***
Дождь, начавшийся вечером и не думал заканчиваться. Отличный день, чтобы попрощаться. Цири уже битый час не могла себя заставить выйти из ванной, хотя и понимала, что глупо пытаться задержать то, что уходит. Они должны покинуть этот мир. Оставить его позади и идти дальше. — Ты долго, Зиреаэль. Ещё немного и я бы пошёл проверить всё ли в порядке. Она вздохнула. — И как ты живёшь с этим? — С чем? — Со своим занудством. — Разве это занудство? Я беспокоюсь о тебе и только. Цири взглянула в глаза эльфу, уже полностью собранному и одетому. — Ты часто говоришь правильные вещи, Аваллак’х, но делаешь это с таким видом, что… Он подошёл к ней вплотную. — А ты — наоборот, Зиреаэль. Ты никогда не говоришь что тебя тревожит, не доверяешь мне и скрытничаешь. Их взгляды встретились. — Подумать можно ты всегда — сама откровенность. Да из тебя информацию клещами тащить надо! — Нам нужно идти. Эвелиэнн ждёт нас. — Почему ты всегда такой? — Какой, Зиреаэль? — Бесчувственный. Она скривила губы и собралась выйти за дверь, как оказалась к ней прижата спиной. В глазах эльфа мелькнуло что-то тёмное и пугающее, но притягивающее взгляд. Цири непроизвольно облизнула губы, а он усмехнулся и склонился ближе, к её лицу, едва не касаясь своим носом её. — А тебе бы хотелось, чтобы я вёл себя так? Он провёл пальцем от её шеи до впадинки между ключицами. На её щеках проступил румянец. Эльф мягко продолжил: — Мы не можем позволить себе быть легкомысленными, Цири. Слишком многое от нас зависит. Цири? Не Зиреаэль? Её глаза расширились от удивления. Уголок рта Аваллак’ха дёрнулся, в намёке на улыбку, и он отстранился. Но Цири схватила его за плечи и прижалась к его губам.***
Пророчица стояла посреди беседки и мягко улыбалась. — Погода подходящая для прощания. — Мы тоже будем скучать по тебе, Эвелиэнн. Цири нахмурилась. — Не хмурься, Дитя. В этом доме, вы всегда желанные гости. Я рада была бы, если бы вы решили остаться здесь со мной, но есть на свете вещи, что от нас не зависят. Мой удел — стареть вместе с Туманной Страной, а тебя ждут великие свершения. Она вручила Аваллак’ху увесистую сумку и обняла его, затем настала очередь Цири. Креван негромко произнёс: — Va faill, Эвелиэнн аэп Аредель. Голос Цири сорвался: — Va faill…Эвелин. Воздух словно стал гуще, когда ткань Пространства и Времени разорвалась и её друзья исчезли в лёгком зеленоватом свечении. — Va faill. Надеюсь, что у вас всё будет хорошо.***
— Ух ты! Ты только взгляни на это! Кажется, этот мир обитаем. Они оказались на холме, поросшем жухлой растительностью, а вдалеке, на всём обозримом пространстве раскинулся город. — Мне кажется, что на этот раз мы попали в ещё более непредсказуемое место, Зиреаэль. Взгляни на небо. — Ого! Интересно, что это за хреновина? Напоминает автомобиль, только выглядит как-то странно. Неужели здесь технологии шагнули ещё дальше? — Всё может быть. Необходимо осмотреться и найти укрытие. В город соваться небезопасно. — Да брось, неужели ты думаешь, что сидеть на пожухлой траве лучше? Эльф посмотрел на неё и серьёзно произнёс: — Да. Потому что воздух здесь ещё гаже, чем в Лондоне. И что-то мне подсказывает, что идёт война. — Это ещё почему? Всадники Дикой Охоты скачут по небесам? — Не болтай ерунды. Я просто чувствую неприятный запах гари. Очень характерный для… — И снова прекрасный эльфский принц превратился в интеллигентного зануду. Ты прямо сказка наоборот! Могу перенести нас в другое место, если это тебе не по душе. Эльф скривил свои красивые губы и молча протянул ей руку. — Что, переносимся? — Нет. Я не хочу, чтобы ты отходила далеко. Идём, нам нужно осмотреться и найти временное пристанище. Было душно и хотелось пить, а в голову лезли мысли глубокой философской окраски, что-то вроде: «пустыня — от слова пусто», «вода — мокрая», «эльфский Знающий — зануда». — Креван. И куда мы плетёмся? Здесь же нихрена нет, холера тебя задери! — Не веди себя, как эльфская красавица на светском приёме, Зиреаэль. — Но ты же любишь таких? Как там эту курицу звали? Ну, ту, что с золотинками на роже? Эльф вздрогнул. — Надо же, как хорошо ты запомнила её. — Угу, и твои воздушные поцелуйчики в её адрес тоже. Аваллак’х остановился так неожиданно, что она едва не врезалась в его спину. — Эй, ты чего замер? Думаешь, что я не знаю, что ты с ней… Он поднял руку, призывая её к тишине. — Шшш. Тихо. Ты слышишь? — И что я должна услы… Из небольшой пещеры доносились невнятные голоса, словно утопцы переговаривались между собой. Цири качнула головой, прогоняя навязчивую мысль. Откуда здесь взяться утопцам? Разве что это какая-то неведомая ведьмачьему бетиарию песчаная разновидность. — Как ты думаешь, кто это? — Не знаю, но что-то мне подсказывает, что они совсем не дружелюбны. Держись за моей спиной. В пещере было сыро и мерзко. А вонь была такой силы, что заслезились глаза. — О, мать моя Мелитэле, ну и вонища! Хуже чем в логове накеров. Эльф был склонен согласиться. — Пожалуйста, постарайся не шуметь. Нам нужно понять, что это за твари. Едва ли мы сможем спокойно отдохнуть, имея под боком таких соседей. — Нахера мы вообще сюда попёрлись? Ты же видишь, что место явно не навевает романтических позывов? Только рвотные. — Именно за этим, Зиреаэль. Хочу понять, что населяет этот мир. Они вышли в помещение попросторнее. Запах стал почти невыносимым. Аваллак’х увидел, что всё обозримое пространство было заляпано кровью, повсюду валялись клочки одежды и останки, местами подгнившие, обнажающие белые кости. И твари, везде кишели твари. — Зиреаэль. Уходим. Их слишком мно… Он не договорил. Из темноты, откуда-то сбоку неожиданно выскочила мерзкая тварь с глазами навыкате и очень выдающейся нижней челюстью. Пропоров когтями мантию Знающего тварь откинула его в сторону с такой лёгкостью, словно он был пером, подхваченным порывом ветра. Эльф ударился головой о сводчатую стену пещеры и упал лицом вниз. — Креван! Зараза! Цири отчаянно желала кинуться на помощь другу, но сначала следовало заняться тварями. Первых двоих она без труда уничтожила при помощи Ласточки. Но в узкой пещере меч-полуторник был не лучшим подспорьем, поэтому третья тварь изловчилась царапнуть её предплечье. — Ах ты ж сука! Живыми вы отсюда не уйдёте. Не на ту нарвались! Тварям было наплевать на её угрозы, они переговаривались между собой на своём примитивном языке. Она постаралась успокоить свой разум, вспоминая уроки эльфа посреди бескрайней пустыни с жемчужным песком, где у неё впервые получилось. Она развела ладони в сторону и сверкающий Щит Знающего укрыл её и Кревана от мерзких обитателей пещеры, заставляя их, с неприятным хрустом, разбиваться о стену блестящей сферы. — Сдохните, ублюдки! Сдохните уже наконец! Она позволила щиту истаять, только когда поняла, что они остались в пещере совершенно одни. Цири поспешила к эльфу, который так и лежал лицом вниз. Её затопило чувство липкого страха и паники. — Креван, не смей умирать. Я тебе этого не прощу, падла ты высокомерная. Я сама тебя убью, слышишь? Грубость слов резко контрастировала с её голосом: жалким и умоляющим. Она осторожно перевернула его на спину. На мудром лбу Знающего наливалась огромная шишка, а в уголке рта запеклась кровь, на которую налип песок. Левое плечо бороздили глубокие порезы, оставленные когтями твари. Она приложила ухо к его груди, пытаясь понять: жив ли он, услышать, бьётся ли его сердце. — Ну же, хоть что-нибудь, Креван. Пожалуйста. Она заплакала, уткнувшись в его мантию. Почувствовав, как к запаху трав примешался запах крови, она смогла взять себя в руки. Кровь из ран продолжала течь — значит он жив, а она тратит бесценное время попусту. Мантию Аваллак’х починит сам, когда очнётся, сейчас нужно было оказать ему помощь. Она подхватила его подмышки и потащила к выходу, тяжело дыша от напряжения. На свежем воздухе, не отравленном смрадом им обоим станет легче. Она путалась в бесконечных застёжках эльфского плаща. Его владелец наверняка бы посмеялся с её неуклюжих попыток. Наконец, она расстегнула последний ремешок и выругалась. — Накой хер столько тряпок на себя наматывать? И какой толк от твоего зачарованного плаща, если какая-то тварюга его прокусила? Она рылась в сумке эльфа, силясь найти хоть что-то полезное. — И как ты только умещаешь столько всякой гадни в этой маленькой котомке? Резные флакончики. Одни из тёмного стекла, другие — в костяной оправе. Одно зелье красивого цвета, словно ртуть. Пучки трав, пергамент, бинты. — Холера, и как с тебя только портки не упали при таком-то богатстве? Классное заклятие. Надо бы его узнать. Она открыла флаконы с зельями и попыталась определить, для чего каждое из них. Но это удавалось с трудом. Чёртовы травы не были знакомыми и смешаны они одной Мелитэле известно, в каких пропорциях. Цири промыла раны от когтей твари водой и наложила повязку. Всяко лучше, чем ничего. Сканирующее заклинание получилось только с третьего раза. Воспаления вроде бы не было. Если бы в этом технологичном захолустье росли знакомые ей травы, то было бы прекрасно. Она изготовила бы заживляющее и обезболивающее зелья самостоятельно. Цири хлопнула себя по лбу: — Травы, в его сумке, холера тебя задери! Нужно посмотреть. Взгляд зацепился за знакомые пучки и соцветия, а мозги судорожно вспоминали уроки дядюшки Весемира. Она разожгла костёр и вынула из своего походного мешка котелок, налила воды и высыпала травы. Закипятила и отставила в сторону, чтобы отвар остыл. Эльф негромко простонал и приоткрыл глаза. Если бы она так не устала, а он не был ранен, то Цири завизжала бы от радости и кинулась ему на шею. — Креван? Креван? Ты как? Он пытался сосредоточиться на девушке, склонившейся над ним, но в глазах предательски двоилось. Его тошнило и если бы было чем, видит Дана, он опозорился бы перед ней. Он закатил глаза и прижал ладонь ко рту, стараясь отвернуться. На плечо ему легла ладонь. — Эй, всё хорошо. Ничего постыдного в этом нет. Тебя крепко припечатало об стену головой. Лучше скажи, среди твоих зелий есть что-то заживляющее или хотя бы противовоспалительное? — Зиреаэль…не кричи так. Прошу… — Я хочу тебе помочь. Я убила их, Креван. При помощи Щита. У меня получилось, представляешь? Он слабо улыбнулся, борясь с дурнотой, попытался поднять руку и громко закашлялся. — Подай мне фиал в костяной оправе, Зиреаэль… и ещё один, с тёмно-красной жидкостью, используй для обработки ран. — А что за серебристое зелье? Для чего оно? Густое, как дёготь, и светящееся, как жопа мотылька-белображника? Знающий хотел рассмеяться, но не смог. Какое тонкое сравнение его работы с задницей насекомого. — Это я приготовил для тебя. Мазь, убирающая шрамы. К его губам поднесли флакон и во рту стало горько. Он скривился. — Горько, Креван? Подожди секунду. Она дала ему воды, чтобы запить гадкое снадобье и осторожно смазала ссадину у него на лбу. Эльф прикрыл глаза, ожидая пока подействует зелье, и кажется задремал. Цири устало привалилась спиной к камню. Они не пробыли в этом мире и половины дня, а уже вляпались в передрягу. Здоровый Креван нудил и иногда раздражал, но с ним она чувствовала себя в безопасности, зная, что на ночь эльф выстроит барьер вокруг их укрытия, а отследив её восторженный взгляд — он пообещает когда-нибудь научить её делать также. Лицо его всё больше бледнело, а под глазами появились нездоровые тени. Цири это не понравилось. Конечно, она могла открыть портал и перенести их обоих обратно к Эвелиэнн, или в Каэр Морхен… но она не была уверена в том, что это будет безопасно для эльфа. Рана не выглядела серьёзной или ужасной. На Геральте были шрамы от гораздо более глубоких и серьёзных ран. Но Геральт был ведьмаком, а Креван — эльфом. Их жизнь различалась примерно так же, как и её собственная жизнь отличалась от жизни, какой-нибудь светской дамы из Боклера. Она растолкала ведуна и напоила его отваром, приготовленным ранее, стараясь, чтобы дрожь её рук не выдавала беспокойства. Его аквамариновые глаза выделялись особенно ярко на побледневшем лице. — Спасибо. Он попытался сесть и застонал, но когда понял, что она рядом — закусил губу. Цири улыбнулась и провела по его волосам, успокаивая. — Всё хорошо. Не бойся слабости. Когда нам больно мы плачем, а когда порежемся — течёт кровь. — Это моя вина, Зиреаэль. Я принял неправильное решение. К ночи станет только хуже. Эти твари — трупоеды и едва ли, они моют руки перед едой. — Какие риски, если я попытаюсь нас перенести? — Для тебя — никаких. А вот меня вполне может закинуть куда-нибудь. Впрочем, ты надежда на то, что мир будет спасён от Белого Хлада, а я… — А ты… а без тебя я… короче, заткни свои философские размышления в жопу, Креван, понял? Ты навязался мне в попутчики. Я тебе не доверяла и побаивалась тебя. А теперь, после всего, через что мы прошли, ты говоришь мне, что я должна спасти мир, а тебя оставить здесь помирать? Эльф посмотрел на неё серьёзно. — Именно это я и хотел сказать. Твоя жизнь, чего скрывать, куда важнее моей. И потерять тебя — почти равнозначно потере надежды для мира. — Знаешь что? Я как-то не питаю симпатии к другим Aen Elle. Особенно к той суке, что вьётся возле тебя. Вечно корчит вид, что она первая мамзель в Тир на Лиа. Я вовсе не такая мразь, как ты думаешь, хоть я и Dh'oine — потомок обезьян, самородок в дерьме, дщерь треклятого Крегеннана. Как там меня ещё называют твои собратья? И вообще, если всё так, то может мне перенестись в Тир на Лиа и сдаться Эредину? Аваллак’х покачал головой. — Ты никогда не слушаешь, что тебе говорят. — Именно поэтому я ещё жива. — Цири, послушай… — Нет. Я всё сказала. Я — не твоя Лара, которая на хую твою любовь вертела бы, если бы он у неё был. Прекрати нас, наконец, сравнивать. Тебе не приходило в твою, чересчур мудрую голову, что ты для меня не просто хрен, который меня сопровождает? У меня есть чувства, Креван. Он собрал последние усилия. Ему было плохо, а к горлу подкатывала тошнота. Он должен был хотя бы попытаться. Хоть это и убьёт её доверие и тот зачаток светлых чувств, что только зарождался между ними. — Какая же ты дура, Зиреаэль. Разве ты не поняла? Я тебя не люблю. Ты нужна мне только для того, чтобы спасти мой мир от вымерзания. Ты — бледная тень Лары Доррен, расходный материал. Dh'oine, которая не имеет ничего возвышенного. Сквернословящая и грубая. Убирайся и оставь меня одного. Кажется, на эту отповедь ушли последние силы. Во рту было горько то ли от принятых зелий, то ли от сказанных слов, бывших неправдой от начала и до конца. Гнусный лжец — вот он кто. Она заслуживала любви. Она достойна была большего, чем мёртвый изнутри, сгоревший дотла эльф.