***
Усевшись рядом с другом под толстый ствол старого дуба, Рей со вздохом поднял голову, макушкой задевая шершавую кору. Яркое полуденное солнце умудрялось пробиваться даже через густую крону, рассеяв повсюду желтоватые тёплые блики. Поморщившись, он отвернул лицо от раздражающего светила и сразу же наткнулся на изучающий взгляд сидящего справа мальчика. — Ты сильно злишься? — задал тот вполне ожидаемый вопрос, невесомо прикоснувшись к пластырю на своей переносице. Рей из вредности хотел подсунуть ему ярко-розовый с жёлтыми сердечками, но к сожалению таковых в аптечке тогда не оказалось. Да и месть такого рода выглядела слишком детской и глупой. Проступок Нормана был гораздо серьёзнее. — Да, — кивнул Рей, задумчиво повертев в руках книгу, которую захватил с собой в надежде за чтением отвлечься от проблем. — Я очень, очень зол. — Прости, — похоже, искреннее повинился Норман, сжав кулаки. — Ты абсолютно прав, мне вообще не стоило брать тогда с собой Эмму. — Извиняйся не передо мной, а перед ней, — резковато сказал Рей, повысив голос. — Терять близких людей и так тяжело, а уж если их прямо на твоих глазах… Не договорив, он прислонил ладонь к левой стороне груди и с силой зажмурился, прислушиваясь к собственному учащённому сердцебиению. Перед мысленным взором появился образ задорно улыбающейся девочки, что, прищурив зелёные глаза, шутливо грозила ему пальцем. Честно сказать, у неё никогда не получалось выглядеть по-настоящему строгой, слишком уж мягкий характер. Заботливая и добрая, Люси, не жалея себя, щедро делилась своим внутренним светом с окружающими, даже ему, ему, протягивая руку. Он всегда отталкивал это тепло, не собираясь привязываться, и прятался внутри толстых высоких стен, которыми окружил своё сердце. Он сделал всё, чтобы сейчас не чувствовать себя паршиво, загибаясь от душевной боли. Соблюл все условия, чтобы не испытывать чёртовы горе и скорбь. Тогда почему… почему внутри так холодно? «— Что читаешь? Подняв голову, Рей равнодушно окинул взглядом незваного гостя и молча захлопнул тонкую яркую книгу, пряча её за спиной. — Поздно, я уже заметила, — засмеялась Люси, плюхнувшись рядом на траву. — «Маленький принц»? Очень… неожиданно для тебя. Девятилетний Рей медленно достал книжку и демонстративно положил себе на колени. Вскинув подбородок, он высокомерно глянул на любопытную девчонку: — Мама попросила меня прочитать, — сказал он с уверенным видом, но его с головой выдали ярко-алые уши. — Конечно, я так и подумала, — тоже слукавила Люси, с хитрецой улыбнувшись. — Даже если это было бы только твоё решение — тут нечего стыдиться, история-то недетская. В ней спрятан глубокий смысл. — Я не ищу никаких смыслов, — прохладно возразил Рей. «Я лишь хочу выжить», — мысленно закончил он и продолжил уже вслух: — Нет в ней ничего такого… «…такого, что поможет справиться с неизбежным и неумолимым будущим». Зелёные глаза засветились чем-то тёплым и нежным: — Ты уже такой взрослый, Рей, — промолвила она с материнской гордостью. — Но не слишком ли ты категоричен? Оглянись по сторонам и увидишь, что смысл есть во всём. Если рассуждать как ты, то зачем вообще жить? — Я живу, чтобы идти вперёд, осматриваться мне некогда, — фыркнул Рей, которого начала утомлять эта беседа. Со смыслами на своём пути он разберётся сам. — И мы говорили насчёт книги, а не в целом о жизни. Девчонка медленно кивнула, не отрывая скептичного взгляда, но, стоит отдать должное, не стала больше лезть в чужую душу. — Книга замечательная, — сказала она мечтательно. — Путешествия на другие планеты, знакомство со столькими уникальными людьми, познание нового. Как бы я хотела, как Маленький принц, пережить множество приключений! — Он был просто галлюцинацией страдавшего от жары и жажды лётчика, — прагматично пожал плечами Рей. — Когда вокруг пустыня и ты в ней совсем один, немудрено повредиться рассудком. На мгновение ему стало очень грустно. — Среди людей тоже бывает одиноко, — почти дословно процитировала Люси реплику змеи из повести. — Сойти с ума от одиночества можно и будучи окружённым толпой. — Да, — тихо согласился Рей. — Можно. — Но ты всё равно просто потрясающе циничный, — с укором покачала головой Люси. — Почему бы не видеть в сказке просто сказку? — Для меня это и есть «просто сказка», — не понял претензии Рей. — Лёгкий слог, понятные аллегории, примитивный сюжет. Самое оно для детишек. На лице Люси по-прежнему виднелось осуждение: — Ты смотришь, но не видишь, — вздохнула она. — Самого важного глазами не увидеть. Зорко одно лишь сердце… — У сердца нет глазных яблок, — с раздражением парировал Рей, утомившись от цитат, которые совсем недавно видел в книге. — А в глазах, представь, нет своего личного перекачивающего кровь органа. Он не хотел вести никаких личных разговоров с человеком, который не сегодня, так завтра покинет этот мир. В конце концов, когда даёшь себя приручить, потом случается и плакать… — Такой взрослый, — вновь повторила Люси уже с печалью, взлохматив волосы не успевшему увернуться Рею. Потеряв терпение, он поднялся с травы, кинув тяжёлый взгляд на упавшую с колен книгу. Яркая и красочная, она обложкой теперь смотрела в небо, отчего изображённому там златовласому мальчику стало легче выискивать за закатными облаками свою родную планету. Почему-то читать больше не хотелось. Люси каким-то образом прочла его спрятанные за глухой бронёй сомнения. — Когда очень грустно, стоит поглядеть, как заходит солнце, — сказала она ему напоследок, завуалированно предлагая остаться. Проигнорировав и её предложение, и оставленную на траве книгу, Рей быстрой походкой направился в сторону дома. И тысячи закатов не хватит, чтобы даже на грамм облегчить это бремя. Остановись он хотя бы на миг, будущее быстро его нагонит. Неизбежное и неумолимое.» — А разве моих извинений будет достаточно? — вырвал его из воспоминаний робкий вопрос Нормана. — Это не тот случай, когда можно попросить прощения и сделать вид, что всё в порядке. — Конечно, недостаточно, — кивнул Рей, качанием головы стряхивая остатки бессмысленной ностальгии. — Ты всего за один вечер умудрился разрушить её жизнь, пусть она этого пока и не помнит. Отвлеки её, подари какие-то позитивные эмоции. Реабилитируйся, в общем. Оба задумчиво посмотрели на рыжеволосую подругу, что со смехом кружила заливающегося восторженным визгом Фила. Над поляной, центром которой выступала Эмма, разносился громкий радостный гомон беззаботных детей, счастливых в своём неведении. — Я понял, — медленно кивнул Норман, не отрывая странного взгляда от приближающейся девчонки, раскрасневшейся от недавней активности. Рей машинально провёл ладонью по тиснению на книге, которую принёс с собой. Пальцы аккуратно, даже нежно, огладили название, состоящее из крупных округлых букв. На миг от поведения друга стало не по себе, но он легкомысленно отмахнулся от подозрений, с ухмылкой встречаясь с зелёными глазами. А действительно, «по ком звонит колокол»?***
— Эмма, покружи и меня тоже! — попросил малыш, настойчиво дёргая подол короткой юбки. Я поставила на место раскрасневшуюся от восторга Иветт и повернулась к «просителю», присаживаясь перед ним на корточки: — А где твоё «пожалуйста», Фил? — нарочито строго спросила я. — Я же учила тебя быть вежливым. — Ой, я забыл, — ничуть не раскаялся мальчик, смотря печальными оленьими глазами. — Пожалуйста, Эмма, покружи меня! — требовательно протянул он ко мне руки. — Обязательно покружу, — пообещала я, чувствуя, как губы расплываются в коварной ухмылке, — после того, как накажу! Фил звонко захохотал, когда я вдруг начала его нещадно щекотать. После того, как услышала мольбы прекратить, подхватила лёгкое тельце трёхлетнего малыша и закружила по поляне, с удовольствием слушая восторженный писк. Сегодня выдалась на удивление хорошая погода для середины октября. Никто из нас не захотел проводить последние тёплые деньки в здании Благодатного Дома. Вот и получилось, что все дети, разбившись по группам, играли, бегали по лесу или просто сидели где-то на травке, греясь в лучах солнца. Возле меня, как и всегда, столпились одни малыши. Попросив шестилетнюю Сэди, как самую старшую, присмотреть за детьми, я направилась к расположившимся у корней дуба лучшим друзьям. — Что ж ты своих сверстников оставила? — вместо приветствия съязвил Рей. — Как же они без своего Гулливера? Это он намекает на мой рост. Комплексует, наверное, что я выше него на 3-4 сантиметра. — Ой, что это меня сейчас ослепило? Неужели твоё чувство юмора? — нарочито удивлённо воскликнула я, закрывая руками лицо. — Ах, нет, это же твой фонарь под глазом! Воздух будто бы загустел и наэлектризовался из-за возникшего между нами напряжения. Которое беспардонно разрушил Норман, внезапно рассмеявшись. Да ещё и так заразительно, что мы, переглянувшись, уже через секунду присоединились к нему. — С вами точно не соскучишься, — хрипло проговорил он, вытирая заслезившиеся от безудержного смеха глаза. На его переносице теперь гордо красовался пластырь, губа же была обработана каким-то гелем. Наш гениальный педантичный мальчик сейчас походил на самого настоящего отпетого хулигана. — Ну что, заметили кого-то? — посерьёзнел он и чуть сдвинулся вправо, освобождая мне место в середине. — Дон и Ленни, — сказала я, садясь между ребятами. — Дон почти ничего не ел за завтраком, только ковырялся в тарелке, хотя обычно у него нет проблем с аппетитом. А Ленни просто выглядел встревоженно. — Гильда и Мэри, — добавил Рей, постукивая пальцами по твёрдой обложке книги в руках. — Первая была подавленной, а вторая — заплаканной. — Кроме этих четверых я заметил ещё Фреда. Он выглядел злым, — кивнул нам Норман, откинув голову назад. — Мэри и Фреда можете смело вычёркивать, — улыбнулась я. — Это ещё почему? — прищурился Рей. — Не выгораживай своих старших товарищей. — Во-первых, им всего лишь по три года, — проигнорировала подколку я, наградив остряка убийственным взглядом, — много ли они понимают в этом возрасте? — Тут ты права, «эсперсивная» девочка, — насмешливо согласился друг, усмехнувшись. Справа тоже раздался смешок. Вот же оболтусы. — Мне было четыре! — возмутилась я, покраснев до корней волос. После продолжила с нажимом: — А во-вторых, у этих двоих была причина так себя вести, я их расспросила. Мэри где-то потеряла свою любимую говорящую куклу, а Фреда отругали за драку, он хочет отомстить обидчику. — Думаю, Эмма права и подозревать трёхлеток не имеет смысла, — улыбнулся мне Норман. — Остаются только трое. Давайте, каждый возьмёт на себя по одному и аккуратно заведёт разговор. Я поговорю с Доном, Рей — с Ленни, а Эмма — с Гильдой. — Хорошо! — решительно кивнули мы. Норман повернулся к другу: — Рей, ты не мог бы… — Ага, — зевнул тот, поднимаясь с травы, — Ленни как раз сидит в одиночестве, расспрошу его прямо сейчас. Я недоумённо посмотрела ему вслед. Что ещё за договорённости за моей спиной? — Эмма, я хотел бы извиниться перед тобой за свой дурацкий план, в котором на твоих глазах должна была пострадать Люси… — прошептал Норман, стыдливо смотря вниз. — Я делал это ради твоего блага, как мне казалось, и совсем не подумал о твоих чувствах. Я чудовище, Эмма, самое настоящее чудовище. Я открыла рот, чтобы возразить, но друг жестом попросил не перебивать его. — Я наблюдал за собой, за другими детьми все эти годы. Я научился имитировать детскую радость, непосредственность, наивность. Но внутри у меня всё устроено совсем по-другому, иначе, чем у остальных. Помнишь, мы каждые полгода проходим психологические тесты, которые выявляют, здорова ли у нас психика? Я молча кивнула, с тревогой и болью вглядываясь в родное лицо почти незнакомого, как оказалось, мальчика. — Мы начали проходить эти тесты в четыре года. Ты этого, возможно, не помнишь, но первые результаты двух тестов выявили у меня довольно опасные психические отклонения. Я тогда не знал, почему Мама начала так часто разговаривать со мной, почему задавала странные вопросы. Как я сплю, хочется ли мне кого-то ударить, какой мой любимый цвет. Случайно заглянув в своё личное дело, где и была надпись про нарушение психики, я испугался и захотел быть нормальным. Я расспрашивал других детей, какие они давали ответы на тесты, стал частично копировать их поведение. Врал Маме, что сплю хорошо, что окружающие нисколько не раздражают. Первое время она смотрела на меня напряжённо и с опаской, но позже, когда результаты нормализовались, расслабилась. Как раз тогда раскрылось, что у меня самый высокий IQ в истории приюта — все мои странности списали на это. — Я не совсем понимаю, в чём твои психологические проблемы выражаются, — пробормотала я, изо всех сил пытаясь задушить в себе постыдный страх. Это же мой друг, я не должна бояться его! Норман прижал колени к груди и грустно улыбнулся: — Я сам не до конца понимаю. Например, сколько себя помню, я сплю всего четыре часа в сутки. Я изумлённо ахнула, прикрыв рот ладонью. Это же невероятно мало! Как он вообще умудрялся держаться на ногах целый день?! Переносицу подозрительно защипало. — Не волнуйся, Эмма, я давно привык, — пожал плечами Норман, положив подбородок на колени. — Больше четырёх часов спать не получается, так как мозг постоянно работает. В целом, я высыпаюсь за это время. Почувствовав прикосновение к руке, подняла нерешительный взгляд на друга. Голубые глаза смотрели серьёзно и как-то умоляюще: — Я почему рассказываю это. Не из-за попытки вызвать жалость. Ты мне нравишься, Эмма. У меня к тебе на самом деле есть глубокие чувства. Щёки опалило жаром, а сердце забилось, как сумасшедшее. Хотелось на всю поляну крикнуть: «Вот это поворот!» — Именно поэтому я хочу предупредить тебя, — продолжил Норман, нервно сжимая мою ладонь. — Прошу, никогда не доверяй мне полностью. Я не уверен, что в какой-то момент не перестану отдавать себе отчёт в своих действиях. Я не хочу погубить тебя… Я вздрогнула, неверяще вглядевшись в родные черты, и резко притянула к себе этого дурачка, легонько сталкиваясь с его лбом своим: — Позволь мне самой решать, доверять ли тебе, — прошипела я, со злостью и болью смотря в расширенные голубые глаза. — Псих ты или нет, ты всё равно мой друг, которого я очень люблю. Я, несмотря ни на что, буду верить в тебя, поддерживать, вести за руку или идти вслед за тобой. По-моему, если кто-то из нас и должен решить вопрос с доверием, так это ты! Зрачки чуть дрогнули, расширяясь до предела и почти закрывая синюю радужку. — Я не слабая маленькая девочка, которую нужно оберегать. Я способна, как равная, встать с тобой плечом к плечу, помогать, нести ответственность за свои решения, за свой выбор. Сейчас мой выбор — доверять тебе. Пожалею я потом об этом или нет, зависит уже от тебя и от твоего выбора в дальнейшем. Если я ошибусь — значит, так тому и быть. Сделай так, чтобы я не ошиблась, не пожалела! И начни хоть немного верить мне… От избытка эмоций оттолкнула находящегося в прострации Нормана, и поднялась с земли, на автомате отряхивая от соринок белую юбку. Меня никто не остановил, когда я торопливо зашагала в сторону леса. Никто не окликнул. Спиной я чувствовала лишь прожигающий и полный невысказанных чувств тяжёлый взгляд.***
Тактично оставив Нормана с Эммой наедине, Рей привычной быстрой походкой направился к вальяжно развалившемуся в тени густого кустарника Ленни. Остановившись в двух метрах, он дождался, когда тот лениво приподнимется, чтобы взглянуть на гостя. — Ну, привет, — ухмыльнулся Рей, сунув руки в карманы брюк. — Поговорим? Побледнев как полотно, мальчишка вскочил и отступил на шаг, выставляя руки перед собой в защитном жесте: — Это был не я! — Как интересно, — потёр подбородок Рей, решив припугнуть собеседника, пусть он и не знал, о чём вообще идёт речь. — А кто же тогда? — Так там же всё написано, — пожал плечами шестилетка. — Где? — совсем перестал понимать тему разговора Рей. — На твоих штанах, конечно, — недоумённо ответил Ленни, скосив взгляд на упомянутую деталь гардероба. — Эм-м, сзади. Кое-как вывернувшись и приподняв рубашку, Рей с прищуром прочитал возмутительную надпись, жирно оставленную простым карандашом прямо поверх правого заднего кармана. «Здесь был Люк». Сделав глубокий вдох, Рей пообещал себе прибить паршивца позже, а сейчас сосредоточился на бесстыжем лице другого мелкого хулигана. В конце концов, есть вещи поважнее. Например, узнать, не услышал ли Ленни сегодня кое-чего для него лишнего. Нужно улыбнуться, чтобы цель почувствовала подсознательное доверие к нему. А потом установить с ней зрительный контакт: говорят, это помогает собеседнику расслабиться. Приподняв уголки губ, причём один уголок почему-то упрямо дёргался, Рей пристально вперился в голубые радужки, раскрыв глаза как можно шире, для лучшего эффекта. Теперь необходимо назвать цель по имени, ясно и чётко, это нужно для приятного о себе впечатления. И, наконец, тактильный контакт, что окончательно закрепит положительное мнение у цели. — Ле-е-е-нни, — замогильным голосом прорычал (откуда только взялась эта коварная буква «р»?) Рей, протягивая обе руки (две руки — двойной успех) вперёд, к плечам застывшего мальчика. Увидев, как обнаруживший шутку Люка Рей оторвался от разглядывания штанов и медленно обернулся, Ленни чуть было не потерял сознание. Когда Рей страшно — никакой демон так не сумеет — оскалился и вперил на него самый убийственный из своих взглядов, Ленни чуть не описался от ужаса. А уж стоило Рею назвать его имя, да так, что волосы дыбом вставали от одной лишь интонации, и протянуть руки куда-то к шее, Ленни понял, что это предел. Под изумлённым взглядом, он на высоких нотах завизжал и попятился, опрокинувшись в кусты. — М-да, — под нос пробубнил Рей, глядя на торчащие из густых зарослей ноги. — Не думал, что знания — это настолько… — он задумался, со щелчком пальцев пытаясь подобрать нужное слово, — …настолько сильно.***
«Какой же он всё-таки дурак, зря только гением называют!» — размышляла я, раздосадовано пиная камни в маленький журчащий ручей. Злилась я больше на себя и свою реакцию, чем на друга. Хотела ведь обнять, поддержать, подбодрить, а в итоге наговорила гадостей и сбежала. Хороша подруга, ничего не скажешь. А на его план я и вовсе не обижалась. Было, конечно до слёз больно и немного жалко себя, но всё же, ещё с того давнего разговора я поняла, что с психикой у нашего умника явно нелады. Он не видит личностей в людях, спит по четыре часа, постоянно о чём-то размышляет. И это явно не весь список. Точно же что-то утаил, причём, зная его, утаил самое страшное. А ещё и эти его чувства… Кровь снова прилила к щекам. Было чертовски приятно знать, что ты кому-то нравишься. Только вот я понять не могла, что во мне такого? Я села на корточки, задумчиво заглядывая в ручей. Из-за слабо бегущей воды отражение получалось искажённым, но кое-что различить всё же удавалось. Задумчиво дотронулась до золотисто-рыжих волос. Густые и короткие, они были настолько непослушными, что Мама предпочитала стричь меня под мальчика, чем постоянно лицезреть торчащий во все стороны хаос. Светлая от природы кожа, сейчас покрытая лёгким загаром. Я же постоянно на свежем воздухе, под лучами солнца, вот он и прилеплялся. За зиму загар исчезал, чтобы снова появиться в тёплый период. Честно говоря, мне он нравился только тем, что скрывал веснушки на носу. Хотя тут я везунчик, Норман вообще почти мгновенно обгорал со своей бледной кожей. Лицо вроде самое обычное: чуть вздёрнутый нос, пухлые губы, ещё по-детски круглые щёки, на которых появлялись ямочки, когда я улыбалась. Большие ярко-зелёные глаза, обрамлённые густыми светлыми ресницами, тонкие тёмные брови. По моему мнению, та же Гильда была в несколько раз симпатичней. Вдруг я заметила, что отражение как-то изменилось. Лицо стало выглядеть старше, а рыжие волосы удлинились и окрасились в каштановый. Неужели… — Что ты здесь делаешь? Я испуганно дёрнулась, теряя равновесие. Не давая упасть, меня любезно удержали за ворот рубашки. — Аккуратнее надо быть, — фыркнул Рей, помогая мне подняться. Облегчённо выдохнула, украдкой бросая взгляд на воду. Вроде я — это снова я. — Спасибо, — пробормотала я, складывая руки за спину. — Ты что-то хотел? — Да, — кивнул друг, подозрительно оглядывая меня. — Норман сказал, ты убежала в лес. Вы поссорились или тебя внезапно атаковал зов природы? Я задохнулась от возмущения. Вот же негодяй: ни стыда, ни совести, ни такта! — Ни то, ни другое! — Да ладно тебе, справлять срочную нужду — это естественно, не нужно этого стесняться, — усмехнулся он, ловко увернувшись от подзатыльника. — Дурак! — закричала я, чувствуя, как запылали уши. — И шутки у тебя — дурацкие! — Так что всё-таки произошло между вами? — уклонившись и от второго удара, посерьёзнел он. — Ничего такого, — ответила уклончиво, снова поворачиваясь к воде. — Скажи, а я красивая? Ох, и зачем я это спросила?! — Э-э, что? — удивлённо вылупился на меня Рей, наверное, из-за резкой смены темы разговора. Это заставило мгновенно пожалеть о вырвавшемся вопросе. — Забудь, — смущённо отмахнулась я, стараясь выглядеть невозмутимо. — Как там Норман? — Да как обычно, — всё ещё глядя на меня с подозрением, ответил друг, — уставился в одну точку с отсутствующим видом. Чтобы чем-то занять руки, подняла с земли маленький камушек, тут же запуская его в ручей: — А Ленни? Ты с ним поговорил? — Да, но он почему-то испугался меня и не очень спешил раскрывать душу, — нахмурился Рей, складывая руки на груди. — Я вроде и вёл себя дружелюбно, и улыбался, как в книгах написано. Не выдержала и прыснула от смеха: — Тогда понятно, чего он испугался! Ты себя в зеркало видел, или ты в нём не отражаешься? Меня наградили надменным взглядом, что, учитывая фингал, смотрелось невероятно смешно. — Нет, ну серьёзно, — пыталась я донести до гордеца горькую правду. — Никто не спорит, что твоя дружелюбная улыбка заставит окружающих штабелями ложиться у твоих ног. Правда, падать они будут от сердечного приступа, но это неважно. Просто пойми, что твои попытки выглядеть мило разбиваются о твою репутацию мрачного засранца. У людей просто шаблон рвёт, и они думают, что раз ты подходишь к ним с добродушным оскалом, значит готов, как минимум, устроить резню. — Столько комплиментов за раз я в жизни не получал, — притворился растроганным Рей. — Значит, слухи не врали, и ты действительно влюблена в меня… — Какие ещё слухи? — перестала дурачиться я, побледнев. — Те, которые ходят среди народа, — «любезно» сообщил друг заговорщицким шёпотом. — Говорят, ты отвергла Нормана ради меня, поэтому вы поссорились, и ты убежала в лес. — Чего?! — вытаращила я глаза на изображающего сочувствие товарища. Он же знает, что это всё выдумки! Да и не успел бы подслушать других за это время. — Да, такие вот жестокие люди, — вздохнул тот, разведя руками. — Но если ты так сильно любишь меня, то кто я такой, чтобы препятствовать столь сильным чувствам? Он сделал шаг вперёд, намереваясь обнять меня. В чёрных глазах на фоне адского пламени плясали черти. — Вот уж неправда, — послышалось со стороны. Мы синхронно обернулись, а я ещё и облегчённо выдохнула. В четырёх метрах от нас, вальяжно прислонившись к дереву, стоял Норман. — Эмма не отвергала меня. Он привычно мягко улыбался, но слишком уж пристально, с предупреждением, смотрел на Рея. Тот насмешливо фыркнул и примирительно поднял ладони: — Даже не думал! — Кто же спорит? — с улыбкой согласился Норман, не отводя, впрочем, тяжёлого взгляда. Мне почему-то стало неуютно. Воздух будто бы сгустился от напряжения. — Вот как нужно улыбаться, Рей, — назидательно сказала я, стремясь разрядить обстановку. — Сделай лицо попроще, и, может, если повезёт, тебя примут за безобидного местного дурачка. — У тебя в этом большой опыт, — уважительно протянул друг, окидывая меня ироничным взглядом, — как не послушать великого гуру? — Эй! — обиженно воскликнул Норман. — По-твоему, Эмма, я улыбаюсь как дурачок? У него был настолько забавный вид, что я не выдержала и захохотала, спрятав лицо в ладонях. Друзья, осознав нелепость ситуации, через мгновение присоединились ко мне. Когда мы немного успокоились, Рей вдруг ляпнул, мстительно ухмыльнувшись: — Да, ты красивая. Я вспыхнула от смущения. Не забыл же, паразит. И выбрал для ответа идеально неподходящий момент! Талантище! — О чём это он? Я что-то пропустил? — недоумённо спросил Норман, переводя удивлённый взгляд с друга на меня. Я не успела ответить, точнее, оправдаться, так как в этот момент мы услышали звон колокола из дома.