Eddie (since you have been gone)/Эдди (с тех пор как ты ушёл)

Пути, ответвляющиеся от однокамерной комнаты, куда Пеннивайз забирал своих жертв, чтобы они умерли, а потом были съедены, были головокружительными и бессмысленными — как безумные каракули шизофреника. Эдди с облегчением обнаружил, что, как и в то роковое лето 1989 года, его внутренний компас снова начал тикать. Это всегда было одной из его величайших добродетелей — вероятно, вызвано тем, что он провёл всё это время, запершись в своём доме с более чем достаточным количеством свободного времени, чтобы убить его, когда он однажды обнаружил карманный компас, аккуратно спрятанный в рабочем столе его отца. Он возился с ним несколько дней, изучая где Север и все тонкости механизмов, заворожённый вращающимся циферблатом и ржавой бронзовой цепочкой, свисающей с него. За те несколько дней, что она была у Эдди — он её очень полюбил. У него почти не было ничего, что касалось бы его отца, кроме слезливых историй, рассказанных матерью после того, как она выпила слишком много бокалов вина или когда проходила годовщина. Для Эдди отец был ни чем иным, как суммой ужасных трагических событий, через которые прошло его имя за эти годы. Но этот компас? Это был первый момент, когда Эдди по-настоящему перестал считать своего отца твёрдым человеком, которого он мог трогать, любить и скучать, а не просто ещё одним орудием совести, которым злоупотребляла его мать. Он был очарован тем, как слёзы наполняли его глаза, плача о человеке, которого он никогда не знал, но всё равно любил. Конечно, всё хорошее проходит, но всё это кончилось опустошительно быстро. Однажды, обнаружив его с ней, Миссис Каспбрак быстро смахнула её, прокричав Эдди что-то бессвязное, прежде чем разразиться бурлящими слезами. Эдди помнил, что тоже плакал, чувствуя себя так, словно только что потерял последний оставшийся шанс по-настоящему соединиться с отцом. С тех пор мистер Каспбрак стал для Эдди всего лишь призраком — холодным и отстранённым, когда она то появлялась, то исчезала из его жизни, её пустые глаза преследовали его, когда она спрашивала, — Ты мне не доверяешь, Эдди? Разве ты не знаешь, что я знаю только то, что лучше для тебя? Эдди смутно помнил, что Ричи пришёл в ярость, когда узнал о компасе. Компас или нет, но внутреннее чувство направления осталось в Эдди, и если бы он верил в прекрасные божественные вещи, такие как Бог, он мог бы назвать это чудом, даром. Но Бог был злобным, ненавистным человеком для Эдди. Мать воспитывала его только тогда, когда Эдди делал что-то, что она не одобряла. «Не болтайся вокруг этого Тозиера, Эдди. У него сквернословие, а от ругани ты попадёшь в ад!» «Не водись с этим евреем, Эдди. Бог ненавидит евреев. Ты же не хочешь, чтобы Бог возненавидел тебя, Эдди?» «Не болтайся с этой девчонкой Марш, ты знаешь, что она делает с мальчиками, Эдди? Добрачный секс — это грех!» «Не болтайся вокруг этого негра — ни один мой сын не будет водиться с такими, как они!» «Не болтайся вокруг этого толстяка! Обжорство — это грех, Эдди!» «Ты можешь не бояться моего наказания, Эдди, но ты бы умолял соблюдать мои правила, если бы знал, как Бог отнесётся к тому, что ты делаешь». Как только Эдди начал приближаться к этому неуклюжему холму полового созревания, её любимым было, «не бегай за девчонками, Эдди!» Однажды Эдди просто тупо уставился на неё и ответил, «я не хочу бегать за девушками». Очевидно, это был не тот ответ, который искала Соня, потому что на её лице промелькнуло какое-то искажённое ужасом выражение, которое Эдди не мог понять даже по сей день. После этого его заперли в доме на неделю. Только после того, как Соня откровенно оскорбила Ричи, Эдди наконец сорвался, его бунт принял форму того, что он выбежал из дома и провёл день в пустоши с Балаболом, о котором шла речь. Миссис Каспбрак была вне себя, когда он наконец вернулся — вызывающе покрытый грязью и сажей, с затянувшейся улыбкой на лице. Эдди только поцеловал её в щёку и пошёл принимать душ. Оглядываясь назад, можно сказать, что это был, вероятно, первый раз, когда он противостоял своей матери, а вскоре последовал инцидент с «беседкой», который определил его жизнь. Эдди, может, и провёл всю свою жизнь, получая указания, что делать, но, как он выяснил, он был чертовски хорош в выяснении вещей для себя, когда ему предоставлялась такая возможность. Эдди улыбнулся и побрёл по мутной воде. Она доходила ему почти до пояса, неприятно промокая через штаны, и он смутно заметил, что его яйца, кажется, вот-вот отморозятся. «Кастрированный канализацией», истерически подумал он, и смех заклокотал у него в горле от абсурдности всего этого. — Честно говоря, я просто удивлён, что ты не кастрировала меня первой, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. Но он знал, что говорит с матерью по-своему. Даже несмотря на то, что в этой заброшенной канализации не было видно её розового пухлого лица. Даже несмотря на то, что её не было уже пять лет. — О, тебе бы это не понравилось, — фыркнул он, — Яйца твоего драгоценного Медвежонка-Эдди — твёрдые, как камни, прижимаются к его ногам, когда он пробирается через дерьмовую воду. Что за жизнь, а, ма? Миссис Кей, понятное дело, не ответила. Эдди, вполне довольный таким исходом, поплёлся дальше. В канализации почти не было шума, кроме характерных влажных капающих звуков, когда сырые сточные воды грубо капали из круглых рам различных туннелей. Эдди не раздумывая шагнул в один из них, позволив интуиции вести его, когда он огляделся. «Да, здесь действительно было не так уж много всего». Она не была пустой, как Пустошь — с густым лесом и грубой травой, которая была почти такого же роста, как сука, ваши колени. Пустой в том смысле, что он казался лишённым людей, правил, управления — помимо постоянных, истинных приказов Билла, то есть. Нет, это было просто совершенно мрачно — как будто ни свет, ни звук не могли избежать этого. Как одна большая мокрая чёрная дыра. — О, так похоже на вагину твоей мамки, Эдди? — услышал он в ушах голос юного Ричи. — Заткнись, Балабол, — услышал он собственный голос, в котором не было ни капли злобы. Его губы изогнулись в лёгкой улыбке, когда он пробирался сквозь темноту. Интересно, что сейчас делает Ричи?