Eddie (since you have been gone)/Эдди (с тех пор как ты ушёл)

Беверли была права. Трудно было находиться дома в полном одиночестве, когда все его друзья были за сотни миль отсюда, а любовь всей его жизни находилась почти в шести футах под землёй. Только он не был на глубине шести футов, потому что его так и не похоронили по-настоящему. Его безжизненное тело осталось гнить на дне какой-то дерьмовой канализации. Ричи завопил, мёртвой хваткой сжимая в руке синий аспиратор. В детстве он всегда носил с собой лишний, на случай, если Эдди когда-нибудь понадобится этот и у него кончится собственный. Он вспомнил тот самый момент, когда впервые получил его. Это было особенно жаркое лето — лето, когда Неудачники впервые объединились, и Эдди уже перенёс приступ астмы в пустоши в тот день, когда Бен Хэнском спустился вниз по реке с выгравированными на животе инициалами Генри Бауэра. Билл отнёс Эдди на руках в аптеку, которая, к счастью, находилась всего в полукилометре отсюда, и его вздымающееся тело, хватая ртом воздух, крепко вцепилось в руку Билла. В тот момент Ричи был напуган больше, чем когда-либо — глаза нервно смотрели на Эдди, пока он ждал, когда последний вздох слетит с его губ. Момент, к счастью, так и не наступил, и Билл швырнул Эдди на землю, прислонив к кирпичной стене аптеки Кина, а сам ворвался внутрь вместе с остальными Неудачниками. — Ричи, — выдохнул Эдди, протягивая руку, и Ричи повернулся на пятках, чтобы посмотреть на него. — Да, Эдс? — спросил он, торопливо подходя к нему, с выражением беспокойства на лице. — Не... — он на минуту закатил глаза, — не уходи. Ричи почувствовал, что его сердце словно тянут за якорь, и опустился перед ним на колени, — Никогда, Эдс. Я не оставлю тебя, никогда. Если бы он был в состоянии дышать больше, чем несколько судорожных вздохов, Эдди, возможно, закатил бы глаза, хлопнул его по плечу и сказал, — Перестань быть сентиментальным, Балабол. Но всё, что он сделал, это схватил руку Ричи и сжал её мёртвой хваткой, пытаясь впустить немного воздуха в лёгкие. Оглядываясь назад, Ричи, возможно, впервые полностью осознал свои чувства к Эдди в тот момент — скорчившись возле аптеки Кина, с невероятным жжением между ног и ещё более невероятным жжением в сердце. Если в этот момент другая рука Ричи потянулась к щеке Эдди, то никто ничего не понял, потому что в этот момент из аптеки выбежал Билл, бросив Ричи белый бумажный пакет с лекарством Эдди. Когда Билл бросился помогать Стэну с Беном, Ричи поспешно разорвал пакет, вытащил ингалятор Эдди, сунул его в рот и нажал на курок. Эдди судорожно вздохнул, когда знакомый кислотный привкус заполнил его лёгкие. Никогда ещё он не был так рад вкусить это горькое облако лекарства, как в тот момент. Его мёртвая хватка на руке Ричи ослабла до мягкого сжатия, когда его грудь успокоилась, глаза прояснились, а лицо приобрело некоторый цвет, когда он начал дышать легче, удовлетворённый вздох покинул его. Его хватка на руке Ричи превратилась просто в его собственные пальцы, сцепленные между пальцами Ричи, и в этот момент Ричи понял, что они держатся за руки. — Тебе лучше, Эдс? — Ричи ухмыльнулся, но сердце его бешено колотилось. — Да, — сказал Эдди, слегка задыхаясь, глядя на их соединённые руки с непроницаемым выражением. Они на мгновение встретились взглядами, и Ричи почувствовал, как его сердце рвётся наружу, выползает из груди в горло, где отчаянно начинает пульсировать. Его щёки горели ярким румянцем, и он знал, что Эдди наверняка это заметил. А потом прибежал Билл, естественно, с остальными Неудачниками. Они слепо следовали за Биллом, как за компасом, — они шли за ним хоть на край Земли, хоть с обрыва. Особенно Эдди, который, как понял Ричи, смотрел на него как на своего рода отца. Его глаза загорелись, когда он увидел приближающегося Билла, и их руки разъединились, безвольно упав по бокам. Ричи почувствовал, как его сердце дёрнулось, словно якорь, тянущий его за сердце, позволил гравитации смирить его, когда оно слегка опустилось. Ричи выдавил из себя улыбку, как всегда в присутствии Неудачников, — Итак, Хейстэк, - обратился он к Бену, — всё ещё протекаешь, помощник по гамбургерам? Он помнил этот момент ясно, как день — он забыл его за двадцать с чем-то лет, прошедших с тех пор, как он покинул Дерри, но он обрушился на него, как ураган, в тот момент, когда он снова увидел Эдди. Его разум, возможно, забыл, но сердце никогда не забывало. Ричи обнаружил, что сердце болезненно сопротивляется воспоминаниям. Незабываемое сердце и амнезирующий ум — какое жестокое сочетание. Ты остался, шатаясь от раны, которую даже не мог определить. Он предположил, что это объясняет, почему его всегда тянуло к аптечному киоску в магазине, или почему у него был ингалятор, засунутый в карман, несмотря на бесчисленные заверения из кабинета врача, что у него нет астмы. Это объясняет, почему он всё ещё держал его плотно у себя в кармане джинсов, рука металась к нему перед большим концертом или когда он нервничал. Он вспомнил тот день в аптеке Кина, когда понял, что никогда не допустит, чтобы с Эдди что-то случилось — он дал обещание. Он вспомнил, что украл у Эдди ингалятор. Сунул его в карман на следующий день после того, как оставил сушиться на солнце в пустоши. Это было мгновенное решение, в одну минуту он был на камнях, а в следующую — в кармане, с сердцем в горле и ложью на языке. Эдди заметил это довольно быстро, и Ричи начал дразнить его, как всегда делал Ричи. — Ты уверен, что не выбросил его в карьер? — он ухмыльнулся, хлопнув его по плечу. — Да, придурок, — отрывисто ответил Эдди, — я бросил свой спасательный круг в эту дерьмовую воду. Какого хрена мне теперь делать? — Это ты мне скажи, сладкий. Может быть, у тебя был момент бунта. — Нет, замолчи! — заскулил Эдди, всё ещё роясь в карманах в поисках синего ингалятора, как будто он мог волшебным образом появиться. — Ты прав, ты не посмеешь бунтовать. — Заткнись нахрен, Балабол. Ричи поднял руки в знак капитуляции, — Полегче, Эдс. Я просто обеспокоенный гражданин. Эдди закатил глаза, уперев руки в бока. — Я имею в виду, — продолжал Ричи, — я ничего не имею против того, чтобы снова отнести тебя в аптеку Кина, но... — Это не ты, придурок, это Билл нёс меня, — он помолчал, облизывая губы, прежде чем добавить, — ты недостаточно силён, чтобы нести меня. Ричи ахнул, схватившись руками за грудь, — Эдс, ты ранишь меня. — Хорошо, — ответил он, нахмурившись. Ричи улыбнулся дерьмовой ухмылкой, и прежде чем Эдди успел возразить, что сейчас происходит, Ричи поднял его на руки. — Отпусти меня, придурок! — завизжал он, дрыгая ногами, его лицо покраснело. Ричи только улыбнулся, опуская его на землю, когда в поле зрения появились остальные Неудачники, а ингалятор Эдди утешительным грузом остался лежать у него в кармане. Когда на следующей неделе Эдди получил новый аспиратор, Ричи, стараясь не слишком усмехаться, сказал, — Как безответственно с твоей стороны, Эдди. Теряешь свой ингалятор, — бросил он ему. — Заткнись, придурок, — бросил ему в ответ Эдди, и Ричи расхохотался, бросившись на него. Тепло воспоминаний отступило, как прилив, оставив Ричи дрожать, как будто он промок насквозь в метель. Он застонал в ладони, прижимаясь щекой к прохладной металлической кнопке аспиратора. Только в такие ночи, как эта, боль в сердце Ричи овладевала им и не отпускала. Горе Ричи было подобно огню — он чувствовал запах дыма, льющегося через вентиляционные отверстия, чувствовал удушающий жар, цепляющийся за его кожу, как смирительная рубашка. Его разум, казалось, таял в голове, выливаясь из глаз в виде пепельных слёз, грудь сжималась, как петля. Пожарная сигнализация насмешливо лежала рядом с ним, в конечном счёте в пределах досягаемости, но он не мог заставить себя поднять кулак и разбить стекло, стоящее между ним и спасением. Потому что тогда хлынет дождь, и все примчатся, чтобы забрать его, а он мог только смотреть, как пламя, в котором он нашёл цель, угасает навсегда. Его любовь к Эдди была подобна лесному пожару, и даже после его смерти он всё ещё кашлял дымом. Его лёгкие были обожжены, а тело испорчено, но по-другому он не мог. Это было похоже на клеймо на его коже — так же точно, как Ричи вырезал свои и Эддины инициалы на том мосту много лет назад, Эдди оставил след на Ричи, который никогда не исчезнет. И он этого не хотел. Потому что забвение означает уход, и каждая миля, которую он проходит всё дальше от Дерри — это не расстояние, которое он ставит между собой и этим местом, а расстояние между ним и Эдди. И Ричи не мог больше находиться вдали от него. — Я очень надеюсь, что это правда, Эдс, — прошептал он, — Я правда надеюсь. «Господи, пожалуйста, пусть это будет правдой». Ричи провёл руками по глазам, смаргивая волну усталости, мягко прижал ингалятор к губам, потянулся через кровать и выключил свет. В ту ночь он заснул с аспиратором, всё ещё прижатым к груди, и погрузился в беспокойный сон.