Ночные шорохи

      – Идём со мной! Я тебе кое-что покажу!       Рустем вскочил с места и жестом пригласил Бали-бея следовать за ним. Его глаза горели восторгом и каким-то предвкушением, что предавало ему сходство с молодым подростком, идущим в свою первую битву. Бали-бей никогда не видел пашу в таком хорошем настроении и уж точно не помнил, когда в последний раз он так волновался. Он тоже встал и подошёл к другу.       – Идём. Только ненадолго.       Рустем насмешливо хмыкнул, но спорить не стал, и лишь бегом устремился куда-то сквозь деревья, так что Бали-бей едва поспевал за ним. Низко растущие ветви хлестали его по шее и глазам, но ему было всё равно. Трепетное ожидание Рустема незаметно передалось воину, поэтому теперь он думал только о том, как бы не потерять друга из виду в сплошном лесу.       Они снова остались вдвоём. Ибрагим паша и Нигяр в свою очередь отправились в патрулирование в компании Пьера и других собак. Великого визиря так удивила и одновременно обрадовала найденная на реке брошь, что он решил немедленно пойти по следу. Только сначала нужно было убедиться, что это безопасно. Нигяр, конечно, не хотела оставлять Ибрагима одного, поэтому увязалась за ним, а Рустему и Бали-бею пришлось остаться в лагере, который совсем скоро они должны были покинуть и двинуться дальше.       Бали-бей догнал Рустема на краю обрыва. Паша стоял на самом склоне и с неподдельным восхищением смотрел куда-то в сторону, поверх росших внизу деревьев. Бали-бей остановился рядом и тут же узнал это место. Именно здесь они отыскали заветную брошь.       – Красиво, не правда ли? – внезапно спросил Рустем, и Бали-бей, оторвав взгляд от реки, голубой лентой вьющейся по расщелине, посмотрел на окрестности.       Из его груди вырвался тихий вздох восхищения: прямо перед ним как на ладони раскинулся лес, а над его высокими деревьями повисло закатное солнце, чьи лучи нежно ласкали небосклон. На горизонте, совсем далеко, виднелись грозные силуэты снежных гор, в долину слетались птицы, оглашая тишину своим приятным пением. Небо было окрашено в самые разные цвета: в жёлтый, голубой и даже розовый, – а сквозь прозрачные тучи можно было разглядеть первые звёзды. Бали-бей невольно улыбнулся и на миг даже задержал дыхание, словно любой лишний звук мог разрушить волшебство этого красивого вида.       – Ты прав, – выдохнул он наконец, не в силах налюбоваться, – очень красиво...       Рустем лукаво подмигнул Бали-бею и спрятал руки за спину, с лёгкой улыбкой наблюдая за тем, как солнце завершает свой дневной цикл, и на смену тёплому дню приходят прохладные сумерки. Они молчали, позволяя царившему кругом спокойствию накрыть их с головой и отрезать от внешнего мира, полного опасностей и жестокостей. Бали-бей потерял счёт времени, но ему не хотелось уходить. Хотелось вечно стоять здесь, любуясь красивыми видами, а главное – чувствовать рядом с собой крепкое надёжное плечо Рустема. Почему-то именно сейчас присутствие паши казалось как никогда важным для воина. Как никогда важно было знать, что он здесь, видеть его неизменную полунасмешливую улыбку с хитрым прищуром на один глаз.       Бали-бей не удержался и незаметно покосился на Рустема. Тусклый солнечный свет идеально оттенил черты лица паши, подчеркнув разрез глаз и острую линию скул. Его глаза смотрели прямо и пристально, но в то же время не было ни следа той враждебности, к которой они двое уже успели привыкнуть. Это был его подлинный взгляд – уверенный и хитрый, приправленный некоторой насмешкой.       Бали-бей прикрыл веки и сделал маленький шаг в сторону Рустема, коснувшись плечом его плеча. Паша будто и не заметил, но быстро мелькнувший проблеск на поверхности его взора дал Бали-бею понять, что он совсем не против. Уголок его рта слегка дёрнулся, словно он боролся с подступающим смехом.       – Спасибо, – тихо проронил Бали-бей на ухо Рустему.       Паша в недоумении уставился на воина.       – Я скажу пожалуйста только, если ты скажешь, за что благодаришь меня, – ответил он, ничуть не смутившись.       – За то, что показал мне это место, – пояснил Бали-бей. – И за всё остальное.       Рустем хмыкнул, однако Бали-бею уже был знаком этот напускный ворчливый тон.       – Всегда пожалуйста, друг, – улыбнулся он и в ответ прижался к плечу воина. – Если захочешь, можем как-нибудь вернуться сюда. Когда всё это закончится, ничто не помешает нам гулять по этому лесу хоть каждый день!       Бали-бей хотел ответить, но внезапно в его груди что-то болезненно сжалось. Он хотел верить, что так всё и будет, но тревога никак не отпускала его разум. Когда именно всё это закончится? И кто сказал, что всё должно закончиться одинаково для всех?       От этих мыслей Бали-бей похолодел и снова посмотрел на Рустема. Попытался представить себя и его на краю этого обрыва ещё раз и не смог. Не получилось. А потом он вдруг понял, что кому-то из них не суждено будет вернуться домой. Такие истории никогда просто так не кончаются, у них всегда есть жертва, которая отдаёт свою жизнь за всех. И как правило, такой жертвой становится самый близкий человек.       – Почему ты так уверен, что всё закончится благополучно? – словно через силу выдавил Бали-бей. В горле встал ком, мешая ему говорить.       Рустем посмотрел ему в глаза, и в них воин прочёл свои собственные мысли: паша знает, что ничего не пройдёт бесследно. Он всё знает.       – Мы должны верить в лучшее, – просто ответил Рустем. – Это ещё никому не навредило.       Последнюю фразу он произнёс с привычным весельем, и Бали-бею даже стало немного спокойнее. В самом деле, зачем думать о плохом? Если они будут держаться вместе и помогать друг другу, то всё будет именно так, как сказал Рустем.       «Я сделаю всё, чтобы это было именно так», – мысленно поклялся Бали-бей.       – И ещё кое-что, – спохватился Рустем и развернулся к воину, преданно заглянув в его глаза. – Что бы ни случилось, ты навсегда останешься моим другом. ***       Солнце уже стояло в зените, когда Ибрагим неспеша вывел свой отряд из тени деревьев на новую тропу, истоптанную здешними животными. Пьер тут же вырвался вперёд, нюхая воздух, и остальные собаки беспрекословно бросились за своим вожаком. Ибрагим сощурился от яркого света лучей, пробивающихся сквозь редкую жёлтую листву, и обернулся, словно проверяя, все ли на месте.       Чуть позади паши степенно вышагивала Нигяр. Её лоснящиеся локоны были собраны в простую косу, подчёркивая тонкую изящную шею, а сильные руки судорожно цеплялись за повод уздечки, будто она боялась упасть. На пояс калфа повязала свой шёлковый плоток, некогда служивший ей головным убором, и закрепила за ним кинжал, который любезно одолжила у Ибрагима. Хотя сбоку от неё позвякивала в ножнах сабля, девушка заявила, что лучше иметь при себе более лёгкое оружие.       Взгляд Нигяр оставался непроницаемым, однако Ибрагим сразу почувствовал исходящее от неё напряжение. Хатун постоянно оглядывалась, дёргаясь от каждого шороха, и даже ободряющая улыбка Великого визиря не могла её успокоить. Она словно чего-то ждала, причём чего-то явно нехорошего.       «Наверно, ей просто непривычно, – решил про себя Ибрагим. – Она, в отличие от нас, никогда не была в таких местах».       Взгляд Ибрагима упал на Бали-бея, а затем скользнул по идущему рядом с ним Рустему. Двое воинов подозрительно сблизили головы и о чём-то тихо шептались, иногда посмеиваясь и многозначительно переглядываясь. Ибрагим нахмурился. С каких это пор Бали-бей и Рустем стали настолько близки? Это выглядело весьма сомнительно и вызывало много вопросов, поскольку паша даже в своих снах никогда не мог узреть, как Рустем дружески толкает Бали-бея в плечо, заливаясь смехом. Что уже успело произойти между ними?       Только Ибрагим успел задать себе этот вопрос, как его взгляд снова переметнулся на Нигяр. В его груди вскипела холодная ярость, когда он заметил, что его возлюбленная смотрит, нет, любуется, Бали-беем. В её глазах было столько безмолвного любопытства, что паша едва не поперхнулся. Что она себе позволяет?! Почему без тени смущения наблюдает за этим воином, будто желая поближе узнать его? Есть ли этому разумное объяснение?       Ибрагим отвернулся, дабы вконец не испортить себе настроение, и властно вскинул голову, расправив плечи. Они всё ещё продолжали идти по новому следу, который предоставила им очередная брошь, правда паша так и понял, чем это поможет. За кем они вообще охотятся? Куда они идут? Куда приведёт их след – в ловушку или в руки убийцы? Всё складывалось до смешного просто и слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ибрагим чувствовал в этом какой-то подвох, но пока даже себе не мог признаться, что именно его тревожит. Наверно, всё дело в нагнетающей тишине, которая, словно невидимая туча, повисла в лесу. Было в этой тишине что-то подозрительное, и Ибрагим знал, что именно: в этой тишине таилась угроза.       Совершенно неожиданно где-то за деревьями раздался громкий хруст, заставив Ибрагима резко повернуть голову в сторону шума. Он мгновенно остановился и поднял вверх руку, приказывая остальным замереть на месте. Они, похоже, тоже услышали этот звук: Рустем настороженно прищурился, а Бали-бей медленно положил руку на рукоять сабли. Оба не шевелились, в ожидании команды.       Но Ибрагим не торопился. Мало ли, что может издавать хруст в лесу. Да хотя бы дикий заплутавший волк, по неосторожности наступивший на сухую ветку! Или вероятность, что животное подберётся настолько близко к вооружённому отряду слишком ничтожна?..       Ибрагим хотел пойти проверить, но внезапно из зарослей на тропу высыпало несколько людей, одетых во всё чёрное, в масках и с обнажёнными саблями в руках. Их было гораздо больше, и все они двигались с пугающей быстротой, так что Ибрагим видел перед собой только мелькающие чёрные тени.       Опомнился он лишь тогда, когда предупреждающий крик Бали-бея прорезал воздух, призывая вступить в битву. Ибрагим мгновенно вынул оружие и вовремя: лезвие сабли неизвестного просвистела прямо у него над ухом, целясь в шею. Вражеский отряд окружил их и перешёл в режим атаки, воспользовавшись элементом неожиданности и численным превосходством. Бали-бей и Рустем уже спешились, поскольку отряд действовал на земле, и без колебаний вступили в бой.       Кровь бешено стучала в ушах Ибрагима, пока он, почти без разбору, рубил попадавшихся ему на пути воинов в чёрном.       Нет... Только не это... Нет!.. ***       Нигяр оцепенела, не находя в себе сил сдвинуться с места. Ужас сковал её тело, захватил разум, и теперь она превратилась в лёгкую добычу для неизвестно откуда взявшихся людей, которые напали на их отряд с оружием в руках. Услышав команду Бали-бея, она протянулась к сабле, но её мышцы словно парализовало, руки не хотели её слушаться. Она просто замерла посреди поля битвы, не зная, что делать, куда бежать, и нужно ли вообще бежать или стоит развернуться и вступить в схватку?       Глаза Нигяр расширились от страха, когда прямо на неё выскочил какой-то воин и с силой замахнулся на неё саблей. Она зажмурилась, закрыла лицо и закричала, однако ожидаемой боли от острого лезвия не последовало. Зато она ощутила грубый толчок в плечо, который оказался настолько сильным, что Нигяр упала с седла, но, к счастью, успела сообразить и приземлиться на плечо, смягчая неминуемой удар о твёрдую землю. В глазах всё равно потемнело, плечо и руку пронзила адская боль, но времени думать про возможную травму не было. Нигяр почувствовала, как кто-то схватил её за запястье и с той же грубостью затолкал в углубление под корнями огромного дуба.       Нигяр пыталась сопротивляться, но мгновенно успокоилась, услышав над собой повелительный голос Бали-бея:       – Сидите здесь и не высовывайтесь!       Она обернулась, чтобы хотя бы поблагодарить храброго воина за спасение, однако Бали-бей уже затерялся в гуще битвы, так что она успела лишь выхватить его удаляющуюся фигуру.       «Он спас меня, – пронеслось в голове у Нигяр, и её сердце, несмотря на чудовищный страх, трепетно ёкнуло. – Но почему?»       Секунду спустя рядом с Нигяр появились Пьер и её до смерти испуганный конь. Сразу стало как-то уютнее, и она осмелилась выглянуть из своего укрытия. На тропе творилось что-то очень страшное: повсюду мелькали сабли, молодая трава окрасилась первой кровью, а звон от столкновения оружий начинал сводить с ума. Так вот, что такое настоящая битва.       Оглухая от стука собственного сердца, Нигяр отчаянно выискивала глазами Ибрагима, Рустема и Бали-бея и думала только о том, как не потерять сознание от удушающего запаха крови. Дыхания не хватало, а частые прерывные вздохи отбирали все силы, так что скоро Нигяр заметила, что неудержимо дрожит. Как такое может быть? Как всё может вот так измениться за одно мгновение? ***       Нигяр в безопасности.       Бали-бей ринулся в битву сразу же, не дожидаясь, пока калфа обернётся и скажет ему слова благодарности. Просто он знал, что, если их взгляды встретятся, он больше не сможет уйти. А уйти было нужно. Ибрагиму и Рустему явно приходилось туго без лишней сабли в воздухе, поэтому воин бесстрашно подоспел им на помощь.       Как ни странно, Бали-бей был спокоен. То ли он уже привык к битвам, то ли противники попались слабоватые, а может, ему всего лишь хватало знания о том, что с Нигяр всё хорошо. Она вдали от смерти, у него получилось защитить её, так о чём ещё волноваться?       Но причины для волнения были. Стоило Бали-бею расправиться с тремя вражескими воинами, как взгляд его остановился на Рустеме. Вот уж, кто показал себя во всём великолепии! Уверенные движения, мастерское владение оружием, на редкость безрассудные манёвры и, наконец, всё та же неизменная насмешка в глазах и на губах.       «Он воспринимает битву, как нечто весёлое, – заметил Бали-бей, не переставая наблюдать за своим другом. – Ему это доставляет удовольствие».       Воин невольно улыбнулся своим мыслям и подобрался поближе к Рустему, чтобы вместе с ним разделить опьяняющий азарт битвы, который так и кипел в его крови. Сабля внезапно показалась слишком лёгкой, а тело получило долгожданную свободу в своих действиях. Бали-бей почти не думал, что делает, словно кто-то выполнял все боевые приёмы за него. Он просто отдался этому течению и, кажется, наконец понял, что чувствует Рустем.       Как же это было здорово! Сражаться бок о бок с другом, ловить его решительный взгляд и слышать шутливый одобрительный тон в свою сторону. В какой-то момент Бали-бею начало казаться, что они воссоединились в одно целое: один нападал, другой прикрывал со спины, потом наоборот. Они действовали вместе, синхронно выполняли боевые приёмы, словно в каком-то танце. В какой-то момент их плечи соприкоснулись, сабли одновременно обрушились на врагов, и Бали-бей впервые поймал себя на мысли, что кто-то из них двоих копирует движения товарища. Но разве это важно?       Бали-бей никогда прежде не чувствовал ничего подобного. Жажда победы, счастье и сумасшедшая решительность – всё это в одно мгновение захлестнуло его, унося всё дальше, и дальше, и дальше... ***       Рустем пригнулся, уворачиваясь от вражеской сабли, и в тот же миг Бали-бей толкнул неприятеля оружием в грудь, повалив его на землю. Паша одарил воина благодарной улыбкой и снова бросился в битву, только теперь рядом с ним, плечом к плечу, сражался Бали-бей.       Рустем краем глаза наблюдал за другом, подстраиваясь под его действия, и вскоре заметил, что из них выходит отличная команда. Вот Рустем делает выпад вперёд Бали-бея и отражает удар очередного противника, после чего сразу же перемещается тому за спину, предоставляя Бали-бею возможность добить его. Теперь Бали-бей нападает, а Рустем держится позади, прикрывая его от возможной атаки сзади. Сабля воина пронеслась всего в каком-то сантиметре от шеи противника, заставив его растеряться, а Рустем воспользовался этим и ловко подсёк его лезвием оружия. Враг упал на спину и даже пискнуть не успел, как Бали-бей с силой всадил саблю ему в грудь. На траву брызнула свежая кровь, и адреналин вскипел в жилах Рустема. Ему захотелось ещё раз провернуть нечто подобное с Бали-беем, но вдруг за его спиной раздался отчаянный крик боли. Рустем похолодел, узнав голос Ибрагима паши.       Он круто развернулся и увидел, как сразу несколько вражеских воинов набрасываются на Великого визиря со всех сторон, пытаясь сбить его с седла. Паша старался защититься, но его силы явно подходили к концу, поэтому Рустем недолго думая сорвался с места, намереваясь прийти на помощь товарищу. Однако кто-то схватил его за локоть, останавливая.       – Оставайся здесь, – услышал он над ухом спокойный голос Бали-бея, – я помогу ему.       Рустем только успел кивнуть, но этого времени воину вполне хватило, чтобы добраться до Ибрагима, не выслушав возражений. Рустем замер, провожая друга тревожным взглядом, и огляделся. Повсюду валялись мёртвые тела и брошенные оружия, земля пропиталась кровью, которая зловеще блестела на солнце. Почти все вражеские воины были убиты, осталась только группа тех, что атаковали Великого визиря.       Рустем заметил возле себя движение и, обернувшись, увидел, что Ибрагим отводит коня прочь от поля боя, прижимая руку к плечу. Похоже, он был ранен и уже не был в состоянии сражаться, поэтому позволил Бали-бею разобраться с оставшимися воинами в одиночку. Рустем подавил приступ гнева, однако размышлять над тем, почему паша бросил товарища одного против трёх противников, не было времени: вражеские воины уже оттесняли Бали-бея назад, осыпая его ударами. Воин защищался, но силы его были на исходе.       Рустем почти не помнил, как кинулся к другу, замахиваясь оружием. Один из противников уже повалил Бали-бея на землю и готовился нанести смертельную рану по его беззащитному телу, однако паша оказался быстрее. Словно в тумане он бросился наперерез вражеской сабле, загородив собой поверженного товарища...       Острая боль пронзила бок Рустема и спустя секунду он понял, что не успел отразить нападение. Кровь хлестала из глубокой раны, в глазах стремительно темнело, ноги и руки ослабли, из-за чего он упал на траву, не в силах пошевелиться.       Теряя сознание, он думал только о страхе, застывшем в тёмных глазах Бали-бея.