Ночные шорохи

      Нигяр задумчиво крутила в руках кинжал, то и дело касаясь тонкими пальцами засохших пятен грязи и крови. Остро заточенное лезвие блестело на солнце, обрамлённая драгоценными камнями рукоять переливалась и слепила глаза, идеально гармонируя с характерно загнутым острием оружия в форме полумесяца.       «Откуда ты, потерянный алмаз? – гадала она, вращая кинжал из стороны в сторону. – Кому ты принадлежал? Чью жизнь ты спасал и чьей смерти стал виной? Какие тайны ты скрываешь в себе, мой драгоценный?»       Бали-бей и Ибрагим стояли на краю поляны, что-то обсуждая в полголоса. С самого утра они спорили и решали, куда им идти. По их мнению, убийца скрывался где-то за рекой, возможно, в своём убежище и, возможно, не один. Нигяр не особо прислушивалась к их разговору. По правде говоря, ей было просто скучно. Хотелось на долгое время отгородится от всего этого преступного мира, чтобы не учавствовать больше в этом путешествии, но она когда-то сама попросилась. Тогда она даже не предполагала, во что это выльется и какую роль в этом будет играть она. Одно её радовало и успокаивало: Ибрагим и Бали-бей наконец-то нашли общий язык и научились доверять друг другу. По крайней мере, спорить и предполагать у них получалось на удивление хорошо.       Нигяр вертела кинжал, поворачивая его то одной, то другой стороной к свету, словно желая получше его рассмотреть, как вдруг в её руках что-то противно звякнуло, а спустя секунду она держала уже не один кинжал, а его лезвие с оторванной рукоятью. Нигяр недоумённо посмотрела на дело своих рук, не до конца понимая, когда именно это успело произойти. Неужели она заигралась и сломала кинжал?       Нигяр издала сдавленный смешок, чем невольно привлекла внимание Бали-бея и Ибрагима. Они тут же оборвали свой разговор на полуслове и выжидающе обернулись на неё. Она продолжала нервно смеяться и показала им кинжал, точнее, оставшиеся от него рукоять и лезвие. Ибрагим непонимающе изогнул бровь, а Бали-бей поспешно отвернулся, пряча улыбку.       – Кажется, я его сломала, – виновато пискнула Нигяр, когда паша приблизился к ней и присел рядом, отбирая у неё оружие. – Прости, мне очень жаль.       Ибрагим не обратил на её жалкий лепет никакого внимания и безуспешно пытался соединить кинжал обратно, что немало позабавило Бали-бея. Воин засмеялся и подошёл к ним, с улыбкой наблюдая за попытками визиря.       – Ты кузнецом заделался, а, паша? – с безобидной насмешкой отшутился Бали-бей, складывая руки на груди. Нигяр отметила про себя его новое обращение и не могла не улыбнуться.       А вот Ибрагиму было не до смеха. Он метнул на воина недовольный взгляд, однако Нигяр видела, что он вовсе не злится.       – Думаешь, у тебя лучше получится, бей? – в тон ему съязвил Ибрагим, до последнего сдерживая смех.       Нигяр отвела смеющиеся глаза, чувствуя, как на душе становится тепло несмотря на столь нелепую ситуацию. Ибрагим и Бали-бей довольно быстро сблизились. Настолько, что последний уже имел полное право обращаться к паше по имени. Их совместные шутки и взаимные подколы яснее всяких слов говорили Нигяр, что они не питают к друг другу прежней неприязни и даже готовы стать друзьями.       Бали-бей усмехнулся и опустился на землю между Нигяр и Ибрагимом, замыкая образовавшейся круг. Он осторожно взял из рук визиря разъединённые части кинжала и по очереди их изучил. Делал он это тщательно и весьма долго, так что скоро Ибрагим начал терять терпение.       – Ты его вовсе не сломала, – наконец объявил Бали-бей и положил рякоять кинжала на землю в центре.       Нигяр наградила воина непонимающим взглядом, а Ибрагим недоверчиво нахмурился.       – Правда? Что же тогда случилось?       В ответ на её вопрос Бали-бей загадочно блеснул глазами и неспеша протянул Ибрагиму руку.       – Паша, позвольте взглянуть на броши, – попросил он.       Ибрагим прибывал в не меньшем удивление, чем Нигяр, но всё же повиновался и вынул из-за пояса два украшения – одно чёрное от копоти, а другое – чистое и блестящее, – протягивая их Бали-бею. Воин благодарно кивнул и выложил брошки на траву рядом с рукоятью. Тут только Нигяр заметила их поразительную схожесть. Неужели рякоять...       – Рукоять – это тоже брошь, – закончил её мысль Бали-бей, переводя взгляд с неё на Ибрагима. – Нигяр всего лишь отсоединила её от лезвия.       – Раз так, – подал голос Ибрагим, – то почему она другого размера?       Бали-бей сперва удивился, но потом схватил с земли рукоять и на глазах Нигяр ловким движением оторвал от неё участок с символом Османской Империи.       – Прошу прощения, – улыбнулся он, возвращая теперь уже полноценную брошь на место.       Ибрагим заполучил себе оставшиеся лезвие и рукоять и с неподдельный интересом их рассмотрел, словно стараясь запомнить замудрённое строение, позволяющее им так легко отходить друг от друга.       – Разборный кинжал, – протянул он, обращаясь к самому себе. – Любопытно.       Нигяр тем временем наклонилась к Бали-бею, при этом не отрывая глаз от брошек, лежащих перед ней.       – Что это значит, Бали-бей? – негромко спросила она.       – Если бы я знал, – усмехнулся он в ответ и опустил руки на украшения, перемещая их по траве в разной последовательности. – Одно ясно точно – они как-то завязаны между собой. Возможно, если мы попробуем привести их во взаимодействие... Что-нибудь получится.       Нигяр пристально следила за движениями Бали-бея, пока в глазах не начало рябить от разнообразия узоров, и вдруг схватила его за руку, ослеплённая внезапной догадкой. Ибрагим даже отвлёкся от своего занятия и тоже обратился в слух.       – Я, кажется, поняла, – воодушевлённо затараторила она, глядя на Бали-бея сверкающими глазами. – Может, их тоже нужно соединить?       Бали-бей перевёл взгляд на брошки и отвёл руки, уступая место Нигяр.       – Покажи, – бросил он.       Нигяр молча дотронулась до каждой из них, словно что-то проверяя. Пальцы закололо и обожгло холодом металла, а камни пленительно заблестели, так и подмывая её сорвать хоть один и забрать себе. Соблазн был велик, но она сдержалась и заставила украшения в нужной последовательности – одно внизу, а два других – сверху по бокам. Ни Бали-бей, ни Ибрагим не произносили ни слова, но Нигяр чувствовала их напряжённое дыхание и пронзающие взгляды. Волнуясь и едва дыша, она приблизила брошки друг к другу и соединила. Раздался уже знакомый щелчок, сообщивший ей, что всё сделано правильно. Каждый узор совпал с другим, плавно дополняя друг друга и во что-то вырисовываясь. Вот только, во что?       Нигяр покрутила странную конструкцию, но красота камней слепила глаза, мешая что-либо разглядеть, и тогда на помощь пришёл Ибрагим. Он решительно придвинул их к себе и, немного погодя, торжественно объявил:       – Это карта.       Нигяр склонилась над узором и после долгого разглядывания поняла, что Ибрагим прав. Изгибаясь изящными завитками, линии очертили металл наглядным изображением дорог и путей, которые собирались в карту, подобную той, что искатели сокровищ рисуют на пергаменте. Только спустя несколько мгновений Нигяр поняла, что это не обычная карта, а карта звёздного неба. Каждый маленький камешек – это одна звезда, а их соединения образуют созвездия, по которым можно узнать путь. У Нигяр даже дыхание перехватило от восхищения, и она, не удержавшись, ещё раз провела пальцами по драгоценностями. Вот, что выведет их на след убийцы. Вот, что поможет им положить конец смертям и жестокостям. Велик тот, кто создавал это величие.       Они долго молчали, потрясённые и одновременно обрадованные внезапной находкой. Карта выглядела вполне законченной, значит, можно отправляться на поиски. Нигяр заставила себя оторвать взгляд от земли и посмотрела на Ибрагима. Он всё ещё оставался их лидером.       – Ты знаешь, куда нам идти, Ибрагим? – вслух спросила она.       Ибрагим тоже посмотрел ей в глаза и уверенно кивнул.       – Осталось только дождаться темноты. Ночью, когда все эти звёзды станут видны, мы сможем идти. Надеюсь, погода нам позволит.       Нигяр подняла глаза в ясное небо. Ни одно облачко не тревожило спокойную синеву. Если повезёт, ночь выдастся светлой, и они смогут завершить начатое.       Нигяр в волнении вздохнула, почувствовав прилив непрошенного страха, но, ощутив тёплое прикосновение руки Бали-бея, внезапно поняла, что ей нечего бояться. ***       – Быстрее! Не дайте ему уйти!       Громкий отклик Ибрагима ударил Бали-бея в спину, и он, не оборачиваясь, ускорил темп. Лошадь под ним протестующие взвыла, однако сопротивляться не было сил. Бали-бей пригнулся в седле, чтобы не потерять равновесие на пологом склоне, по которому ему приходилось скакать, и повернул голову, не сводя расчётливого взгляда с фигуры в чёрном плаще и в маске, стремительно петляющей среди деревьев на вороном жеребце. На противоположном холме, также притесняя убийцу сбоку, бежала Нигяр. На лице её застыла непоколебимая уверенность. Они держались с преступником почти вровень, отрезая ему путь к отступлению, а Ибрагим нагонял сзади. Ветер свистел в ушах Бали-бея, жажда вражеской крови гнала его вперёд, сердце колотилось о рёбра, срывая дыхание. Он то и дело косился на Нигяр, опасаясь, что она споткнётся, упадёт или испугается, но он тут же вспомнил, что объединённые общей целью, они давно потеряли чувство страха и растерянности.       Карта оказалась верна, и в ясную звёздную ночь, когда все созвездия стали видны, отряд безошибочно определил направление и двинулся прямо в сторону заката, минуя реку и просторное поле. Ближе к рассвету координаты привели их к небольшому каменному дворцу, стоящему прямо посреди леса. Они всё обыскали, но никого не нашли, зато, уже покидая столь странное и таинственное место, они обнаружили, что убийца как раз возвращался сюда. Началась погоня, и вот они уже довольно длительное время преследовали неприятеля, всё ближе его настигая.       Бали-бей не чувствовал усталости, не обращал внимание на боль в остужённых лёгких и с наслаждением подставлял грудь встречному ветру, ликуя от жара погони и ощущая сладковатый привкус азарта на языке. Убийца ничуть не уступал им в выносливости, но было заметно, что тяжёлое оружие и чёрный плащ, развивающейся за его спиной, значительно затрудняли скорость. Надо отдать ему должное, он двигался с необычайной лёгкостью, без видимых усилий петляя между стволами деревьев, встающих на его пути. Как Бали-бей ни старался, так и не смог угадать в его манере что-то знакомое, натолкнувшее бы его на мысль о личности, скрывающийся под маской.       Пьер зашёлся в приступе весёлого лая, и Бали-бей увидел, как пёс подпрыгивает на бегу, пытаясь схватить вражескую лошадь за ногу. Конь заволновался и немного покачнулся, сбавив скорость. В ту же секунду сзади раздался командный возглас Ибрагима:       – Давайте!       Бали-бей, не медля, притормозил и круто развернулся, сбегая вниз, по склону. Одновременно с Нигяр он зажал убийцу с двух сторон и вооружился саблей, готовясь отражать нападение. Преступник остановился и явно пришёл в замешательство, которое длилось не долго, ибо он сразу же вынул оружие и сцепился с Бали-беем. Сражался он на удивление чётко и уверенно, мастерски отражая атаки и переходя в наступление. В какой-то момент Бали-бей не удержался, и даже при том, что с другой стороны ему помогала Нигяр, отступил назад под натиском вражеской сабли. Когда им на помощь подоспел Ибрагим, убийца уже воспользовался ошибкой воина и снова вырвался вперёд.       «Не уйдёшь!»       Бали-бей не растерялся и сорвался с места вместе с преступником, оставив позади изумлённых Нигяр и Ибрагима. Звон оружия сопровождал их стремительное движение, деревья замелькали перед глазами Бали-бея, но он ни на миг не терял бдительности, продолжая на ходу сражаться с убийцей. Тот не уступал, и скоро оба они закружились в каком-то смертоносном танце. Их кони сходили с ума и паниковали от громкого шума, метаясь по роще, но Бали-бей наслаждался этой безумной гонкой, преследуя лишь одну цель. Его рука до боли сжимала саблю, взгляд смотрел прямо в глаза противнику, ровная осанка ни на секунду не изменила своей гордости и величия. Они уходили всё дальше, Бали-бей уже давно потерял счёт времени, но прекрасно помнил восторг, охвативший его, когда со стороны леса донёсся боевой клич Нигяр. Она вместе с Ибрагимом пришла ему на подмогу, и, обменявшись решительными взглядами, они нанесли сокрушающий удар врагу. Он никак не был готов к встречи с тремя противниками, но победить его по-прежнему оставалось нелёгкой задачей.       Бали-бей чувствовал рядом плечо Нигяр, внезапно переставшее быть хрупким, и испытал то самое торжество, которое ему довелось испытать лишь однажды, – когда бок о бок с ним сражался Рустем. Они действовали слаженно, как одно целое, и ничто на свете не могло дать Бали-бею такой свободы, как славная битва рядом с Нигяр.       Бали-бей почувствовал новый прилив сил и внезапно замахнулся саблей, опуская лезвие на плечо убийцы. Тот взвыл от боли и выронил оружия, и тут вперёд выступил Ибрагим.       – Назад! Он мой! – закричал он и, минув стоящих на пути Бали-бея и Нигяр, набросился на замешкавшегося преступника.       Бали-бей затаив дыхание наблюдал, как паша поднимается в седле и прямо со своего коня прыгает на вражеского воина, сбивая его на землю. ***       Удар о землю оглушил Ибрагима, заставив на мгновение потеряться в пространстве. В глазах потемнело, от тупой боли в ушибленном плече стрельнуло в мозгах, дыхание вырвалось из груди, но он не разжимал пальцы, вцепившиеся в чёрную мантию поверженного врага. Они покатились по палой листве, пока в конце концов Ибрагим не насел сверху него, придавив к земле. Кровь стучала в его ушах, перед внутренним взором колыхался кровавый туман, но страх, промелькнувший в глазах убийцы, он видел очень хорошо и чётко. Этот страх был слишком ему знаком. Страх разоблачения. Страх быть убитым. Этот страх могла испытывать только загнанная в угол жертва, и Ибрагим внезапно осознал, что имя этой жертвы станет известно совсем скоро. Он только дотянется, сорвёт маску и...       Убийца оказался весьма находчивым. Извернувшись, он ухватил кинжал и попробовал достать им Ибрагима, но паша решительно присёк эти попытки, одним точным ударом выбив оружие у него из рук. Убийца начал кричать и вырываться, но, судя по всему, успел заработать травму при падении, поскольку двигался куда медленнее, и с каждым разом его рвения всё слабели. Ибрагиму наконец удалось схватить преступника за горло одной рукой, оказавшееся на удивление податливым, а другой вцепиться в приятную ткань его маски. Резким движением руки Ибрагим сорвал с него чёрные одеяния, покрывающие его лицо и голову, из-под нисподающего шёлка, отливающего в рассветом сумраке красивым сизым оттенком, на него уставились озлобленные карие глаза. Затем показались тонкие губы, впалые скулы, изящная шея и густые средней длины каштановые волосы. Ибрагим мгновение приходил в себя после потрясения, а потом медленно слез с убийцы, не веря своим глазам. Ещё секунда ему понадобилась, чтобы набраться сил и вновь обрести голос.       – Хатидже?!