Ночные шорохи

      Несмотря на усталость и ломоту во всём теле после битвы, Бали-бею так и не удалось заснуть. Всю ночь, до самого рассвета, он просидел возле Хатидже, снова и снова вдыхая полной грудью запах дыма. Всё больше ему становилось ясно, что госпожа, так или иначе, причастна к преступлениям, унёсшим столько невинных жизней, в том числе жизни членов Династии. По-хорошему надо было рассказать обо всём Ибрагиму ещё утром, но что-то его остановило. Он не мог так просто поверить в предательство Хатидже. Нужны были весомые доказательства.       Но пока их не было, поэтому Бали-бей без тени сомнений проводил Ибрагима и Нигяр в рассветный патруль, а сам остался рядом с пленницей, до сих пор тихо сопящей во сне. Огонь от костра давно потух, но над поляной всё ещё витал лёгкий дым, сквозь который проглядывали первые лучи солнца. Как раз в этот промежуток, когда земля остыла за ночь и пока не успела нагреться вновь, было особенно холодно. Тёплые дни закончились, уступив наконец место настоящей осени. Листья один за другим опадали, а ветер подхватывал их, кружа в воздушном танце. Бали-бей обнял себя за плечи и притянул ноги к груди, пытаясь согреться. Сидеть без движения на одном месте было не лучшим решением в такую погоду, но что делать, если Хатидже никак не хотела просыпаться?       Бали-бей опустил взгляд на госпожу. Пользуясь его тёплой накидкой как одеялом, она перевернулась на другой бок, устраиваясь поудобнее. Воин наклонился к ней, ещё раз распробовал на вкус запах огня, а затем едва ощутимо коснулся рукой её плеча, желая разбудить. Сперва Хатидже не шевелилась, но прикосновения стали уж слишком настойчивыми, поэтому она нехотя открыла глаза и, сонно моргая, посмотрела на Бали-бея. Воин не сдержал добродушного смеха при виде её непонимающего взгляда.       Осознав, видимо, что солнце давно встало, Хатидже рывком села, так что мантия Бали-бея упала на землю с её плечей, и тут же поморщилась от боли в травмированной руке. Она перевела сверкающие глаза на воина и отпрянула от него, прижавшись спиной к дереву. Боится, что ли?       — Что ты здесь делаешь? — настороженно спросила она, напрягаясь. — Паша приказал тебе следить за мной?       Бали-бей мгновенно посерьёзнел и принял уже привычное выражение лица.       — Было бы странно, если бы он этого не сделал, — небрежно бросил он, наблюдая, как Хатидже приводит в порядок растрёпанные волосы и помятую одежду. — Не волнуйтесь, я Вас даже пальцем не тронул.       Госпожа задержала на нём долгий недоверчивый взгляд, но ничего не сказала, хотя Бали-бей сразу почувствовал исходившее от неё недоверие. Ему оставалось только представить, каково ей сейчас жить под страхом смерти. Внезапно пленница в ещё большей растерянности уставилась на кафтан Бали-бея, лежащий у её ног. В её глазах промелькнуло сразу несколько эмоций: от изумления до нарастающей ненависти.       — Что это такое? — с плохо скрытым презрением удивилась Хатидже, указывая на вещь и глядя на неё так, будто она отравлена.       — Это моё, — не стал лукавить Бали-бей. — Вам было холодно, и я решил хоть что-то сделать.       — Хоть что-то?! — яростно переспросила госпожа, резко повышая голос. Её трясло от бессильного гнева. — Как ты смеешь жалеть меня?! Я не нуждаюсь ни в твоей помощи, ни в твоей жалости! Если посмеешь выкинуть нечто подобное ещё раз, я покончу с собой, и некого тебе будет укрывать по ночам!       Бали-бей спокойно слушал дрожащий негодованием голос Хатидже и всеми силами пытался сохранить равнодушие. С каких пор терзания убийцы должны трогать его за душу?       — Вы нужны нам живой, чтобы мы могли добраться до Дворца и позволить повелителю самому принять решение, — терпеливо объяснил Бали-бей. — А пока я должен поддерживать Вашу жизнь. Вы не можете умереть раньше времени.       Хатидже только закатила глаза и усмехнулась. Она явно не поверила словам Бали-бея, а ему было страшно признаться даже самому себе в том, что они действительно не были чистой правдой.       — Зря стараешься, — фыркнула госпожа и повторила позу Бали-бея, обняв руками свои тощие плечи. — Лучше бы вы дали мне умереть.       — Таков был приказ… — начал Бали-бей, но госпожа его перебила:       — Кого? Ибрагима? — Несколько томительных секунд они молчали, глядя друг другу в глаза, и Хатидже разочарованно вздохнула. — Я не слепая, Малкочоглу. Думаешь, я не заметила, что Ибрагим одним из первых пытался меня убить?       Бали-бей в упор посмотрел на Хатидже, гадая, к чему эти расспросы. Может, это её коварный план? Хочет отвлечь его, а потом сбежать? Если так, то он ни за что не поведётся на её женские трюки.       — Паша действительно хотел Вас убить, — ответил Бали-бей, не высказывая никаких эмоций. — Но это решение было необдуманным.       — Поэтому ты его остановил? — На губах Хатидже заиграла хитрая улыбка, которая совсем не вписывалась в этот разговор.       — Именно, — твёрдым голосом подтвердил воин, не давая себе времени обдумать другой ответ. — Он потерял контроль над собой и хотел принять роковое решение во власти чувств. Но всем известно, что о подобных решениях позже начинаешь жалеть.       — А ты о чём-нибудь жалеешь?       Этот вопрос был таким внезапным, что Бали-бей даже не смог скрыть удивление. Но ещё больше его сбил с толку голос Хатидже. Расслабленный, с безобидным любопытством, без прежней ненависти. Вот только не понятно, с какой целью она это делает. Если бы Бали-бей не был воином, исполняющим приказ, подобного рода откровенность могла бы его задеть, но он не собирался принимать правила этой игры.       Хатидже невинно наклонила голову к плечу, в ожидании ответа, и тут Бали-бей не выдержал. Резко сдвинувшись с места, он приблизился к госпоже, но она сразу же замахнулась рукой, намереваясь его ударить. Воин оказался проворнее и вовремя перехватил руку Хатидже, несильно сдавив её запястье и стремительно притянув к себе. В глазах пленницы промелькнуло изумление, и короткий вздох сорвался с её губ. Верёвка на шее врезалась ей в кожу, стесняя дыхание, грудью она врезалась в плечо Бали-бея от сильного толчка. Их тела соприкоснулись, и Бали-бей приблизился к самому уху госпожи, позволяя уже знакомому запаху от её волос проникнуть в его лёгкие. Всё ещё сжимая запястье её здоровой руки, которое оказалось таким тонким, что его пальцы соединились, воин вынул кинжал и дотронулся лезвием до ожогов.       — Я уже предупреждал Вас об осторожности, госпожа, — вкрадчиво прошептал Бали-бей, заставив Хатидже вздрогнуть. Над ухом он слышал её сдавленное дыхание, а грудью чувствовал каждый удар её взволнованного сердца. — Не забывайтесь, иначе пожалеете о своей смелости.       Хатидже слабо задёргалась, напрягая мышцы шеи, словно в попытке уйти от кинжала, ласкающего её шею. Её тело мелко дрожало, но удушающий обхват верёвки мешал ей заговорить. Бали-бей незаметно улыбнулся и с деланным любопытством рассмотрел ожоги госпожи получше.       — Откуда у Вас это, госпожа? — прошелестел Бали-бей, прикасаясь к ранам пальцем.       — Не трогай! — прохрипела Хатидже, вырываясь.       Бали-бей провёл кинжалом по рельефу ожога, едва касаясь его лезвием, а потом решительным движением перерезал верёвку, сдавливающую шею госпожи. Хатидже жадно глотнула воздуха и уронила голову, часто задышав. Она обмякла всем телом на плече воина, неудержимо дрожа от облегчения. Бали-бей покосился на неё и ослабил хватку, давая ей прийти в себя.       Хатидже наконец выровняла дыхание и медленно отстранилась от Бали-бея, поворачивая к нему голову. Он сделал то же самое в ответ, и их губы оказались слишком близко друг к другу, но никто из них не исправил эту неловкость. В глазах госпожи горела ярость, она с трудом сдерживала гнев, что только позабавило воина и заставило его улыбнуться.       — Нечестивец! — выдохнула Хатидже ему в губы, вытягивая изящную шею к нему навстречу.       Бали-бей приподнял уголки губ в усмешке.       — Нет, всего лишь страж, — так же тихо поправил её он, отвечая ей расслабленным взглядом.       — Телохранитель, — упрямо заявила госпожа.       Бали-бей всмотрелся в глаза Хатидже, такие же тёмные, как у него, и слегка склонил голову, признавая её победу в этом споре. Госпожа хищно прищурилась, но, кажется, осталась вполне довольна.       — Зачем ты меня освободил? — вдруг спросила она, кивая на верёвку.       Бали-бей спрятал кинжал за пояс и поспешно отвёл взгляд, испугавшись, что может потерять себя в безумном блеске манящих глаз госпожи.       — Не думаю, что Вы бы предпочли весь день просидеть на одном месте, — безмятежно ответил воин. — Я провожу Вас к обрыву, чтобы Вы размяли ноги и подышали полной грудью.       — Это тоже приказ? — насмешливо поддела его Хатидже, высвобождая свою руку из его пальцев. Теперь ничто не мешало ей снова попытаться сбежать, но она не сдвинулась с места.       — Да. Мой приказ.       Бали-бей встал и протянул госпоже руку, которую она благоразумно не заметила и поднялась с земли своими силами. Воин не без удовлетворения отметил про себя, что госпожа не стала упрямиться и накинула на плечи его накидку. Видимо, нежелание замёрзнуть оказалось сильнее гордости.       Они не сговариваясь направились в чащу леса, по направлению к обрыву, оставляя позади уютную полянку. Солнце с лёгкостью бросало свои тусклые лучи на землю сквозь облетевшие ветви деревьев, но кое-где ещё сохранилась спасительная тень, под которой пленница и её телохранитель предпочли идти. Бали-бей старался лишний раз не напрягать Хатидже. Позволял ей самой выбирать, каким шагом и с какой стороны от него передвигаться по лесу, но больше госпожа не пыталась сбежать. Между ними повисло неловкое молчание, которое никто из них не стремился нарушать. Бали-бей чувствовал настороженность Хатидже, она то и дело недоверчиво косилась на него, словно ждала, что он вот-вот набросится на неё с кинжалом. Но воин всю дорогу держал руки за спиной и смотрел прямо перед собой, чутко прислушиваясь к госпоже. Всё-таки от неё чего угодно можно ожидать. ***       Хатидже снова бросила на Бали-бея недовольный взгляд, но воин опять не обратил на это внимание. Сколько бы она не пыталась показать ему свой настрой, заставить хоть дёрнуться, он оставался невозмутимым. Она невольно, но с раздражением поймала себя на мысли, что не устаёт восхищаться его потрясающей военной выучкой и самоконтролем. Как бы ей не хотелось задеть его, напугать, вывести из себя — всё отскакивало от него, как от стены. Госпожа много раз давала себе слово, что не станет поддаваться на его соблазнительные приёмы, которые он использовал, чтобы поставить её на место, но стоило Бали-бею сорваться, и она словно теряла голову. Все данные обещания тут же забывались, когда в его глазах появлялся тот самый опасный блеск, а голос становился бархатным и глубоким, словно отголоски надвигающейся грозы. Ей хотелось слышать этот голос чаще, хотелось всё время ловить на себе этот взгляд и слушать его угрозы. Но сейчас рядом с ней был тот самый сдержанный Бали-бей, исполняющий чужие приказы.       Такого и убить не жалко.       Натянув на плечи сползающую накидку, Хатидже оставила свои попытки и остаток пути смотрела себе под ноги, пиная носком сапога мелкие камешки на песчаной дороге. Ей даже послышалось, что Бали-бей насмешливо усмехнулся, но, подняв глаза, она снова наткнулась на его каменное лицо.       Лес начал расступаться, и вскоре перед Хатидже раскинулся овраг. Она не могла не признать, что вид с него открывался поразительный, особенно сейчас, когда солнце завершало свой восход на небосклон. Над долиной внизу неспешно плыли облака, путаясь в верхушках сосен и деревьев, под скалой повисал туман, а сквозь него можно было рассмотреть тонкую полосу реки. Хатидже не сдержала восхищённого вздоха и остановилась рядом с Бали-беем на самом краю пропасти. Как это всё-таки красиво!       Ветер налетел со спины, и она с досадой смахнула волосы, закрывшее ей лицо. Благодаря стараниям Бали-бея, её одежда оказалась весьма не пригодна для ранних прогулок, поэтому, подавляя не менее сильный приступ раздражения и злости на себя, пришлось поплотнее закутаться в чужой кафтан.       — Как Вам вид? — будничным тоном спросил Бали-бей, не глядя на неё.       Он что серьёзно?!       — Знаете, господин телохранитель, я видала и покрасивее, — язвительно бросила она, хотя на самом деле увиденное завораживало её так, что перехватывало дыхание. Но не будет же она признаваться в этом Бали-бею!       Бали-бей пожал плечами и больше ничего не сказал, словно потерял какую-то надежду. Хатидже украдкой взглянула на его профиль, отмечая идеальную линию подбородка и длинную красивую шею, из-за напряжённых мышц выглядевшую ещё более привлекательно. Далее её глаза скользнули вниз и зацепились за открытый участок его мощной груди, который без труда можно было рассмотреть через распахнутую рубашку.       «И почему такие красивые мужчины выбирают такое опасное призвание, — подумала Хатидже, изучая Бали-бея сосредоточенным взглядом. — Они просто не оставляют мне выбора!»       Хатидже бесшумноо сделала шаг в сторону Бали-бея, почти касаясь щекой его плеча. Воин был выше неё на голову, так что ей пришлось бы вставать на цыпочки, чтобы заглянуть ему в глаза. Телохранитель, казалось, ничего не заметил и продолжил любоваться красивым видом.       «Именно это мне и нужно».       Хатидже собралась с мыслями и внезапно резко шагнула на Бали-бея, намереваясь с силой толкнуть его прямо в пропасть, но она снова просчиталась. Воин неожиданно увернулся, её руки рассекли воздух, но она не успела остановиться и полетела вниз вместо него. Страх врезался в сознание Хатидже, сжимая сердце, в горле застрял дикий вопль ужаса, когда под ногами она перестала чувствовать землю, а ветер ударил ей в лицо. Она падала!       Всё произошло настолько быстро, что Хатидже даже не успела сооброзить. Помнила только, что сильная рука в последний момент схватила её за предплечье левой руки и рывком оттянула назад, спасая от неминуемого падения с высоты. Госпожа зажмурилась и задрожала. Под ложечкой противно засосало, накатил приступ тошноты от мысли, что она могла упасть и разбиться о скалы. Только спустя несколько секунд, когда сознание начало проясняться, она осознала, что жмётся к чьему-то сильному телу.       — Аккуратнее, госпожа-пленница, — раздался над её ухом шёлковый голос Бали-бея. По её спине пробежали мурашки. Он обнимал её за плечи и прижимал к себе. — В следующий раз я могу не успеть.       Хатидже нервно сглотнула, и до неё внезапно дошёл смысл сказанного. В следующий раз он просто не станет её спасать.       – С-спасибо… — промямлила госпожа, не совладав с собственным голосом.       Она сообразила, что цепляется пальцами за приятную ткань его рубашки, но не смогла отпустить и боязливо открыла глаза. Он стоял так близко к ней. Она ощущала тепло его тела, и ей так хотелось прижаться к нему ещё раз. Хатидже хотела поднять голову, чтобы ответить что-нибудь дерзкое, но поняла, что не сможет заставить себя посмотреть ему в глаза, поэтому просто уставилась в его открытую грудь.       — Убить меня хотели? — полунасмешливо спросил Бали-бей. В его голосе не было ни гнева, ни холода.       Хатидже открыла рот, но выдавила лишь жалкий писк. Что ей было ответить? Правду? Да он убьёт её на месте!       Но Бали-бей, похоже, в ответе не нуждался. Госпожа приготовилась к самому страшному, но реакция воина совсем повергла её в замешательство. Почему он не злится? Хоть бы крикнул один раз. Или хотя бы строго посмотрел, как он это умеет.       Они молчали ещё несколько секунд, и всё это время, показавшиеся Хатидже вечностью, она теребила пальцами его одежду. Играла с завязками на груди, гладила мех на воротнике полужилета и прощупывала сквозь ткань его сильные мышцы. Своими тёплыми ладонями он всё ещё обнимал её голые плечи, выполняя роль накидки, которая слетела с неё во время коварного покушения. А затем Бали-бей без предупреждения обхватил её спину и прижал к себе. Хатидже сперва опешила, но из глаз её потекли горячие слёзы, и она уткнулась носом в его одежду, крепко обняв в ответ. Воин ласковым шёпотом успокаивал её, а она, словно ребёнок, рыдала на его груди.       — Госпожа-пленница, Ваши слёзы сведут меня с ума. ***       Ближе к полудню они возвращались на поляну. Хатидже шла в тишине, погрузившись в свои мысли, и время от времени касалась плечом плеча Бали-бея, словно проверяя, не исчез ли он. Её грызли стыд и разочарование в самой себе, да ещё это плечо заныло тупой болью! Госпожа старалась не подавать виду, но в один момент всё-таки не сдержала болезненного стона и остановилась, вцепившись в больную руку. Чуткий Бали-бей мгновенно замер и с тревогой, какая могла согреть душу, посмотрел на неё.       — Плечо? — коротко спросил он, и она кивнула. Нет смысла изворачиваться.       Бали-бей приблизился к ней и мягко отодвинул руку госпожи в сторону, запуская ладонь под рубашку и прикасаясь к её нежной коже. Хатидже вздрогнула, но быстро взяла себя в руки и приказала терпеть.       — Горячее, — сообщил Бали-бей. И что это значит?       Видимо, всё непонимание Хатидже отразилось на её лице, поскольку воин слегка улыбнулся и, к её облегчению, убрал руку.       — Это пройдёт, госпожа, — поспешил успокоить её Бали-бей прежде, чем она успела продумать в голове все варианты смерти от перелома. — Вам всего-то нужно разработать сустав, и боль утихнет.       — Разработать? — переспросила Хатидже, склонив голову набок. — Как это?       — Очень просто, — улыбнулся Бали-бей, и госпожа даже растерялась от такой искренней улыбки. Он сошёл с места и медленно обошёл её по кругу, едва не задевая своим плечом. Хатидже не отстранялась, хотя боролась с желанием проводить его взглядом. Вот его голос раздался над её ухом, опаляя шею: — Следите за моими движениями.       Стоило Бали-бею закончить эту фразу, как он в одно мгновение оказался перед Хатидже и замахнулся на неё рукой, собранной в кулак. Хатидже ахнула и увернулась, поморщившись от неприятной боли в суставе. Она выпрямилась, в растерянности смотря на воина, а он уже снова атаковал её, не давая времени опомниться. Госпожа начала отступать назад, скрываясь от его ударов, но его движения были слишком стремительны, и постоянные увиливания сильно выматывали. Совладав наконец со своими эмоциями, Хатидже выбросила руку вперёд, блокируя новый удар. А потом ещё раз, и ещё. Бали-бей продолжал осыпать её ударами, а она решительно сбросила с плеч оцепенение, освобождая руки, и с готовностью отражала его выпады, стараясь не концентрироваться на боли в плече.       В какой-то момент она приноровилась, даже смогла двигаться так же быстро и позволила себе поднять взгляд на противника. Бали-бей, не отрываясь, следил за ней одобрительным взглядом и улыбался.       Хатидже так удивилась, что пропустила один удар, чем и воспользовался воин. Он ловко перехватил её руку, занесённую для нового удара, и отвёл вверх, сокращая расстояние между ними. Их взгляды встретились, загнанное дыхание слилось в унисон, а пальцы переплелись в замок. А ещё госпожа заметила, что ноющая боль в плече исчезла, уступив место приятному теплу в районе разработанного сустава.       — Вы испугались? — поинтересовался Бали-бей, и если бы не его обоятельная улыбка, Хатидже бы решила, что он насмехается над ней.       — Подумала, ты откажешь мне в чести посетить Дворцовую тюрьму, — отшутилась Хатидже, не сумев спрятать тонкий намёк.       Бали-бей засмеялся и выпрямился, расцепив их руки. Хатидже могла поклясться, что заметила нежность, тенью промелькнувшую в его тёмных опасных глазах. ***       Нигяр не чувствовала ни холода ночи, ни тепла спасительного огня. В то время, как солнце лениво заползало за горизонт, она не отрывала настороженного взгляда с Хатидже Султан, в одиночестве лежащей под тем самым деревом. Верёвка опять сдавливала ей шею, препятствуя возможному побегу, но Ибрагим, пока что, не распорядился о её ночной охране. Бали-бей сидел рядом, поглаживая Пьера, и выглядел на удивление весёлым и даже расслабленным. С чего бы? Разве можно терять бдительность, когда под боком спит убийца?       Наконец Ибрагим вернулся на поляну и подозвал Нигяр. Калфа сразу поняла, что сегодня охранять Хатидже предстоит ей, и от этого стало очень страшно.       — Гляди в оба и не упускай госпожу из виду, — подтвердил её опасения Ибрагим и тут же ушёл, разумно не дожидаясь возражений.       Нигяр недооценила Ибрагима. Вопреки её подозрениям, он не потерял голову от горя и, казалось, даже отнёсся к предательству жены равнодушно. Но так только казалось. На самом деле, он просто умело прятал свои чувства под маской сосредоточенности и уверенности. Нельзя было не восхититься его стальным терпением.       Нигяр обернулась на Хатидже и едва не закричала от ужаса. Из темноты на неё уставились два пронзительных хищных глаза, пробирающие её насквозь. Калфа попятился и во что-то врезалась спиной, отчего снова вскрикнула.       — Не бойся, это я, — услышала она над собой успокаивающий голос Бали-бея. Сразу стало как-то неловко.       — Я не тебя боюсь, — почему-то шёпотом ответила Нигяр и кивнула в сторону Хатидже. — А её.       Бали-бей проследил за её кивком и, к её удивлению, спокойно улыбнулся.       — Не стоит бояться Хатидже Султан, — утешил он Нигяр. — Она тебя не тронет. Но, если тебе так будет спокойнее, ты можешь не подходить к ней слишком близко.       «Да что это с ним?! — взорвалась Нигяр. — Почему он ведёт себя так, словно речь идёт о самом обычном деле?»       Нигяр в последний момент сдержалась, чтобы не высказать это Бали-бею в лицо, и развернулась, опасливо приближаясь к Хатидже. Пронзительные глаза следили за каждым её движением из-под ниспадающих волос. На полпути калфа обернулась, и Бали-бей ободряюще ей кивнул, после чего она всё же присела рядом с госпожой на приличном расстоянии. Её сердце колотилось так громко, что она испугалась, как бы пленница его не услышала.       — Напрасный страх, — устало заметила Хатидже, приподнявшись на одном локте. Нигяр отметила про себя, что плечо госпожи движется гораздо лучше и уже не причиняет хозяйке столь сильную боль. Интересно, кто помог? — Даже если захочу, я не смогу тебя тронуть.       И она подёргала верёвку, привязывающую её к дереву. Нигяр нервно сглотнула и выдавила сожалеющую улыбку.       — Простите, нам пришлось так поступить, — виновато прошептала она, чувствуя, как испуг понемногу отступает. — Это меры предосторожности.       — Я понимаю, — вздохнула Хатидже, — но ведь можно было сделать это как-то по-другому. Я чувствую себя скотиной на привязи.       Нигяр вдруг ощутила приступ жалости, но решительно подавила его. Страх испарился, как под лучами солнца, уступив место любопытству. Словно во сне она придвинулась к госпоже поближе и протянула к ней руку, заботливо убирая прядь волос с лица.       — Прости, — уже тише повторила она. Госпожа хоть и выглядела удивлённой, но не отстранилась. Сейчас она всё больше напоминала калфе тот самый огонёк свечи, с которым она играла во Дворце Хатидже. Он был такой же непредсказуемый: то стихал и приятно грел ладонь, то вдруг разростался, обжигая руку. — Ты хочешь на волю?       Хатидже не ответила, но Нигяр и так знала ответ. Её пальцы спустились вниз, обласкав обожжённую шею госпожи. Нигяр ахнула от ужаса.       — Зачем ты это сделала? — глухо спросила она.       Хатидже посмотрела ей в глаза твёрдым взглядом и решительно отстранилась от её руки.       — Тебе-то что? — дерзко нагрубила она. — Сделала и сделала.       — Я хочу помочь. — В голосе Нигяр зазвенела мольба. — Ещё не поздно всё исправить.       — Почему ты так уверена?       Недоверие и злоба.       — Потому что я не верю, что это ты во всём виновата. Наверняка, тебя кто-то подставил! Скажи Ибрагиму правду, и он освободит тебя!       Хатидже внезапно засмеялась, заставив Нигяр отшатнуться.       — Да, освободит, — усмехнулась она. — От этой жизни.       Нигяр обречённо вздохнула и опустила голову, признавая поражение. Значит, госпожа не отрицает, что её руки в крови? Но этого не может быть…       Тёплая ладонь легла на её плечо и неуверенно сжала. Нигяр вскинулась и встретилась с печальным взглядом Хатидже Султан.       – Уже поздно, милая, — шёпотом осадила её госпожа, отбирая последнюю надежду. — Уже поздно…