***
1 октября 2027 — Лови, братишка! Нано приземлился в кресло напротив Самуэля и широко улыбнулся — он был уже немного пьян и максимально расслаблен. Несколько крупных купюр перелетело через стол, и Самуэль, остановив их ладонью, нахмурился. — Откуда это, Нано? — Спрячь, пока Ребе не пришла, — Нано подмигнул ему и, похлопав ладонями по карманам, вытащил пачку сигарет. — Только не начинай, — попросил он, заметив, что брат уже открыл рот, чтобы напомнить ему о том, что в этом ресторанчике и зажигалкой нельзя чиркнуть. — Уберу, если кто-нибудь приебется. Когда Нано утром кинул ему сообщение в стиле «пригоню сегодня к твоему офису на ланч, встретимся в этом пафосном месте, где ты обычно зависаешь со своей адвокатской братией?», Самуэль думал, что он снова будет просить деньги. Последний раз он занимал в середине октября, и Самуэль одолжил лишь потому, что знал: деньги нужны для выплаты кредита, который был оформлен на Ребекку. Она позвонила ему тем же вечером, и у нее был такой усталый и глухой голос, что Самуэль не сразу узнал ее. «Нано взял деньги у тебя?» — выпалила она, и у него почему-то сжалось сердце; он думал, что она не заслужила всего этого дерьма. «Все нормально, это не проблема», — поторопился ответить он и в следующую секунду вдруг понял, что было не так с голосом Ребекки — она плакала. «Я так задолбалась, Саму» — «Я знаю». Они проболтали, наверное, минут сорок, но Самуэль так и не сказал ей, что думал. Всегда боялся лезть в чужие отношения и советовать что-нибудь радикальное, хотя здесь так и порывался выпалить «пожалуйста, уходи от моего брата, пока не стало поздно». Я знал девчонку, которую отношения с ним не довели ни до чего хорошего, мысленно добавлял он, но, конечно, не решался произносить этого вслух. «Я все отдам тебе, клянусь» — «Ребекка, не…» — «Не пытайся отпираться, мне хочется врезать тебе в такие моменты». — Откуда ты взял деньги? — требовательно спросил Самуэль. — Две недели назад у тебя и десяти евро в кармане не было. — Две недели — это целая вечность, братишка, — Нано рассмеялся, затягиваясь и довольно улыбаясь. — И теперь так будет всегда. Отдам тебе все до последнего цента. Самуэль нахмурился сильнее. Он не сомневался, что это была какая-то нелегальная схема, только понятия не имел, во что Нано влез на этот раз. Снова везение в картах? Или, может, он нашел новые контакты и опять толкал дурь? Честно говоря, эти варианты уже не пугали его — он боялся, что Нано влез во что-то еще более серьезное. То, что колебалось на тонкой грани между жизнью и смертью. — Не веришь в меня? — Честно? Я просто переживаю за Ребекку, — признался Самуэль; ему так надоело следить за каждым его шагом и вытаскивать из разного дерьма. Нано словно приходился ему не старшим братом, а сыном-подростком, в голову которого ударили сразу гормоны и юношеский максимализм. Нано подмигнул ему. — Не переживай, скоро она будет жить получше, чем твоя девчонка. Самуэль вздрогнул, когда он произнес это. — Бланка? — Кто еще? — сделал вид, будто удивился Нано и, поймав взгляд младшего брата, довольно ухмыльнулся. — О-о-о, Саму… не ожидал от тебя. — Не понимаю, о чем ты. — Ха-ха, да ты врешь получше, чем я, братишка. Не корчи такое лицо, я видел тебя с маркизой. Не переживай, я никому не расскажу. Снова это дурацкое подмигивание. Самуэль резко выдохнул; ему было нечего ответить на это. После того недоограбления он предложил Карле недолго пожить у него. Она собиралась менять дома всю систему безопасности, а в Нью-Йорк не могла улететь, потому что у нее были встречи в винодельне, на которых ей хотелось присутствовать лично. У него не было никаких задних мыслей на этот счет — он просто искренне беспокоился (ну и хотел провести с ней время, ладно). «Разве это запрещено какими-то законами?» — думал он, втаскивая ее чемодан в свою квартиру. Первый вечер они провели дома — у Карлы было не так много дел, а Самуэль вернулся с работы неожиданно рано. Пропустил обед, чтобы успеть выжать максимум из сегодняшнего рабочего дня и, кажется, впервые в жизни не вызвался поисследовать дополнительный кейс. Поймал на себе ироничный взгляд Фреда, который еле сдерживался, чтобы не отпустить многозначительный комментарий, и свалил из офиса раньше обычного. Прежде чем сесть в машину, скинул Карле короткое сообщение, которое вдруг показалось ему таким правильным.Еду домой, тебе что-нибудь нужно?
Дождался от нее простого «вроде, все есть» и за полчаса добрался до квартиры, совсем не ожидая, что на пороге его встретит пряный аромат их будущего ужина. — Ты заказала еду? — воодушевленно спросил Самуэль, заходя на кухню, где сидела Карла, внимательно изучая что-то в своем ноутбуке. Она фыркнула: — Вообще-то я ее приготовила. Типа в благодарность за гостеприимство и все такое, не подумай ничего лишнего. Самуэль поднял крышку глубокой сковородки, почему-то думая, что внутри будет паста, но вместо нее там томилось ризотто. — Дай угадаю, что за вино ты туда добавила, — хмыкнул он, тут же получив в ответ насмешливый взгляд. — Любой повод хорош для того, чтобы прорекламировать свою продукцию, да? Вместо ответа Карла подхватила со стола чистую ложку и, зачерпнув ей немного ризотто, поднесла ее к губам Самуэля. — Сначала попробуй, а потом издевайся, — предложила она и, заметив на себе его внимательный взгляд, удивилась. — Чего ты? Оно уже не горячее. Самуэль чувствовал себя странно. Вроде бы, ничего не нарушал — выручил бывшую одноклассницу в сложной ситуации (как будто она не могла позволить себе пятизвездочный отель на эти несколько дней… ха-ха) и просто собирался поужинать с ней. Только вот его девушка не была в курсе происходящего, и он старался звонить ей по FaceTime исключительно из офиса. Пытался представить, как бы чувствовал себя на ее месте, и ответ был неутешительным. Но в то же время ему было все равно и просто хотелось провести эти дни с Карлой — что-то кликалось, когда она была рядом; мир с ней не казался таким враждебным. Они устроились на диване в гостиной с глубокими тарелками (далеко не ресторанные порции, но что делать, ризотто и правда получился вкусным) и парой бокалов вина. — Я даже не знал, что ты готовишь, — признался Самуэль, и эта фраза почему-то прозвучала не как комплимент — скорее как сожаление. Наверное, они и правда почти не знали друг друга. — Иногда, — сделав глоток вина, спокойно ответила Карла. — Когда есть время и настроение. — У меня обычно нет ни того, ни другого, — усмехнулся Самуэль. — Это приводит мысли в порядок, — пояснила Карла. — Ну, по крайней мере, у меня. Я начала готовить полгода назад, когда умерла мама. Она произнесла это так легко, что Самуэль непонимающе посмотрел на нее: — Прости, что? Я думал, твои родители просто уехали отдохнуть. — Отец да, он в горах, наслаждается своим одиночеством, — едва заметно усмехнулась Карла. — До сих пор ноет из-за того, что я провожу с ним мало времени, а я просто не могу пересилить себя и находиться с ним в одном помещении больше получаса. Не знаю… он очень тяжелый, в плане отношения к жизни, поэтому когда все это случилось с мамой, я почти перестала появляться дома. — Черт, извини, я не знал, — пробормотал Самуэль растерянно. Сколько бы смертей не случилось в его жизни, он все равно понятия не имел, как вести себя в таких ситуациях. Поддерживать? Сочувствовать? Оставить в покое? Все проявились так по-разному в эти отчаянно-больные моменты, что предугадать было сложно. — Да все окей, я просила Лу не распространяться, поэтому откуда бы ты мог узнать, — пожала плечами Карла. Они оба как-то резко замолчали, и Самуэль буквально ощутил это невидимое напряжение — понимал, что Карле хочется выговориться, поэтому поспешно произнес: — Она… — Рак, — перебила его Карла, прекрасно зная, о чем он хотел спросить; или это она нуждалась в том, чтобы рассказать. — Она боролась с ним почти год. Обнаружили слишком поздно, потому что моя мама… тебе нужно было ее знать, чтобы понять, как она не любила врачей, — Карла грустно усмехнулась. — До последнего глотала рандомные обезболивающие, а когда больше не смогла терпеть, оказалось, что у нее последняя стадия. Самуэль подумал о своей маме в этот момент. У них были не идеальные отношения, хотя на расстоянии они ладили гораздо лучше, чем на одной территории. Пилар могла делать все, что ей вздумается, а с его плеч словно свалился еще один груз ответственности. Он, конечно, все еще переживал за нее, но она теперь не посвящала его во все свои траблы, и так ему определенно жилось легче. — Отец нашел хорошую клинику в Швейцарии, и я оплатила все, но знаешь… я так ни разу и не прилетела к ней. — Карла ощутила, что новый вздох дается ей с трудом. — Мы болтали по FaceTime и все такое, но я не могла пересилить себя и потратить чертовы семь с половиной часов, чтобы прилететь к ней. Никому бы не пожелала такую дочь, — Она опустошила первый бокал и поставила его на журнальный столик. — Ну… у тебя наверняка были на это какие-то причины, — заметил Самуэль. Причин было так много, что отсеков долговременной памяти для них уже не хватало, но Карла не думала, что это оправдывает ее. У них с мамой никогда не было особо близких отношений, а после истории с Йераем она и вовсе закрылась от нее. В этом плане они были похожи с Лу — у обеих daddy issues (обе знали, у кого в большей степени) и равнодушные матери-тени, которые почти всегда перекладывали свои обязанности на нянь и едва ли участвовали в жизнях своих дочерей. «Знаешь, меня перестало парить это лет в четырнадцать, — призналась ей Лу незадолго до рождения Моники, — но недавно я подумала… вдруг я стану плохой мамой для своей дочки из-за этого?» (Она не стала, но эта мысль почему-то надолго въелась Карле в подсознание). Заметив, что ее настроение резко испортилось, Самуэль решил отвлечь ее. «В этой комнате — никаких плохих мыслей», — оповестил он, когда они остановились около двери, до которой Карла еще не успела добраться. «Это что, Нарния?» — фыркнула она и в ту же секунду пораженно ахнула. Это было кое-что покруче незнакомой заснеженной страны. Комната явно находилась на самом углу дома — крыша была скошена, но это только придавало ей атмосферности. Она была небольшой, но прекрасно вмещала несколько холстов, большой деревянный стол с какими-то чертежами и коробки, в которых наверняка находились стандартные инструменты художника. Карла с любопытством огляделась по сторонам: одна из стен представляла собой окна от пола до потолка, а на остальных были развешаны картины разных форматов. Незаконченные эскизы с рандомными вещами — приоткрытой дверцей шкафа, цветами, какой-то девушкой, нарисованной со спины — пара страниц комиксов, еще из школьных времен, портреты (вполне себе узнаваемые; взгляд Карлы первым делом зацепился за юное лицо Марины и ее такую свободную улыбку). — Это что, твоя мастерская? — с любопытством спросила она, хотя это было и так понятно. — В которую я захожу пару раз в месяц, — усмехнулся Самуэль. Карла приблизилась к одному из холстов и улыбнулась. — Вау, это что… Моника? Самуэль подошел ближе и только кивнул: — Надеюсь, успею дорисовать к ее дню рождения. Видишь, это Салли и Майк Вазовски на бэкграунде — ее любимые мультяшные персонажи. — Он указал на прорисованных карандашом монстров из крупной корпорации. — А она как будто… — Бу, — кивнула Карла, с любопытством рассматривая Монику в образе главной героини из пиксаровского мультика. — Они и правда похожи. — Она на мгновение задумалась, а затем полуобернулась и все-таки спросила то, что вертелось на языке с самого начала: — Ты рисовал меня когда-нибудь? — Что? — Самуэль, кажется, смутился. — Я вижу, у тебя есть рисунки с Мариной… А что насчет меня? Или я недостаточно вдохновляющая? — Карла бросила в его сторону игривый взгляд, и Самуэль ощутил приятное покалывание на кончиках пальцев. Она выглядела так уютно в теплых предзакатных лучах, проникающих в мастерскую. — Ты… хотела бы? — Что? — удивилась Карла. — Немного попозировать мне? — предложил Самуэль. — Если у тебя нет проблем с неподвижным сидением в течение нескольких часов, — усмехнувшись, добавил он. — Я пережила самоизоляцию, у меня нет проблем с постоянным нахождением в одном месте, — фыркнула Карла. Впрочем, карантинный experience тут не особо помог: позировать для художника оказалось не так весело, как для фотографа (или для Лу, которая делала ей отличный контент для Инстаграма года с 2014). Самуэль вытащил из-за коробок высокую табуретку, они немного поспорили, но в итоге Карла все-таки согласилась забраться на нее. Они поймали «золотой час», что, в общем, было бы больше принципиально для фотосессии, но Самуэль и без камеры запечатлел эту картинку у себя в голове — в мастерскую проник мягкий рассеянный свет, и на мгновение ему показалось, будто Карла, сидящая перед ним, и правда была нарисованной. Какая-то пелена накрыла его, и он подумал, что если протянет к ней ладонь, то на пальцах останутся следы свежей, не успевшей высохнуть, краски. — Ты будешь рисовать или пялиться в окно? — вкрадчиво поинтересовалась у него Карла, у которой уже начинала затекать спина (лучше бы он рисовал ее в удобном офисном кресле), и наваждение тут же спало. Самуэль едва заметно улыбнулся и взялся за карандаш. Следующий совместный вечер грозился сорваться: в первой половине дня Самуэль получил удручающее сообщение. Наверное, я заночую сегодня на винодельне :( Слишком много работы Впрочем, выход он нашел довольно быстро и отправил ей в ответ фразу, после которой они однажды разъехались на долгих семь лет.Гостей примешь?
Ждать столько лет на этот раз не пришлось — Карла ответила почти мгновенно. Пригоняй вечером, если не будешь занят Он, конечно, был, но попросил Фреда прикрыть его и пообещал, что через два дня снова будет работать в своем обычном режиме. — Так ты врешь, Самуэль, — проницательно заметил Фред, и Самуэль удивленно посмотрел на него: — О чем ты? — Ты врешь самого себя, — сообщил Фред. Самуэль засмеялся. — Говорят «обманываешь самого себя». — Обманываешь, — повторил Фред. — Но суть все равно одна, am I right? Может, он и был прав, но что Самуэль мог сделать? Пожертвовать стабильными отношениями, которые он выстраивал полтора года, в пользу нескольких вечеров, которые делали его невероятно счастливым? Кто знал, сколько это продлится. Кто знал, что было правильно (и можно ли было в принципе употреблять это понятие, когда дело касалось любви). — Если бы все было так просто, Фред, — вздохнул он в ответ. Ночь на винодельне была холодной — к счастью, речь шла исключительно о температуре на улице. Самуэлю все-таки пришлось задержаться в офисе, чтобы объяснить своему шефу, какого черта он брал его биту без разрешения (дурацкие камеры, о которых он и не вспомнил). Впрочем, серьезной кары не последовало. Шеф оказался в хорошем расположении духа и, выслушав его историю, с улыбкой сказал: «надеюсь, она того стоит». Самуэль чуть не провалился сквозь землю и, если бы верил в судьбу, вселенную и вот это вот все, то обязательно подумал бы, что сегодня она решила высыпать на него все намеки сразу. Они просидели в большом деревянном кабинете Карлы часов до двух. Самуэль привез с собой много тайской еды, так что они поужинали в лучших традициях Шелдона Купера и компании — с белыми картонными коробочками и под аккомпанемент язвительных замечаний. — Как же меня это бесит, — вздохнула Карла, убирая очередную порцию подписанных бумаг. — Бумажная волокита? — усмехнулся Самуэль. — Нет, этот бизнес, — Она устало покачала головой. — Ты бы знал, с чем мне пришлось разбираться после того, как винодельня перешла в мое владение. Я думала, можно будет раз в полгода прилетать подписывать бумаги и доверить контроль всяким директорам, но после моего отца тут осталось столько всякого дерьма… — А именно? — напрягся Самуэль. Карла пожала плечами: — Ну, как ты наверняка догадываешься, вести дела чисто он не умел. — Но винодельня перешла к тебе сразу после окончания школы, верно? — уточнил Самуэль, вспомнив кейс, за который уцепилась Бланка. Речь шла о 2020 годе, половину которого у руля стоял отец Карлы. — Да, официально в июле, — пожала плечами Карла. «В июле… — напряженно думал он. — Но сбор винограда обычно идет когда, в сентябре? Да, мы ведь приезжали сюда с Бланкой пару недель назад, и они только начали собирать виноград. Значит, это не ее отец… значит, винодельня была уже под ее началом». — Почему ты спрашиваешь? «Почему я спрашиваю? Потому что пытаюсь добраться до сути раньше Бланки, которая сдаст твой бизнес при первой же возможности», — пронеслось в голове у Самуэля. Но вслух он, конечно, ответил: — Да просто… удивляюсь, как ты совмещала такое с универом. — Отец все равно немного помогал мне, — призналась Карла. — Брал на себя некоторые вопросы. Иначе я бы не справилась. Но я по возможности контролировала его, чтобы никаких адских несостыковок больше не было. «А-а-а, значит он все-таки помогал. Уже легче. Хотя почему легче? Он мог проворачивать кучу афер, зная, что за все отвечает его дочь, и он будет чист в любом случае. Но настолько ли он больной ублюдок?» Спать обоим не хотелось, поэтому когда ближе к четырем Карла, наконец, закончила работать, они выбрались погулять по окрестностям. Начинало светать, но ночной холод никак не желал уходить. Карла захватила с собой черно-белый плед и накинула его поверх своего легкого полупальто, потому что оно уже не согревало. Самуэль с любопытством оглядывался по сторонам. Виноградники, поначалу казавшиеся плотной ровной стеной, постепенно редели и уходили наверх — росли еще и на небольших горных склонах, окружавших территорию винодельни. — Должно быть, прикольно провести здесь детство, — заметил Самуэль, думая о том, как бы гонял на велике по этой территории. Свободно, в одиночестве, наперегонки с бесконечными виноградными лозами, которые никогда бы не смогли за ним угнаться. — Если только не с самим собой, — фыркнула Карла. — Когда я приезжала сюда с родителями, то умирала со скуки уже на второй час. Но иногда со мной ездили Лу, Марина и Гусман. Временами даже Поло. Тогда было и правда забавно, — признала она. Вспомнила их одиннадцатилетними — Марину, которая ловила краш на каждого проходящего мимо них работника винодельни, абсолютно бешеного Гусмана (его энергии хватило бы, чтобы обеспечить электричеством маленький городок, серьезно), Лу, которая повзрослела раньше всех и иногда бесила своим «погодите, это может быть опасно». Еще более осторожного Поло, который вечно вставал на ее сторону. Саму себя — чуть более свободную и открытую, чем в старшей школе (и сейчас). — Знаешь, что бы мы сделали с Нано, если бы оказались здесь в детстве? — вдруг вдохновенно спросил Самуэль. — Таскали бы чужой виноград, пока вам не стало плохо? — язвительно отозвалась Карла. Самуэль усмехнулся. — Нет, мы бы побежали. — Побежали? — Ну да, просто вперед. Мы делали так, когда были мелкими — бежали и кричали, когда нас все окончательно доставало. Иногда убегали так от мамы, и она делала вид, что не имеет к нам никакого отношения. Карла фыркнула: — Я ее понимаю. — Она поймала на себе его насмешливый взгляд и добавила: — Можешь пробежаться, если хочешь. Не обещаю, что это не улетит в мои сторис, но твою маму я отмечать не буду. У Самуэля вдруг поселилось такое легкое чувство внутри — ну ладно, это случилось не «вдруг», оно жило с ними уже пару дней как. И ему так захотелось рвануть с места в эту секунду — бежать долго, так, чтобы дыхание участилось, начало сбиваться и, наконец, оборвалось. И он бы упал на землю, обязательно задел бы свои несчастные колени, уткнулся бы лицом в пропитанную ночным холодом траву и вздохнул бы очень глубоко. Так, что все ощущения бы начали возвращаться, и ему до одури захотелось бы пить. И он бы вечно лежал в этой холодной траве и восстанавливал дыхание после тяжелого кросса длиной в двадцать пять лет. И он не сказал больше ни слова, только перехватил за руку Карлу и потянул ее за собой. Она возмутилась, но через секунду засмеялась; ее холодные пальцы быстро согрелись, хотя плед соскользнул с плеч и теперь валялся где-то у виноградной лозы. Они бежали вдоль виноградников так, словно кто-то гнался за ними — может, это было их упрямое прошлое, которое оказалось очень сложно стереть. Они бежали, больше не в одиночестве, но еще не вместе, и Карле хотелось резко остановиться, выпалить «пожалуйста, я не могу так больше. неужели ты ничего не видишь?» Но она только набирала скорость. Третий вечер они провели вчетвером. Лу попросила Карлу посидеть с детьми несколько часов, потому что они с Гусманом отправлялись на какую-то премьеру от испанского Netflix, а Лаура приболела и не смогла взять на себя внуков. «Без проблем, Лу, только я не совсем одна и не совсем дома», — отозвалась Карла уклончиво, и Лу удивилась: «Wait, what? Что там у тебя происходит, Карла?». Ей пришлось рассказать о том, что она временно живет у Самуэля, и Лу довольно протянула: «Great, dear». Карла удивилась такой реакции, и Лу иронично ответила: «Жду не дождусь, когда вернется Бланкита, и ты выставишь ее нахер из нашей жизни». Карла вежливо послала ее, но против бебиситинга ничего не имела, так что ровно в семь дети уже были у них. Карла успела отвыкнуть от гиперактивности Моники и позавидовала предусмотрительности Самуэля, который забрал себе Адриана и строил с ним башенки из кубиков. Адриан был усидчивым и невероятно внимательным ребенком и уже минут пять зачарованно наблюдал за тем, как Самуэль аккуратно выстраивает кубики и заодно называет их цвета. Моника за это время успела оббежать всю квартиру раз двадцать, снести по пути пару безделушек, купленных Бланкой в порыве привнести домой хоть немного уюта, удариться коленками о выдвинутый ящик письменного стола, пореветь и вскарабкаться на спину ничего не подозревающего Самуэля. — Поймал, не отпущу! — Моника довольно засмеялась, когда он аккуратно перехватил ее и крепко-крепко прижал к себе. — В чем твой секрет, Моника? — Самуэль улыбнулся, заметив на себе ее любопытный взгляд. — Где ты берешь свою энергию? Нам с тетей Карлой пригодилось бы хоть немного. Карла усмехнулась, опускаясь на колени рядом с ними и притягивая к себе малыша, который, воспользовавшись тем, что Самуэль отвлекся, уже пробовал кубики на зуб. — Чем ты хочешь заняться? — полюбопытствовала она, думая, что, скорее всего, согласится на что угодно, если только это не будет связано с бегом и возможностью врезаться в какой-нибудь острый угол. Моника на мгновение задумалась и, вдруг хитро улыбнувшись, протянула: — Муви-и-и найт! — Она явно копировала маму, и это вызвало улыбку на лице Карлы. — Думаю, это нам по силам. Она рано обрадовалась: оказывается, Лу и Гусман успели придумать кучу маленьких традиций для семейной movie night, и Монике было жизненно важно их соблюсти. — Папа всегда делает форт, и мы смотрим оттуда! — заявила она первым делом, и Самуэль непонимающе уставился на нее. — Что еще за форт? — Это шалаш, — сообразила Карла. — В какой вселенной форт — это шалаш? — заспорил Самуэль. Карла закатила глаза. — Ты еще будешь спорить со мной? Она же копирует Лу, fort — шалаш по-английски. Ну, одно из значений, — уточнила она на всякий случай. — Господь, — пробормотал Самуэль. Моника их, правда, не слушала и уже тащила из спальни две огромные подушки, которые грустно волочились за ней. Самуэль немедленно перехватил их у нее и улыбнулся со словами «ну ладно, командуй». Адриан, заскучав то ли без внимания, то ли без родителей, вдруг отбросил в сторону кубик и захныкал. Карла немедленно подхватила его на руки и начала ходить с ним по гостиной, пока Самуэль и Моника сооружали форт из подручных материалов. Выходило не то что бы шикарно, и главный конструктор успел загрустить, но Самуэль достал откуда-то несколько гирлянд с теплыми желтыми огоньками и, обвесив ими их не такой уж секретный шалаш, довольно улыбнулся — Моника идею заценила и удостоила его радостным «вау, дядя Саму!». Но это было только начало. Им нужно было обязательно выкидывать кубики, чтобы определиться с тем, какой мультик они будут смотреть, закупиться черничным попкорном (потому что кто вообще хранит дома черничный попкорн… видимо, одни Гусман и Лу делают его производителям всю кассу), сварить какао и взять с собой игрушку, которая будет смотреть мультик вместе с ними. Хотя в правдивости последнего Карла и Самуэль не были уверены, потому что Моника не взяла с собой ни одной игрушки, а значит, это мог быть хитрый план, чтобы прямо сейчас купить новую. — Нужен этот! — Карла и Моника спустились в ближайший супермаркет, и Моника довольно быстро нашла нужный попкорн. — Этот, этот, этот! — Она запрыгала на одной ноге, и Карла засмеялась. — Хорошо, малыш, я поняла тебя. — Потянувшись за парой пачек черничного лакомства, она вдруг ощутила что-то странное. Это была секунда, максимум две — то самое необъяснимое чувство, когда тебе кажется, будто кто-то пристально наблюдает за тобой, ты резко оборачиваешься и понимаешь, что воображение сыграло с тобой злую шутку. Но Карла так четко ощутила на себе чей-то пристальный взгляд, что готова была поклясться: кто-то наблюдал за ней из-за рядов со сладкими снеками и миллионом видов чипсов. Она резко скосила взгляд в сторону и с облегчением выдохнула: из-за горы с пачками начос показалась милого вида бабуля. Она приветливо улыбнулась им навстречу и, остановив свой взгляд на Монике, которая уже танцевала, услышав знакомую мелодию, играющую на бэкграунде в магазине, произнесла: — Какая у вас очаровательная дочка. Карла только улыбнулась и пробормотала вежливое «спасибо». Соглашаться и благодарить в таких случаях было быстрее, чем пытаться объяснить, кем они друг другу приходятся. — У дяди Саму есть какао? — вывел ее из задумчивости голосок Моники. Карла растерянно покачала головой: — Понятия не имею. Тебе обязательно нужно именно какао, да? — Конечно, — удивилась Моника так сильно, словно она спросила какую-то глупость. — Это традиция. Мы с мамой всегда варим его вместе, как бабуля варила ей в Мексике, — улыбнулась она. — Не волнуйся, я тебя научу! И Карла вдруг поняла: дело было не в снеках, а в том, с чем эти снеки были связаны. У них в семье не существовало особых традиций (если, конечно, не брать во внимание «не опаздывать к ужину» и «не позорить отца на благотворительных вечерах»), и Карла не считала это чем-то обязательным и важным. Но, наверное, из таких мелочей и складывались теплые семейные воспоминания, которые при хорошем раскладе грели тебя всю оставшуюся жизнь. Может, когда Моника вырастет и поступит в универ на другом конце земного шара (поступит, не сбежит), у нее, в отличие от всей их безумной компании, будет, к чему возвращаться в плохие дни — к этим «муви найтс», к какао по рецепту бабули, к родителям, с которыми ей повезло больше, чем всем им (И Карле особенно). Оставшаяся часть подготовки оказалась не такой уж сложной. Самуэль проявил чудеса многозадачности и приготовил попкорн, пока Адриан на его руках пытался стащить все, что попадалось ему на пути, чтобы попробовать на вкус (видимо, у него снова начинали резаться зубы). Моника научила Карлу делать какао со специями — она смутно помнила этот вкус из детства, когда они оставались на ночевке у Лу; еще втроем, с Мариной. Это было словно в другой жизни, в которую Карле все чаще хотелось вернуться. Не потому, что там было так хорошо — просто она бы с удовольствием поменяла многие свои решения. Не игнорила бы Самуэля последние полгода в школе и дала бы им шанс. Кто знает, что происходило бы с ними в этом случае, но в одном Карла была уверена точно: она бы не ловила себя сейчас на одной простой, но невероятно дурацкой мысли. Все их разговоры, спонтанные прогулки по ночам, рисунки на закате — все это на пару дней. Так, развлечение и приятная ностальгия. Они ведь даже не друзья. Может, станут ими в лучшем случае. А в воскресенье вернется Бланка, и все будет по-старому. — Карла, ты чего застыла? — голос Самуэля вывел ее из задумчивости. — Выберете мультик с Моникой, пока я покормлю мелкого? — Давай лучше наоборот, — Карла вымученно улыбнулась и забрала у него Адриана. — Ты в порядке? — удивился Самуэль, послушно отдавая ей малыша. — Да, все супер, — Карла прижала его к себе и поспешно отвернулась. Им выпала «Суперсемейка», и Моника, конечно, почти мгновенно загорелась идеей иметь суперспособности и спасать мир. Адриан задремал под конец мультика, и Карла уложила его в спальне, а когда вернулась, то обнаружила, что на экране уже бегают титры, а Самуэль катает на спине Монику — крепко придерживает ее обеими руками, в то время как она делает вид, что летает. — Смотри, тетя Карла, у меня есть суперспособности, я лечу-у-у! — выпалила Моника, пока Самуэль на приличной скорости обогнул вместе с ней форт и едва не разрушил его одним неловким движением. — Моника, это же код красный! — резко остановившись и, видимо, войдя в роль супергероя, вдруг громким шепотом произнес Самуэль. Монике не нужно было повторять дважды, чтобы включиться в игру. — Где, капитан? — спросила она воинственно, слезая с его спины и вертя головой по сторонам. — Враг проник на нашу территорию, — грозно прошептал Самуэль. — На нем бежевый костюм, и у него что-то в руках… о боже… — Что, что у него в руках? — нетерпеливо запрыгала на месте Моника. — Это же оружие массового поражения! — возвестил Самуэль. Поняв, что речь идет о ней, Карла фыркнула. — Это просто телефон, сверяйте данные получше, капитан. — Взять ее! Карла и сориентироваться не успела, как они подбежали к ней. «Отдай, отдай, отдай!» — Моника пыталась допрыгнуть до ее телефона, и Самуэль быстро пришел ей на помощь. — Теперь она никуда не денется от нас, — сообщил он, резко подхватывая ни о чем не подозревающую Карлу на руки и чувствуя, как она легко бьет его ладонью по плечу. — Оказываете сопротивление? — усмехнулся он. — Собираюсь огреть тебя оружием массового поражения, — вкрадчиво ответила Карла и вскрикнула, ощутив, как Самуэль падает вместе с ней на диван. — Саму! — она засмеялась, пытаясь отпихнуть его в сторону. — Предупреждай! — Мы наносим огонь без предупреждения! — объявил Самуэль и вдруг начал легко щекотать ее. Карла снова засмеялась, на этот раз в изнеможении, и попыталась увернуться, но это было бесполезно — Моника тут же подключилась к «уничтожению врага», и теперь они вдвоем с Самуэлем щекотали ее и не реагировали на мольбы о пощаде. — Хватит… хватит, вы победили! — Карла утерла выступившие от смеха слезы и устроила ладонь на животе, который уже начал ныть — впервые за долгое время от смеха, а не от нервного напряжения. Она перехватила Монику и, крепко прижав ее к себе, поцеловала в макушку. — Враг в отключке. — Мы победили, капитан! — радостно крикнула Моника, и Карла приложила палец к губам. — Потише, милая, Адриан уже спит. Самуэль устроился рядом — так, что Моника оказалась между ними — и они втроем благополучно отключились, пока вернувшиеся немного позже, чем нужно Лу и Гусман не вырвали их из царства Морфея. Последний вечер вместе они провели гуляя по давно забытым Карлой маршрутам (видимо, где-то тут их и увидел Нано, потому что они обогнули весь центр и ни от кого не прятались). Не заметили, как оказались на Пуэрта-дэль-Соль, которую обычно обходили стороной из-за наплыва туристов, но в конце сентября основной поток уже спал — по площади бродили редкие парочки и в темпе шагали любители задержаться в офисе до ночи. И было так странно вернуться в квартиру, где бокалы из-под вина больше не перемешивались с чашками, от которых исходил аромат крепкого кофе, где дверь в мастерскую была плотно заперта, а форт в гостиной был аккуратно разобран. Самуэль опустился на краешек дивана, чувствуя себя так потерянно и непривычно. Не сразу сообразил, что кто-то звонит ему по FaceTime, и, нажав на кнопку принятия вызова, увидел на экране лицо Бланки. И она впервые не вызвала у него ничего — он смотрел на нее, пытался собрать свои в беспорядке разбросанные по всему подсознанию мысли и думал: «какого черта? как это работает?». Вселенная могла больше не скидывать на него свои явные и не очень подсказки: он, кажется, разобрался во всем сам. Он бы хотел сказать об этом Бланке — не по FaceTime, конечно; дождаться ее приезда. Но ее новая реплика вдруг вернула его в реальность — так резко, что он на мгновение забыл, как дышать. — Кстати, я нарыла кое-что о-о-очень интересное по винодельне, — сказала Бланка, — так что ты понадобишься мне в этом расследовании. Если ты все еще не против, — уточнила она, — потому что я не хочу напрягать тебя. — По винодельне? — переспросил Самуэль как-то растерянно. — Ты же в Барселоне по другому делу, нет? Бланка закатила глаза. — Как будто ты никогда не работал одновременно над несколькими кейсами, Самуэль. Да, моя основная работа здесь заключается в другом, но нужно же мне было чем-то занимать свои вечера. — Она подмигнула ему и тут же полюбопытствовала: — Ты, кстати, как? Не очень скучал в эти четыре вечера? Самуэль грустно усмехнулся. Он словно оказался в какой-то другой жизни на эти четыре вечера. И теперь он знал, что хочет превратить другую жизнь в эту.