В Школе Пламени

Есть один вопрос, который мучает Тсуну и, как ему кажется, второе «я» тоже, уже несколько дней. Да и мама молчит об их поездке с Арией-сан. Вот в один день после завтрака он и спрашивает у неё: — Ария-сан рассчитывалась за мои покупки. Как можно отдать ей деньги? Мама отворачивается от посуды, которую моет, и смотрит на него очень удивлённым взглядом. И Тсуна уже решает спросить у самой Арии-сан, а то ему неудобно. Как и второму «я». Но мама всё-таки, видимо, что-то вспоминает, ведь отвечает: — Твой отец, Тсу-кун, оставил тебе счёт в этом вашем банке. Вроде бы даже можно работать с деньгами онлайн. Тсуне кажется, что второе «я» оживает. И она говорит действительно оживлённо: «О, это неплохо. Я в прошлой жизни вроде бы много чего делала онлайн». Тсуна уточняет: «До твоей смерти уже был интернет?» И кажется ему, что голос второго «я» звучит обиженно, когда она отвечает: «Я не такая старая, Тсу-кун». И она умолкает. А Тсуне хочется всё-таки узнать, откуда у отца деньги. И он почти спрашивает у мамы, но мысль перехватывает второе «я» и ехидничает: «Нефтяники хорошо зарабатывают, Тсуна». А Тсуне резко приходит в голову, что у второго «я» вроде бы есть воспоминания, которые как будто осуществляются, вот он и задаёт вопрос: «А в твоих любимых аниме и манге он кем оказался?» Голос второго «я» кажется ему счастливым, когда она отвечает: «О, запомнил. Там он был внешним советником Вонголы — одной из мафиозных семей. — Второе «я» фыркает и продолжает: — И, разумеется, у него не было времени на вашу семью». Тсуна протягивает «Я-а-асно…» и всё-таки решает покинуть кухню, а то они здесь застряли. А ещё запоминает — надо бы когда-то расспросить маму об отце. Однако второе «я» говорит: «Не советую». И Тсуне кажется, что он понимает, почему. Вот он и спрашивает: «Не повезло с отцом?» И слышит грустный ответ: «Ага» и умолкает. *** Ещё несколько дней спустя он вытаскивает тот самый, способный работать в местах скопления Пламени, телефон — посмотреть, что в нём такого особенного. Нажимает на кнопку сбоку, и экран загорается. На заставке — какое-то странное для него сочетание разноцветных огоньков. А вот для второго «я» — точно не странное. Ведь она, посмотрев его глазами, восхищённо объясняет: «Здесь изображены разные виды Пламени». Тсуна уверен, что она сейчас начнёт рассказывать, и она его не разочаровывает: «Есть разные виды Пламени. Небо — подозреваю, что такое у тебя, Арии и Бьякурана. Ураган. Облако — у Кикё. Дождь — у того владельца суши-бара, Тсуёши, по-моему. Туман. Солнце. И Гроза». Причём грозу она уже еле вспоминает. И Тсуна уточняет: «У каждого этого вида свой цвет?» Ему мерещится, что второе «я» снова забылось, что не может кивнуть, и поэтому отвечает довольно нескоро: «Угу. Только я, хоть убей, не помню, какой цвет соответствует какому типу». Тсуна закрывает тему и смотрит, как разблокировать телефон. Оказывается — провести пальцем снизу вверх, что он и делает. А второе «я» задумчиво спрашивает: «И никаких тебе отпечатков пальцев или распознавания лица? — Но, видимо, вспоминает, как им продали этот телефон, и отвечает сама себе: — Наверное, надо самому настраивать». Тсуна присматривается к ярлыкам на рабочем столе — интересно ведь, что ему купили — и второе «я» вместе с ним. И она удивлённо спрашивает: «Здесь работает интернет и сеть?» И Тсуна ей отвечает: «А вдруг им придётся с нами связаться?» Второе «я», как обычно, напоминает, что лучше вслух «мы» о себе не говорить, и подтверждает, что он прав. Тсуна дальше рассматривает — и замечает, что возле ярлыка «сообщения» светится цифра один. Открывает — и читает: «Здравствуйте. Добро пожаловать в сеть для пользователей Пламени. Сюда мы будем писать, если будет что-то нужно. И на этот же номер можете писать, если возникнут вопросы, вы. Можете пользоваться сетью и интернетом — деньги с вашего счёта позволяет снимать ваш отец». Второе «я» обиженно переспрашивает: «Так счёт-то твой. Почему он так им распоряжается?» Тсуна пытается её переубедить: «Но это его деньги, раз он этот счёт открыл». И вроде бы ему это удаётся. Тсуна наигранно любопытно — чтобы уж точно закончить разговор о деньгах — заглядывает в список контактов. И видит там имя, которое обязательно заинтересует второе «я», и говорит ей об этом: «Смотри, тут номер Кикё. Будешь писать ему влюблённые эсэмэски?» Второе «я» обиженно фыркает. И Тсуна в который раз переводит тему: «А почему здесь номер именно Кикё, а не — он некоторое время вспоминает имя — Бьякурана?» Второе «я» некоторое время, как ему кажется, обдумывает его вопрос и отвечает: «Потому что Бьякуран у них главнее. Я до сих пор не могу понять, почему он будет преподавать у тебя. Видимо, преследует какие-то свои цели». Тсуна задумывается — ему тоже этот Бьякуран кажется интриганом, и ему тоже странно. А ещё он хочет приободрить второе «я», вот и говорит: «Есть интернет — можно открыть переводчик. Ты ведь очень хотела почитать учебники». Он уверен, что второе «я» сейчас счастливо ответит что-то и заставит его взять один из учебников. Он уже готовится, тянет руку к верхнему в стопке. Но второе «я» неожиданно останавливает его, несчастно сказав: «Не-а, не получится, Тсу-кун». Он спрашивает у неё: «Почему же?» Второе «я» ещё убитее отвечает: «Просто если язык настолько незнаком, как нам итальянский, то надо переводить чуть ли не каждое слово. А это время и деньги на счету. — И добавляет уже повеселее: — Мы ещё что-то придумаем, правда? В крайнем случае, попросим кого-то пополнить запасы Пламени в переводчике». Тсуна кивает, и соглашается закрыть тему. Однако ему кажется, что всё-таки учебники будут не раз открыты. И что на телефон придёт ещё не одно сообщение от представителей Школы. И он прав — уже через пару дней ему пишут: «Здравствуйте. Вы сможете добраться сами до вокзала, откуда отправляется поезд до Школы? Или вы вместе с некоторыми другими учениками сядете на специальный автобус?» Тсуна ненадолго задумывается — и ему кажется, второе «я» тоже — и до него доходит, что это ведь шанс познакомиться с будущими одноклассниками и ребятами постарше. Чего он бы хотел избежать, но любопытное второе «я» — наоборот отвечает ему: «А по-моему, это лучше, чем самому искать вокзал и ехать одному». И он со вздохом набирает: «Я сяду на автобус» и думает, сколько это ему будет стоить. И невольно вспоминает, что он вообще-то должен Арии-сан. И решает уточнить у неё, сколько примерно стоят все эти покупки к Школе, и отправить ей деньги. Второе «я» его поддерживает. А на телефон приходит подтверждение, что его таки возьмут на этот автобус. И он запоздало думает, что это вообще-то неплохо — ни он, ни второе «я» не может похвастаться способностями к ориентированию на местности. И задумывается, когда у него начнётся учебный год. Но второе «я» быстро прекращает его размышления, объяснив: «Ну, раз покупали вы всё к школе в августе, может, он начинается, как в Европе, в сентябре». Тсуна признаёт, что она может быть права, и готовится ждать очередной эсэмэски. И тут вспоминает, что на торговой улочке говорила второе «я», и уточняет у неё: «В твоих любимых мирах тоже обо всём предупреждали по телефону?» Второе «я» некоторое время молчит, видимо, вспоминая, и отвечает: «Не-а. В Гарри Поттере маггловская, как они называли простых людей, техника не работала в магических местах, так что смартфоны им были ни к чему». Тсуна сочувствует этим людям — и ему интересно, вот он и спрашивает: «А как тогда они обходились без них?» Второе «я» в этот раз уже долго не думает и даёт ответ: «Письма разносили совы». Тсуне неожиданно становится жаль птиц, о чём он и говорит второму «я». Она же молчит. А до Тсуны доходит, что надо бы открыть какой-то из учебников. Интересно ведь. Второе «я» поддерживает его, вспоминая: «Конечно. Вдруг какой-то преподаватель решит устроить экзамен по ним?» Тсуна испуганно спрашивает: «Такое бывает?» Второе «я», вместо того чтобы поддержать, рассказывает: «Ну, в Поттере Снейп прогнал Гарри по материалу учебника по зельеварению». Тсуна уже жалеет неизвестного ему Гарри, и уточняет: «И Гарри знал всё и получил хорошую оценку?» Второе «я» хмыкает и отрицает: «Не-а. Он не знал ничего». Так что Тсуна понимает, что таки нужно заглянуть в книги. Ему же, а не только второму «я», интересно. А после вспоминает, что кое-чего второе «я» не сказала, вот и уточняет: «И что ему было за то, что не ответил?» Второе «я» некоторое время молчит — как уже знает Тсуна, это значит, что она вспоминает, и всё-таки отвечает: «Я немного плохо помню. Но мне кажется, что снял баллы с факультета, на котором учился Гарри». Тсуна невольно задумывается — а что, если ему попадётся такой преподаватель? Не хочется на первом же занятии показать себя неучем. И Никчёмным Тсуной. Но второе «я» успокаивает его: «Гарри там был на особом положении. Тот преподаватель его ненавидел. Поэтому и гонял. Так что с тобой такое вряд ли произойдёт. — Снова на пару секунд умолкает, и всё-таки советует: — Но всё же лучше нам почитать немного». Тсуна соглашается с ней, однако сегодня пока не хочет браться за книги со странными названиями. С ним такое бывает — он любит откладывать на завтра. И второе «я» со вздохом принимает его решение. Наверняка, думает Тсуна, она уже знает его характер, и поэтому уже не заставляет, как в первые годы знакомства, капаньем на мозги делать что-то. *** На следующий день Тсуна вспоминает, что хотел почитать, причём не только он. Так что после завтрака вытаскивает переводчик, снова задумавшись, не потратит ли слишком много Пламени на учебники, находит кнопку включения и нажимает её. Берёт первую попавшуюся новую книгу — это оказывается гербология, и ему как-то не хочется её читать. Второе «я» с ним согласна, и Тсуна ищет дальше. Другой учебник — история мафии — почему-то привлекает его больше. Так что он открывает содержание — и видит, что это истории разных Семей. Вспоминает, что в своё время второе «я» говорила о его двойнике-лидере Вонголы, вот и задаёт ей вопрос: «Ты рассказывала об этой Вонголе? Но здесь написано всего о девяти поколениях». — И правда в содержании книги указано только девять поколений Семьи Вонгола. И его это удивляет. Второе «я» присматривается его глазами и подтверждает: «Ага. Видимо, дедушка Тимотео ещё не покинул пост. — И добавляет растерянным голосом: — Неужели я это помню? Хотя много чего уже в голову приходит из этих аниме, манги и книг. — Невесело хмыкает: — Чувствую себя почти попаданцем из стольких прочитанных фанфиков. Только с усечёнными функциями». Тсуна вспоминает — они не раз говорили об этих её фанфиках. И его поразили — причём неприятно — её пристрастия. Однако теперь они уже привычны. И один вопрос его интересует, вот он и спрашивает: «И конечно же, среди них были и фанфики по этим аниме и манге?» Второе «я» тихонько смеётся и хвалит его, как последним временем бывает не так уж и редко: «Молодец, правильно сложил два и два. — Дополняет уже более спокойным голосом: — Ага. Один из любимых фэндомов». Тсуна уточняет — ему ведь и правда интересно, и он чувствует, что это приятно второму «я»: «А если бы могла, показала бы любимое?» Второе «я» ненадолго задумывается, после задаёт вопрос, на который уж точно знает ответ: «Сколько там тебе сейчас лет?» Тсуна хочет перебить, однако она отвечает сама себе: «Четырнадцать. — И неожиданно для него просит прощения: — Ты прости. Просто в Поттере — а я что-то вижу немного оттуда — в Хогвартс — место, похоже на ту школу, где ты будешь учиться — поступали в одиннадцать. Зато Реборн, если мне не изменяет память, к Тсунаёши пришёл, когда тому было тринадцать». Тсуна понимает, что ему хочется узнать, вот он и интересуется: «А кто такой этот Реборн?» Второе «я» отвечает: «Репетитор-киллер. — И добавляет уверенным, несмотря на начало предложения, голосом: — Мне кажется, в Школе Пламени будет учиться легче, чем у этого садиста». Тсуне хочется ей верить. А ещё он снова берёт учебник, открывает на содержании и уточняет: «Из какой Семьи этот твой Реборн? Может, почитаем о нём?» Тсуна готов поспорить, что каждый раз на предложение почитать одно второе «я» бы светилась, если бы было чему. Вот и сейчас она сначала радостно отвечает: «Давай!» Правда, всё-таки вспоминает и добавляет несчастным голосом: «Я не знаю, в какой он Семье. Я его знаю только как репетитора Савады Тсунаёши и Солнце Аркобалено». Тсуна снова смотрит содержание, видит главу «Аркобалено» — и ему становится интересно. Открывает нужную страницу, смотрит на фотографию — и не может сдержать, хоть и мысленно, смеха: «Ты всерьёз говоришь, что кто-то из этой мелочи — садист?» Второе «я» тоже смеётся и рассказывает: «Ты даже не представляешь, как могут себя вести маленькие дети. Тем более, здесь взрослые в телах детей». Тсуна присматривается внимательнее к фотографии — и ему мерещится, что в руках мальчика в шляпе, изображённого на ней, появляется пистолет, и тот его поднимает. Тсуна протирает глаза и хочет уже было спросить у второго «я», что это за чертовщина может быть, но она отвечает на незаданный вопрос: «Не удивляйся, здесь всякое может быть. Это наверняка нечто вроде колдографии в Поттере». Тсуна хочет спросить у неё, что это за штука, однако она почти сразу же продолжает: «Фотографии, которые могут двигаться». — И, видимо, как всегда почувствовав его страх, продолжает: «Не волнуйся. Вряд ли он может тебя пристрелить с такой фотографии». Тсуна быстренько переворачивает страницу, начинает читать, невольно подмечая, что может понять незнакомый язык — значит, купленный переводчик работает. И ему действительно интересно, что там написано об Аркобалено. Второе «я» смотрит его глазами и задумчиво спрашивает: «Интересно, я правильно помню?» Тсуна предлагает: «А ты скажи, что ты помнишь, и убедимся». Он пока не начинает читать — для чистоты эксперимента, а второе «я» рассказывает: «Сильнейшие люди своего поколения, которых превратили в младенцев. Если я правильно помню, в манге ещё была битва, по результатам которой должны были выбрать новых Аркобалено. Ведь не могут те, кто сейчас выполняют их функции, делать это вечно». Тсуна как может быстро пробегает взглядом текст об Аркобалено — и разочарованно отвечает: «Что-то я не вижу ничего о такой битве». Второе «я» хмыкает и пытается объяснить: «Тогда никто и не знал об этих битвах. Видимо, и сейчас не знает. Не хотят напугать или ещё что-то». Тсуна невольно с ней соглашается, и запоминает, что надо бы её попросить рассказать об этой битве. Что-то ему подсказывает, что пригодятся любые знания. А пока он решает продолжить интересный, как ему кажется, урок. Он уточняет: «Ты ещё кого-то помнишь из разных Семей? Давай-ка сверим твою информацию с тем, что написано здесь». Второе «я» хмыкает и соглашается. Умолкает на пару минут, видимо, вспоминая, и после отвечает: «Помню Вонголу, Мельфиоре, Каваллоне, Шимон и Джиг. — Вдруг смеётся, причём невесело, как с ней иногда бывает, и просит прощения: — Но прости, я помню больше о Десятом поколении. А тут не знаю, написано ли о нём». Тсуна привычно отмахивается: «Не надо извиняться. Посмотрим сейчас». И открывает учебник на главе о Вонголе — он вспомнил, как второе «я» говорила о его двойнике из этой Семьи. Смотрит на количество поколений — и оказывается, что их пока только девять. Открывает на других Семьях, о которых говорила второе «я» — то же самое: только девять поколений, причём, как он видит, уже старшего возраста. И тут до второго «я», видимо, что-то доходит, и она неуверенно говорит: «Наверное, ты будешь с ними учиться». И Тсуне хочется, чтобы именно так и было. А пока он закрывает учебник по истории мафии, неожиданно оказавшийся историей разных мафиозных кланов — больше ему почему-то не интересно. *** Вот и приходит конец лета. Уже несколько дней Тсуна со страхом ждёт, пока за ним прибудет автобус от Школы Пламени. И всё-таки ещё не раз открывает учебники, правда, долго их читать у него не получается — и под конец ему начинает казаться, что это из-за переводчика: мол, он просто не хочет работать сутками. И второе «я» признаёт его идею не такой уж и невозможной. И в последний летний день ему приходится сложить вещи в чемодан — он ведь всё-таки разглядывал не только книги, но и другие «волшебные» вещи. И он с этим еле справляется, подавив желание попросить маму помочь — как им со вторым «я» кажется, она может не обладать Пламенем, и поэтому даже запихнуть вещи вряд ли сможет. А вечером Тсуна ложится спать в последний раз дома. И некоторое время не может уснуть из-за внезапно пришедшего чувства ностальгии. И уточняет у второго «я»: «Ты когда-нибудь переезжала?» Она сразу с готовностью отвечает: «Ага. С маленького городка в город побольше. А что?» Тсуна и сам не знает, как бы ему объяснить свои чувства, вот и молчит. А второе «я», как ему кажется, всё-таки его понимает — как и всегда — вот и поддерживает его таким же уютным молчанием, похожим ему, как часто в таких случаях, на нежное прикосновение руки. И он всё-таки засыпает. *** На следующее утро Тсуна поднимается ни свет ни заря. Идёт на кухню позавтракать, и оказывается, что мама ещё ничего не приготовила. Ну да, ведь рано ещё. Её даже на кухне нет. Думает, появится ли мама до его отъезда. А пока открывает холодильник и находит остатки вчерашнего кацудона. Тсуна его любит, и мама часто готовит, а второе «я» как-то хмыкнула, узнав об этом, и вспомнила одно популярное в её время аниме. Тсуна быстренько завтракает — он не хочет, чтобы его ждали, вот и готовится ждать сам. К счастью для него, долго это делать не приходится, хоть он бы так и не сказал — уже через полтора часа после завтрака он слышит гудок машины, и до него доходит, что наверняка это по его душу. Он подхватывает чемодан со школьными принадлежностями, невольно удивляясь, почему его так легко нести, встречает в коридоре маму и задумывается, на сколько он с ней прощается. Интересуется у второго «я» — и она вспоминает, что в той школе из Поттера были летние и зимние каникулы. Правда, во время зимних можно было и в школе остаться. Так что, как он понимает, почти всё в этом зависит от него. Выходит во двор, после — на улицу. Ищет взглядом автомобиль, приехавший за ним, и наконец-то видит двухэтажный автобус. Удивляется, зачем нужен именно такой огромный — вряд ли у них живёт так много детей с Пламенем. Поэтому ненадолго застывает — он не уверен, действительно ли это за ним. Но из автобуса показывается некто знакомый Тсуне. Он присматривается — это оказывается Кикё, который приглашает его: — Садись, Тсунаёши-кун. Мы сейчас поедем. Тсуна послушно входит следом за ним в автобус. Ищет взглядом свободное место — и довольно скоро находит целых два. Проходит до них, по пути увидев самую красивую девушку школы — Киоко-чан — и многих незнакомых парней и девушек. Второе «я» задумчиво произносит: «Неужели в Намимори столько людей с Пламенем? Или это со всей Японии собирали?» И умолкает, когда Кикё говорит: — Ну что, всех собрали. Сейчас поедем на вокзал. И они действительно едут. Причём очень быстро — когда Тсуна выглядывает в окно, возле которого сидит, то видит только, как за ним мелькают дома и улицы. И спрашивает сам себя или, скорее, второе «я»: «А как же правила дорожного движения?» Второе «я» хихикает и отвечает: «Это ты ещё на Ночном рыцаре из Поттера не ездил. Наверняка получил бы незабываемые ощущения». Тсуна соглашается: «Ага. Как и ты». Второе «я» грустно отвечает согласием. А Тсуна вспоминает, что хотел спросить: «В этом твоём Поттере тоже были такие автобусы для школьников?» И вдруг вспоминает, что что-то такое уже спрашивал. Но второе «я», видимо, этого не помнит — вот и отвечает как всегда доброжелательно: «Да нет, там все студенты вынуждены были добираться сами до вокзала». Тсуна им сочувствует, о чём и говорит. А второе «я» хмыкает. И они умолкают, пока второе «я» не говорит: «Вообще-то я не помню, чтобы у Киоко было Пламя. Или она не должна была стать хранителем, и поэтому на её способности особо внимания не обращали? Только на красоту?» А ещё второе «я» заметило ещё кого-то, кого не запомнил Тсуна, размечтавшись о продолжении учёбы с Киоко, о чём и говорит: «И Ямамото здесь. Кстати, это вроде бы именно его отца мы видели в том суши-баре». Тсуна вспоминает и уточняет у неё: «Того, кого ты назвала мечником?» И у него впечатление, что второе «я» кивнула бы, если бы могла, когда отвечает: «Ага. — И ехидно рассказывает ещё об одной их будущей однокласснице: — А ещё здесь есть Хару. Так что учиться тебе будет весело. — И добавляет уже задумчиво: — Но вроде бы её двойник из мира манги и аниме не сразу начал бегать за твоим. Только после того, как он её спас. — И добавляет жалобно: — Если мне не изменяет память…» И они снова умолкают, пока, по-видимому, автобус не добирается до места назначения. Останавливается, и Кикё выходит на середину и предлагает: — Может, вы разместитесь в одном купе, первый курс? Вроде бы в поезде купе мест на шесть. И я буду в поезде, так что обращайтесь, если что-то нужно. Все соглашаются. А Тсуна вспоминает, что вообще-то должен Арии-сан — и за всё время, которое прошло от покупок, даже не удосужился спросить, как бы вернуть. Вот и хочет спросить у Кикё — тем более, что второе «я» явно хочет общаться с ним почаще. Вот и подходит к нему, и несколько секунд молчит. Кикё замечает это и интересуется: — Что-то случилось, Тсунаёши-кун? Тсуна говорит: — Вы сказали, что к вам можно обращаться, если что-то нужно. Просто за всё моё к школе заплатила Ария-сан, и я не знаю, как вернуть. Кикё смеётся странным смехом: — Хо-хоу. Совесть замучила? Так насколько я знаю, Тсунаёши-кун, твой отец уже рассчитался с Арией-сан. — Улыбается, и Тсуна снова задумывается, все ли носители Пламени улыбаются часто, и добавляет: — Так что не волнуйся. А сейчас иди ко всем. Мы уже почти сели в поезд. Тсуна послушно направляется к будущим соученикам, стоящим на платформе огромного вокзала. Спустя пару секунд к ним присоединяется и Кикё, который инструктирует: — Берите тележки и ставьте на них чемоданы. Еду с вами, меня можно найти в голове поезда, если что-то будет нужно. Для каждого предназначен обед, его можете забрать, если прикоснётесь кольцом к столу. Второе «я» задумчиво рассказывает: «Что-то я такое помню в Поттере вообще не в книгах или фильмах, а в фанфике. Причём одном. И давно это так в этом мире?» Её не одну это интересует, ведь парень в очках, выглядящий старше Тсуны на год-два, уточняет у Кикё: — Вы уверены, Кикё-сан, что это так будет? У нас так раньше не было. Кикё снова смеётся и отвечает, пожав плечами: — Я уверен, что буду сидеть в поезде. И если что, вам помогу. А по поводу питания — так не все ученики догадываются взять с собой перекус. А в поезде до недавнего времени только ходила женщина и продавала сладости. Но одним сладким сыт не будешь, даже Бьякуран-сама это подтвердит. Второе «я» подтверждает: «Да, в Хогвартс-экспрессе в Поттере ходила тётенька с полной тележкой всяких сладостей. И приятно, что здесь решили это поменять». Пока второе «я» это говорит, к Кикё подходит человек, которого Тсуна опознаёт как Виктора, встреченного на торговой улочке, и, видимо, предупреждает, так как Кикё, уже нервно рассмеявшись, объявляет: — Так, сейчас мы пройдём на нужную нам платформу. Для этого прислоняетесь как бы нечаянно — вы ведь не хотите привлечь внимание гражданских? — к этой стене, — указывает ладонью на ближайшую к ним кирпичную перегородку. Поощрительно улыбается — второе «я» восхищённо пищит. Всё-таки она бывает иногда странной, думает Тсуна. Кикё умолкает. Наверное, ждёт новых вопросов, вроде «А вы уверены, что я не разобью себе лоб?» Но никто не спрашивает. Зато к стене подбегает один из будущих студентов — Тсуне он кажется отдалённо знакомым — он, увы, далеко не всех одноклассников знает, или, точнее, почти никого — коротковолосый блондин и с криком «Я пройду сквозь эту стену во имя Экстрима!» врезается в неё. Все улыбаются, второе «я» вспоминает: «Неужели это Рёхей? Брат Киоко-чан? Ах да, никто другой бы такое кричать не стал». Тсуна присматривается к Киоко — и отвечает: «Что-то они не очень похожи. Ты уверена?» Второе «я» отвечает — как всегда, не очень-то убеждённо в своей правоте: «Мне кажется, что так было в Реборне. Правда, я могу ошибаться, ты ведь меня знаешь. — Молчит пару секунд и добавляет: — Но вроде бы в Реборне он был старшим братом Киоко-чан… Ещё одно различие». Однако второе «я» требует замолчать, потому что Кикё констатирует факт, в котором уже все убедились: — Ну, Рёхей-кун в стену не врезался. Кстати, мне интересно, почему старшие его не остановили? — Подмигивает и продолжает спрашивать: — Дали ему возможность самому убедиться? А что, хорошая мысль. И вы поняли, как нужно сквозь стену проходить? Если что, можете бежать. Почему-то никто больше особо не спешит проходить или пробегать сквозь стену. Кикё переводит выжидающий взгляд с одного будущего и теперешнего школьника на другого. И тут наконец-то одна девушка не выдерживает — спрашивает: «Ну не могли ведь настолько всё поменять?» — и таки проходит. Кикё подходит к стене, опускается на корточки, проводит рукой по плитке под ногами, поднимает ладонь, показывая всем, и говорит: — Вот видите, крови уважаемой Акеми-чан у меня на руке нет. И что, больше никто не хочет попасть в школу? Тсуне кажется, и второе «я» поддерживает это впечатление, что сейчас Кикё возьмёт — и просто исчезнет куда-то отсюда. И будет кому-то жаловаться на малышей. А второе «я» недовольно хмыкает: «Здесь что, собрались одни тролли? Старшекурсники в школу вообще не спешат? И смотрят на первокурсников, как на несмышлёных детишек, и молча ржут, вместе с этим Кикё?» Тсуна отвечает: «Не знаю. Мне кажется, он сейчас каждого за руку будет отводить». А ему не хочется принимать участие в такой сцене перед Киоко, вот он и подходит очень-очень медленно к стене. Прикасается к ней — будто невзначай, и проходит сквозь неё. И задумывается, почему же все — и он в том числе — так боялись. Смотрит вперёд — и видит надпись «Платформа 9 ¾» и ярко-красный поезд. Почему-то, как ему мерещится, очень старый и медленный. Второе «я» говорит: «Похож на Хогвартс-экспресс». И он уточняет: «Из Поттера?» Второе «я» угукает, и они умолкают. Тем более вовремя, что к Тсуне подходит та черноволосая красотка, которую Кикё назвал «Акеми-чан», и молча пожимает ему руку. Он смотрит на неё наверняка увеличившимися от удивления глазами, а она хихикает и объясняет свой жест: — Я просто радуюсь, что хоть кто-то здесь появился. А то у меня такое впечатление, что этот новенький препод сейчас будет всех за шкирку сюда таскать. — И неожиданно меняет тему: — Как тебя зовут? — Тсунаёши. Акеми называет своё имя и снова пожимает ему руку — видимо, потому что они познакомились. И Тсуна задумывается об этом жесте. Он всегда казался ему странным, в отличие от поклонов. А пока он думает, на платформе появляются все ученики, которые ехали с ними в автобусе, и за ними — усталый, но довольный Кикё. Рёхей бежит к ним, Акеми подходит за ним, за ними плетётся Тсуна. Кикё предлагает: — Я тут подумал. Может, кто-то из старших поедет с первокурсниками? Первый год работаю, ещё не привык. Всё забываю, что надо делать. Второе «я» сочувственно вздыхает. А Тсуне невольно приходит в голову мысль, что это же один из её любимых персонажей, так что она наверняка простит ему любую оплошность, да ещё и Тсуне посоветует так сделать. Правда, второе «я» всё-таки произносит недовольным тоном: «Я его представляла другим. Не таким рассеянным. Или это он волнуется так?» Впрочем, сразу умолкает, когда Акеми говорит — и Тсуна восхищается её смелостью: — Давайте я с ними поеду. Кикё говорит — и Тсуне со вторым «я» мерещится, что он таки правда благодарен: — Спасибо, Акеми-чан. — Вздыхает и ведёт дальше: — Я, конечно, понимаю, что у нас не маленьких детей берут на учёбу — мелочи Пламя запечатывают. Но всё-таки лучше новеньких сопроводить. А я, как уже говорил, буду в голове поезда. Тсуна кое-что вспоминает — и уточняет у второго «я»: «А во сколько лет начинали учиться в этом твоём Поттере? И Реборне?» Второе «я» некоторое время молчит — может, вспоминает, кажется Тсуне — и всё же отвечает: «В Поттере письмо приходило в одиннадцать». Тсуна мысленно улыбается и дразнит её: «Представляю, как ты его ждала». Второе «я» грустно вздыхает: «Ага. Но в Хогвартс не поехала. Не нужна была я никому в волшебном мире». Тсуна понимает, что погладил бы второе «я», если бы знал, как. Всё-таки первая подруга, напугавшая его когда-то первыми своими словами до невменяемого состояния и ставшая потом самым близким созданием. А она продолжает уже веселее: «Но вроде бы я нужна здесь, тебе. — И уточняет заискивающим тоном — или он таким только кажется Тсуне? — Ведь я тебе хоть немного нужна?» Тсуна задумывается — и ему приходит в голову, что да. Он не знает, как бы ему жилось без этой соседки по подсознанию. Так что он уверенно отвечает: «Нужна. И даже очень». Ему кажется, что он слышит тихонькие всхлипывания. Впрочем, отвечает второе «я» вполне спокойно: «Спасибо тебе огромное, Тсуна. А сейчас лучше послушай Акеми-чан». Тсуна послушно поворачивается к Акеми. Та как раз предлагает — и он радуется, что вроде бы ничего важного не пропустил: — А теперь пойдём в купе. — Поднимает взгляд, Тсуна сначала не понимает, на что она собирается смотреть, однако, взглянув вверх, видит огромные часы, которые показывают десять с четвертью. И когда Акеми продолжает, до него доходит, что она смотрела на те же часы: — Мы успеваем. Сейчас поищем купе. — Указывает на ближайший вагон и объясняет: — Поднимайтесь. Тсуна думает, что она покажет пример. Но нет — первым в вагоне оказывается Рёхей. Все поднимаются вслед за ним. Причём Тсуна пропускает вперёд Акеми, но та говорит: — Я хочу зайти последней, Тсунаёши-кун. Хочу кое-что проверить. И когда она входит, Тсуна понимает, чего она хотела — она улыбается, оглядев их всех, стоящих в тамбуре. И укоризненно уточняет: — Никто не мог пойти поискать свободное купе? Хотя вроде бы времени у нас столько, что вроде бы незанятых должно быть много. — Открывает дверь справа и торжествующе восклицает: — Да вот же оно! — И предлагает: — Располагаемся. Все послушно входят за ней. И оказываются в небольшом, уютном купе — две нижние полки, на которых могут сесть шесть человек, две верхних, видимо, предназначенные для багажа, большое окно, пока закрытое шторами, и столик. Акеми сразу опускает шторы и садится возле окна. И рассказывает: — Что-то я не помню такого вот раньше. Я ведь уже на последний, третий курс перешла. Тсуне сразу становится интересно, вот он и уточняет у второго «я»: «А в этом твоём Поттере или Реборне сколько учились?» Второе «я» некоторое время молчит — наверное, вспоминая, как кажется Тсуне, — и всё же отвечает: «В Поттере — семь лет». Тсуна мысленно присвистывает и счастливо отвечает: «Вот и хорошо, что мы не в той реальности. Ещё семь лет я бы не выдержал». Второе «я» задумчиво протягивает: «Понима-а-аю… — И добавляет уже нормальным голосом: — Но Акеми-чан хочет что-то сказать. Или ты не хочешь её слушать?» Тсуна, конечно, хочет, вот и заканчивает разговор с вторым «я». Акеми же делится с ними наблюдениями: — Что-то в предыдущие годы, когда я ехала в Школу, такого не было. Видимо, эти новенькие преподы решили что-то поменять. Второе «я» сразу поддакивает: «Ага. Новая метла по-новому метёт», и Тсуна хочет было повторить за ней, но она его останавливает: «Не знаю, как эта фраза будет на японском и как на неё отреагируют. Так что лучше помолчим». Тсуна ловит себя на мысли: «Что-го эти новые преподы слишком подозрительные. Вот так вот улучшают дорогу учеников, а в конце её ждёт нас…» Второе «я» фыркает и продолжает его мысль, как с ними часто бывает: «Василиск так и норовит посмотреть. Или огромный Кальмар уже щупальцы протягивает». Тсуна мысленно восклицает: «Точно! — И до него наконец-то доходит, что надо бы спросить: — А кто это такие?» Второе «я» смеётся — и Тсуна понимает, что у неё хорошее настроение, что с ней бывает нечасто — и отсмеявшись, отвечает: «Монстры такие, упомянутые в Поттере. Василиск, когда главный герой был на втором курсе, нескольких персонажей окаменил. К счастью, не насмерть. А гигантский Кальмар жил в озере». Тсуна спрашивает: «И кого-то сожрал?» Второе «я» задумывается и всё-таки отвечает, уже грустно, так что Тсуне становится стыдно, что он испортил ей настроение: «Не помню. Но, думаю, по крайней мере, не за время учёбы главного героя». И добавляет: «Смотри», когда Акеми прикасается кольцом к столу, и появляется коробочка, похожая на бенто. Акеми открывает её, обнаруживает там и правда обычный обед — суп, рис и креветки — и с обворожительной улыбкой закрывает, объявив: — Не соврал новенький препод. Интересно, а женщина с магическими сладостями дальше будет ходить? — Видимо, подмечает недоумённые взгляды будущих учеников, ведь объясняет: — В предыдущие годы здесь ходила женщина с тележкой и продавала магические сладости. Незнакомая Тсуне брюнетка — он думает, что лучше было бы, если бы все представились — уточняет: — И что же это были за сладости? Второе «я» кажущимся Тсуне заинтересованным голосом продолжает её мысль: «И правда. Такие, как в Поттере, или с добавлением Пламени?» Тсуна сразу же спрашивает: «А какие в Поттере были сладости?» Второе «я» некоторое время молчит, наверное, вспоминает, и всё же пару секунд спустя отвечает: «Разные. Но мне особенно запомнились шоколадные лягушки и драже Берти Боттс. Но Акеми-чан наверняка расскажет лучше». Тсуне приходит мысль, и он сразу же уточняет у второго «я»: «Тебе понравилась Акеми-чан?» Второе «я», как мерещится Тсуне, кивнуло бы, если бы могло, но, как обычно, до неё доходит, что её не понимают, так что отвечает словами: «Неплохая девушка. Присмотрись-ка к ней». Тсуна печально вздыхает: «И получится как с Киоко». Второе «я» наоборот радостно говорит: «Хорошо, что ты осознаёшь. А то в Реборне иногда было грустно из-за всех этих слюней. — И смеётся: — Да я бы вообще если бы писала фанфик с этим твоим характерным поведением, то мне бы сказали, что у меня жуткий ООС». Ещё пару лет назад Тсуна бы поинтересовался, о чём это она рассказывает и какими словами, однако теперь он её прекрасно понимает. Всё-таки сосед по сознанию — не могущий писать фикрайтер — это зло. То течёт разными жидкостями на всякие пейринги, невесть откуда взявшиеся вокруг, то жалеет во весь голос, что не может писать. Некоторое время сидят они все вшестером тихонько, только Акеми прогоняет время от времени заходящих в купе других учеников. И тут всё-таки до неё кое-что доходит, ведь она предлагает: — Познакомимся? — И, не дожидаясь ответа, представляется: — Меня зовут Акеми. Еду вот сейчас на последний год обучения. — Улыбается и просит: — Расскажите немного о себе. Рёхей представляется: — Привет. Меня зовут Рёхей. — Тсуна наконец-то его вспоминает, и они с вторым «я» удивляются отсутствию всяких экстремальных слов, но Рёхей всё же продолжает ожидаемо от него: — Я экстремально много выучу на уроках и экстремально защищу свою сестру! Второе «я» хихикает, и Тсуне кажется, что она бы закатила глаза, если бы могла. А пока констатирует факт: «Если я правильно поняла, то у них другой возраст, чем в аниме и манге. А его желание защитить сестру никуда не делось». Тсуна глубокомысленно изрекает: «Нечто вечно», и мысленно хихикает вместе со вторым «я». А тем временем, почесав голову, начинает представляться следующий будущий одноклассник Тсуны — смутно знакомый ему брюнет: — Привет! Меня зовут Ямамото Такеши. Я не люблю учиться и люблю бейсбол. Акеми перебивает его: — Вот и хорошо. Устроишь клуб в Школе. А то у нас мало внеурочных занятий. — И с явной скукой в больших чёрных глазах приглашает: — Дальше. Тсуна уже было открывает рот — ведь другие парни уже представились, значит, в его понимании сейчас его очередь — но отвечает бойкая брюнетка, которую он сегодня впервые увидел: — Хаху. Я Хару. Очень интересно, чему же мы будем учиться. И я буду учиться хорошо! Тсуна подмечает улыбку Акеми и залипает на улыбку Киоко, но второе «я», почему-то молчавшее до этого времени, приводит его в чувство: «Слушай, чему ты будешь учиться». Акеми сейчас и правда объясняет: — Вы будете учиться владеть своим Пламенем. Хару неожиданно её перебивает, задав странный, по мнению Тсуны, вопрос: — А это так нужно? Акеми смотрит на неё квадратными глазами — она-то наверняка уже давно понимает, чем грозит нежелание учиться обращаться с собственным Пламенем. И Тсуна, и второе «я» тоже, ждут, что она взмахнёт рукой и не будет отвечать. Но она неожиданно для всех терпеливым учительским тоном говорит: — Это очень нужно. — И добавляет фразу, которая очень удивляет Тсуну и с которой почему-то соглашается второе «я»: — Ведь Пламя может обидеться. Тсуну, как, наверняка, и всех в купе, тянет спросить: «А это Пламя что, живое?» Однако что-то их всех удерживает от вопроса, а второе «я» мечтательно произносит: «Я что-то вспомнила коробочки. Интересно, вас будут учить, как с ними обходиться?» Тсуна сразу уточняет: «Что за коробочки?» Правда, ответа особо не ждёт — ему ведь не хочется пропустить очередь рассказывать о себе. Впрочем, он же не знает, что о себе говорить. Но второе «я» таки отвечает — как, наверное, почти всегда за время их общения: «Там хранилось оружие. — И задумчиво продолжает: — Хотя нет, вряд ли они бы учили вас с ними обращаться. Вроде бы они появились позже, чем начало аниме. Хотя… тут настолько сдвинуты временные рамки». Тсуна оставляет второе «я» думать, а сам слушает, как Киоко говорит: — Люблю учиться чему-то новому. А эта ваша Школа предлагает столько интересного… Акеми отвечает: — Поверь, Киоко-чан, она это интересное и даёт. Почти сразу. Вздыхает: — Что иногда аж хочется, чтобы давала меньше. — Тсуне кажется, что она вспоминает о чём-то своём и поэтому молчит, однако пару секунд спустя оказывается другое — она улыбается и говорит Тсуне: — Прости, я думала, что все уже представились. Скажи о себе пару слов и ты. Тсуна на пару мгновений задумывается, что бы сказать о себе, но всё-таки ничего крутого, как хотелось бы ему в присутствии Киоко, не придумывает, вот и послушно произносит: — Савада Тсунаёши. Хи-и-и… Всего лишь человек. Акеми перебивает его: — Обладающий Пламенем. Это очень важно. Тсуна не хочет спорить, вот и кивает. Акеми же, видимо, уже не ждёт от него чего-то интересного, вот и ничего больше не спрашивает. А пару секунд спустя вытаскивает телефон — обычный смартфон, очень похожий на тот, который купили Тсуне в магазине Спаннера. Видимо, она думает, что её обязанности здесь можно выполнять и с телефоном в руках, кажется Тсуне. Что они ведь не разнесут купе, играя во что-то детское. Возраст не тот. И что больше никто в поисках свободного купе не заглянет к ним — все уже разместились. Тсуна пробует посмотреть в окно. Пытается, но почти сразу в ужасе отворачивается. Нет, он не видит мрачные пейзажи Ада — просто поля за окном движутся так быстро, что его чуть ли не начинает мутить. Сидит некоторое время, просто втупившись в одну точку. И быстро понимает, что ему скучно, и удивляется, как это нормально так сидеть, словно заворожённым, всем остальным. Уже хочет что-то ляпнуть — и второе «я» его поддерживает — но не приходится. В купе входит пухленькая женщина с тележкой и предлагает: — Хотите магических сладостей? Тсуна сразу обращается к второму «я»: «Вот видишь, всё как ты говорила. Только не хотел бы единственный покупать». Второе «я» задумчиво отвечает: «Да, было бы круто взять. Бывают очень интересные вещи. Только поаккуратнее с конфетами Берти Боттс. Там могут быть реально разные вкусы — вплоть до ушной серы». Тсуна протягивает: «Я-а-асно…» — и понимает, что таки попробовал бы. Несмотря на опасность съесть невесть что. Акеми же тем временем берёт пару ярких пакетиков и поощряет будущих первокурсников: — Возьмите себе чего-нибудь. Это правда вкусно. Девушка, назвавшаяся, если Тсуна и второе «я» правильно помнят, Хару, тоже покупает пару пачек сладостей. И Тсуна понимает, что тоже хочет что-то попробовать, тем более что он теперь покупает не один, как боялся. Но его чуть не останавливает возглас Акеми: — Фу! Какая гадость! — И она, видимо, понимает, что напугала этим криком, ведь смущённо улыбается и объясняет: — Попался со вкусом рвоты. Тсуна кривится, понимает, что если бы мог видеть второе «я», то увидел бы, как её тоже перекосило. Оглядывается, не придётся ли долго искать женщину со сладостями. Оказывается, она уже вышла из купе, и Тсуна хочет пойти за ней. Второе «я» робко предлагает: «Может, сначала лучше предупредить Акеми? Она ведь вроде присматривает за вами». Тсуна покорно спрашивает: — Акеми-чан, можно пойти за продавщицей сладостей? Я бы что-то купил. Они со вторым «я» уже ожидают, что Акеми запретит. Но она встаёт, поправляет юбку и говорит: — Пойдём, Тсунаёши-кун. Жаль, что ты не решил раньше, но раз уж так случилось… Однако далеко мы не пойдём. И никто не выходите. Далеко идти и не приходится — торговка сладостями оказывается за дверью. И Тсуне кажется, что она предвидела, что они выйдут. И он этому совершенно не удивляется — мало ли какие у людей с Пламенем могут быть способности. Почему с Пламенем? Потому что едет в поезде с обладателями Пламени, да ещё и с таким их количеством, которое — он честно читал в каком-то из учебников — может быть токсичным для тех, у кого Пламени нет. И, видимо, поймав эту его мысль, второе «я» тихо-тихо произносит: «Значит, ты был бы ядовитым для меня». Тсуна преувеличенно бодро отвечает: «Думаю, в нашем мире у тебя было бы Пламя». Второе «я» с надеждой уточняет: «Думаешь?» А он продолжает, жалея, что не может пожать плечами: «Уверен. — И решает перевести разговор на другую тему: — Давай что-то выберем. А то ждут». Конечно, ждут. И они со вторым «я» удивлены, что ни Акеми, ни продавщица сластей не перебивают их мысленный разговор. А просто стоят, ждут, пока он что-то купит. А он позволяет второму «я» посмотреть своими глазами, и она с воодушевлением принимается выбирать: «О, шоколадные лягушки. Интересно, есть ли там карточки и кто на них». Тсуна уточняет: «В смысле?», второе «я» же отмахивается: «Потом объясню», и они смотрят дальше. Видят бобы с разными вкусами, и второе «я» почти пищит: «Давай возьмём их», и они берут. Ещё жвачки, от которых можно взлететь — второе «я» их почти не помнит, а Тсуне интересен такой эффект. Тсуна забирает покупки, рассчитывается предусмотрительно захваченной наличкой — и они с облегчённо вздохнувшей Акеми возвращаются в купе. Акеми сразу оглядывает сидящих — наверняка, не испарился ли кто-то за то время, пока их не было. К счастью, все на месте. И Акеми, облегчённо вздохнув, садится на прежнее место. Киоко же не даёт ей снова залипнуть в телефон — она вдруг спрашивает: — Акеми-сан, а почему здесь ходит эта женщина со сладостями? Если для каждого есть обед. Акеми поднимает на неё удивлённый взгляд — наверняка не ожидала, что к ней ещё кто-то будет обращаться — и явно нехотя отвечает: — Так эти обеды не всегда были. А теперь, может, как перекусы. Киоко продолжает разговор: — Но ведь мы почти взрослые и не все любим сладости. Акеми пожимает плечами и равнодушно даёт ответ: — Так раньше в Школу ехали дети помладше. А такие дети любят сладкое. Тсуне становится интересно, почему же сейчас всё не так. Да и ему приходит в голову вопрос к второму «я»: «А во сколько лет ехали в школу в Поттере?» Второе «я» быстренько отвечает: «В одиннадцать. Интересно, а во сколько здесь?» Тсуна уже собирается спросить — ему ведь тоже интересно — как Акеми даёт ответ на невысказанный вопрос: — Раньше в Школу Пламени отправлялись в одиннадцать лет. Но сейчас стали по-другому запечатывать Пламя, и оно начало проявляться только в четырнадцать. — Такое впечатление, что она об этом не очень-то хочет разговаривать, поэтому переводит тему: — Не хотите попробовать вкусняшки, которые купили? Тсуна решает её поддержать — и второе «я» с ним согласна — так что берёт упаковку бобов на любой вкус и открывает её. На шуршание оборачивается Акеми, присматривается к тому, что он держит в руках, и с улыбкой желает: — Приятного аппетита. Причём что Тсуне, что второму «я» кажется, что фраза прозвучала ехидно. Ещё бы — Акеми-то, наверное, знает, что за бобы в этой пачке, а о Тсуне думает, что тот даже не подозревает. И наверняка сейчас будет с нетерпением ждать, когда он попробует и что ему попадётся. А что? Старшим ведь часто хочется подшутить над младшими. А здесь ей даже ничего не придётся делать. «Вот тебе и дедовщина в школе, Тсунаёши», — думает второе «я». Тсуна мысленно хмыкает и, желая поиграть всем на нервах, долго роется в бобах. Но всё-таки вытаскивает один — золотистого цвета. И говорит мысленно: «Надеюсь, это что-то гадкое». Второе «я» успокаивает его: «В Поттере такой боб был со вкусом ушной серы, если не ошибаюсь». Надкусывает — и вкус действительно оказывается мерзким. Так что он с чистой совестью — попробовал магические сладости, не понравилось — фукает: — Какие противные ваши магические сладости! Откладывает пачку и вроде бы улавливает чьё-то хихиканье. Задумывается, сколько им ещё ехать, и уточняет это у второго «я». Та отвечает: «Вроде бы в Поттере ехали от одиннадцати часов и до вечера». Вздыхает — конечно же, мысленно — и готовится к нескольким часам скуки. Вспомнив, интересуется у второго «я»: «И, конечно же, никто ничего не делал всю дорогу?» Второе «я» отвечает: «Помню только по первой книге. В купе, где ехали Гарри со своим будущим другом Роном, постоянно кто-то входил. Да и они знакомились». Тсуна принюхивается, пытаясь сделать это незаметно, и спрашивает у второго «я»: «Тебе ничего не кажется здесь странным?» Второе «я» голосом, кажущимся Тсуне счастливым, отвечает вопросом на вопрос: «О, неужели гиперинтуиция проснулась?» Тсуна интересуется: «А что такое эта гиперинтуиция? И с чего ты взяла, что у меня она может быть?» Тсуна уже готовится ждать, пока второе «я» соберётся с мыслями — с ней такое бывает, далеко не всегда отвечает сразу. Но сейчас она отвечает буквально пару секунд спустя: «Это такая сверхъестественная способность боссов семьи Вонгола. Почти способность предсказывать будущее». Она готовится, как кажется Тсуне, сказать что-то ещё, но он продолжает спрашивать: «Так почему ты думаешь, что у меня есть эта твоя гиперинтуиция?» Второе «я» обиженно отвечает: «Так я это и хотела сказать. А ты меня перебил». Тсуна просит прощения: «Извини». Второе «я» молчит некоторое время, после же предполагает: «Мне кажется, на нас всех воздействовали Пламенем Дождя. И очень сильным. А то не может здесь быть так тихо просто так». Тсуна пару секунд вспоминает прочитанные строки о свойствах разных типов Пламени. И соглашается с ней: «Наверное, ты права. — И решает спросить: — А что, в Поттере такой тишины в купе не было?» Второе «я» почти сразу отвечает: «Не-а. Там то жабку пропавшую искали, то продавщица сладостей заходила, то с Героем всего магического мира хотели познакомиться… На других курсах Поттера по-разному. Но так тихо никогда не было». Тсуна протягивает: «Я-а-асно…», невольно зевнув при этом. И невольно радуется в который раз, что у него есть второе «я». Которая может, вот как сейчас, тихо — вообще слышно только ему — вкратце пересказать события обоих, как она их называет, канонов. Правда, когда Тсуне пару часов спустя захочется вспомнить эти вещи — то он просто не сможет. И спишет это на остаточный эффект Пламени Дождя или на специфические условия «попадания» второго «я» в его тело. А пока он внимательно слушает рассказ второго «я». И притворяется спящим, по её совету, когда в купе кто-то входит. Тсуне кажется, что сначала этот «кто-то» осматривает помещение. После — теперь ему не мерещится, он точно слышит, как визитёр удовлетворённо прокашливается. И Тсуна невольно задумывается, для чего же их вот так вот усыпили. Ему становится вообще страшно — вдруг с какой-то плохой целью? А не всего лишь для того, чтобы они не создавали проблем при перевозке? Его мысли перебивают хлопком в ладони. Включается свет, и все просыпаются. Тсуна тоже делает вид, что только что пришёл в себя. И видит стоящих посредине купе Кикё и незнакомого ему мужчину. Кикё говорит: — Ещё раз здравствуйте, студенты. Мы уже почти приехали. Готовьтесь к выходу. Вещи не берите — их доставят отдельно. И они вдвоём выходят. Тсуна мимовольно мысленно интересуется, что это было. И второе «я» робко предполагает, что это с Кикё мог быть кто-то с пламенем Дождя, кто специально приводил их в себя. И Тсуна решает пока с ней согласиться — её слова выглядят вполне себе убедительно, как и всегда. Тем более, если учесть, что он пока не разбирается в этом пламенном мире. Все студенты, которые сидели в их купе, выходят. Причём Тсуне мерещится, что одними из первых — возле поезда пока мало народу. И Тсуне интересно, что же будет дальше. И его интерес вскоре удовлетворяют — к ним подходит всё тот же Кикё — с почему-то растрепавшейся причёской, аж Тсуне со вторым «я» что-то не то приходит в голову — и предупреждает: — Сейчас вас, первокурсников, заберёт наш лесник Хагрид. Второе «я» бормочет: «Таки кроссовер», и Тсуна решает расспросить её получше. Но тут кто-то из подошедших за это время студентов уточняет: — Почему только первокурсников? Кикё пожимает плечами и объясняет: — Такая традиция. И тут в поле зрения Тсуны появляется огромный мужчина. Притихшая, как Тсуне казалось, до этого второе «я» предсказывает: «Сейчас скажет: «Гарри, всё хорошо?» или как там?» Тсуна ненадолго задумывается, что же это может означать. Так и не поняв, спрашивает у второго «я»: «Что-то из тех знакомых тебе канонов?» Второе «я» хмыкает, как Тсуне кажется, удовлетворённо и отвечает: «Ага. Там был громадный лесник Хагрид, который забирал Гарри из дома родителей и отводил его на Косую аллею. И вот так вот обеспокоенно спрашивал, всё ли с ним хорошо, когда они все рассаживались по лодкам». Тсуна из-за разговора в голове чуть не пропускает момент, когда Хагрид говорит им идти за ним. И когда они оказываются возле озера, — садиться в лодки, как и предупреждало второе «я». Которая почти испуганно уточняет у Тсуны: «Ты не помнишь, что я тебе рассказывала в поезде?» Тсуна задумывается и отвечает: «Не-а». И тоже чувствует страх — что же могло случиться, что он забыл такой длинный, как ему кажется, разговор? И напряжённо начинает пытаться вспомнить. Настолько сильно, что чуть не пропускает момент, когда надо садиться в одну из выглядящих ветхими лодок. Но, к счастью, всё же не пропускает. Устраивается на сиденье и невольно задумывается, почему у этой школы есть такой быстрый, как ему показалось, поезд, современный автобус для поездок — и такие старейшие лодки. Второе «я» хихикает: «Точно как в Поттере. Старые мётлы, сквозняки в замке… И медленный Хогвартс-Экспресс». Тсуна хочет ответить хихиканьем, но тут к нему в голову будто откуда-то возвращается заблудившаяся информация. Он вспоминает рассказ второго «я» о деталях двух канонов, в сочетании или, как говорит второе «я», кроссовере он оказался. И надеется, что не попадёт в такие же передряги, как главные персонажи этих канонов. И сопровождается это вспоминание такой дикой головной болью, что он еле сдерживает желание застонать. К счастью, удержаться получается. А ещё он ощущает легчайшее, как дуновение ветерка, прикосновение где-то в голове, благодаря которому становится чуть лучше. И он, поняв, чьих это призрачных рук дело, благодарит верную второе «я» и рассказывает ей: «Ты знаешь, мне кажется, я начинаю вспоминать. Как ты думаешь, благодаря чему?» Второе «я» некоторое время молчит. И, как всегда, Тсуна не успевает перестать ждать — она почти вовремя отвечает: «Думаю, у тебя сильное Пламя. Как и у твоего двойника в каноне было». Тсуна задумчиво протягивает: «Я-а-асно…» Второе «я» же продолжает: «Видимо, какие-то установки для меня как для попаданки — она хмыкает — всё же есть: например, не рассказывать ничего обитателям нового мира. И понемногу ломаются. Что-то ведь смогла сказать. И трескаются, возможно, даже благодаря тебе». Тсуна эхом отзывается: «Возможно…» Второе «я» же, взглянув его глазами, радостно восклицает: «Смотри!» И когда он слушается, объясняет: «В Поттере дети очень были рады увидеть этот замок. И я их понимаю. — И недоверчиво продолжает, присмотревшись, как чувствует Тсуна, получше: — И что-то мне кажется, что в фильмах был точно такой замок». Тсуна наконец-то осознанно, не передавая управления глазами второму «я», смотрит вперёд. И видит огромный, сверкающий огнями замок. И еле сдерживает желание громко закричать в восхищении, как некоторые будущие одноклассники. И ему приходит нечто в голову, чем он очень хочет поделиться со вторым «я»: «Слушай, а если здесь вдруг кто-то есть из твоего мира? Кто знает о Реборне и Поттере?» Второе «я» задумчиво соглашается: «А ты вполне можешь быть прав». И они почти пропускают момент, когда надо вылезать из лодки и вставать рядом со всеми возле огромной дубовой двери. И как она открывается после Хагридового стука.