем табельном скафандре бы провалился.       Надев защитный костюм и осмотический противогаз, я открыла люк технических коммуникаций и активировала детонатор. Запустился таймер, и времени должно было хватить, чтобы я успела уйти под уровень цеха.       Взрывной волной меня скинуло с лестницы и приложило о бортик канализационного колодца. Сейчас я знаю, что всего лишь сломала два ребра, но тогда я свалилась в стоки и поползла по трубе прочь, задыхаясь в маске и прикидывая шансы не сдохнуть в ближайшие часы от гемо- или пневмоторакса. Гипоксия, кровопотеря, некроз, смерть.       Запертая в трубе под заводом, я больше сорока часов ждала окончания поисковой операции.       Как я проникла за охранный периметр, я помню плохо. Идти я не могла, и потому — ползла в сторону посадочной площадки, несколько километров по заболоченному лесу… Да и потом — осколки: кто-то тащит меня на плече, и я хочу орать от боли, но не могу сделать вдоха. Ускорением меня вжимает в кресло. Звезды мечутся вокруг, и глаза слепит разрядом Прыжка. И я падаю сквозь тоннель в облаке, падаю к свету операционной…       20.03.82       Здесь красиво. Здесь лето. Пахнет землей и дождем, озоном и кукурузой в полях. Здесь облака выше земных, и звезды ярче, и созвездия — чужие… Днем я все больше сплю, а ночью выхожу на крыльцо жилого блока и смотрю на звезды, и черчу мысленно линии от звезды к звезде, соединяю точки. И когда вижу росчерк света на темном полотне — загадываю желания. Их, как оказалось, не так много.       25.03.82       Белые женщины среднего возраста не так часто умирают вне клиник и на периферии человеческих территорий, и не так много семей готовы за скромное вознаграждение не доводить это известие до официалов: выбирая из трех лиц, я долго вглядывалась в каждое и никак не могла определиться, какое же из них присвоить. Доктор сказал, что легче слепить первое.       Ее зовут Анайя и она на два года меня младше. Анайя, Анайя Ритт, доктор Ритт… Какие пару лет мне выкинуть из своей жизни? Какие их них лишние в твоей новой жизни, доктор Анайя Ритт?       10.04.82       Я работала долго, работала упорно, не дожидаясь снятия повязок, и теперь у меня есть кейс с ампулами, и в них — новая жизнь: гормоны заместительной терапии и комплексы мимивирус-вирофаг, штаммы-редакторы от Z01 до Z04 с подгруппами. Утром я начала курс по угнетению иммунитета, чтобы организм не отторгал новые ткани, когда придет время перемен, и курс антибиотиков для очистки от микрофлоры.       "Золотая Звезда" теперь называется «Галахад», и скоро прибудет на орбиту, так написал Цингус. Значит, скоро мы полетим искать наш Святой Грааль.       12.04.82       Я так и не нашлась, что сказать напоследок. Да и надо ли было?       Хэй, довольно, а то снова разревешься.       13.04.82       Провиант, медикаменты, оружие, оборудование, разгонное топливо… И даже замороженные эмбрионы мышей для лабораторных нужд, на которые у меня сейчас нету времени. Ровный строй контейнеров, собранных по моему списку чужими руками, вытянулся в трюме и радует взгляд. Около полугода мне предстоит провести вдали от обитаемых миров и готовиться следует основательно.       Сидя в кабине пилота и наблюдая за движением огней немногочисленного транспорта в орбитальном хабе Пути Свободы, я вдруг подумала, что буду скучать по неуловиму одиночеству на контрасте с окружающей жизнью. Марш писал, что место, где можно спрятаться — планета-сад, и там есть леса и вода, но нет ни людей, ни животных. На голограмме, которую я нашла на карте памяти из индийской шкатулки, можно рассмотреть гористые хребты континентов, разделивших ее воды на три океана и обвитых вокруг шара жемчужного цвета, будто драконья спина… Есть что-то иррациональное в том, как легко человечество, одержимое жаждой экспансии, уступило ее Космосу.       Как тебе идея завести корабельного кота?       16.04.82       Я прислушиваюсь к кораблю. К шорохам и скрипам обшивки, к шуму воздушных насосов, гулу ядра, щелчкам реле. К гудению системы очистки и току воды по трубам, к напряжению проводов. И к Ядру, что скрыто в кормовой части: большому и теплому сердцу, питающему остров посреди вакуума.       Я лежу на полу и слушаю корабль — а корабль слушает меня. На камбузе, в каюте, в трюме, в коридорах. За пару дней я прочитала огромное количество информации о его устройстве и органах управления, перелистала множество схем коммуникаций, фронтальных, аксиальных и саггитальных срезов, послойных топографических карт. Скоро мы совсем привыкнем друг к другу, и я начну       (след от вырванной страницы)       (на следующей — рельеф, в котором различимы цифры и пометки для стартовых расчетов)       18.04.82       Радиация. Здесь, посреди перины туманности, бездна радиации — но щиты корабля пока справляются. Пробная высадка на Ауру показала, что атмосфера ее не сдержит, даже толстая и богатая кислородом. Мне хватит пары дней без скафа, чтобы превратиться сначала в живой труп, а потом — в полноценный.       Вот, о чем умолчал Марш. Вот, от чего можно скрыться в Убежище.       19.04.82       Когда я стою на краю взлетной полосы и ввожу код доступа на пыльной панели, руки уже не дрожат. Когда в глубине камня запускается система жизнеобеспечения, а гидравлика откатывает в сторону метровой толщины заслонку.       Я уверенно шагаю в коридор, отсеченный впереди прозрачной мембраной шлюза. Система мне знакома: нажимная плита в полу, дверь за спиной закрывается, загораются красным направляющие огни и знак «закройте забрало». Под подошвами — решетка стока, и как только я ее замечаю, в скафандр ударяют струи воды, смывающие радиоактивную пыль. Свет меняется на белый, и шлюз открывает проход дальше.       Дальше, вглубь скалы, по восходящему коридору, прорезанному в базальте, заставленному пыльными ящиками, к трем дверям: «Хранилище», «Атриум», «Карантин». Мне — в центральную.       Просторный зал со сводчатым потолком, испещренным окошками солнечных колодцев. На стене висела схема эвакуации: зеленые стрелки змеятся по двум уровням, разделенным на шесть секторов каждый, соединенным осевым резервуаром, опоясанным лестницей. Если верить глазам, я могу вытянуться поперек него во весь рост.       Пусто, пыльно, недвижно, но вокруг до сих пор дыхательная смесь, и за годы соприкосновения с кислородом на металлических поверхностях проступила патина. Я иду мимо окон хранилища и палаты карантина, обхожу разинутый зев аквариума и, приближаясь к панели управления, наконец поднимаю забрало.       Воздух должен быть спертым, затхлым, с нотами трухи и окисла, но здесь не пахнет ничем. Я сажусь за пульт и запускаю центральный компьютер базы. Все работает в штатном режиме.