Шестнадцать часов назад
Рей, с грустью поглядев вслед сгорбленной от тяжести горя маленькой фигурке, с шумным выдохом повернулся к окну, стоило ей скрыться за углом коридора. Поверхность прозрачного стекла равнодушно отразила усталого и удручённого человека с потухшим взглядом. Оторвавшись от рассматривания собственных пустых глаз, Рей раздражённо цокнул языком и отвернулся. Именно поэтому он терпеть не мог смотреться в зеркала. Уже как лет пять ничего нового они не показывали. «Ты очень смелый и сильный, раз можешь идти вперёд, несмотря на то, что произошло», — вспомнились вдруг сегодняшние слова подруги. Сильный и смелый, да? Вот каким он выглядит в её глазах? Сжав ладонью левый бок и чувствуя под лёгкой рубашкой грубую текстуру бинта, Рей горько усмехнулся, даже не поморщившись от острого жжения. Всё это было уже давно привычно и не вызывало каких-либо эмоций. Он знал, что через неделю рана перестанет кровоточить, а через две затянется коркой, образовав новый шрам. Рей специально резал глубоко и неаккуратно, чтобы она зарубцевалась и не смела пропадать. Справляясь таким способом, был ли он на самом деле сильным? Нанесение себе увечий давно стало его костылём, позволяющим оставлять всю боль и скорбь на кончике скальпеля. Была ли у него смелость… обойтись без этого? Рей прекрасно знал ответ, а потому беззвучно хмыкнул, с интересом разглядывая подрагивающие руки. Это точно было из-за холода, разъедающего даже кости. Или… Нет, он не был ни сильным, ни смелым. Обычный слабый трус, что прятался от всего мира в крепком созданном из самообмана панцире. По-другому… А как жить по-другому? Он не бесчувственный, как часто шутит Эмма. И вовсе не хладнокровный, как ошибочно считает Норман. Он просто сломленный и циничный человек, что сражается с бросившим вызов жестоким миром. Сражается, как умеет. Прячась в панцирь и отчаянно пытаясь нарастить иголки. Разве это преступление? Рей тихонько вздохнул, вновь повернув голову к окну. Теперь он игнорировал своё мутное отражение, смотря лишь на набирающую обороты метель. Но почему же всё так обернулось?***
Этот февральский день он помнил весьма отчётливо, несмотря на минувшие почти восемь лет. В тот вечер он, трёхлетний малыш, изо всех сил бежал вперёд, стремясь догнать старшего брата. Тогда тоже шёл снег, пусть и не такой интенсивный, как сейчас, но для маленького ребёнка и не слишком сильные порывы ветра становились препятствием. Совсем неудивительно, что он упал, полностью выбившись из сил. Готовясь уже зарычать от злости, Рей заметил протянутую руку и замер, поднимая голову. Перед ним на корточках, задорно улыбаясь, сидел двенадцатилетний мальчик. Его длинноватые золотистые волосы были припорошены снегом и смешными сосульками торчали во все стороны. В ярких алых глазах искорками плескалось веселье и капелька беспокойства. — Что ты здесь делаешь, Рей? — нахмурился он, помогая подняться. — Сейчас тут могут играть только старшие. Рей растерянно оглянулся и вынужден был признать справедливость этого утверждения: игру в догонялки при подобных погодных условиях могли выдержать лишь более выносливые взрослые ребята. — Братец Ролан, — поднял серьёзный взгляд на него Рей. — Побудь со мной немного. Он говорил довольно чисто, почти без детского говора и свойственной его возрастной категории картавости. Ролан на его слова удивлённо приподнял брови: — Так ты потому бежал за мной аж досюда? Боялся, что я не уделю тебе время? — Ну… — Рей смущённо опустил голову и ковырнул снег носком ботинка. — Это не так. — Конечно, — серьёзно кивнул Ролан, соглашаясь. — Ты слишком взрослый для подобных телячьих нежностей. Рей задрал подбородок и радостно улыбнулся. В силу возраста он не смог разглядеть в голосе брата тщательно скрытую мягкую иронию, а умиление во взгляде принял за гордость. Когда ему взъерошили волосы, он лишь терпеливо фыркнул, почти успешно скрыв довольное выражение лица. И даже смог издать протестующий вопль, когда его вдруг подхватили на руки. — Так мы доберёмся быстрее, — объяснил Ролан фальшиво надувшемуся Рею. Он на миг обернулся, прежде чем с ухмылкой отправиться в сторону здания приюта. — Ха, интересно будет взглянуть на их лица, когда они после нескольких часов поиска мокрые и усталые приползут назад, а там я, отдохнувший и в тепле. Рей машинально улыбнулся в ответ, не совсем понимая суть злорадной фразы, но осознав, что его старший брат тот ещё шутник и проказник. — О боже, где ты был, Рей? — кинулась к ним девочка лет семи-восьми, стоило только Ролану переступить порог игровой комнаты. — Только на секунду отвлеклась, а тебя и след простыл. — Да ладно тебе, Лин, ничего страшного не произошло, — заверил её Ролан, не заметив, как в голубых глазах девчушки загорелся опасный огонёк. — Это всё ты, Ролан! — гневно прошипела Мелинда, буквально вырывая Рея из его рук. — Учишь детей всяким глупостям, а последствия разгребать мне! — Но я же ничего такого… — Ещё как делаешь! — перебила девочка, продолжая испепелять Ролана взглядом. Рея она благоразумно поставила на пол. — Не ты ли на прошлой неделе научил Адама создавать рогатки? А до этого показал Томасу, как с помощью лупы поджигать предметы. Я уже молчу про то, что именно ты заставил маленького Дона постоянно повторять фразу «А вот в моё время…». Она наступала на Ролана, как разъярённая фурия, и Рею на миг показалось, что её короткие чёрные волосы колыхались сами по себе. Но что восхищало его больше всего: брат ни на миг не прекратил улыбаться. Пусть и делал это нервно и вымученно. — Всё-всё, я понял! — замахал руками тот, уже не выглядя таким уверенным, как минуту назад. — Я только начала! — мстительно ухмыльнулась Мэл, не останавливаясь. — Из-за тебя Грегори теперь… — Я понял! — закричал Ролан и глубоко поклонился, рассыпаясь в извинениях. — Я всё осознал и больше так не буду. Он смотрел взглядом побитого щенка, и Мелинда, беспомощно вздохнув, утратила всю свою напускную злость. — Ладно, — милостиво кивнула она, однако поняв, что прощение получилось слишком уж быстрым, угрожающе добавила: — Но если ты ещё раз посмеешь учить детей нехорошим вещам, я с тобой на целый месяц перестану разговаривать! Ролан склонил голову набок, на красивом лице проступила растерянность: — Я и не успею их научить чему-то, ведь сегодня… Мелинда выглядела так, будто на неё вылили ведро холодной воды. — Да, прости, я забыла, — пробормотала она, смутившись и погрустнев. — Мне казалось, мы вечно будем жить здесь. Но всё равно, если ты за оставшееся время что-то успеешь натворить, я месяц не буду отвечать на твои письма! — О нет, не поступай так со мной! — притворился испуганным парень, прекрасно осознавая, что слышит лишь пустые угрозы. — Я буду писать тебе стостраничные мемуары, чтобы ты меня не игнорировала! — Прекрасная растопка для камина получится, — коварно рассмеялась Мэл, не сумев скрыть нежность во взгляде. Рей задумчиво смотрел на шуточную пикировку старших и буквально физически ощущал пронизывающую этих двоих ребят печаль вперемешку с чем-то трепетным и светлым. Казалось, они уже безумно скучали друг по другу, даже не успев толком расстаться. Неужели это и есть любовь? Он и сам понимал, что будет тосковать по брату, но точно не настолько, как Мелинда. Вдруг к ногам парня, прерывая разговор, подлетел маленький ураган и крепко ухватился за штанину. — Ха, а вот и наш Люк! — воскликнул Ролан, легко подхватив двухлетнего ребёнка на руки. Тот радостно завизжал и захлопал в ладоши. — Не трудно тебе с ним? — Тот ещё непоседливый егоза, — с улыбкой покачала головой Мелинда. — Он из «яслей» только две недели назад вышел, а уже успел собственную банду сколотить. — Растёт мне хулиган на смену, — расхохотался парень, пытаясь вырвать пряди волос из цепких маленьких рук. — Ты уж не дай моей Лин заскучать, ладно? — Вот только этого мне не хватало! — с ужасом воскликнула девочка. — Вы даже внешне будто настоящие братья. От этих слов Рей, до этого равнодушно слушающий разговор, распахнул глаза и в неверии уставился на Ролана с мелким на руках. Он старался найти как можно больше несхожестей между ними, чтобы опровергнуть прозвучавшее утверждение. Но если опустить факт различного цвета радужки (у Люка он был насыщенно карий) и чуть вьющиеся волосы у младшего, то, со скидкой на возраст, они и вправду выглядели очень похоже. — Ну, значит, будешь смотреть на него и меня вспоминать, — хитро сощурился Ролан. — Вот бы и характер совпал. Он по-злодейски захихикал, заставив Мэл с душераздирающим вздохом приложить ладонь к лицу. Рей же мог смотреть только на Люка, что с глупой улыбкой пытался закрепить в волосах Ролана девчачью кислотно-розовую заколку. И вот это вот похоже на его замечательного и крутого старшего брата? Не может такого быть! — Ох, пойду-ка я вещи собирать! — спохватился Ролан, бросив мимолётный взгляд на стрелки настенных часов. — Быстро уложу всё в чемодан, и у нас останется достаточно времени, чтобы провести его вместе. — Нет уж, укладывай их качественно, — командирским тоном приказала Мелинда, забирая Люка. — А не то полезу проверять, и опозоришься на весь приют. Ролан хитро усмехнулся, но кивнул и убежал, потрепав Рея по волосам. Убежал, так и не заметив запутавшейся в длинных прядях смешной заколки. Стоило входной двери закрыться за Мамой и попрощавшимся со всеми Роланом, как Мэл, расплакавшись, убежала наверх. Для неё слишком трудно было принять тот факт, что они не увидятся, по меньшей мере, четыре года. С облегчением поглядев ей вслед, Рей тихонько вышел через чёрный ход и, завернув за угол, последовал за братом. По пути он захватил припрятанную заранее верхнюю одежду. Благо погода снежная, и можно не переживать, что его в белой куртке с накинутым на чёрные волосы капюшоном быстро обнаружат. Из-за того, что Мама шла не слишком быстро, ему удавалось с лёгкостью поспевать за ними. Хотя Ролан пару раз оборачивался, будто о чём-то подозревая. Рей по возможности пытался двигаться бесшумно и держал приличную дистанцию, стараясь идти чётко по чужим следам, чтобы не оставлять своих. Даже если его поймают: что возьмёшь с любопытного неразумного трёхлетки? Но до такого, правда, лучше не доводить. Решётки ворот были гостеприимно подняты, однако Рей не решился заходить внутрь, спрятавшись в ближайших кустах, с напряжением ожидая, как будет развиваться ситуация. Вот и пришло время проверить, правду ли говорили люди за пределами приюта. Он всего полгода назад смог обрести достаточный словарный запас, чтобы приблизительно уловить, о чём были разговоры тех взрослых. Конечно же, понятным было далеко не всё, но и меньшей части оказалось достаточно, чтобы вызвать недоумение. К сожалению, сразу же проверить достоверность информации не представлялось возможным, так как строгая и ответственная Мэл, скрупулёзно исполняя обязанности старшей сестры, внимательно следила за доверенными ей в отсутствии Мамы совсем маленькими детьми. И только сегодня она сбежала в свою комнату, желая побыть в одиночестве. Можно не волноваться, что его спохватятся: во-первых, другие старшие не такие наблюдательные, а во-вторых, за Реем давно закрепилась репутация скрытного и тихого мальчика, любившего засесть где-нибудь с книгой. Так что все риски сведены к минимуму. За секунду прокрутив в голове эти размышления, он пристально уставился в сторону ворот, порог которых только-только был пройден двумя людьми. — Нам нужно пройти вперёд, там будет комната, где тебя уже ждут, — ласково улыбнулась Мама, поправив пучок чёрных волос. — Зачем здесь грузовик? — спросил парень, остановившись и уставившись на странный объект. Женщина немного растерялась, не ожидав подобного вопроса. — Это… продукты, для приюта, — объяснила она, выдержав некоторую паузу. — Идём, нас уже ждут. — Продукты в такую погоду? — не поверил Ролан, кинув взгляд на бушующую метель. Предложение продолжить путь он проигнорировал. — Ты… что, меня за дурака держишь, Мама? То ли интуиция, то ли какие-то догадки заставили его сделать несколько шагов назад. — Эти ворота… — продолжил он, оглянувшись. Увиденное заставило его прищуриться. — Почему они открываются только с этой стороны? — Тебе показалось, — попыталась успокоить женщина подростка. — Там просто хитрый механизм. — Это не так, — внимательно посмотрел на неё тот. — Я это точно знаю. — Что ещё ты знаешь? — прищурилась Мама, резко перестав ласково улыбаться. Взглянув на эти разительные перемены в поведении, Ролан снова попятился: — Я, кажется, забыл кое-что дома. Было видно, что встречаться с приёмными родителями он резко перехотел. — Уже поздно возвращаться, — покачала головой Мама, вновь вернув себе уверенность. — Просто прими свою судьбу. — Я не хочу… быть усыновленным, — выдавил Ролан, поджав губы. — Вы же не можете отдать меня без моего желания? — Что здесь происходит, Изабелла? — раздался рокочущий нечеловеческий голос. — Сколько можно вас ждать? Повернув голову на звук, Ролан, а вместе с ним и Рей, смертельно побледнели. Эти… гуманоидные прямоходящие существа ничем, кроме количества конечностей, на людей не походили. Их было трое. Высокие, под четыре метра, с огромными когтистыми лапами, нижние из которых, наполовину скрытые подолом чёрного балахона, были не по-человечески монструозными. Картину завершала странная маска, на которой вертикально посередине располагалось от двух до четырёх глаз. Рей ощутил, как его кровь вскипела от ужаса. То же самое, видимо, чувствовал и его брат, потому как сдавленно охнул и закричал: — Я знал! Знал, что с этим приютом что-то не так! — Почему они у тебя такие умные, Изабелла? — недовольно пророкотало одно из чудищ, заставив женщину поёжиться и глубоко поклониться. — Ладно, это уже не важно. Ребёнок, ты говорил кому-нибудь о своих догадках? Отвечай! — Я никому не говорил! — воскликнул Ролан, смело вглядываясь в маску. Его руки, спрятанные за спиной, сильно дрожали, что было видно только Рею. — Я… я и не думал, что здесь такие чудовища находятся. Склонялся к продаже детей, но такое… Как такое возможно? — Хорошо, — равнодушно констатировал монстр справа и двинулся вперёд. Непроизвольно вскочив, Рей почувствовал липкое и противное оцепенение, что дрожью прокатилось по телу. Страх, отвращение, ошеломление. Он находился в глубоком шоке, не в силах пошевелиться. Тем временем Ролан медленно пятился от чудовища: — Н-не подход-ди ко мне, с-слышишь? — предупреждал он срывающимся голосом. — Не смей! — Какой раздражающе громкий, — выплюнул демон, замахиваясь. Поняв, что сейчас произойдёт, Ролан резво повернулся и кинулся бежать к спасительным воротам. И тут… Их взгляды, будто по волшебству, встретились. Алые глаза глядели на беспомощно застывшего в кустах Рея с изумлением, быстро сменившимся осознанием, а после — ужасом и отчаянием. Перед тем, как брат остановился, Рей успел заметить на его лице обречённую решимость. Потемневшие от влаги рубиновые радужки последний раз жадно мазнули взглядом по оцепеневшему от страха малышу, будто пытаясь запомнить, впитать его образ. После этого Рей мог лицезреть лишь светлую макушку. — Давай же, я не боюсь тебя, тварь! — расхохотался Ролан, разводя руки в сторону, будто приглашая обняться. Он старательно пытался отвлечь на себя всё внимание, чтобы никто не заметил лишнего свидетеля. Поняв это, Рей притаился и, словно в наказание себе, не отрываясь смотрел на то, что происходило дальше. Демон подскочил к подростку и ухватил его за горло когтистой лапой. Но не слишком сильно, чтобы не повредить ценный товар. — Надоедливое насекомое, — прорычал он под рокочущий смех двух оставшихся позади товарищей. — Я убью тебя! — Смерть не страшна, если есть, что защищать, — похрипел Ролан, и Рей понял, что эти слова предназначались для него. Они врезались в сердце и были бережно пронесены им через всю жизнь. Последние слова его старшего брата. — Что ты там бормочешь? — рыкнул демон и, не дожидаясь ответа, незатейливо свернул тонкую шею. С этим отвратительным хрустом, эхом прокатившимся по коридору, и была оборвана жизнь Ролана. Хулиган, который всегда был проблемой приюта из-за всяческих проделок и шуток… …Мёртв? Светлый человечек, который своей заразительной улыбкой и жаждой жизни кого угодно мог вывести из хандры… …Мёртв. Любимый брат, который всегда по-особенному относился к мрачноватому и нелюдимому мальчику… …Мёртв! Без колебаний приняв судьбоносное решение, этот человек спас ему жизнь. Заплатив за это своей. Поднявшись с холодной, присыпанной снегом, земли, Рей, пошатываясь от сильного ветра, а может, и от шока, переступил порог ворот. Демоны и Мама ушли, забрав с собой… тело, потому его никто не заметит. Добравшись до места смерти брата, он нерешительно остановился, посмотрев вниз. После, тряхнув головой, нагнулся и подобрал с пола предмет, тут же с силой сжав его в кулаке. Заколка, та самая кислотно-розовая, которую несколько часов назад Люк прилепил к волосам Ролана, безжалостно впивалась в ладонь острыми гранями. Он сжал руку сильнее, пока не почувствовал резкую боль, немного очистившую разум. Воровато оглядевшись, Рей повернулся назад и опрометью кинулся в здание приюта. Не стоило напрасно рисковать жизнью, что так милосердно была подарена ему старшим братом. Всю дорогу обратно он до кровавых полос сжимал в кулаке то единственное, что осталось после Ролана: дурацкую девчачью заколку. Боль помогала прийти в себя и была даже приятной. По крайней мере, она немного заглушала душевные страдания. Вернувшись домой и убедившись, что никто не заметил его отсутствия, Рей терпеливо дождался полуночи и вылез из кровати. Пробравшись в медицинский кабинет, он задумчиво уставился на ящик с лекарствами и инструментами. Нужно было незаметно обработать царапины на ладони. Посвящать других в это не хотелось, ибо тогда начнутся ненужные расспросы. Да и он привык действовать самостоятельно. Вздохнув, Рей легко разобрался с блокировкой от детей и с любопытством заглянул внутрь. Взгляд сразу же выцепил блеснувшее в свете керосиновой лампы лезвие странного ножика. Как завороженный, Рей аккуратно достал его из ящика и начал рассматривать, держа в вытянутой руке. — Острый, — прошептал он, поднеся предмет к глазам. Медленно, он приблизил к лезвию указательный палец и слегка надавил, с восторгом заметив выступившую на подушечке пальца алую каплю. Облизав пересохшие губы, он направил ножик на внутреннюю часть уцелевшей правой ладони. Получившийся ровный разрез заставил его дыхание участиться. А если… если резко воткнуть его себе в глаз, он умрёт быстро? «Смерть не страшна, если есть что защищать». Рей помотал головой, вспомнив, при каких обстоятельствах были произнесены эти слова. У него нет права думать о чём-то настолько эгоистичном, как самоубийство. Он лишился его в тот момент, когда в тех глазах мелькнула решимость. Он не посмеет умереть, пока не найдёт то, что захочется защитить. От мыслей о брате желудок скрутило, а по телу вновь прокатилась дрожь ужаса и скорби. Скальпель — название этого странного ножика он узнал позже, — не сумев удержаться в поражённых тремором слабых руках, выскользнул и упал на пол. Проследив пустым взглядом за его падением, Рей вздрогнул, когда по комнате прокатился громкий звук столкновения металлической вещи с деревянным полом. Помотав головой, Рей сел на корточки и с интересом уставился на нож. Его маленькое слабое тельце содрогалось от вновь переживаемых воспоминаний, а левая нога странно подёргивалась. Однако он не замечал этого, неотрывно глядя только на лезвие. В прошлый раз заколка помогла ему выйти из этого странного состояния, вернее, боль от её сжатия. Может быть?.. Он протянул подрагивающую руку, и стоило кончикам пальцев соприкоснуться с холодным металлом, как по позвоночнику прокатилась ещё одна волна дрожи. Правда, в этот раз от нетерпения. Возможно, ему вновь станет легче дышать, если он сожмёт в ладонях лезвие?.. — Нет, — фыркнул он секундой позже. — Глупая идея. Такую глубокую рану точно заметят, это не заколка, что оставляла максимум царапины. Если и делать, то в месте, где видно не будет. Задумавшись об этом, Рей вновь перескочил мыслями на свою обиду из-за факта, что от любимого брата осталась лишь заколка, и то, не его, а глупого Люка. А он хотел что-то лично для себя, вечное напоминание… Замерев, Рей новым взглядом уставился на скальпель в своей руке. А ведь можно… Полчаса спустя он стоял перед зеркалом в той же комнате и с грустью изучал кровоточащую рану на левой стороне грудной клетки. Там, где находится сердце. Из-за того, что Рей был левшой, символы, старательно вырезаемые, для удобства, правой рукой, немного скакали и были неровными. Чувствовалась ли боль? Ещё как. Он не забыл про дезинфекцию инструмента и кожи, а потому рана ощутимо пощипывала. Однако Рей лишь улыбался этой боли. Почему-то не в силах банально расплакаться, он, как смог, попытался облегчить внутренние страдания. Неспособный на такую роскошь, как слёзы или откровенность с другими людьми, он нашёл единственный приемлемый выход. А ещё, ему больше нельзя привязываться ни к кому в этой тюрьме. С Норманом и Эммой он уже опоздал, но больше никого не подпустит. Зеркало равнодушно отражало маленького окровавленного трёхлетнего малыша с усталым взрослым взглядом. Он тогда ещё не подозревал, но эта усталость станет его верным спутником ещё на долгие годы. Дотронувшись до холодной зеркальной поверхности, он поклялся, что никто больше не сможет подобраться к его сердцу. Ведь его теперь охраняли неровные и не слишком аккуратные «36984».***
Он вздрогнул, почувствовав тяжёлую руку на плече. Резко обернувшись, наткнулся взглядом на серьёзные и обеспокоенные голубые глаза. — Ты в порядке? — спросил Норман чисто из вежливости. Выдохнув, и окончательно стряхнув нить воспоминаний, Рей выпрямился, кинув на друга не слишком дружелюбный взгляд. — Какого чёрта ты позволил ей уйти к воротам? — Она ударила меня! — шёпотом возмутился Норман. — Мне пришлось сказать про резко заболевший живот. Те ужасные для моей мужской гордости двадцать минут были одними из самых позорных в моей жизни. — Переживёшь, — хмыкнул Рей. — Тебе не привыкать. Заметив подавленное настроение друга, Норман подобрался, выкинув неуместную сейчас дурашливость из головы. — Эмма… как она перенесла это? — он до дрожи в коленях боялся услышать ответ, но не спросить не мог. — Прекрасно, — с сарказмом выплюнул Рей, гневно взглянув на собеседника. — Это же как на цветочную поляну сходить. Легко и просто. Сам-то понял хоть, какой тупой вопрос задал? Норман опешил от такого агрессивного ответа, но через мгновение смог взять себя в руки. — Не забывайся, — холодно предупредил он. — Просто ответь на вопрос. Чёрные глаза сурово прищурились, а их обладатель растянул губы в недоброй усмешке: — Каково это, а? Потерять контроль над ситуацией и чувствовать беспомощность из-за того, что проявил слабость там, где не стоило. Норман отшатнулся, получив эту моральную пощёчину, и взглянул на друга ещё более прохладно: — Свою вину я знаю и несу ответственность. — Да неужели? — хрипло рассмеялся Рей, будто услышав хорошую шутку. — Ты так трогательно волнуешься о ней, заботишься. Настолько, что не брезгуешь использовать. Норман секунд десять, не моргая, вглядывался в усталое и безразличное лицо напротив. — Ты бредишь, — наконец сказал он, склонив голову к плечу. — Тебе бы отдохнуть. Эмму я завтра сам расспрошу. Не сказав больше ни слова, он резко развернулся и ушёл, провожаемый тяжёлым и презрительным взглядом тёмных глаз.Нынешнее время
— Прекратите! От этого громкого крика мальчишки отвлеклись от какого-то своего очередного «внутреннего разговора» и недоумённо повернули свои головы ко мне. Выглядели притом так, будто только сейчас вспомнили, что не одни во вселенной. Несколько детей неподалёку тоже отвлеклись от своих занятий и с любопытством покосились в нашу сторону. — Ты чего так орёшь? — поморщился Рей, мизинцем ковырнув в ухе. Он всем своим видом выражал осуждение ко мне. Норман же просто виновато улыбнулся, отведя взгляд. Он редко со мной спорил, предпочитая или сразу сдаться, или внешне согласиться, но сделать по-своему. Твёрдая решимость, подобная вчерашней, когда он был готов силой потащить меня в библиотеку, была и вовсе впервые мной увидена. — Такое чувство, что ещё чуть-чуть, и вы вцепились бы друг другу в глотки, — ответила я, поёжившись. — Разнимай вас потом. — Ты преувеличиваешь, — немного натянуто, как мне показалось, рассмеялся Норман. Но ведь они, правда, уставились друг другу в глаза, не моргая, и выглядели как два враждующих и делящих территорию кота. Разве что искры не летели. Я и забыла, как сильно натянулись их отношения два месяца назад. Думала, успели помириться, но, видимо, я слишком оптимистична. — Скоро снова снега наметёт, — как-то невпопад заметил Рей, рассматривая что-то в затянутом тяжелыми тучами небе. На его лице застыло какое-то странное выражение: то ли отвращение, то ли глубокая тоска. Он всегда говорил, что равнодушен к снегу, но вот эти вот сложные эмоции, испытываемые им при виде падающих белых хлопьев, намекали, что не всё так просто. Однако, даже на правах друга, я не посмела бы лезть к нему в душу с расспросами, понимая, какая теперь пропасть между нами. По сравнению с ним, мы с Норманом, словно комнатные цветки, вынужденные наблюдать бурю лишь через оконное стекло. Его сложное прошлое больше не позволяло мне считать нас равными. — Тогда тебе стоит поспешить и забрать свой шарф у наших хулиганов, — с усмешкой выдавила я, безжалостно сдав мальчишек. В чёрных радужках заплясал опасный огонёк. — Так это они его взяли… Взгляд нашего остряка не предвещал ничего хорошего для двух шестилеток и одного девятилетки, беспечно болтающих неподалёку. — Что-то мне резко захотелось простого дружеского общения в чисто мужском кругу, — нежно и дружелюбно улыбнулся он, грациозно поднимаясь на ноги. Не подписала ли я только что смертный приговор местным дебоширам? Я надеюсь, что вы выживете, ребята, и никогда не узнаете, кто сдал вас одному маленькому чудовищу. — Привет, Люк, Ленни, Том, — издалека донёсся до меня непривычно тёплый и добродушный голос черноволосого друга. — Прекрасная погодка, не так ли? Только вот холодно стало, а я, какая жалость, нигде не могу найти свой любимый шарф. Это так… расстраивает меня. Наверное, я потерял его где-то в снегу. Вы же поможете своему товарищу в поисках? Нет, нет, не отвечайте: конечно же, поможете. С моей стороны кощунством было бы предполагать обратное. Да тут и работы-то ерунда: всего лишь раскопать все сугробы на территории приюта. Тому, кто героически найдёт шарф, я буду очень-очень благодарен. Не поверите, насколько… Фыркнув и оглядев побледневшие лица троицы хулиганов, я отвернулась, сразу же наткнувшись на пристальный и задумчивый взгляд Нормана. От него наверняка не укрылось то, с каким облегчением я выпроводила Рея. Вчерашний день открыл мне новую, несколько агрессивную и тёмную сторону нашего циничного друга, потому я пока не определилась, как себя с ним вести. Ещё я окончательно осознала, насколько далеки мы были друг от друга всё это время. Пока он без жалоб нёс на плечах тяжёлое бремя, я развлекалась и наслаждалась жизнью. Вылитая стрекоза-однодневка, как правильно заметил Грегори. И даже сейчас, когда, наконец, знала правду, я не могла предложить никакой существенной помощи. В моих силах лишь дать искреннее обещание не путаться под ногами. Что, увы, невозможно. — Он был прав, — вывел меня из задумчивости голос Нормана. — И правда пошёл снег… Вздрогнув, я подняла голову. Пара снежинок приземлилась на щёки и лоб, сразу же растаяв от соприкосновения с тёплой кожей. Сняв перчатки и подставив голые ладони под холодные хлопья, я с замиранием сердца ловила нежные и пощипывающие прикосновения зимы. Жаль, что Джон не застал такую чудесную погоду. Если бы отправление было сегодня… Я вздрогнула, прописав себе мысленную затрещину. Нет! Если бы никакого отправления вообще не было, и мы жили в обычном приюте… Тогда Люси, моя сестра-мама, была бы рядом, живая и счастливая, а не лежала ужином в чьей-то тарелке. Закрыв чёлкой лицо, я отчаянно скомкала снег в голой ладони, надеясь, что холод вернёт меня в нормальное состояние. Однако это мало помогло: вместо внутренностей в теле будто поселилась настоящая ледяная глыба, обдуваемая арктической стужей. Что ей тот жалкий комок снега? Внезапно мою руку накрыло что-то тёплое. Подняв голову, я взглядом столкнулась с глубокими глазами, до боли понимающе глядящими на меня. В руках Рей держал помятый белый шарф. Когда только успел подойти? Шмыгнув носом, я отвернулась. Что я могла сказать человеку, который потерял гораздо больше меня? Пожаловаться? Закапризничать? — Ты плачешь? — хрипло спросил позабытый за переживаниями Норман. — Может, лучше в дом пойдём? Я резко замотала головой: — Я не плачу. Это просто снег. Норман, придвинувшись ближе, вдруг наклонился и лизнул мне щёку! Я настолько удивилась, что даже забыла покраснеть, и озадачено уставилась на друга. Он вздохнул, поймав мой взгляд, и грустно улыбнулся: — Снег не бывает солёным, Эмма. Пока я осмысливала происходящее, Рей, шикнув на Нормана, умудрился одной рукой завязать мне свой шарф на шее. Дождавшись возникновения зрительного контакта между нами, он шепнул: — Она присмотрит за мелким, не волнуйся. Губы дрогнули в намёке на слабую улыбку. Конечно же, присмотрит. Она самая лучшая в мире старшая сестра. Джону не будет одиноко. Пусть не родители, но… тоже семья. Я заворожённо смотрела в тёплые чёрные глаза и вдруг осознала, что та глубокая пропасть оказалась лишь моей иллюзией. Рей был совсем рядом, родной и по-своему заботливый, а я придумала и внушила себе всякие глупости. Чуть не совершив самую ужасную ошибку в своей жизни. Теперь я знала, что нужно делать, чтобы помочь Рею. Требовалась ведь самая малость. То, чего ему так не хватало все эти годы. Я накрыла его руку свободной ладонью, насладившись робкой улыбкой на тонких губах. И совершенно точно знала, что поступаю правильно. Я просто буду рядом со своей Опорой и с благодарностью приму от неё грубоватую, но искреннюю заботу. Это единственное, что я могла дать. Это единственное, что от меня хотели. Закрыв глаза и упиваясь еле слышным треском подтаявшего льда внутри, я пропустила тихий шёпот: «Он тоже присмотрит», списав всё на ветер. Также мною был не замечен и странный взгляд потемневших синих глаз, брошенный на наши с Реем сцепленные руки. Я могла лишь радоваться всё усиливающемуся снегопаду, с облегчением укрывая за холодными снежинками горячие капли на щеках. Тот самый солёный снег.