Ночные шорохи

      Бали-бей поднял глаза, чтобы взглянуть на изуродованное пожаром здание городского борделя. Луна скрылась за тучами, погрузив и без того тёмную улицу в кромешную ночь. Ветер гулял в развалинах людских домов, нагоняя непрошенный страх, летучие мыши, с недавних пор поселившиеся в заброшенном здании, подняли пронзительный визг, почувствовав приближение воинов. Рядом с ним остановился Ибрагим с Нигяр, а чуть позади – Рустем. Все молчали, не сводя глаз с жуткой картины. Возле дома носились собаки во главе с Пьером, обнюхивая горы трупов.       Сердце Бали-бея подпрыгнуло и пустилось вскачь, когда Ибрагим слез с коня и следом помог спуститься Нигяр.       – Спускайтесь, – бросил он.       Рустем и Бали-бей беспрекословно подчинились. Только тогда они смогли приблизиться к дому и поближе рассмотреть его. Пожар на славу постарался превратить его в груду обломков. Все стены почернели от пепла, разрушенная крыша накренилась на бок, дверь висела на одной петле и вот-вот собиралась упасть.       Бали-бей хоть и с трудом, но узнал тот самый бордель, в который он неоднократно наведывался в компании Матракчи. Это было в те времена, когда он был безнадёжно влюблён в Армин. Тогда-то он познакомился с Эленикой, прекрасной девушкой-гречанкой, сумевшей заглушить тоску воина по умершей возлюбленной. Но это всё уже в прошлом. Бали-бей давно не навещал это место и даже был бы рад забыть туда дорогу, но судьба снова привела его сюда.       – Ибрагим, мне страшно, – услышал Бали-бей испуганный шёпот Нигяр за спиной. Обернувшись, он увидел, что калфа спряталась за плечи паши, затравленно всматриваясь в чернеющий вход трактира. – Давай уйдём отсюда.       Ибрагим улыбнулся и прижался лбом к голове девушки, как бы желая её успокоить. От этого простого жеста в груди Бали-бей вскипело странное чувство, словно никто, кроме него, не мог прикасаться к Нигяр. Он тут же ужаснулся собственным мыслям и поспешил отогнать их прочь. Что это было? Ревность? Или простое помутнение рассудка от страха?       – Не бойся, – так же шёпотом ответил Ибрагим, нежно улыбаясь. – Мы будем осторожны.       – Паша! – Это подал голос Рустем, который тоже спешился и теперь внимательно осматривался вокруг. – Я думаю, стоит зайти внутрь.       Рустем указал рукой на здание борделя, и Бали-бей невольно поёжился. Он, конечно, не был трусом, но мысль об этом даже его заставила внутренне содрогнуться. Однако Ибрагим, похоже, нашёл это предложение весьма дельным, поскольку незамедлительно кивнул.       – Отличная мысль, Рустем паша, – одобрил он. Бали-бей отметил, что его голос стал звучать громче и увереннее. – Мы зайдём внутрь и всё проверим. Разумеется, не забывая об осторожности.       Нигяр тут же вцепилась в плечо Ибрагима, вытягивая к нему свою изящную шею.       – Это опасно! – довольно громко воскликнула она, так что услышал даже стоящий позади Рустем. – Я не пущу тебя туда! Может, есть другое решение?       Несмотря на лёгкое раздражение, вызванное бесконечными причитаниями калфы, Бали-бей был с ней согласен. Зачем рисковать своими жизнями, если и так понятно, что под слоем пепла и горами трупов ничего нельзя найти? С другой стороны, известно, что предатели устраивали поджог именно в борделях, а соответственно существовал маленький шанс, что преступники лежат там вместе со всеми, похороненные под обломками некогда горящего дома. Тут-то план Ибрагима стал для него более понятным.       Ибрагим ещё раз окинул взглядом здание и сделал несколько шагов к нему.       – Бали-бей! – Голос визиря прозвучал довольно громко, даже немного строго, но воин не особо обратил на это внимание и послушно приблизился, склоняя голову в ожидании приказа. Он почувствовал на себе пристальный взгляд паши, придирчиво изучающий его позу, так что даже не сомневался: Ибрагим смотрит так на всех своих подчинённых, которым собирается поручить что-то опасное и важное. – Ты первым пойдёшь внутрь. Всё проверишь, может, найдёшь кого живого. Мне хорошо известны дружеские отношения, которые ты водил с этим местом, так что труда тебе это не составит.       Если Бали-бей и заметил откровенную насмешку, прозвучавшую в голосе паши, то предпочёл этого не показывать. Он молча кивнул в знак повиновения и развернулся спиной к Ибрагиму, медленно приближаясь к ненавистному дому.       – Рустем паша, – продолжал визирь, оборачиваясь, – ты иди и стой на страже. Сообщишь, если заметишь что-то подозрительное.       Рустем молча склонил голову и, задержав на Бали-бее ободряющий взгляд, снова устроился в седле и скрылся в ночи. Бали-бей слегка улыбнулся и снова посмотрел на здание борделя, куда ему предстояло зайти. При свете непостоянной луны оно выглядело ещё более жутким и таящим множество опасностей. Но разве мог он ослушаться приказа паши? Поэтому он собрался с духом и сделал первые несколько шагов к двери.       Нигяр за его спиной прерывисто вздохнула и тихо обратилась к Ибрагиму. Бали-бею пришлось напрячь слух, чтобы разобрать слова:       – Ты уверен? А что если там ловушка?       – Не беспокойся, – в который раз утешил её Ибрагим, – доверься мне. Бали-бей знает, что делает, так, Бали-бей?       Воин слегка поморщился от преувеличенной беспечности, сквозившей в голосе визиря, и остановился.       – Так, – бросил он через плечо и тут же отвернулся, продолжая свой путь.       – Я пойду с ним, – решительно заявила Нигяр и уже сорвалась с места, но Бали-бей отчётливо представил, как Ибрагим выносит руку в сторону, преграждая ей путь.       – Нет, – твёрдо отрезал паша, не сумев скрыть досаду в голосе, – не стоит. – Его тон смягчился. – Оставайся здесь, прошу.       Бали-бей слегка опешил, услышав от Нигяр столь смелые слова в свой адрес. Минуту назад она дрожала от страха, а теперь внезапно набралась храбрости, как только услышала о решении визиря. Это не могло не сбить с толку Бали-бея. Он чувствовал спиной встревоженный взгляд калфы, который будто говорил за неё: «Береги себя», но никак не брал в толк, с чего она переживает за него?       Больше времени на раздумья не было. Бали-бей уже стоял на пороге, готовясь сделать первый шаг в неизвестность. Снаружи как будто всё замерло, пристально наблюдая за ним, ожидая каких-то действий. Воин сделал над собой последнее усилие и осторожно отворил болтающуюся на одной петле дверь. Раздался отвратительный скрип. Бали-бей вошёл в бордель и сразу же наткнулся на множество мёртвых тел, беспорядочной кучей сваленных по всем углам и на дороге. Пришлось идти очень внимательно, чтобы не наступить в лужи засохшей крови.       Оказавшись внутри, Бали-бей первым делом осмотрелся и прислушался. Было темно, но луна всё же пробивала свои лучи сквозь сгоревшую крышу, позволяя ему разглядеть тучи пепла и полуобваленные стены, придавившие собой тех, кто, возможно, имел шанс выжить. Из звуков были слышны только писк летучих мышей, вой ветра снаружи и скрип, выдающий нетвёрдые шаги Бали-бея. Но так было только сперва.       Стоило Бали-бею нагнуться к одному из трупов, чтобы рассмотреть его лицо, как откуда-то сверху послышался стон. Он был глухим, едва различимым, но от того не менее настоящим. Бали-бей выпрямился и весь обратился в слух. Не могло же ему показаться! Он точно слышал чей-то голос!       Бали-бей как можно бесшумнее прошёлся по заброшенному заведению, пытаясь поймать этот стон снова. Всё было тихо, и он уже решил, что ему показалось, но, как только он приблизился к подножию лестницы, ведущей на второй этаж, стон повторился. Он даже сумел разобрать невнятное: «Спасите...». Неожиданные мысли все разом закружились у него в голове, заставив сердце забиться чаще, но уже не от предчувствия, а от вспыхнувшей надежды. Быть может, кто-то смог выжить? Если так, то этот кто-то непременно сможет рассказать им о случившемся и помочь напасть на верный след.       Окрылённый своими догадками Бали-бей проворно взбежал вверх по лестнице, угрожающе скрипящей под его весом, и остановился перед дверью до боли знакомой ему комнаты. Именно там он проводил всю ночь наедине с прекрасной Эленикой. За этой дверью он оставил свои наилучшие дни, кровать, в которой он беспечно утешался в обнимку с девушкой, почти стала ему родной, а вкус местной выпивки, кажется, навсегда застыл на его языке. Бали-бей с досадой покачал головой, прогоняя воспоминания, и вошёл.       Тяжёлый душный воздух ударил в ноздри, и новые мысли о прошлом нахлынули на воина, сбив с толку. Как здесь всё изменилось! Стены и пол почернели от копоти, потолок, кажется, вот-вот обвалится ему на голову. Пожар повсюду оставил свой след, но не это приковало взгляд замершего на пороге Бали-бея. Посреди комнаты, раскинув руки, лежала девушка. Её огненно-рыжие волосы растрепались по чёрному полу, одежда, во многих местах изорванная, испачкалась в пепле, глаза были закрыты. Она совершенно не шевелилась, и можно было даже подумать, что она мертва, но её открытая грудь слабо вздымалась и опадала, свидетельствуя о тихом дыхании.       Сердце Бали-бея замерло, от волнения он на мгновение перестал дышать. Кто бы ни была эта девушка, она жива, а значит сможет рассказать что-то нужное. Воин неспешно приблизился к безжизненному телу и присел рядом, осматривая его. Голова девушки упала на бок, часть волос с небрежным изяществом закрыла её лицо, так что Бали-бей бережно убрал пряди, освобождая закрытые веки, губы...       Бали-бей невольно ахнул и отшатнулся. Перед ним лежала Эленика. Красивая, с чёткими чертами лица, но совершенно бледная и почти что неживая. Воин провёл ладонью по её нежной щеке, а затем взял за плечи, приподнял над полом и решительно встряхнул.       – Вставай! Я знаю, что ты жива.       Эленика пошевелилась, её веки дрогнули и распахнулись. На Бали-бея уставились завораживающие оленьи глаза, и в любой другой ситуации он бы обязательно подивился их великолепию, но сейчас был другой случай. Девушка сонно заморгала, приходя в себя, и, к великой неожиданности воина, отвесила ему пощёчину.       Бали-бей шумно вздохнул и встал на ноги, переживая быстро угасающую боль. Удар был не такой сильный, всё-таки слабость сказалась на состоянии Эленики, но столь же неприятный. Он укоризненно посмотрел на давнюю подругу, утешая себя мыслью, что она просто испугалась. Ещё бы, проваляться без сознания в таком месте несколько дней!       – Успокойся, это я, – поспешил объясниться Бали-бей, пресекая попытки девушки снова его ударить. – Бали-бей. Помнишь меня?       Эленика пошатываясь встала, и воин впервые заметил, как сильно она изменилась со дня их последней встречи. Было видно, что, если бы он не привёл её в чувства, она бы долго не продержалась. В голове Бали-бея сразу возникло множество вопросов, но сначала надо было дать подруге время прийти в себя.       Девушка с минуту сверлила его непонимающим взглядом, а потом бросилась ему на шею, всхлипывая.       – Малкочоглу! Это ты! Это правда ты! Не могу поверить, – прорыдала она хриплым голосом.       Бали-бей не без облегчения приобнял Эленику за плечи и бережно прижал к себе, внезапно успокаиваясь. Даже сейчас она внушала ему наземное равнодушие ко всему, что происходит, как это всегда у неё получалось. Он будто снова оказался с ней один на всю ночь. Хотелось просто быть рядом. Ни тревоги, ни проблемы больше не имели значения. Ни запах огня, исходивший от её волос, ни её слёзы, ни горькие причитания не могли разрушить несбыточные мечты воина. Но что-то всё-таки заставило его вспомнить, зачем он пришёл.       – Тише, – проворковал Бали-бей ласковым шёпотом, – всё хорошо. Всё позади. Ты со мной.       Эленика уткнулась носом в грудь Бали-бея, не переставая плакать. Её тело сотрясала мелкая дрожь, а голос прозвучал судорожно и встревоженно:       – Это всё они, Бали-бей. Они всё это начали. Ты бы их видел! Ворвались совершенно внезапно, всех убили, никого в живых не оставили! А потом подожгли... Ума не приложу, как мне удалось выжить.       Бали-бей решительно отстранил от себя Эленику и развернул к себе за плечи, заглядывая ей в глаза.       – Кто они? – быстро спросил он, не потрудившись смягчить требовательный тон. – Скажи мне, кто это сделал?       – Я не знаю...       Взгляд Эленики переметнулся с Бали-бея на входную дверь в комнату, и хватка, которой она цеплялась за одежду на его руках, окрепла и сделалась невыносимой. Она осеклась, её взгляд загорелся страхом и вперился в нечто, стоящее позади воина.       Бали-бей и сам уже мог расслышать тихую поступь за спиной и затылком почувствовать обжигающий холодом взгляд Ибрагима паши.       – Ну надо же, Бали-бей, – на распев и с плохо скрытой издёвкой в голосе осклабился визирь, вставая сбоку от него. – Я вижу, ты нам трофей нашёл. Надеюсь, говорящий, иначе толку от него будет столько же, сколько от ваших телячьих нежностей.       Эленика отскочила назад, вырвавшись из рук Бали-бея, и забилась в угол, в страхе смотря на Ибрагима. Её грудь заходила ходуном, а губы нервно задрожали.       – Кто... К-кто Вы?.. – дрожащим голосом спросила она, не скрывая ожесточения.       Ибрагим раздражённо закатил глаза и повернулся к Бали-бею.       – Успокой её, – коротко приказал он, кивая в сторону девушки. – Она нам всё дело испортит.       Бали-бей сдержанно склонил голову и медленно подошёл к Эленике, негодуя на Ибрагима за его грубые слова. Но тут же мысленно отдёрнул себя, напомнив, что нельзя думать о своём визире в таком тоне, и успокаивающе улыбнулся девушке.       – Не бойся, Элени, – прошептал он, решив не подходить слишком близко. – Это Ибрагим паша. Ему необходимо выяснить, кто устроил поджог, поэтому очень важно знать, что ты видела. Просто ответь на его вопросы.       Эленика не ответила, но заметно расслабилась. Из её глаз не исчезла враждебность, однако она сделала пару шагов вперёд, исподлобья посмотрев на Ибрагима.       Бали-бей занял своё место рядом с пашой. Визирь неслышно усмехнулся.       – Итак, хатун, – размеренно проговорил Ибрагим, и в его голосе уже можно было уловить угрозу, – если будешь не мешкая отвечать на все мои вопросы и говорить только правду, мы тебя не тронем. Если же попробуешь сбежать, то живой тебе не уйти.       Бали-бей поморщился и покосился на Ибрагима, понизив голос:       – Не стоит, паша. Она и так напугана, зачем Вы усложняете её положение?       Бали-бей не рассчитывал на милосердие со стороны визиря, но ждал хотя бы понимания. И всё же, он совсем не удивился, увидев в глазах паши настоящий гнев, вызванный его словами. Ибрагим сделал резкий шаг к Бали-бею, склоняясь к его уху. Воин почувствовал на своей шее его обжигающее дыхание и содрогнулся.       – Мы не развлекаться сюда пришли! – прошипел паша, не сдерживая гнев. – Делай, что тебе приказывают!       Бали-бей отстранился, но только для того, чтобы посмотреть в глаза разъярённому Ибрагиму. В его груди всколыхнулись ожесточение и желание пойти против той жестокости, тень которой промелькнула на лице паши, но он прекрасно понимал, что не имеет права ослушаться. Ровно, как и сказать своё слово. Вопреки своим чувствам, Бали-бей вовремя усмирил гнев и нахмурился, повернувшись к Эленике.       Без предупреждения он выхватил из-за пояса кинжал и бросился на девушку, прижав её к стене. Едва она успела вскрикнуть, как воин приставил лезвие к её шее и надавил, пресекая попытки закричать в голос. Испытывая ужас и отвращение в тому, что делает, Бали-бей приблизился к Эленике и заглянул в её испуганные мокрые глаза своим незнакомым хищным взглядом. Он не хотел внушать ей страх, но ему пришлось.       За спиной воин расслышал сладкий шёпот Ибрагима:       – Так-то лучше. Надави на неё, как следует.       – Говори! – прогремел Бали-бей на ухо девушке, – Говори, кто устроил поджог!       – Я не знаю! – всхлипнула Эленика, прижимаясь к стене и заходясь в приступе неудержимых рыданий. Из её глаз хлынули слёзы, которые, словно кинжал, вонзались в сердце Бали-бея. Его рука дрогнула, отчего он ещё сильнее сдавил шею хатун, причинив ей новую боль. – Они были все в чёрном с закрытыми лицами и с оружием в руках! Они всех убили, а трактир подожгли! Ушли так же быстро, как и появились!       Бали-бей немного ослабил давление.       – Откуда они? Кто ими заправляет?       – Помилуйте, откуда мне знать? – Голос Эленики задрожал и сорвался. – Слышала, что они прибыли с юга. Это было ещё до того, как они добрались до нас. Люди в панике бежали, и я успела перехватить несколько и расспросить их. Они сказали, что никогда раньше не видели этих людей, но их оружия могут дать фору сабле самого султана.       Бали-бей кивнул.       – Что ты ещё знаешь?       – Больше ничего, клянусь! Мне нет нужды вас обманывать.       Бали-бей отпустил Эленику и быстро отошёл, не желая встречаться с ней взглядами. Девушка поддалась вперёд и закашлялась, едва не падая с ног. Ибрагим с некоторым презрением посмотрел на неё, что ещё больше взбесило Бали-бея, и спрятал руки за спиной, явно наслаждаясь своей победой.       – Ты всё равно умрёшь здесь одна, – безжалостно заключил паша. – Не вижу смысла более тратить на тебя своё время. Уходим, Бали-бей.       Ибрагим сошёл с места и быстро устремился прочь из комнаты, обдав Бали-бея волной воздуха. Но воин медлил. Ему хотелось как-то утешить Эленику, извиниться, но, взглянув в её глаза, он не смог сказать ни слова. Девушка протягивала к нему руки.       – Малкочоглу, – с мольбой шептала она, – пожалуйста...       Бали-бей ответил ей непроницательным взглядом и тоже вышел. Его лёгкие сдавило, воздуха будто бы не хватало, чтобы сделать вдох. Злочастный кинжал уже покоился на боку за поясом, так что воин стрелой спустился по лестнице и уже хотел было вырваться на свободу, как вдруг его внимание привлёк предмет, блеснувший в свете луны.       Бали-бей остановился и присмотрелся. Ничего не увидев, решил подойти ближе и заметил на полу одинокий труп. Но не обычного человека, а одного из предателей, устроивших поджог: воин узнал его по сплошь чёрному одеянию и маске на лице. К сожалению, сабли рядом не обнаружилось, но зато можно было присесть и рассмотреть его лицо. Человек был ему не знаком, и Бали-бей уже собирался уйти, но тут заметил на груди неизвестного бронзовую брошь, отливающую серебром при лунном сиянии. Воин провёл по ней рукой и нащупал под пальцами рельеф загадочного рисунка, напоминающего по своим линиям герб Османской Империи.       Снаружи уже раздался зов Ибрагима. Бали-бей рывком отцепил эмблему от одежды умершего и, зажав находку в кулаке, выскочил из трактира на свежий воздух.       К нему тут же бросилась Нигяр, но воин не обратил на неё внимание и подошёл к Ибрагиму, протянув ему украшение. Снаружи было светлее, чем в трактире, так что без труда можно было разглядеть странную брошь получше.       Ибрагим изучил находку и вопросительно посмотрел на Бали-бея.       – Где ты это взял? – спросил он.       – На груди одного из умерших предателей висела эта брошь, – объяснил воин. – Я подумал, она будет нам полезна.       Паша кивнул и отдал ему трофей.       – Ты ошибся, – равнодушно бросил визирь, отвернувшись. – Эта безделушка не принесёт нам никакой пользы. Лучше позови Рустема. Нам пора отправляться в путь.       Бали-бей с силой сжал эмблему в своей руке и почувствовал, как холодный металл впивается ему в кожу. Не сказав ни слова, он отошёл и окликнул Рустема пашу, всё ещё стоящего на своём посту. Сердце храброго воина грызли досада и злость на Ибрагима за то, что пришлось навредить Эленике, но при этом ничего не добиться.       Пока за спиной Бали-бея все собирались и седлали коней, он стоял поодаль и молча рассматривал брошь, изучая рисунок на ней. Что мог означать герб на её поверхности? Это определённо могло привести их к тому, кто всё это начал, только почему-то Ибрагим этого не понимал. Или, может, пытался замести следы?       Мягкий толчок в ногу чуть ниже колена заставил его очнуться и посмотреть вниз. Рядом с ним крутился Пьер и заливисто лаял, словно собирался что-то сказать. Бали-бей невольно улыбнулся и опустился на колени, ласково погладив пса и позволив ему облизать его руки. И тут воина пронзила внезапная мысль. Возможно, Пьер что-то почует и сможет найти след?       Поверив в эту слабую надежду, Бали-бей разжал пальцы и протянул собаке руку.       – Давай, друг, – тихо обратился он к псу, – ты мой последний шанс.       Пьер недоверчиво принюхался, а потом поднял голову и протяжно завыл. Он что-то почувствовал!       Бали-бей вскочил на ноги, с восторгом глядя на верную собаку.       – Молодец! Ищи!       Пёс бросился в сторону леса, оглашая пустынные улицы Стамбула весёлым тявканьем. Бали-бей сжал брошь в руке и с нескрываемым торжеством обернулся на Ибрагима:       – Паша! Мы взяли след!