Per tempus et Spatium

      Геральту казалось, что он отстаёт всего на полшага от Цири, что вот-вот они встретятся и он, не веря своим глазам, будет прятать свою улыбку за кружкой вина, украдкой отмечая как она повзрослела и похорошела. С портрета, переданного шпионами Эмгыра на него и Йен смотрела красавица. Знать бы ещё, кто тот таинственный эльф-чародей, в убежище которого он побывал с Кейрой. Цири и её неуловимое присутствие так стремительно обрастало подробностями, что можно было подумать, что они существуют параллельно друг другу: он — здесь и сейчас, а она на полминуты раньше него. Владычица Пространства и Времени. Дитя Старшей Крови. Девушка, в тени которой пряталась смерть. Дочь. Когда он узнал от Йеннифер, что Цири вернулась — в сердце поднялась волна радости и такой неизбывной нежности, что если бы мутации не выжгли в нём эту способность, то он заплакал бы. Какая она теперь? Чем жила всё это время? Чем дышит теперь? Кто с ней рядом? Всюду следы, всюду намёки, крупицы информации. Первым, действительно полезным, помощником в поисках Цири стал веленский управляющий Филип Стенгер, прозванный Кровавым Бароном. Но, в отличии от Цири, помощь ведьмаку не была бескорыстной. У него пропали жена и дочь. На одной чаше весов стояла информация о Цири, а на другой — пропавшие женщины. Чем больше он расследовал, тем больше узнавал. Чем больше узнавал, тем больше хотелось заехать Барону по лицу. Случай представился очень скоро: он возвращался от ворожея, узнав о втором ребёнке Барона, не увидевшем свет. Над Вроницами полыхало зарево. Ведьмак пришпорил лошадь и скомандовал: — Давай, Плотва, кажется там что-то случилось! Случился пьяный Барон. Он поджёг конюшню. Больше всего удивил сержант Ардаль, который стоял опершись на стенку и ничего не делал. — Почему никто не тушит пожар? Сержант спокойно ответил: — Ты, приблуда, уйдёшь, а нам с ним жить. Если мы сейчас вмешаемся — получим пиздюлей. Второй солдат поддержал сержанта: — Знаешь какой у Барона нрав крутой? Особенно, когда он пьяный. Нахер надо лезть. К ним спешил солдат с растерянным лицом: — Эй, кто-нибудь видел моего брата? Ардаль покачал головой, а второй ответил: — Дык…на конюшню он пошёл. — Что? Так ведь там всё полыхает! Неожиданно он повернулся к Геральту и с мольбой заглянул в ведьмачьи глаза. Он вспомнил, что этот стражник нагрубил ему в первую встречу. — Мастер ведьмак! Помоги, прошу! Спаси моего брата! Приблуда! Тебе здесь не место! Выродок! Мутант проклятый! Часто приходилось Геральту слушать разные нелестные слова в свой адрес. Не реже пытались обмануть, не заплатив за заказ. Но перед ликом беды неприязнь к ведьмаку и ведьмачьему ремеслу куда-то разом улетучивалась. Милсдарь ведьмак! Мастер ведьмак! Господин ведьмак! Возможно, пережитые мутации меняли людей безвозвратно. Возможно, Геральт просто привык думать, что это так. Но, всякий раз, он отчего-то не мог отказать человеку в беде. Будь это бабушка, у которой украли сковородку или орясина с неопрятной бородой бандитского вида. — Я попробую.       Дым быстро наполнил лёгкие, заставляя кружится голову от жгучей нехватки воздуха, от него слезились глаза. Он был ведьмаком, а не рыцарем. Ему не положено было влезать в политику и менять мир к лучшему, но, всякий раз встречаясь с Эскелем и Ламбертом — братьями по духу и ремеслу он убеждался, что удавалось ему это крайне плохо. Предназначение играло с ним в какую-то нелепую игру, всякий раз толкая его в гущу событий, сталкивая с сильными мира сего. И когда всё началось? Аард разбил горящую преграду и освободил надышавшемуся отравленным воздухом конюху и перепуганным лошадям путь к свободе. Верно. Всё началось в Цинтре, на пиру у Каланте, когда он связал себя с неродившейся ещё Цири, а продолжилось в Ринде, где он впервые встретил Йеннифер. Не успел ведьмак отдышаться как следует, как ощутил острую боль в левой скуле. — Ахахаха, а вот и наш герооой! Барон был не в себе. От него разило водкой. Геральт покачал головой и встал. — Ну, узнал ты чего-нить, а, Геральт? — Узнал. — И что ж ты, сука, молчишь? — Ты. Во всём виноват только ты. Они не исчезли, их не похитили — они сбежали от тебя. Потому что ты пил и распускал руки. — Что ты, сука, сказал? Барон кинулся к ведьмаку, но Геральт легко увернулся от удара. Не удержался и пару раз отвесил Барону по лицу. Пусть почувствует, каково это, когда ты не можешь дать сдачи. Он макнул его в воду, предназначенную для лошадей. Кто-то из солдат Барона кинулся к ведьмаку, но тот лишь жестом приказал не приближаться. В его планы вовсе не входило топить Барона, только заставить посмотреть на мир трезво.       Разговор был долгим и тяжёлым. После взбучки Барон выглядел постаревшим и уставшим, а плечи его поникли. Геральт покачал головой. Водка. Сколько семей она разрушила, скольких сделала несчастными. Барон — бывший солдат, немало повидавший на своём веку, роняя пьяные слёзы рассказывал о том, как он напился и ударил Анну, а поутру обнаружил себя в зловонной луже, а свою вторую дочь мёртвой, на собственной постели. О том, как приказал похоронить её, о том, что сожалеет обо всём, что случилось. — На одних сожалениях прощения не получить. Ты имя-то, ребёнку дал? — Да какое там? Не до того мне тогда было, понимаешь, сука? — Понимаю. Своим скудоумием ты породил Игошу. — Кого? — Игоша — проклятое дитя, умершее не увидев света, не обласканное матерью. Нападает на детей и беременных женщин, выпивая их кровь.  — Перестань. Я и так знаю, что неправильно поступил. Я понимаю, что не заслужил прощения, но прошу тебя помочь. Мы можем что-то сделать? В светло-карих глазах Барона тогда плескалось такое отчаяние, что Геральт лишь вздохнул. На удивление ведьмака, горе-отец справился с ритуалом Наречения, и Игоша обратился в чура, что помог отыскать следы Тамары в Оксенфурте и Анны на Кривоуховых Топях, куда Геральта привела сладкая тропинка. Висящие на деревьях пряники вызвали у ведьмака отвращение, как и Хозяйки этих мест, что были изображены молодыми девами на вышитом гобелене. Древние, как этот мир, и страшные, как самый лютый кошмар. Именно с ними повздорила Цири, которую, как он узнал, выбросило из портала на стылые болота. Если ты с ней встретишься, то навсегда потеряешь… Он уже слышал подобное когда-то, давно. Ещё до того, как получил шрам в виде трёх некрасивых точек на груди. И где был её сопровождающий? Почему она попала одна к этим тварям? Как там говорил этот любитель наскальной живописи? Поделиться? Поделиться с тобой? Знание, дорогой мой, это привилегия. А привилегиями делятся только с равными себе… Высокомерный кусок дерьма. Надо было треснуть его тогда, чтобы он не говорил этих слов, что эхом звучали в голове теперь. Теперь ей поможет кто-то другой. Полагаю, ты не настолько нахален, чтобы думать, будто эту девушку Предназначение связало только и исключительно с тобой. С кем ещё свело Предназначение девочку, которую ведьмак считал дочерью? В неправильных чувствах к которой его заподозрили треклятые ведьмы. Все, из раза в раз обещают ему, что он потеряет, как только обретёт вновь. Это и есть Предназначение? Найдешь, но только для того, чтобы тут же потерять. Насовсем, безвозвратно. Одного из своих спутников ты потеряешь в ближайшие же недели, возможно, дни. Может быть, даже часы. Предсказание эльфа сбылось отчасти. Он действительно потерял одного из спутников. А ещё почти умер, но вернулся. А значит камешек всё ещё противился жерновам Предназначения. Геральт усмехнулся и направился во Вроницы доложить Барону о местонахождении его жены. История поиска родных закончилась для Филипа Стенгера, прозванного Кровавым Бароном. Его больше не интересовала судьба Велена и окрестных деревень. Отныне, его интересовало только душевное здоровье его супруги, которой он поклялся помочь. История же ведьмака Геральта только начиналась — его дальнейший путь лежал в Новиград.        Он успешно пересёк охраняемый реданцами пост, и по его рассчётам, к рассвету должен был пересечь ворота вольного града. Он устроил привал возле небольшой деревушки под стенами Новиграда, давая отдых уставшей Плотве. Расстояние, разделяющее Велен и Новиград не было колоссальным, но разница была ощутимой. Вместо полугнилых избушек — ладные небольшие домики, столь же нищие, но нетронутые дьявольским смрадом войны. Даже воздух был чище — никаких пожарищ, сладковатого запаха тлена и вони гнёзд гнильцов и гулей — верных спутников войн. Обычные деревенские запахи, обычная жизнь. Ведьмак с какой-то тоской подумал, что не знает как это, просто жить в своём доме, заниматься огородом и год от года, матерясь чинить подгнившее крыльцо или прохудившуюся крышу сарая. Он усмехнулся, представив себя в льняной рубахе, подпоясанной бечёвкой и таких же нелепых шароварах с молотком в руках чинит крыльцо, а на пороге дома стоит Йен в простеньком деревенском сарафане и сварливо уперев руки в боки что-то ему выговаривает. Видение лопнуло, как мыльный пузырь, возвращая его к реальности. — Зараза. Старею, что ли? Он посмотрел на небо усыпанное звёздами и мимолётная усмешка исчезла с его лица. Йен на Скеллиге, а сам он не кмет, а ведьмак, которому едва ли светит спокойная жизнь, с мечами на стене, постелью под натруженной спиной и горшочком с кашей на столе, поданной к завтраку. Некстати вспомнился уродец из Врониц. Нехорошо было оставлять его на попечение сержанта и его людей. От них добра не жди. Как только он найдёт Цири нужно будет забрать его оттуда, и попробовать помочь. За горбатой спиной, усеянной бородавками и перекошенным лицом уродца явно скрывался прóклятый человек. Его ушей коснулся старушечий дребезжащий голос, отвлекая от размышлений: — Милсдарь? А вы не из реданских войск будете? — Нет. Я ведьмак. А что, беда какая приключилась? — У этой деревеньки одна беда. Эльфы, будь они неладны. Разбили свой лагерь неподалёку и бесчинствуют, засранцы. — Скоя’таэли? Старуха досадливо махнула рукой: — Да какое там. Циркачи поганые. Им место в лесах со своими свирельками, а не близ цивилизованных городов. Может возьмёшься их прогнать, милый? Геральт невесело усмехнулся. Старшим расам было за что недолюбливать людей, как и людям их. Но убивать кого-то только потому что у них уши другой формы он сам считал редкой глупостью. — И в чём же провинились эльфы? Воруют, убивают, насилуют? — Да нет, ничего такого за этими не водилось. Сбились стайкой, как крысы и сидят в своём лагере. Но кто знает, что им в голову взбредёт завтра? Святая простота. Люди часто думали о будущем, которое не наступило, рисуя картины того, что будет если. С таким же успехом, этим самым «завтра» Радовид решит, что хочет себе огород на месте этой деревушки и кметам ничего не останется, кроме как уступить ему. Искусство в том, чтобы предсказывать точно. — Тогда помочь могу только добрым советом оставить их в покое. Моя работа убивать чудовищ, а не гоняться за циркачами, которые не угодили кому-то формой своих ушей. — Верно говорят, у ведьмаков сердца нет. Старуха пошаркала в сторону своей хаты, а Геральт задумчиво поскрёб подбородок, заросший щетиной. Знала ли эта женщина, что в каких-то жалких часах пути, в Велене, люди мрут от голода и болезней? Утром, проезжая через деревеньку, он и правда приметил лагерь эльфских циркачей. Выглядящие обманчиво-юными эльфы репетировали и звонко хохотали над чем-то.       Новиград встретил ведьмака кострами на площади и это ему не понравилось. Политика Радовида была поистине чудовищной. Цири искала чародейку. Возможно, если ему удастся найти Трисс, то она поможет ему. Хотя надежда найти её на прежнем месте истаяла столь же стремительно как и появилась, стоило ведьмаку обратить внимание на плакаты, с обещанием награды за информацию о её местонахождении. Пока он глазел на плакат в него врезался худощавый скверно одетый паренёк. — Вот холера! У тебя что, с глазами туго? — Тыща извинений, милсдарь. Оборванец рванул прочь, а до Геральта дошло, что его обокрали. — Зараза… Он побежал следом. Чуткий ведьмачий взор искал в толпе нужного ему оборванца и если бы засранец обокрал кого-нибудь иного, то ему непременно удалось бы уйти. Пальцы ведьмака сомкнулись вокруг руки незадачливого вора. — Ай! Пустите! Убива-а-а-ют! — Пока что не убивают. Всё будет зависеть от тебя, в частности от скорости и честности ответов. Отойдём-ка, приятель. — Кто ты такой? — Я? Радовид V по прозвищу Свирепый. Нищий раскрыл рот от удивления, разглядывая незнакомца. Ведьмак посоветовал: — Закрой, а то мухи слетятся на вонь, что идёт из твоей пасти. И запомни, что вопросы задаю я. Кивни, если понял. Он торопливо кивнул. — Славно. Я не буду спрашивать зачем ты спёр мой кошель, но предупреждаю сразу: нытьём, что у тебя семеро по лавкам, а сам ты последний хуй доел без соли месяц назад, ты меня не разжалобишь. — Я не из таких, милсдарь. Честно. Я из гильдии Нищих. — Ого, профессионал, значит. И с чего ты взял, что красть у убийцы чудовищ не равносильно самоубийству? — Так вы ведьмак? Я не знал, честно. Думал вы из людей Ублюдка, а к ним у меня личные счёты. Не убивайте меня, пожалуйста. — А скажи мне, господин профессионал, ты часом, не в курсе, где можно найти чародеек в этом благочестивом граде, где каждый второй — то ублюдок, то профессиональный нищий, то отбитый фанатик? — Так они в Гнилой Роще прячутся. Под крылом у Франциска. Не бесплатно, конечно, но времена нынче такие, что в Новиграде даже собака за бесплатно не гавкнет. — Ты отведёшь меня к этому вашему Франциску. И передай этой вашей пиздобратии, что следующему желающему меня обокрасть я отрублю руки. У Бедлама он встретился с Трисс. Жизнь чародеев стала весьма неприглядной и незавидной, с приходом к власти Радовида. — Поможешь мне, Геральт? Неподалёку отсюда один мой знакомый травник, который надул меня с заказом? В глазах Трисс была мольба. Геральт кивнул. — Значит, ты ищешь Цири. Не знала, что она в Новиграде. — Жаль. Это облегчило бы мне поиски. Ведьмак вздохнул. — Что-то не так? — Нет. Просто как-то глупо получается. Она словно на полшага, на полсекунды впереди, а я всё никак не могу её найти. — А что Йеннифер? — Йен? Она ищет на Скеллиге. Мы виделись с месяц тому назад, в Вызиме. Я отправился в Велен, а она туда. Сказала, что там недавно приключился какой-то катаклизм. — Думаешь, это как-то связано с Цири? — Если честно, то я уже не знаю, о чём мне думать. Знаю только что за нами по дороге в Вызиму гналась Дикая Охота. Они тоже ищут её. А в Велене её искал эльфский чародей. Трисс только положила ладонь ему на плечо. — Я верю, что ты найдёшь её. В лавке царил погром, а сам лавочник вздрогнул, когда ведьмак шагнул в проём. — Нет-нет-нет. Больше никаких посетителей со шрамами…. Трисс выглянула из-за плеча Геральта. — Привет, Умник. Чего это с тобой? — Ах, Трисс. Это ты… — Ты достал, что я просила? — Достал ли я? Достал, разумеется. Да только на обратном пути я встретил Храмовую стражу. В общем…в каналах то, что ты заказала. — Холера. Геральт пристально смотрел на всклокоченного лавочника. — Ты сказал: «никаких больше посетителей со шрамами». Были и другие? Лавочник затравленно посмотрел ведьмаку в глаза и кивнул. — Расскажешь мне? — Да рассказывать-то особо нечего. Явилась с пару недель тому назад девица с серыми волосами и шрамом на щеке и потребовала грибы-шибальцы. Чародейка, до сих пор смотревшая по сторонам неожиданно спросила: — Ого. Меня искали? И почему ты не сказал? — Я подумал, что это подстава от храмовников. К тому же у неё на спине висел огромный меч. Она угрожала мне и я… Геральт начал терять терпение. — Ты тратишь наше время, Умник. Что ты сделал? Умник отвёл взгляд и виновато протянул: — Я решил сдать её Храмовой страже. Вышел из лавки и вдруг такая темень вокруг сгустилась, словно весь свет исчез. А тут из-за спины голос: «мол, недоброе ты, Умник, задумал». Струхнул я здорово. Едва портки не намочил, хотя с чародеями дела веду в обход законов и все, кто мало-мальски посвящён, знают об этом. Но решил, что своя жопа дороже и отправился к храмовникам. А потом беды на голову мою посыпались. То поставка сорвётся, то стража с рейдом и обыском нагрянет… Ведьмак приподнял лавочника за рубаху и встряхнул: — В твоих бедах повинен лишь ты сам. Что стало с девушкой, тебе известно? — Известно ли мне? Нет, не известно. Знаю, что поступил плохо, но… Геральт разжал пальцы и отпустил его. За дверью послышались шаги, затем раздался стук. — Открывай. Именем закона! Трисс прошипела: — Вот холера. Надо уходить. Умник, есть у тебя запасной выход? Лавочник кивнул. — За стеллажом есть люк. Только будьте осторожнее, там какое-то дерьмо завелось. Спать мешает ночами. Скорее. Геральт спрыгнул первым. Трисс последовала за ним. Умник закрыл люк и поставил на него сверху ящик. Как раз в этот момент Храмовая стража выбила дверь. Люк привёл их в каналы под Новиградом. «Дерьмом» оказались утопцы, которых привлёк изрядно раздувшийся, смердящий труп. — Зараза. Назад, Трисс. Я разберусь. Чародейка не была слабой, но движения ведьмака её заворожили. Серебряный меч изящно разрезал воздух, превращаясь в сверкающий хлыст. Чёткий шаг, размеренные движения. Геральт был смертоносно-прекрасен и совершенно недосягаем. Она не могла прочесть его мыслей, разгадать его замыслы. Только смотреть. Ничего больше. — Идём. Скоро набегут новые. Нужно торопиться. Они молчали, думая каждый о своём. — Геральт. Мне жаль, что так вышло. Из-за трусости Умника, Цири не смогла меня найти. — Это не твоя вина. По крайней мере я знаю, что она здесь была. Знать бы, куда она направилась дальше… Каналы Новиграда, построенные ещё эльфами казались бесконечными, но восхищали своей добротностью. Геральт невесело усмехнулся: как бы не старался Радовид — историю не стереть. Город не превратился в зловонную помойку только благодаря тем, кто был здесь до них. Он не видел, скорее чувствовал взгляд, которым прожигала его девушка, идущая позади. Чувствовал. И не знал, что сказать. Когда молчание стало совсем гнетущим, наконец, повеяло свежим воздухом. Они вышли к городским каналам. — Кажется здесь Умник бросил мой заказ. Посмотришь? Геральт присмотрелся: на дне виднелось что-то тёмное и объёмное. С равным успехом это мог быть как труп какого-нибудь бедолаги, свалившегося в канал, так и искомые Трисс ингредиенты.  — На дне есть что-то. — Сможешь достать? — Думаю, что да. Геральт снял перчатки и сапоги. Опустил ноги в воду и поморщился. — Ммм, вода просто диво. Не желаешь окунуться? Чародейка слегка покраснела. Или это была игра света и тени? Не получив ответа, ведьмак нырнул в мутную воду. Трисс села, ожидая пока вынырнет Геральт, глубже натягивая капюшон на голову. Геральт подплыл, а мешку и крепко схватил его. Лицо ожгло прохладой осеннего дня. Он выбросил мешок на берег и выбрался следом. — Между прочим очень бодрит. Зря не захотела присоединиться. Девушка ухмыльнулась. — Переживу как-нибудь. Она развязала мешок и радостно хлопнула в ладоши. — Отлично. Даже ничего не испортилось. Спасибо, Геральт. — Обращайся. Ведьмак улыбнулся, но глаза его остались сосредоточенными и холодными. Мысленно он был далёк от её бед. — Знаешь, пока ты плавал, я придумала, кто сможет тебе помочь. — Правда? Надеюсь, кто-то более надёжный, чем Умник, холера его задери. — Да. В Новиграде живёт онейромантка. Ты сможешь её найти в «Золотом Осетре». Спроси Корину Тилли. — Спасибо. — И, Геральт… я знаю, что после возвращения к тебе памяти ты…но я буду рада, если ты заглянешь ко мне ещё раз. Судьба Цири мне небезразлична. И ты…тоже.