Per tempus et Spatium

      Уродец сидел на соломе в своём чулане и что-то вдохновенно рисовал кривым ногтем на грязном полу. Что он пытался изобразить разобрать было сложно даже ему самому, но он старательно выводил линии и закорючки, высунув от усердия язык. Рисование его так увлекло, что он совершенно не обратил внимание ни на открывшуюся дверь, ни на хрустнувшую под грубым сапогом солому. — Эй, Ума! Тут к тебе гость. Говорит, что возьмёт тебя в путешествие, так что давай заканчивай свои художества и шагом марш во двор. Уродец продолжил корябать ногтем по полу, не обращая никакого внимания на своего посетителя. — Ты меня что, совсем не слышишь? А может тебя батогами высечь, а? Ну так, на прощание, чтобы не забывал сержанта Ардаля? Сержант уже собрался было замахнуться на Уму, но его руку остановила другая, затянутая в кожаную перчатку. — Я бы не стал этого делать, сержант. На это существо наложено проклятие. — Правда? Ну, я прямо слезу уже пустил. И что с того, ведьмак? Забирай его и убирайся. Убирайтесь оба. Геральт сощурил глаза и посмотрел на вояку, который, с уходом из Врониц Барона не просыхал и являл собой, к ужасу окрестных селян «высшую» власть. В голове ведьмака мелькнула и погасла мысль, что являл её собой Ардаль ровно до первой проверки нильфгаардских офицеров. — Когда я его расколдую, едва ли он будет так беспомощен. И даже я, ведьмак, которому должно сохранять нейтральную сторону, пойму это существо, если оно пожелает тебе отомстить. — Всё сказал? — Да. Всё. Можешь идти и не бояться, что я задержусь здесь дольше положенного. Сержант открыл было рот, чтобы ответить ведьмаку, осыпать его напоследок гадостями, но передумал. Сам же ведьмак невозмутимо присел на корточки, чтобы его лицо было аккурат напротив лица уродца. — Итак, малыш. Я, как и обещал, вернулся. Правда несколько раньше, чем планировал. Уродец отвлёкся от своего занятия и поднял на своего собеседника глаза, под одним из которых Геральт приметил почти сошедший синяк. — Ума? Беловолосый человек казался странно-знакомым и протягивал руку. — Нас ждёт прогулка, Ума, идём. Ума поднялся со своей лежанки и нерешительно потопал к ведьмаку. На земле, дрожащей рукой уродца был нацарапан силуэт птицы. Геральт усадил его на лошадь вперёд себя и они тронулись в путь. Уродец беспрестанно вертел головой по сторонам и несколько раз его стошнило, к вящему неудовольствию ведьмака. Однако, нервы у него были гораздо крепче, чем у солдат Барона и Ума не получил ни одной затрещины или бранного слова от беловолосого. Несколько раз они делали привал и ведьмак со смешком наблюдал за его неуклюжими попытками словить какую-нибудь бабочку, обманутую теплом осени, или падающий с дерева лист. А ещё он говорил с ним. Без язвительных насмешек и зуботычин, негромко, словно обращаясь к самому себе. — Вот увидишь, в Каэр Морхене тебе понравится. Вокруг нет ни души. Только горы, лес и остатки былого величия. Знаешь, для меня это место всё равно что дом. Познакомишься с Эскелем, Ламбертом и Весемиром. Ночью Уме снова пригрезился печальный эльф. Сегодня он был необычайно улыбчив и ничего не говорил. Выглядел эльф усталым, но счастливым, словно случилось что-то хорошее. — Ума? Умамама… — Да. Ты на правильном пути. Ты можешь доверять этому человеку. Прошу, не делай глупостей, хорошо? Ума проснулся едва на небе занялся рассвет и обнаружил себя возле ведьмака. Стоило ему шевельнуться и беловолосый тут же открыл глаза. Они скакали прочь из унылого Велена, с его загадками, Хозяйками Леса и топями, они скакали в Каэр Морхен. Но Предназначение распорядилось иначе, направляя их в Вызиму, во временную ставку императора Эмгыра вар Эмрейса. — Ваше императорское величество. Геральт отвесил поклон, не испытывая к монаршей особе ни пиетета, ни особой приязни. Ума решительно повторил за своим спутником поклон. Пожалуй, у него вышло даже более искренне, ведь уродец не преследовал цели унизить императора поклоном. Эмгыр небрежно махнул рукой. — Докладывай. Я позвал тебя не любезностями обмениваться. К тому же в твоём поклоне я вижу, скорее издевку. — Кхм. Это…этот человек — ключ к поискам Цири. Эмгыр начал терять терпение. — Я дал тебе три чётких следа, разведчиков и помощь придворной чародейки. А ты, вместо моей дочери, привёл ко мне это чучело? Взгляд императора Нильфгаарда казалось силился прожечь дыру в ведьмаке. — Ради твоего же блага, надеюсь, что это не весь твой рапорт? Ведьмак был совершенно спокоен. Страх перед Эмгыром у него умер и перегорел давным-давно. Как бы ни силилось Белое Пламя Пляшущее на Курганах Врагов испепелить его взглядом, он знал, что тот не сделает ничего дурного, до тех пор пока он нужен ему. — Я ищу иголку в стоге сена. И эта иголка, может в любой момент исчезнуть. Ты ведь знаешь это. К тому же, это, как ты выразился, чучело, может оказаться твоей дочерью. Это существо — плод проклятия, скрывающее под собой совершенно иную сущность. Император устало присел в резное кресло и негромко произнёс, словно на него разом навалилась вся усталость этого мира: — Я управляю самым большим королевством. Каждый день за моей спиной плетутся интриги. Многие мечтают видеть меня униженным и проигравшим эту войну, ведьмак. Далеко не все из желающих находятся по ту сторону баррикад. Чего ты ждёшь от меня? Сочувствия? Я могу тебя понять, но это не меняет ровным счётом ничего. Йеннифер! Чародейка, до сих пор скромно стоящая в сторонке поклонилась. — Ты сможешь расколдовать? По лицу женщины пробежала и тут же пропала тень. — Я попробую. Но мне неизвестна формула проклятия. Это может отнять много времени… Йеннифер выглядела жалко. Словно император приказал ей не расколдовать уродца, а благородно вскрыть себе вены сидя в бадье. Сердце ведьмака кольнули неприятные воспоминания и ему захотелось сделать то же, что сделала Йен в Роще Фрейи: заступиться и помочь. — Va faill, elaine — caed'mil, folie… Glaeddyv dorne aep t'enaid, bunn'droh ithne i'yahus… На него уставились две пары глаз. Йеннифер и Эмгыр выглядели до крайности удивлённо. — Это текст проклятия. Мне его пересказал Лютик, а он услышал его от Цири. Эмгыр вернул своему лицу прежнюю надменность. — Итак, Йеннифер. Я повторяю свой вопрос. — Знать текст — уже половина успеха. Не думаю, что расколдовать это существо будет легко, но я справлюсь. Император кивнул и обратил взор на ведьмака. — Признаюсь, Геральт, тебе удалось меня удивить. Ты узнал немного, да. Но даже эти крупицы — больше, чем удалось узнать остальным моим соглядатаям, шпионам и связным. Вынужден признать, что они бóльшие неудачники, чем простой ведьмак, не имеющий чистой постели и горячей еды. — Что ты хочешь этим сказать? — Я хочу сказать, что всегда держу слово. Ты заслужил половину обещанной мной награды. Остальное получишь когда приведёшь Цири. Император, казалось, утратил интерес ко всем присутствующим разом. — Аудиенция окончена, до свидания. Йеннифер развернулась, чтобы уйти, а Геральт так и стоял на одном месте. — Зачем тебе всё это? Допустим, я найду Цири и не погибну при этом. Допустим, она пойдёт со мной к тебе. Что ты будешь делать, император? Объявишь, что отныне в Нильфгаарде будут две Цириллы? Чародейка охнула и схватила ведьмака за руку. Эмгыр продолжил стоять, повернувшись спиной к ведьмаку. Понять, о чём он думает было невозможно. — Йеннифер. Я считал, что могу тебе доверять. Впрочем, неважно. Я не собираюсь отчитываться. Ни перед тобой, ни перед кем бы то ни было, ведьмак. Как я сказал, аудиенция окончена. Император не видел, скорее почувствовал, неприязненный взгляд, которым его одарил Геральт и плотно сложенные губы расчертила кривая усмешка. — Геральт. Не стоит так говорить с Эмгыром. — Да? Йен, а расскажи мне, с каких это пор ты перед ним трепещешь, как школьница перед ректором в Аретузе? — Просто дай ей выбор. Каким бы он ни был, Геральт — он её отец. — А та девочка, которую назвали Цириллой и которую он взял в жёны. Что он сделает с ней, Йен? Он ищет Цири, чтобы усадить её на свой шатающийся трон, а для баланса нацепит на её голову корону, которая ей не нужна. Тебе не кажется, что в его поступках нет логики? Такой судьбы ты хочешь для неё? — Он император самого большого королевства. Не думаю, что он подставит себя под удар. А что до Цири…я не буду её ни к чему принуждать. Она вольна будет, как принять корону Нильфгаарда, так и послать Эмгыра. — К чёрту Эмгыра и его монаршие далеко простирающиеся планы, непостижимые такому быдлу, как я. Ты действительно знаешь, что это за проклятие и как его снять? Я о таком не слышал. По лицу чародейки пробежала тень. — Не уверена, Геральт. Я намерена спросить совета у Иды. Она Знающая, как никак. — Эльфьи чародеи. Они считают знание привилегиями, которыми охотно поделятся с равными себе. Беда в том, что человека они за равного не считают. — Какая проникновенная мысль, Геральт. Верно эльфий чародей и впрямь задел тебя тогда за живое. Не то чтобы Ида была более открытой…но, в отношении чародеек она всё же помягче. Если ты не возражаешь, я открою себе портал, Геральт. — Ты знаешь, как я их ненавижу, Йен. — Будь осторожен, хорошо? — Хорошо. А ты, постарайся не довести Весемира, Эскеля и Ламберта до истерики.

***

      Время в Тир на Лиа текло размеренно и спокойно, делая жителей этого мира такими же неспешными и последовательными. Чем старше был эльф, тем неспешнее он жил, оставляя порывистые решения и импульсивность молодым. Лекарь не был старым, по меркам эльфов, но и юным себя не считал. Самыми несговорчивыми и тяжёлыми пациентами были солдаты и чародеи. Одни рвались вернуться в строй, а другие и сами знали что делать с возникшим недугом. — Итак, как самочувствие, Нитраль? — Прекрасно. Только одного не пойму — зачем мне находиться здесь? — Затем, что ты совершенно не слышишь моих рекомендаций, хотя тебе, как чародею должно знать, чем чревато магическое истощение. — Я знаю. Но если бы я не открыл портал, то Aen Saevherne не досчитались бы одного из собратьев. Лекарь вздохнул. — Вот поэтому ты остаёшься здесь. Впрочем, тебе здесь уже не так скучно, я прав? Нитраль протянул руку для установки капельницы. — Не совсем понимаю о чём… — В прошлый раз твоё одиночество разбавлял только Карантир, а теперь у тебя есть компания. Доктор закрепил фиал с лекарством на штативе. — Как закончит капать — пойди прогуляйся. Погода просто чудесная. Свежий воздух способствует выздоровлению. Нитраль подумал об Эвелиэнн и улыбнулся. Лекарь прав, её присутствие здесь стало глотком воздуха. Тоненькая, как ивовый прутик, с кажущимися бездонными глазами, она могла поддержать беседу, казалось, обо всём на свете. Каждый день он ждал возможности встретиться и пройтись с ней по парку, галантно предложив ей свой локоть. Он рассказывал ей о своих приключениях в рядах Красных Всадников, а она — забавные случаи из своей жизни. Как оказалось она долго прожила в мире, где почти не было магии. — Вот почему мы не встретились раньше. Что сподвигло тебя на жизнь в ушлом мирке, почему ты не вернулась обратно? Ответила девушка очень уклончиво: — У меня были свои причины. Если быть откровенной, то мне не очень хочется говорить об этом. — А твоя семья? Что они? Она вдруг рассмеялась. — Я спросил что-то смешное? — Прости. У тебя дар задавать неудобные вопросы. Каждый следующий твой вопрос хуже предыдущего. У меня нет родителей. Точнее, они есть, но я их никогда не видела. Они тоже особо не рвались участвовать в моей жизни. Я выросла на попечении Совета. Дети, по программе селекции чародеев, наверняка слышал о таких. — Разумеется, слышал. Мой друг, один из таких детей. Ты иногда очень напоминаешь мне его своей манерой вести разговор. — У таких детей очень специфичное детство. Они совершенно не умеют строить отношения с окружающими. От того и странности. Но, я могу отметить, что с тобой…на удивление легко. Она улыбнулась ему. — Мне с тобой тоже. Увидимся завтра? — Обязательно. Теперь это вроде как ритуал, правда? Он отрешённо смотрел на светло-зелёный раствор, медленно, по капле ползущий к его венам. Как только капельница закончится можно будет выйти отсюда. Недавно он заприметил прекрасную беседку, стоящую чуть поодаль от парка. Оттуда наверняка простирается отличный вид на долину. Интересно, понравится ли ей?       На подходе к скверу он услышал знакомый голос и ускорил шаг, но замер, когда услышал, как к женскому голосу добавился не менее знакомый мужской. — Эвелиэнн. Я понимаю, ты сердишься и ты в своём праве, но браслеты на тебя приказал надеть не Эредин, а Совет. — О да, Карантир. Разумеется. Твоё слепое доверие тебя когда-нибудь погубит. Нитраль осторожно выглянул из-за дерева. Навигатор как раз присел рядом с девушкой на скамейку и накрыл её ладонь своей. — Мне жаль. Жаль, что тогда всё так вышло. Я был очень рассержен, но если бы я знал, чем это закончится для тебя, то… — То что? Не наговорил бы мне гадостей на прощание? Сказал бы мне хоть раз в жизни, что я не тупой бесполезный довесок и хоть немного дорога тебе? — Тебе ведь известен мой ответ наперёд. Зачем спрашиваешь? Она посмотрела своему собеседнику в глаза. — Хочу услышать это от тебя. Навигатор выглядел растерянно и молчал. Эвелиэнн грустно улыбнулась.  — Вот видишь! Я так и знала. Неожиданно Карантир порывисто прижал её к себе, провёл рукой по светлым волосам. — Ничего ты не знала. Я скучал, Эвелиэнн. И мне правда жаль, что я сказал тебе тогда. Девушка несмело подняла руки и обняла его в ответ. — Одного мне постичь не дано, Карантир. Зачем Эредину Зиреаэль? Зачем вы преследуете её и Кревана сквозь Пространство и Время? — Белый Хлад. Я люблю родной мир и не променял бы его на тысячу других. Она и её кровь — сила, которая может нам помочь, хоть я и считаю, что она не заслужила такой чести. Девушка ласково провела по светлым волосам парня и грустно произнесла: — Если бы ты видел тоже, что и я… — Я умру? — Будущее не определено. Есть шанс на спасение. Добейся аудиенции. — А Совет, Эвелиэнн? — А Совет мне не указ. Знаешь, я много лет боялась и скрывалась. Теперь я вернулась домой. Нитраль хотел уйти, понимая, что то тепло, что родилось в его груди после встречи с ней останется безответным, но чёртова ветка невесть как оказавшаяся на пути, хрустнула с оглушительным треском под мягкой подошвой туфли. Карантир тотчас вскочил со скамейки и схватился за рукоять меча, но узнав нарушителя расслабился. — Нитраль? Эвелиэнн улыбнулась ему. — Ого. Вижу ты времени зря не теряла. Вот уже с одним из чародеев нашего отряда познакомилась. Нитраль решительно потерял нить размышлений и растерянно переводил взгляд с Карантира на Эвелиэнн и обратно. Теперь, когда они сидели рядом друг с другом, он заметил как они похожи. — Нитраль. Это тот самый Aen Saevherne, которому ты помог. — Я понял. В конце концов именно я доставил её в лазарет. — Нет. Карантир имеет в виду совсем другой случай. Это ведь ты снял чары прежде, чем дать мне упасть в портал? Молчаливый кандидат в Знающие. Надо же, как причудлива судьба. — Великолепно. Все в сборе. Наш герой Нитраль, спасающий Знающих из беды, наш Золотой Навигатор и наша новая Итлина. — И наш самозваный король. Эредин негромко рассмеялся. — О, этот взгляд. И ты считаешь, что мои всадники встанут на твою строну? Преданность моих людей несколько выше глупых эмоциональных привязанностей. — А ты прикажи снять двимерит. Боишься услышать то, чего не желаешь, Ястреб? Или ты боишься гнева Совета? На миг брови Короля Дикой Охоты сошлись на переносице и Нитралю показалось, что он ударит, но тот ответил с негромким смешком: — Изворотлива, как твой дражайший учитель. Неудивительно, что Aen Saevherne пытались тебя устранить. Я прощу твою дерзость на первый раз, но учти, что отныне ты подчиняешься мне и будешь оказывать содействие, как и должно каждому Aen Elle, имеющему способности, подобные твоим. Твои видения могут быть не только кошмаром и проклятием, но и отличным инструментом давления на Совет. — А если я скажу тебе, что не желаю тебе помогать? — Тогда ты умрёшь. Только на этот раз по-настоящему.       После этого разговора прошла неделя. Эвелиэнн не приходила в парк, не сидела в сквере у фонтана, а когда он заглядывал к ней в палату — старательно притворялась спящей. Зато неожиданно пришёл Карантир. — Скучаешь в одиночестве? — Можно это и так назвать. А ты пришёл навестить её? — Честно говоря, я пришёл попросить тебя поговорить с ней. — Ты же её брат. С тобой она охотнее будет говорить. Карантир покачал головой. — Нет. Не будет. Я не сказал ни слова в её защиту. А у тебя есть шанс. В крайнем случае, ты можешь надавить сказав, что она обязана тебе жизнью. Вечером он столкнулся с ней в коридоре. — Эвелиэнн. Ты не сможешь игнорировать меня вечно. Пожалуйста, поговори со мной. — Тебя прислал Карантир? — Он пытался меня прислать. Но я и до этого делал попытки поговорить, разве не так? Эльфка задумалась. — Хорошо. Идём. — Куда? — Тебе понравится. Эвелиэнн вела его через парк, к той самой беседке, которую он хотел показать ей. — Ого. У меня ощущение, что ты читаешь мысли. Это особенность Пророков? — Верно ты ничего не знаешь о Пророках, Нитраль. Наш дар нельзя заглушить двимеритом и искоренить насилием. Мы — инструменты Предназначения, устами которых рушатся империи и возводятся города. Мы не желаем никому зла, даже если говорим о смерти. Поэтому нас и любят, и ненавидят; возносят и распинают. — Что ты хочешь сказать? Она подошла вплотную. От её тонкого тела исходил жар. — Посмотри мне в глаза, Нитраль. Он склонил голову и увидел бурю, предгрозовое небо, само время застывшее в серых глазах. Её взгляд завораживал и пугал одновременно. — Дай мне руку, если доверяешь. От тела девушки шёл жар, но руки обжигали холодом. — Смотри. Сначала ничего не происходило и он уже хотел рассмеяться. А потом почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он оказался в толще ледяной воды, отчаянно стараясь удержать кого-то латной перчаткой, хотелось вдохнуть, но ледяная вода заполнила лёгкие, мучительно медленно разрывая их. Он попытался всплыть, но тяжёлый доспех ввкованный лучшими эльфскими мастерами тянул его ко дну. Неожиданно боль стихла, а ледяная бездна исчезла, сгинула. Вокруг теперь пахло гарью и кровью. Откуда-то доносились стоны и звон скрещенной оружейной стали. Он и сам был участником боя. Его противником был беловолосый ведьмак, которого когда-то вызволила из рук Эредина Ласточка. Азарт боя захватил его и он смеялся над глупыми попытками Dh'oine одолеть его. Глазницу ожгло болью и маска упала на дощатый пол. Маска вовсе не принадлежала ему и боль была совершенно чужой, но страх и холод дыхания смерти — самым настоящим. Он закричал и упал на колени, а мир вокруг оглушительно хлопнул и перестал существовать. Первое, что он увидел, когда открыл глаза — встревоженное лицо Эвелиэнн. Её прохладная ладонь лежала у него на лбу, а сам он лежал на полу беседки. Первым порывом было сбросить её руку и бежать без оглядки. Бежать так далеко, как только возможно. Дальше от этих грустных глаз, видящих то, что никто в здравом уме видеть не захочет. Девушка грустно улыбнулась, поняв его эмоции и попыталась отстраниться, но он схватил её за руку. — То, что я видел. Ты тоже видела это? Она кивнула. — Как…как ты не сошла с ума? Это было просто ужасно, словно я всякий раз умирал. Это…всегда так? — Это только часть видения, Нитраль. И то, что ты видел — это смерть Карантира и Эредина. Так или иначе Зиреаэль победит Белый Хлад. Таково её Предназначение. Для неё и Кревана — есть шанс на спасение в любом витке туманного будущего. А вот для Эредина — выбор войны с ней станет фатальным. Прости, что заставила тебя видеть это. Но иначе, ты бы мне не поверил. Нитраль повинуясь глупому порыву поцеловал её руку. Девушка застыла, то ли в страхе, то ли в предвкушении. Нитраль усмехнулся и расстегнул двимеритовый браслет на её запястье. — Что ты творишь, чёрт побери? Браслет упал на деревянный пол беседки с глухим стуком. Нитраль выпрямился и посмотрел ей в глаза. — Я доверяю тебе, Эвелиэнн. Эредин кажется тебе самовлюблённым и злым. Но поверь, любой из нас станет злым, когда мир под его ногами рушится и летит в Бездну. Не нужно давить грубой силой — тебе её не хватит, а у Эредина хоть отбавляй. Попробуй заставить его послушать тебя силой слова и разума. Ты ведь Aen Saevherne. Как бы тому ни противился Совет, ты вернулась из путешествия, пусть это и отняло много времени. И будет неплохо, если и ты тоже будешь мне доверять, хоть немного. Его губы тронула лёгкая улыбка. Эвелиэнн улыбнулась ему в ответ и коротко поцеловала мага в щёку. — Я постараюсь. И…спасибо тебе, Нитраль.