***
— Не забывай нас, Люси! — Пиши нам! — Люси-и-и, я буду скучать! Я со слезами на глазах наблюдала трогательную картину проводов. Малыши плотно облепили фигуру высокой двенадцатилетней девочки, стараясь обнять покрепче напоследок. Некоторые, особо маленькие, даже навзрыд заплакали. Люси же светилась улыбкой, уделяя капельку внимания каждому ребёнку и находя для них правильные слова. В конце концов, она подошла ко мне: — Эмма, теперь ты самая старшая девочка здесь. Пожалуйста, присматривай за этими проказниками. Её зелёные глаза, такие же, как у меня, наполнились влагой. Я же в этот момент пыталась не разреветься, как трёхлетка. Люси всегда была моей опорой и нередко сидела с малышами, позволяя мне немного отдохнуть и побыть наедине с собой. Ежедневно расчёсывала мои непослушные волосы, смеясь с вечно торчащего завитка на макушке. Защищала от шуток Рея. Не выдержав, бросилась ей на шею, позволяя слезам свободно течь по щекам. — Береги себя, сестра! — заплаканно попросила я, зарываясь носом в пахнущие яблоками каштановые пряди. — Ну чего ты плачешь? — улыбнулась она, поглаживая меня по спине. — Мы ещё обязательно увидимся в большом мире. К тому же, я буду писать письма. Вот, держи. Сестра протянула мне длинную шёлковую ленту изумрудного оттенка. Теперь ясно, почему она пришла в столовую без своей традиционной косички. — Я знаю, что ты всегда хотела длинные волосы. Надеюсь, когда мы встретимся вновь, твоя мечта будет исполнена, и они отрастут аж до колен! Я молча взяла ценный подарок и с силой прижала к груди, взглядом выразив благодарность. — Норман, — вдруг обратилась Люси к стоящему неподалёку мальчику, — прошу, оберегай мою маленькую сестрёнку, не давай ей слишком увлекаться гонками по лесу и следи, чтобы она, как всегда, не объелась апельсинами. Друг широко улыбнулся: — Конечно, прослежу. Если надо будет, сам съем все запасы. — Эй, ты же ненавидишь цитрусы! — возмущённо вскинулась я, почувствовав угрозу в сторону своего гастрономического пристрастия. — Все жертвы ради тебя, Эмма, я же теперь твой верный рыцарь! — тяжело вздохнул Норман, пафосно возведя руки к потолку. Все дети в столовой рассмеялись. Все, кроме меня. Я в это время записывала в мысленный блокнот идеи для мести «вредному рыцарю». — Люси, пора, — с улыбкой напомнила Мама, всё это время терпеливо ожидая, пока мы попрощаемся. — Хорошо, — кивнула Люси, подойдя к двери. — Я готова. Перед тем, как выйти, она оглянулась: — До встречи, ребята. Я обязательно напишу, как добралась. До встречи, моя маленькая Эмма. Хлопнула дверь, отделив нас от упорхнувшей в новую жизнь Люси. Я почувствовала тянущую пустоту внутри, обрушившуюся на меня с уходом сестры. Казалось, она унесла с собой частичку моего сердца, взамен не оставив ничего. Это было самое тяжёлое расставание за всё время моей жизни здесь. Долго прохлаждаться мне не дали. — Нам тоже пора выходить, — прошептал на ухо Норман, утешающе приобняв. — Эй, ребята! — крикнул он малышне. — Эмме нужно время, чтобы прийти в себя. Я побуду с ней. Справитесь сами? — Конечно! — Положись на нас. — Эмма, всё будет хорошо, ты ещё увидишься с Люси! — Не расстраивайся. Поблагодарив за понимание и поддержку, мы с Норманом через кухню выскользнули на улицу. Я полной грудью вдохнула свежий воздух, поёжившись от прохладного вечернего ветра. Вдруг на плечи опустилось что-то тяжёлое. Машинально погладив чёрную ткань, обернулась к Норману. Он в это время облачался в какую-то накидку, явно ему великоватую. Точно такая же находилась сейчас на мне. — Где ты это взял? И зачем? — с любопытством спросила я, ощупывая грубоватые рукава новоявленной одежды. — Эти старые мантии я нашел в кладовой ещё давно и вынес сюда за час до прощания с Люси, — объяснил Норман, придирчиво нас оглядывая. — А нужны они, потому что… — Ну, конечно, — хлопнула я себя по лбу, перебивая друга, — наша одежда белая и слишком заметная в темноте. Как, кстати, и волосы. Переглянувшись, мы синхронным движением накинули капюшоны и не спеша припустили по тропинке, ведущей к воротам. Мантия свисала до земли, поэтому приходилось следить за тем, чтобы не споткнуться. При этом я чувствовала себя чем-то средним между тёмным магом и дементором. Для полного антуража не хватало только кровавого ритуала. — Норман, — шёпотом позвала я, — а где Рей? — В библиотеке, — так же тихо отозвался друг. — Он редко провожает уходящих детей, ты же знаешь. — Интроверт, чтоб его, — согласилась я, подавив в себе вспышку недовольства. Мог бы и проводить Люси, она ведь не чужой человек для него. Через пару десятков метров Норман внезапно толкнул меня в кусты, прыгая следом. — Что за?.. — прошипела я, ничего не понимая. На меня навалились сверху, прижимая к холодной земле. — Тихо, — шикнули на ухо, — не дёргайся. Я только хотела возмутиться, как уловила звуки шагов неподалёку. Пришлось притвориться каменным изваянием, несмотря на неудобство. — Не могу поверить, что ты могла что-то забыть в комнате, милая, — прозвенел колокольчиком нежный голос Матери совсем рядом. — Ведь ты за последние часы, наверное, не одну сотню раз перепроверила собранные вещи. — Прости, Мама, — судя по тону, сестрёнка улыбалась. — Ты же знаешь, какая я бываю рассеянная, когда волнуюсь. — Ничего. Я уверена, в новой жизни у тебя всё сложится так, как ты сама того захочешь, моя хорошая. Последние слова диалога мы услышали уже в отдалении. Для верности выждав ещё минуту, с облегчением зашевелились. Вывалившись на тропинку, я напряжённо прислушалась. Замерший рядом друг кивком указал в сторону ворот. Поколебавшись секунду, сделала уверенный шаг вперёд. Я должна лично проконтролировать встречу Люси с приёмными родителями и убедиться, что она уедет отсюда счастливая и обретшая семью. В конце концов, после всех этих сомнений, я хотела спать спокойно, зная, что любимая сестра в безопасности. Да и приятно будет утереть нос Норману, показав, что он неправ в своих предположениях.***
Это… Что происходит?! Я с расширенными от ужаса глазами разглядывала высоченного, под четыре метра, гуманоидного монстра. Завизжать не дала лишь отменная реакция Нормана, вовремя зажавшего мне рот ладонью. Мы спрятались в ближайших от ворот зарослях, поэтому нам было всё прекрасно видно и слышно. Но, боже, что это за существо?! И что оно хотело от моей Люси?! Я с замиранием сердца осмотрела крохотную, по сравнению с гигантом, фигурку сестры. Она мелкими шажочками пятилась назад, мотая головой в неверии. Лица видно не было, но уверена: на нём сейчас отражался тот же ужас, что и на моём. — К-кто в-вы? — спросила она дрожащим голосом. — Ч-что вам н-нужно от меня?! Монстры промолчали, переглянувшись между собой. Моя же душа просто разрывалась от боли. Видеть всегда смелую сестру… такой оказалось невыносимо. — Мама! — крикнула Люси, обернувшись. — Мамочка, что происходит?! Чувствуя облегчение, я взглянула на стоящую чуть в стороне черноволосую женщину. Сейчас она как задаст этим чудищам, мало им не покажется! Я верила в это всем своим естеством. Мама всегда защитит. «— Вы, дети, — мои сокровища, — говорила она, ласково поглаживая меня по волосам. — Мы все — одна семья и должны оберегать друг друга.» С надеждой вглядываясь в спину самого родного человека, я спокойно ожидала его вмешательства. В ярких зелёных глазах сестры, словно в зеркале, отражалась та же вера в непреложную истину. Вера, с которой мы просыпались и засыпали. Вера, с которой вслушивались в тихий и мелодичный голос, напевающий мотив нежнейшей колыбельной. Вера, которой мы жили и дышали на этом свете. Мама никогда не предаст. Для нас, её детей, её сокровищ, она всегда была и будет центром нашей маленькой вселенной. Центром нашей семьи. Ни у меня, ни у Люси не возникло никаких сомнений в том, как поступит Мама. И вот наконец она выдохнула и вышла из-за угла, несмело приблизившись к сестре. Та, с облегчением всхлипнув, отчаянно обхватила её за пояс, всем своим видом моля о защите. До побелевших костяшек сжав кулаки, я исподлобья смотрела на тварей, что молча и равнодушно обозревали трогательную картину перед собой. Давай, Мама, быстрее хватай Люси и уводи её подальше от… этих. Надеюсь, они не бросятся за вами… Ну почему тут такая высокая арка?! Погрузившись в панические мысли я не сразу обратила внимание на один странный факт. Мама не обнимала Люси в ответ. Обычно она с величайшей охотой относилась к тактильному контакту, а сейчас стояла словно… кукла с обрезанными нитями. Никогда не видела её такой холодной. — Мамочка? — тоже почувствовала неладное сестра, отступив на шаг и заглядывая ей в лицо. — Что ты?.. Не договорив, она вздрогнула и застыла с расширенными глазами. Мама была повёрнута ко мне затылком, так что я не поняла, почему Люси так резко побледнела. — Знаешь, о чём я очень сильно сожалею? — вдруг заговорила Мама, и я поразилась, насколько отстранённо и глухо прозвучал прежде чистый звонкий голос. — Я пришла сюда, когда тебе было всего два года. Даже в таком нежном возрасте ты уже пыталась заботиться о других и помогала мне изо всех сил. Тебе совершенно не шло имя Эстель, которым тебя наградила предыдущая Мама. Ты была светлой настолько, что слепила глаза, потому я взяла на себя смелость дать тебе новое имя, более подходящее. «Люсиль» дословно означает «свет». Я знаю, что тебе оно не нравится, но я назвала тебя так, потому что всем сердцем полюбила. Я сожалею о том, что не видела всего твоего детства. Сожалею, что не познакомилась с тобой раньше. Сожалею, что не была твоей первой Мамой. Я с недоумением сверлила её спину взглядом, совсем не понимая, к чему весь этот диалог. Просто хватай Люси и беги! Беги, пока монстры такие терпеливые! В зелёных глазах, мигнув, вместе с надеждой исчезла та самая незыблемая вера, что наполняла каждый наш день важным смыслом. Потухнув, они теперь тускло горели лишь отчаянием. Я не понимала, что происходит. Почему Мама и сестра просто стояли? Словно в ответ на мои мысли фигуры впереди зашевелились. Вот только совсем не те, что я хотела. Подчинившись кивку «главного» монстра, другие, стоящие по бокам, медленно двинулись к Люси. Вскочив, я хотела предупредить её об опасности, но меня дёрнули обратно, снова зажимая рот. Норман! Позабытый за переживаниями друг глядел на меня с непередаваемой мольбой и печалью. Он попытался развернуть меня к себе полностью, не давая видеть происходящее у ворот. Я не далась, упрямо пытаясь устремиться на помощь сестре. Та пятилась от чудовищ, посматривая в сторону застывшей неподалёку черноволосой женщины. Я тоже с надеждой глянула туда, с трепетом ощущая бегущую по венам вместо крови непоколебимую веру. Веру, что заменяла собой кислород. Веру, что являлась фундаментом моего мира. Веру в единственного человека. Мама всегда защитит. Ведь так?.. «— …и жили они долго и счастливо, — с улыбкой заключила Мама, аккуратно захлопывая толстую ярко иллюстрированную книгу. Глядя в сияющие глаза рассевшихся полукругом детей, она продолжила: — Счастливый конец есть не только в сказках. Я уверена, ваша жизнь тоже будет наполнена такими же приключениями и чудесами, как в этой истории. Я сделаю всё, чтобы ваша сказка до самого конца оставалась счастливой.» «В сказках есть не только счастливый конец, — горько перефразировала я, с ужасом уставившись на приближающуюся к Люси смертельную опасность. — И не всегда сказки бывают добрыми». Нет, надо верить!.. Черноволосая женщина не сделала ни шагу, молча наблюдая за собственным, до смерти напуганным, ребёнком. Наверное, она тоже испугалась! Надо помочь ей прийти в себя. Меня ухватили поперёк туловища, препятствуя этому благородному порыву. Неужели Норман не понимает, что времени мало?! Если не хочет помогать, пусть хоть не мешает! Да отпусти же меня! Однако друг не услышал моей мысленной мольбы, продолжая хладнокровно зажимать мне рот влажной от пота ладонью. Бледный и мрачный, он оторвал взгляд от ворот и пристально вгляделся в моё лицо, лихорадочно пытаясь что-то там отыскать. — Прошу, закрой глаза, — шёпотом попросил он, сверкая отчаянием в посветлевших до льдистого оттенка радужках. — Не смотри… туда. В смысле, не смотреть?! А как же тогда помочь Маме и Люси, когда они убегут от тех чудовищ?! Нужно будет успокоить их и проводить домой! Явно разглядев в моих эмоциях упрямство, друг одним плавным движением сел передо мной, закрывая обзор. Вот что за вредный мальчишка?! Продолжая обхватывать меня за пояс, хотя теперь это больше смахивало на объятия, он ухитрился прижать мою голову к себе так, чтобы и рот с удобством зажимать, и максимально закрыть от взора происходящую впереди картину. Вывернувшись, я с силой оттолкнула Нормана и жадно посмотрела вперёд. Два монстра окружили мою сестрёнку, которая рядом с ними казалась совсем крошечной и хрупкой. Один из них обхватил её шею в не смертельном, но издевательском захвате, и насмешливо скалился. В эту секунду вновь активировался Норман, схватив меня гораздо крепче, чем в прошлый раз, возможно оставляя синяки. Но до таких пустяков мне дела не было. Почему Мама ничего не делает?! Почему просто стоит?! — Я сожалею, что у нас было так мало времени, — негромко произнесла она, опустив голову. — Я хотела, чтобы ты ушла, ощущая мою любовь, а не испытывая ненависть ко мне. О чём ты сожалеешь?! Действуй, ну же, скорее! Люси смотрела только на Маму, не обращая никакого внимания на стоящих перед ней чудищ. В переполненных слезами зелёных глазах плескались обида и ещё одно чувство. Настолько глубокое, что я не могла дать ему оценку. Лишь через несколько лет мне суждено будет понять, что это загадочное чувство звалось «милосердием». — Я уйду с любовью, — хрипло произнесла Люси, смело обхватив слабо сжимающие её горло пальцы монстра. — С любовью тех, кто будет ждать от меня писем. Тех, кто вспомнит обо мне даже через года. С любовью моей маленькой сестрёнки, с которой, надеюсь, встречусь очень нескоро. А ты лучше подумай не о том, с чем уйду я, а о том, с чем сама останешься здесь. Я буду ждать тебя, Мама. Я очень сильно тебя люблю. С замиранием сердца слушая слова Люси, подозрительно похожие на прощальные, я с усилием отгоняла от себя мрачные мысли. Может, это розыгрыш?.. Мама сговорилась с актёрами и решила устроить сценку для покидающего приют ребёнка. Сейчас откуда-то выпрыгнут приёмные родители и громогласно закричат «сюрприз», заставив Люси расплакаться от облегчения. Надувшись, она звонко рассмеётся, скажет своим фирменным тоном: «глупая шутка» и, схватив новоявленных родителей за руки, потащит их на выход, к двери, что таит за собой полный приключений и чудес неизведанный мир. Обещанную добрую сказку, которая обязательно закончится словами «и жили они долго и счастливо». Я верила в это всем своим сердцем. Мама никогда не предаст. Ведь если я хоть на миг перестану верить… Что у меня останется? С леденящим душу хрустом оборвалась добрая, переполненная светом, сказка, положив начало бесконечному беспросветному кошмару. Тело Люси, до последнего не отрывавшей взгляда от Мамы, глухо упало на бетонный пол. По иронии судьбы её лицо оказалось повёрнуто куда-то в мою сторону. На нежных и мягких щеках в свете тусклых коридорных ламп сверкнули дорожки слёз, продолжавшие катиться из распахнутых потемневших глаз. Эй, сестрёнка, ты же заболеешь, если продолжишь лежать на холодном полу… Октябрь на дворе, уже не лето. Вставай. — Жаль, что пришлось делать это здесь, — рокочущим тоном проговорил «главный» монстр. — В следующий раз нужно закрывать дверь раньше, чем нас увидят. Но какая шустрая, просто отменная реакция! Наболтали вы тут много, но мне плевать. Главное — качество товара, а сегодня оно отличное. А значит, и Господин будет в отличном настроении. Судя по списку, у тебя ещё много многообещающих плодов, Изабелла. Вставай же, сестра, хватит меня разыгрывать. Черноволосая женщина, кинув мимолётный быстрый взгляд на своего лежащего ребёнка, вышла из тени. — Вы правы, — кивнула она с равнодушным видом. — Им ещё предстоит созреть, но качество будет куда выше… этого, — женщина указала пальцем на неподвижную Люси. Подними её, Мама, она же простудится! — Настоящий деликатес, — причмокнув, согласилось чудовище. — Молодец, Изабелла, с твоей фермы снова прибудет качественное мясо. Радуй нас так же и дальше. И смотри, чтобы подобное прошлогоднему инциденту на первой плантации, не повторилось уже у тебя. Люси!.. Я протянула вперёд тяжёлую, словно одеревеневшую, руку. Мне казалось, что только так сестра услышит моё мысленное послание и проснётся. Люси, кажется, наша Мама чем-то расстроена. Эй, как можно так крепко спать на бетонном полу?! Люси, почему мир вдруг стал таким огромным и колючим? Не спи, когда твоей сестре страшно! Люси, это нормально, что внутри резко стало холодно-холодно и воздуха вокруг не хватает? Хочу, как в старые времена, спрятаться от проблем, уснув рядом с тобой. Люси, проснись и обними меня… Разве удобно спать с открытыми глазами? Люси… Я не слышала, о чём Мама толковала с монстром и даже не заметила, как мою ладонь, всё ещё протянутую в пустоту, перехватили в воздухе. Люси?! Стоявший рядом Норман потянул меня на себя. Я подчинилась, ощутив больно уколовшее разочарование. Поднявшись на ноги, я огляделась, отметив, что ни сестры, ни Мамы, ни тех монстров поблизости не было. Мама наверняка отнесла Люси домой, в тепло. И нам бы не помешало вернуться. Под взглядом тёмных синих глаз сделав шаг, я вдруг ощутила как зазвенело в ушах. Воздух вокруг окончательно сгустился и дышать стало просто невозможно. А потом небо просто упало мне на голову, отправив в темноту. — …ди в себя, Эмма, очнись же! — крикнули мне в ухо, и я вдруг обнаружила себя лежащей на лавочке на заднем дворе нашего приюта. Как я здесь оказалась? — Привет, Норман, — зевнула я, приподнимаясь и принимая вертикальное положение. — Ты чего орёшь? Друг, всегда педантичный и аккуратный, стоял на коленях перед скамейкой, совсем не беспокоясь о сохранности белых брюк. Он смотрел на меня с болью и, между тем, облегчённо. Тут я нахмурилась, заметив смертельную бледность его кожи: — Ты выглядишь неважно. Что-то случилось?! Облегчение на родном лице почему-то резко сменилось обеспокоенностью. — А ты не помнишь? — как-то осторожно поинтересовался он, напряжённо изучая мои глаза. Я поднялась на ноги и, покачнувшись от какой-то непривычной тянущей слабости внутри, возмущённо фыркнула: — Всё я помню, перестань разыгрывать меня! И вообще, нам пора. — Куда? — осторожно поинтересовался Норман, поднимаясь вслед за мной. — Боже, Норман, ты странный какой-то! Не заболел, случайно? — усмехнулась я, поправляя помятую одежду. Хм, откуда на мне эта чёрная тряпка? Друг, что удивительно, был облачён в точно такую же. — Прости, я сегодня рассеянный, — пробормотал он, взлохмачивая волосы. — Что-то я не заметила твою рассеянность, когда ты поймал меня в догонялках, — язвительно отозвалась я. Да он ещё и издевается! — Извини, пожалуйста, Эмма! — в голубых глазах было столько отчаяния, что я мгновенно устыдилась своего поведения. — Это ты меня извини за резкость, — виновато улыбнулась я, спрятав руки в карманы в попытке их согреть. — Так что, мы идём? Иначе всё пропустим и не узнаем правду. — Но ведь Люси уже… — прошептал Норман, не заканчивая фразу. Незнакомое имя неприятно царапнуло сознание: — Люси? — недоумённо переспросила я. — Кто такая Люси? Я была весьма поражена и испугана, когда всегда спокойный друг снова опустился передо мной на колени и горько заплакал.***
Норман всегда считал себя рациональным и уравновешенным человеком, на первое место ставившим холодный разум. Эмоции обычно отбрасывались им, как ненужная шелуха. Они мешали, запутывали, вводили в заблуждение, уводили от правды. Впервые осознав себя в возрасте двух лет, он почти сразу ощутил пропасть между собой и остальными детьми. Громкие, глупые и настырные, они не вызывали ничего, кроме глухого раздражения. Когда Норман научился читать, большинство из них и говорило-то плохо. Но вскоре ему повезло и он встретил сверстника, способного его понять. Рей был молчалив, умён и не докучлив. Рядом с ним было вполне комфортно находиться, не рискуя быть втянутым в дурацкие игры. Чуть позже появилась Эмма. Хотя «появилась» — слабо сказано. Она ворвалась в его жизнь подобно порыву тёплого майского ветра и принесла с собой звуки, запахи, цвета. Принесла смысл. Когда он увидел её впервые, на ум ему пришло слово «яркая». Эмма была шумной, но умной. Навязчивой, но понимающей. Столь невозможный контраст буквально оглушил его, а исходящие от неё счастье и любовь к миру ослепили. Эмма сияла подобно солнцу и безвозмездно дарила тепло окружающим. На неё было больно смотреть, но казалось невозможным оторваться. Она научила Нормана улыбаться. Научила чувствовать. Но, в конце концов, лишь она и Рей удостоились его искреннего отношения и уважения. Он полюбил Эмму. Не только как сестру, не только как друга. Как своё Солнце. Именно поэтому сейчас ему было так больно, так тошно от себя. Он не смог уберечь её. В первый же час нарушил обещание, данное Люси. Позволил Эмме увидеть то, от чего должен был всеми силами оградить её. Не уводил до тех пор, пока не услышал важную информацию. Отбросил эмоции. Отбросил Эмму. То, что произошло с ней — это только его вина, это нужно принять. И пора, наконец, с этим что-то сделать. Он знал человека, который был способен помочь. И который любил Эмму не меньше него.