***
В нескольких милях от них Неудачники сидели за большим прямоугольным столом, ковыряясь в закусках. Между Биллом и Беверли было свободное место. Ричи нигде не было видно, а его лапша быстро остывала. — Ты думаешь, он появится? — сказал Билл, проглотив кусочек ло мейна и вытирая рот белой льняной салфеткой. — Конечно, будет, — сказала Беверли, немного поколебавшись, прежде чем добавить, — это же насчёт Эдди. Билл прикусил губу, вспоминая ту ночь, когда всё изменилось. Ну, это субъективно, предположил он — можно утверждать, что момент, когда всё действительно изменилось, был моментом, когда они все встретились двадцать семь лет назад, завершив круг, о котором они совершенно не подозревали, который разденет Дерри до его голых, жёстких костей. Но он знал, что имел в виду под этим чувством, и поэтому яростно отстаивал его. В тот момент, когда их группа из шести человек превратилась в пятерых, всего через несколько дней после того, как её понизили до семи. Карты игры складывались, когда табло бежало тревожно пустым, оставляя после себя лишь оболочку того, что когда-то было. Да, он слишком хорошо помнил тот момент. В тот момент всё изменилось. Он вспомнил, как помогал Бену и Майку оттаскивать посаженное тело Ричи от безжизненного тела Эдди и от канализации, которая начала осыпаться над ними, когда дом на Нейболт стоял на последнем издыхании. Он вспомнил крики — ужасные, неотвязные крики, когда Ричи брыкался и протестовал, ногти впивались в плечо Билла, как когти, когда он плакал. Эдс, Эдди, нет! Ребята, пожалуйста, нет, мы ещё можем его спасти! Мы всё ещё можем… Эдди! Он думал, что никогда не сможет выкинуть этот звук из головы, потому что травма — это эхо, пульсирующее в течение многих лет, как рак, пока однажды ты не поймёшь, что женился на своих собственных детских монстрах. Он подумал о том времени, когда был ребёнком — летел по разбитым дорогам Дерри, мчался, чтобы победить дьявола, ветер хлестал его по телу, как ремень. «Может быть, ты не можешь убежать от своих демонов», — отстраненно подумал Билл, — «потому что, возможно, если ты всё ещё пытаешься убежать от своего прошлого, ты уже застрял в нём». Если вы всё ещё убегали от монстров, вы их боялись. И все знают, что страх — это способ, которым они в конце концов добираются до тебя. «Есть вещи и похуже, а это гораздо глубже», с благоговейной уверенностью подумал Билл и сделал ещё глоток. Майк поджал губы, рассеянно жуя на яйце ролл, — Так, что будем делать здесь, Бев? Как мы его найдём? Остальные Неудачники выжидающе повернулись к Беверли, и она тяжело сглотнула, глядя в свою тарелку, прежде чем бросить взгляд на каждого из них по очереди. — Не знаю, — вздохнула она, — в моём видении… это было похоже на то, что он всё ещё был там, в канализации. — Может быть, нам стоит сначала проверить там, — заключил Майк, стиснув зубы в преданной решимости, всегда готовый поступить правильно, — я имею в виду, что это было бы наиболее разумно, верно? — Верно, — эхом отозвалась Беверли, — канализация… вот где мы оставили… — её дыхание сбилось, голос дрогнул, когда она тихо закончила, — где мы оставили его, когда он умер. — Господи Иисусе, — выдохнул Майк, сжимая переносицу и со вздохом проводя ладонями по лицу. — К-как мы можем быть уверены, что он вообще жив? — выпалил Билл, как будто каждое отдельное слово спотыкалось о следующее, — А что, если он… а что, если он д-д-да… — Он жив, — резко сказала Беверли, делая быстрый глоток вина, не обращая внимания на успокаивающую руку Бена, положенную ей на плечо. В комнате повисло тяжёлое напряжение, тихое звяканье столового серебра не нарушало удушливой тишины, которая сжимала их горло своей холодной, ледяной рукой. Билл бездумно ковырял вилкой в соусе из хойсина, избегая смотреть в глаза другим Неудачникам, которые выглядели такими же взвинченными. Было просто что-то нервирующее в том, чтобы вернуться в свой родной город, и дискомфорт в комнате был ощутимым, удушающим. — Он должен быть здесь, — прошептала Беверли так тихо, что они почти не услышали. Но это было не так — они все услышали. Погрузившись в медленную тишину, они взяли палочки и стали ждать, когда появится Ричи.***
К тому времени, как Ричи прибыл в «Нефрит Востока», остальные Неудачники расслабились, вернувшись к своей старой рутине, поскольку приятная беседа взяла верх в комнате. Бен обнял Беверли, которая с готовностью откинулась на спинку кресла, прижавшись к нему, словно они были магнитами, плавая в этой связующей силе между ними. Билл широко улыбнулся Майку, и тот ответил ему такой же ослепительной улыбкой. Уголки их глаз были подняты вверх — и весёлый блеск грозил пролиться на них, когда улыбки играли на их лицах. Ричи стоял перед всем этим, внезапно почувствовав, что совершил серьёзную ошибку, придя сюда. Как только он собрался сказать «к чёрту» и уйти, они повернулись к нему, как подсолнух к Солнцу. Как лепестки цветка, их лица раскрылись, сочувствие затопило их выражение, когда Ричи засунул руки поглубже в карманы. Он дёрнулся. И потом кто-то заговорил. — Эйййййй, Балабол! — легко сказал Билл, явно слегка навеселе от выпитого перед ним виски. Ричи только прикусил губу, неохотно соглашаясь сесть, когда Беверли указала на место между ней и Биллом. Все они выглядели довольно хорошо, учитывая все обстоятельства. Майк был одет в бледно-голубую рубашку, борода чисто выбрита и безупречна. Его кожа светилась от флоридского климата, зубы и глаза были ослепительно белыми. Билл хорошо смотрелся в своём тёмно-синем свитере, отглаженный воротничок белой рубашки выглядывал из выреза, щетина слегка заросла, что говорило всем, что он писатель, а небольшие тёмные круги под глазами только подчёркивали суть. Бен выглядел ухоженным, как и следовало ожидать от преуспевающего человека. На нём была серая рубашка на пуговицах, манжеты на предплечьях, в одной руке он держал пиво, а другую положил на поясницу Беверли. Беверли была, как всегда, с эфемерна-рыжими волосами, которые мягкими волнами падали на плечи, заколотые сзади маленькой золотой заколкой и отросшие с тех пор, как они виделись в последний раз. На ней была тонкая белая блузка, отделанная по вырезу мелкими деталями. Между грудей у неё изящно висело маленькое изумрудное ожерелье — несомненно, подарок Бена — и глаза того же цвета с любопытством смотрели на него. Она выглядела сияющей, как всегда — бледная кожа, нежная под светом, щёки раскраснелись. Её пальцы дёрнулись в жесте, который Ричи распознал как тик, вызванный сильным желанием закурить. Инстинктивно Ричи потянулся за сигаретой в кармане, обхватил её ладонями, уговаривая прикурить, прежде чем смущённо потереть лицо. Он знал, как он выглядит. Это было похоже на первую встречу в Дерри. Бен был горяч, Билл и Беверли, как всегда, вместе взятые, а ещё был Ричи, менее любимый течением времени. Единственная разница заключалась в том, что теперь Неудачники почти не скрывали своих взглядов на Ричи, и он знал, что выглядит неважно — на самом деле, именно поэтому они все были здесь. Его пятичасовая тень грозила сползти по шее, а глаза были окружены уродливыми синяками от недосыпа. Из-под пиджака у него торчала пёстрая россыпь ушибов, выросших после поездки в канализацию. И это было только снаружи. Всё его тело гудело, как будто скрытый пульс извивался под кожей — что тоже умудрялось причинять боль. Его ноги горели и ныли при каждом движении в кресле, и он чувствовал, что в любой момент может упасть и рухнуть, как тряпичная кукла. Ричи выпустил струю дыма из сигареты, его глаза провоцировали любого, кто упомянет табличку «не курить» на стене. Никто этого не сделал, вместо этого, Бен посмотрел сочувственно на него и сказал, — Как поживаешь, Ричи? Он сухо рассмеялся, дым лениво просачивался из конца сигареты к потолку, — Как я поживаю? Посмотри на меня, парень. Я думал, что у Большого Билла были старые проблемы с наблюдениями. Он многозначительно посмотрел на стильные очки в проволочной оправе, лежавшие перед Биллом. Никто не засмеялся шутке. — Хм. Жесткая толпа, — пробормотал он, казалось, не в силах остановить свой рот теперь, когда он начал, мысленно желая, чтобы он заткнулся, когда его слова убегали от него. Он отчаянно нуждался в том, чтобы заполнить эту подавляющую тишину. Нужно, чтобы они перестали смотреть на него так, будто он вот-вот сломается. Потому что он был на расстоянии одного сочувственного взгляда от того, чтобы полностью потерять его, и тогда они все узнают. — Всё в порядке, Ричи, — мягко сказала Беверли, и Ричи заставил себя расслабиться. Он понял, что она имела в виду: Бип-бип, Ричи. — Но ты прав, Балабол, — добродушно сказал Билл, — я просто ослепну от того, сколько провёл за компьютером последние несколько недель. Беверли повернулась к нему с восторженным восхищением в глазах, которое говорило вам всё, что вам нужно было знать. Созвездие в её глазах могло привести её к Бену, но первая звезда началась с Билла и всё ещё горела так же ярко, глубоко внутри. — Ты уже придумал хороший конец для своей истории, Большой Билл? — Неужели? — спросил Бен, явно заинтригованный, и наклонился вперёд. У него было много книг Билла, возможно, больше, чем у любого другого Неудачника. — Да, Одра… — он выглядел смущённым, — она ненавидела этот конец. Он невесело рассмеялся, и Ричи не упустил из виду, как он произнёс имя Одры, словно ему было больно говорить. Одра. Он на мгновение задумался, не расстались ли они. — А как же ты, Майк? — быстро сказал он, явно пытаясь увести разговор от темы о себе и своей жене, — Как там Флорида? Майк легко улыбнулся, — О, вы знаете, как это. Солнце каждый день — что за жизнь, а? Все Неудачники улыбнулись, за исключением Ричи, хотя тёплая нежность мягко просочилась через его грудь. Они все были рады видеть Майка счастливым. Ему не всегда было так легко. — А как же ты, Бен? — Майк дьявольски ухмыльнулся. — А как же я? — с юмором сказал Бен, и группа рассмеялась, когда они улюлюкали и кричали, толкая сложенные плечи Бена в игривой привязанности. Ричи выдохнул через нос, впившись пальцами в белую бумагу сигареты. Его ноздри раздулись, брови сошлись вместе, на лбу появились морщинки. Его рука задрожала. — О, ты знаешь, он просто сидит и выглядит симпатичным, — рассмеялась Беверли, — это была моя работа! — Ещё бы! — резко сказал Бен, беря её под руку, — Боже, как я рад, что нашёл её! Кулаки Ричи резко ударились о стол, жёсткая, жгучая боль растаяла в костяшках пальцев, когда Неудачники повернулись, чтобы посмотреть на него в шоке. Его губы дрожали, ноги подкашивались там, где он стоял. С каких это пор он стоит? На ладони у него горела сигарета. Ричи дрожал всем телом, глядя на них, предательство было написано на его лице, как повинный маркер его грязной маленькой тайны. — Кто-нибудь из вас вообще заботится об Эдди? — спросил он в ярости, но его решимость рухнула под настойчивым натиском слёз из резервуара, который, казалось, никогда не истощался в последнее время. Горячие слёзы потекли пылающей дорожкой по его щекам, — Кого-нибудь из вас волнует, что он один и напуган,, а вы стоите рядом, пока это происходит? Они молча смотрели на него, их лица покраснели от стыда, а глаза не отрывались от Ричи. — Вы хоть помните, каким был Эдди? Он бы возненавидел это место! Вы же знаете, он бы так и сделал! И… и… — он судорожно вздохнул, всхлипывая и задыхаясь, — теперь мы что? Снова бросим его? Никто не осмеливался прервать его, когда он дрожал и трясся перед ними, как эпилептик. Ричи, казалось, говорил больше сам с собой, чем с ними. — Ну, может, вас это и устраивает, но меня-то уж точно нет! Я думал, что вы все пришли сюда, чтобы помочь Эдди, а не говорить о своей собственной жизни, потому что знаете что — не все, блять, должны двигаться дальше! Его плечи вздымались и опускались, когда он пытался втянуть воздух в лёгкие, как это делал Эдди в детстве, когда ему нужен был ингалятор. Это только заставило его заплакать сильнее и сквозь натиск слёз прохрипеть: — Вы знаете, как это тяжело? Я иду домой и… — он тяжело дышал, — всё, что я вижу, это то, что Эдди там нет. Его одежда, его компас, — он многозначительно коснулся цепочки на шее, — даже его дурацкий ингалятор, но… его нет. Лицо Ричи раскраснелось, а в глазах застыл стыд из-за плотины слёз, пузырящихся и стекающих по щекам. Он вырвал своё сердце из груди и выложил разбитое, пульсирующее месиво на всеобщее обозрение. Неудачники изумленно уставились на него. Ричи заплакал ещё сильнее. — Может, вы и не захотите туда возвращаться, — сказал он дрожащим голосом, — но будь я проклят, если позволю ему снова умереть одному. Как только он обнаружил, что может отойти от этого ужасного паралича, Ричи вылетел из комнаты, а Билл положил руку ему на плечо, пытаясь остановить. Он стряхнул его руку, практически кипя от злости, и закричал: — Не прикасайся ко мне, мать твою! — Ричи! — Беверли отчаянно кричала ему вслед, и он издалека слышал, как они вскакивают со своих мест. Ричи просто проигнорировал эти умоляющие голоса, выскользнув в прохладную, неумолимую ночь и убегая так быстро, как только мог. Незаметно для Ричи, убегая по пустынным дорогам Дерри, он уводил себя от канала, где лежал без сознания Эдди. Ричи побежал, а в двенадцати милях от него Эдди ворочался во сне.