Eddie (since you have been gone)/Эдди (с тех пор как ты ушёл)

Примерно в двенадцати футах под землёй на разрушенных дорогах Дерри сидел Стэнли Урис. Он был бледен и слаб, слишком слаб, чтобы выбраться из окровавленной ванны. Он ждал, затаив дыхание. Долго ждать ему не придётся. Эдди сидел, ссутулившись, на заднем сиденье, откинув голову на плечо Ричи. Из носа у него вырывались слабые, еле слышные вздохи, время от времени он приоткрывал рот. Его рубашка пропиталась красным пятном на ткани сиденья, где все еще болела старая рана. Его ладони были потрескавшимися и покрытыми коркой грязи, тонкие красные порезы расцарапали его ладонь так, что казалось, будто она будет жалить — ободранная и опаленная в бледном пространстве белого. Его губы были сухими, кожа шелушилась, он выглядел очень обезвоженным, как человек, неделями ползущий по пустыне в поисках воды. Его остекленевшие глаза были плотно закрыты тяжелыми веками. Ричи ни на секунду не сводил с него глаз с тех пор, как они вытащили его тело из канала. Это была задача, которая должна была быть лёгкой — Эдди, хотя и вырос, был всё ещё довольно маленьким, и семи человек было более чем достаточно, чтобы поднять его. Проблема, однако, заключалась не в том, что не хватало рук, чтобы помочь, а в том, что Ричи был твёрдо уверен, что он единственный, кто мог приблизиться к Эдди. — Р-Р-Ребята! Он снова потерял сознание. Это нехорошо! — настаивал Билл, наблюдая, как Эдди обмяк у него на коленях. Беверли наблюдала за неглубоким движением его груди, — Я думаю, с ним всё будет в порядке, — сказала она, — но нам нужно в больницу. Сейчас же. Майк возился с ключами, металлическое кольцо звякнуло о его ладонь, когда он взмахнул им, кивая в сторону своей машины. — Нам нужно поднять его, — проинструктировал Билл, и Неудачники быстро переместились, чтобы положить руки ему под голени, на плечи и под колени. — Подожди! — запротестовал Ричи, поднимая его за руки и укладывая нижнюю часть туловища себе на колени. Его подбородок покоился на голове Эдди, и он прижимал его к себе, как ребёнок может прижимать плюшевого мишку после кошмара, — Позволь мне нести его. Билл покачал головой, руки легли на бок Эдди, когда он пошёл, чтобы забрать его обратно, — Не-а. Ты почти в такой же плохой форме, как и он, Ричи. Давайте сделаем это. Его ноздри раздулись, он скривился в подобии самодовольного рычания, чувствуя, как мягкие волосы Эдди щекочут его пульс. Он старался не наклоняться. — Я в порядке! Просто… позволь мне сделать это! Ричи не стал дожидаться дальнейшего подтверждения, прежде чем, пошатываясь, выпрямиться, держа Эдди в жалкой, неуклюжей версии подвенечной сумки. Пот выступил у него на лбу, руки явно натянулись от напряжения. Эдди ни в коем случае не был тяжёлым, но Ричи был ни в коем случае не в том состоянии, чтобы держать что-либо вертикально. Даже его голова поникла, тело понурилось под тяжестью ночи. — Ричи, — тихо сказал Билл, положив руку ему на плечо. Его глаза были нежными, и Ричи растаял, вспомнив мужчину перед ними как лидера, который десятки раз спасал их жизни, — Т-т-ты мне доверяешь? «Да», тихо подумал Ричи. Он сдался, слишком усталый, чтобы сопротивляться, мышцы умоляли о передышке, хотя бы на короткое мгновение. Его взгляд смягчился, и он позволил Биллу нежно взять его из своих рук, щека Эдди прижалась к его рубашке. Билл кивнул, похлопав Ричи по спине. Он не сводил глаз с Эдди всю дорогу до машины Майка. Беверли мягко взяла его за руку, провела большим пальцем по костяшкам пальцев, успокаивающе сжала его ладонь: перемирие. Машина появилась в поле зрения — в конце концов, Неудачники поспешно припарковали её прямо над каналом, когда они мчались вниз по Дерри, так что это было совсем недалеко. По тому, как у Ричи подогнулись колени, он не мог не испытывать молчаливой благодарности за этот факт. Глядя на бледный лунный свет, отражающийся от серебристого кузова машины Майка, Ричи почувствовал, что снова погружается в воспоминания. С каждым измученным движением головы и каждой секундой, проведённой в Дерри, ему казалось, что он всё глубже и глубже погружается в своё прошлое. Некоторые воспоминания лучше оставить забытыми. К счастью, это было хорошее. Когда Билл впервые получил лицензию летом 1992 года, это место очень быстро стало неофициально называться местом встреч. Так же, как и в клубе, в Пустошах или в Карьере, потрёпанный седан отца Билла приобрёл какое-то сверхъестественное значение в подающем надежды подростковом возрасте Неудачников. Машина не только присматривала за ними, но и за последними оставшимися следами их детства, когда они стали старше, а впоследствии и порознь. Эта машина видела некоторые из последних разговоров между Неудачниками и была свидетелем закрытия того мощного круга, который связывал их всех и никогда больше не будет единым целым. Она ухаживала за ними до самого конца их детства, как белый рыцарь, от синего до чёрного, от неизвестного до одинокого неизвестного. И это само по себе делало её действительно могущественной вещью. Но это не всегда казалось горько-сладким предзнаменованием. Ричи отчётливо помнил, как мчался по той же тропинке, по которой он тащился сейчас, вялая энергия разливалась, как искрящаяся живая проволока, когда его конечности едва держались, чтобы сдержать дёргающееся беспокойство, которое мучило тело Ричи, как болезнь. — Переднее сиденье! — крикнул он в голубое небо, запрокинув голову в каком-то радостном поклонении. Его очки стукнулись о нос. Он ухмыльнулся. — Это нечестно! — Эдди фыркнул, прокрадываясь на заднее сиденье прямо за Биллом, — Ты всегда сидишь на переднем сиденье, Ричи. — Извини, Эдс, мой мальчик, — ответил он, положив ноги на приборную панель, прежде чем Билл быстро опустил их, — не ненавидь игрока, ненавидь игру. — Я просто ненавижу тебя, — ответил Эдди. — Ты не можешь этого сделать, Эдс. Ты слышал хоть одно моё слово? — Иногда, Ричи, я жалею, что делаю это, — вздохнул он раздражённым и стервозным тоном. И Ричи просто улыбнулся, вставляя кассету AC/DC в плеер. Когда машина тронулась, он оглянулся на Эдди, который встретил его взгляд, высунув язык. Ричи рассмеялся и откинулся на спинку сиденья, чувствуя, как сердце согревается в груди. Он вспомнил, что всегда сидел там, всегда сидел… — На переднее сиденье? — он услышал, как Билл хихикнул, многозначительно глядя на него, когда тот сидел в передней части машины. — Хм? — разумно сказал Ричи. — Я сказал, — улыбнулся Билл, заикание исчезло из его голоса, как у кислого родственника на семейном собрании, — ты не собираешься сесть на переднее сиденье? В его глазах было любопытство, мольба, почти как бы подталкивающая его спросить, «Ты помнишь, Ричи? Ты помнишь, как это было легко? Лететь по этим потрескавшимся дорогам Дерри, как будто Дьявол хотел нас победить, и смеяться, как будто это действительно не имело значения? А ты? А ты?» Ричи кивнул сам себе, «Да, Большой Билл, я помню, я помню то, чего хотел бы не помнить, и, о Боже, Большой Билл, прямо сейчас моё сердце — зияющая рана в груди. Забавно, как устроен мир, а? Ты всегда знал, что делать, Большой Билл, но я думаю, что я один в этом деле, я действительно думаю, что знаю». — Я сяду сзади с Эдсом, — сказал он наконец, хотя это произошло всего через мгновение после того, как Билл спросил, и довольно быстро для остальных Неудачников. Но мир Ричи двигался, как ноги против течения, тяжёлый, волочащийся и быстро уходящий в никуда. Мир раскачивался, как ленивая волна, медленная капельница вливалась в его вены, в его организм, пока он наблюдал за этим затуманенными глазами. Он был свидетельством времени, Полароидом, прекрасно запечатлевшим его прошлое и то, где он сидел сейчас, в фокусе всего этого. Ричи был человеком всего и ничего одновременно. Билл положил его на колени Ричи, ожидая, пока Ричи пристегнётся, прежде чем позволить Эдди лежать, прислонившись к его груди, вручая его, как будто он был чем-то хрупким. Ричи бросил один взгляд на одурманенное лицо Эдди, «ты — это всё», подумал он, задыхаясь от осознания. Это не прозвучало с громом, и мир даже не дрогнул у него под ногами, когда слова пронеслись в его голове, как блуждающий пешеход. Это не было великим откровением в комплекте с ревущими сиренами и звоном колокольчиков, как всегда думал Ричи. Это просто пришло, а затем исчезло, почти затерявшись в этом медленном космосе грома и более сильной, основной мысли: «Я хочу своего Эдди и хочу убраться отсюда». Майк взглянул на него в зеркало заднего вида, изучая глаза Ричи в поисках какого-нибудь тихого успокоения. Для получения разрешения. Рядом с ним сидел Билл, Бен взял свою собственную машину, а Беверли устроилась по другую сторону от Эдди, поддавшись соблазнительному прикосновению сна. Ричи коротко кивнул, чувствуя, как его собственное изнеможение тяжело давит на него, но не осмеливаясь закрыть глаза даже на мгновение, опасаясь, что он снова откроет их миру без Эдди. Майк повернул ключ в замке зажигания и выехал со стоянки, погрузившись в сонную тишину ночи, пока они ехали к ослепительно белому отделению неотложной помощи. Эдди дёрнулся у него на коленях, и всё, о чём мог думать Ричи, было: «Пожалуйста, Боже, пусть эта ночь закончится хорошо». Звёзды не дали ответов, как и ветер, который трепал его волосы, нашёптывая что-то в уши. Он склонил голову поверх головы Эдди и позволил себе отдохнуть впервые за несколько недель.