Per tempus et Spatium

      Путь от Вызимы до Каэр Морхена занял, без малого, неделю и Геральт был почти по-детски рад, что наконец отдохнёт с долгой дороги, встретится со старыми друзьями и, наконец, нормально поест. Погода, как назло была премерзкой, словно осень спохватилась и вспомнила, что ей свойственны затяжные дожди. В один из дней Геральт признал, что бороться со стихией бесполезно и снял комнатку в корчме. В тавернах и корчмах часто были не рады ведьмакам, а уж ведьмаку вкупе с уродцем и подавно. Наблюдая за корчившими рожи завсегдатаями из местных и такими же путниками, Геральт гадал отчего люди так хреново относились к тем, кто на них не похож? Одна из дамочек, пребывая в изрядном подпитии достаточно громко высказалась «о ебучих выблядках-мутантах и ошибках природы, что жрут из чашки, как звери», а в ответ на её нестройную реплику послышался одобрительный гул. При этом её платье было в пятнах от пролитого мимо рта вина, а один из её спутников — угрюмый хмырь с неумытым лицом, раскатисто отрыгивал всякий раз, когда делал глоток пива из глиняной кружки. Ума, закончивший трапезу широко улыбался. Отчего не улыбаться? Все вокруг смеются. Только его беловолосый спутник качал головой. — Эх, Ума. Сколько же в людях дерьма. Выродок, мутант, ублюдок. Каких только слов я не слышал за все годы на ведьмачьем пути. А вот как гадня какая-нибудь начинает уничтожать их уютные мирки, свив гнездо поблизости, так тут ты и милсдарь и господин, и сват и брат. Конечно, как только ты эту тварь убиваешь, все сразу вспоминают, что ты мутант и выродок. Знаешь, иногда я понимаю, почему людей недолюбливают эльфы с краснолюдами. — Ума-ма? — Скажем, если я убью кого-нибудь, так враз стану чудовищем. А если это сделает какой-нибудь сельский парень без царя в голове, так оправдания будут искать, дескать, ну, кто из нас не ошибался? А, впрочем, вздор. Идём отдохнём, покормим местных клопов, а с утра в путь. Ума впервые за долгое время спал без сновидений. На рассвете его разбудил ведьмак. Несмотря на ранний час в корчмеБыло полно народу: кто-то вяло обменивался приветствиями, кто-то молча жевал, в углу, за дальним столиком спала женщина, что накануне оскорбила Геральта. Одна, без спутников. Их ведьмак встретил на выходе из корчмы. — Эй, белоголовый. Тут значит такое дело. Ты ж приблуда, не местный и правил хорошего тона не знаешь. — Если быть откровенным, то нет у меня на это времени. Не сомневаюсь, что твои манеры, сударь, затмят собой всех придворных Эмгыра и покойного ныне Фольтеста вместе взятых, но я спешу. — Да срал я и на одного, и на другого. Я те про местные обычаи. А они гласят, что всякой приблуде должно место своё знать. Ты вчера даме моей не понравился. Догадываешься, к чему такие вещи ведут? Геральт слегка прикрыл глаза. Сколько таких идиотов бродит по белому свету? Куда ни отправься — всюду находятся, хоть их никто и не искал, такие «хозяева жизни», которые в действительности гузну своему хозяевами не были, не то что жизни. — Недосуг мне в угадайки играть. Дай пройти. Воздух словно загустел, а все взгляды обратились и сконцентрировались на местном то ли разбойнике, то ли купчишке и ведьмаке. Ума растерянно переводил взгляд с ведьмака, чьи кожаные перчатки хрустели от натяжения в костяшках, на мужика с грязной жидкой бородой и таким же лицом. Мимолётное движение, словно ветерок дунул, и глаза мужика как-то странно остекленели и потеряли осмысленность. Он неожиданно потерял интерес к ведьмаку и его уродливому спутнику. Геральт молча усадил Уму перед собой на лошадь и они помчались прочь. — Ты ведь заметил это, да? Пришлось его Аксием шарахнуть. Давай-ка поспешим в Каэр Морхен. Чует моё сердце, что у моих братьев по оружию нервы сдадут раньше, чем у того говнюка из таверны. К тому же, думаю тебе и самому осточертел этот образ.       Окрестности Каэр Морхена встретили ведьмака не только чувством ностальгии, но и вилохвостом, обнаглевшим настолько, что едва не сбил Геральта с лошади, пролетев на бреющем прямо над головой. Ума испуганно верещал, Плотва, казалось, разделяла эмоции уродца, но ведьмак успокоил её магией. Ведьмак усмехнулся: — Совсем распустились ребята. Так близко к замку. Надо бы Эскелю сказать. У ворот его встретил Весемир. — Приветствую. Долго же тебя не было. Стрый ведьмак протянул руку и Геральт её пожал. — Долго. — Как дорога? — В целом, сойдёт. Бывало и похуже. Только пассажир всё время вертелся, да в паре миль отсюда приметил вилохвоста. Весемир посмотрел на Уму. — Так-так. Множественные деформации, заячья губа, горб. Йеннифер была права. Не красавец. Ума, так ведь? Старый ведьмак присел на корточки перед уродцем и протянул к нему руку. — Так, а это что? Ума истошно заверещал и поспешил скрыться за ногами знакомого ему человека. — Ого. Кажется, он тебе доверяет. Геральт нахмурился. — Просто там, где его содержали до этого он был кем-то вроде шута. И перепадало ему тоже нередко. Думаю, кто угодно боялся бы незнакомых людей после такого. Геральт только сейчас заметил что Весемир весь в пыли. — Слушай, я с дороги, поэтому грязный. А ты-то где так успел изгваздаться? — А, это известь. Решил подлатать стену пока она окончательно не развалилась. — Сам? Ламберт и Эскель не помогают? Старый ведьмак нахмурился. — Нет. Эскель охотится на вилохвостов. Их и так нужно извести, а тут ещё и Йеннифер понадобилась вытяжка чего-то там, так что, считай, двух зайцев. А Ламберт в замке, готовится пойти к Кругу Стихий. — Судя по твоему лицу ты не в восторге. — Это мягко сказано, Геральт. Я, конечно понимаю, что она женщина эмансипированная и всё такое, но… она явилась в замок через портал, ни тебе здравствуйте. Сразу раздала задания. Ламберт туда, Эскель сюда. Меня тоже пыталась напрячь, но я отказался. А потом она и вовсе сбросила кровать с балкона. Геральт усмехнулся. — Хорошая была кровать. — Вот и я о чём. Трисс всегда говорила…кхм. Теперь понятно почему. Старый ведьмак потупил взор. — Что ты, я думаю, причина совсем в другом. Просто у Йен аллергия на дубовую мебель. — Геральт, помоги ребятам, ладно? А я пока присмотрю за Умой. Ламберта он нашёл у дистиллятора. Ведьмак что-то негромко бурчал себе под нос. — Ого. Зелья готовишь? Ламберт криво улыбнулся и протянул руку для приветствия. — Какое там, Геральт. Самогон. — Готовился к моему приезду? Я тронут. — Готовлюсь выполнять задание. Госпоже чародейке надобно, чтобы я, смерд, зело недостойный, филактерий снёс к Кругу Стихий, да энергией, суть есть, магической, до краёв его наполнил. А второй смерд, поди, все гнёзда вилохвостов уже во славу госпожи извёл. Геральт покачал головой. — Ламберт. А я уже и забыл какой у тебя характер. — И какой же? — Херовый. Ведьмак усмехнулся. — Конечно. Особенно если учесть, что путь к Кругу Стихий очень непростой и лично мне ни о чём хорошем не напоминает. А она даже не объяснилась толком и сразу принялась помыкать нами. И знаешь что? Я понимаю, что ты любишь её и всё такое, но мне от этого как-то ни холодно, ни жарко. Я ей ничем не обязан. — Ох, не ной. Хочешь, пойдём вместе? Ламберт улыбнулся. — Вот это деловой подход. Значит, нужно и на тебя запасти волшебного зелья от дядюшки Ламберта. — Тогда готовь. Встретимся с тобой во дворе. В воздухе громко полыхнуло и заискрило. Запахло гарью. — Ах ты ж сучий кристалл! От того, чтобы пнуть мегаскоп Йеннифер удерживала только его острая необходимость. Она с досадой опустила занесённую ногу на каменный пол, громко цокнув каблуком. — Ого. Я вижу твой гнев. Геральт тщательно старался не улыбаться. Рассерженая чародейка выглядела очаровательно. — Очень смешно! Это, между прочим, уже третий кристалл. Что-то в этом замке создаёт сильные помехи, а от ведьмаков никакой помощи. Эскель ушёл и не возвращается, хотя я ясно дала понять, что мне нужна вытяжка из спинномозговой жидкости вилохвоста. Ламберт уже неделю собирается к Кругу Стихий, а Весемир, словно назло затеял под моим окном ремонт. — Йен. Я совершенно уверен, что попроси ты их по-нормальному, объяснив зачем ты это затеяла, и они бы с большим энтузиазмом сделали то, о чём ты их просишь. Чародейка закатила глаза. — Геральт. Я объясню, обязательно. Как только сама узнаю, что мы будем делать. Для этого я и пытаюсь собрать мегаскоп. Дело вовсе не в моём недоверии. Как только я узнаю последние детали — обязательно расскажу, зачем мне понадобились все эти вещи. — А выглядит это как недоверие. Йеннифер усмехнулась. — Подумать можно они доверяют мне. Поможешь найти источник помех? — Надеюсь, это не займёт много времени. Иначе Ламберт ещё неделю не сможет наполнить филактерий. Геральт шёл по коридорам Каэр Морхена держа в руках странный прибор, который имел столь замороченное название, что он переименовал его в «непонятную магическую хреновину». У дальней стены изукрашенной полурассыпавшейся фреской, изображающей ведьмака Георгия, прибор, наконец, ожил и издал громкий писк, всполошивший Весемира и Уму стоящих поодаль. — Ага. Вижу Йеннифер нашла добровольца. — Угу. Нашла. Ты, часом, не знаешь, что в этом ящике? Весемир поскрёб затылок и открыл ящик, в котором аккуратными рядками были разложены бомбы из Двимерита. — Вот холера. Я и забыл про них. — Сможешь убрать их куда-нибудь? Иначе… — Иначе Йеннифер взорвёт головы нам. Да. Присмотри-ка за Умой. Я с ним не закончил. Геральт вздохнул и присел возле уродца. — Ты как? Он тебя ещё не замучил? — Ума-ума… — Ага. Я тоже рассчитывал пожрать и отдохнуть. Видно не судьба нам, братец. — Жалуешься на жизнь? — Нет, что ты. Скорее, озвучиваю очевидное. Пойду, сообщу радостную весть. Может тогда наша госпожа сменит гнев на милость. — Ты только не задерживайся. Тебя Ламберт обыскался. Разумеется, Йен не отпустила его так просто. Она связалась с Идой Эмеан и ему пришлось выслушать кучу наставлений от эльфки, а после кучу упрёков от чародейки. — Ты мог проявить побольше уважения! Обязательно вести себя, как вахлак? — Я недолюбливаю эльфских Знающих. Не переживай, она не оценила бы даже будь я галантен, как Лютик перед бабой. Йен, ну что ты, в самом деле! — Я волнуюсь, Геральт. Только и всего. От тебя будет зависеть разгорится ли искра пламенем, что уничтожит нас всех или мир будет спасён. Цири. Все видели Старшую Кровь и слышали Пророчество. Девочку боялись и восхищались ей. Только Геральт, по-прежнему, видел девочку со смешными веснушками и тоненьким голоском, потупившей голову, под моралите Весемира. Эти пророчества — чушь собачья. А оживляют их идиоты, слепо следующие каждой букве. — Я думал, что в камень обращусь, пока ты спустишься. Что так долго? — Пришлось помочь Йеннифер. — Хаха, то-то, ты такой унылый. Ладно, пошли уже. — Ламберт, а скажи-ка мне, какого хера мы попёрлись через озеро? Охота тебе такой крюк делать? — А такого, Геральт, что в прошлом году сошла лавина и, как говорится, добрый день. Это единственная дорога к горе. — Очаровательно. Что ещё случилось в замке интересного? — Пока не явилась Йеннифер? Всё было тихо и спокойно. Ну, а теперь, когда ты с уродищем прибыл — заживём. Скучать точно не придётся. Великий Геральт из Ривии, любимец королей и чародеек знает, как разбавить будни товарищей-неудачников. — Ламберт, не паясничай. А этим уродищем может оказаться Цири. Ламберт обернулся к нему. — Геральт. Я может и мудак, каких свет не видывал, но вещи должно называть своими именами. Пока что в этом пускающем слюни карлике нет ни следа от девочки, я буду звать его так, как мне вздумается. О, гляди-ка, пещера. Сколько воспоминаний. — Угу. Не самых приятных. — Советую быть начеку, этот ублюдок всё ещё здесь. — И как ты его до сих пор не убил? — Я сюда не суюсь. Делать мне здесь нечего. В пещере обитал старый циклоп, которого юные ведьмаки прозвали Старым Гротом. Он вызывал неприятное чувство даже столько лет спустя. Не сразу Геральт заметил, что Ламберт отстал. — Ламберт, где ты там плетёшься? Голос донёсся из-за поворота. — Мне что-то попало в глаз. Осколок какой-то. Геральт хмыкнул: — Надеюсь, не Осколок Льда, а то станешь ещё противнее. Итак бурчишь постоянно. Мне и Йен хватает. — Смотри, не влюбись. Монстр спал и эхо его храпа отражалось от стен. Свистящий шёпот Ламберта прорезал тишину: — Вот сука. Спит. — Угу. Давай потише. Пройдём спокойно. Рука Ламберта легла ему на плечо. — Геральт. Давай убьём этого мудака. Сколько наших этот ублюдок сожрал? — Ты уверен? — Уверен. Раз уж мы припёрлись сюда. Ламберт отвесил Гроту смачного пинка. Чуткий ведьмачий слух резануло оглушительным рёвом. Несмотря на годы тренировок битва выдалась зрелищной и жаркой. Старый Грот размахивал руками, размером напоминающие скорее колонны, а ведьмаки уклонялись и жалили великана серебряными мечами, подсекая ему сухожилия. Наконец, монстр пал, издав последний хриплый вдох. Геральт стёр пот со лба рукавом куртки. — Вот холера. Это было тяжко. Ты как, цел? Ламберт бегло осмотрел себя на предмет повреждений. — Вроде бы. —  Вот и славно. Идём отсюда — Подожди. Ламберт пнул мёртвого монстра. — Это тебе за Вольтера, сука. — За Вольтера? — Не помнишь его? Маленький такой, со шрамом на подбородке. Геральт и правда вспомнил мальчишку. — Он вроде бы был в твоей группе. — Угу. Был… А остался здесь. Из-за него. Никогда не понимал, в чём смысл этих испытаний, если бóльшая половина ведьмаков сгинет в ближайший год на каких-нибудь болотах, гоняясь за утопцами, по кроне двадцать пять за голову. На выходе из пещеры они нарвались на троллей. Обошлось тем, что они сдали мечи, хотя Ламберт был явно не в восторге. — Неужели легендарный Белый Волк херово слушал папочку Весемира? Ведьмаки должны убивать чудовищ, а не договариваться с ними. — Похоже, что херово слушал ты. Ведьмаки убивают только опасных чудовищ. Подъём на гору Геральту дался гораздо легче. От его взора не укрылось тяжёлое дыхание спутника и подрагивающие мелкой дрожью руки. — Да что с тобой, Ламберт? Кряхтишь как дед. А ведь ты младше меня. — Отвали, дедушка. С похмелья я. Ох, холера, красиво здесь. Открывшаяся панорама и впрямь была великолепна. Казалось, что верхушки рослых сосен утопают в облаках, а в долинах клубился сизой дымкой туман. Геральт не удержался и подколол товарища: — Должно быть это и впрямь так, раз такой циничный сукин сын, как ты это признал. Ламберт только усмехнулся. — Ага. Доставай филактерий. Красота красотой, а к вечеру здесь похолодает. Не люблю холод. Геральт некстати вспомнил, как Цири жаловалась на холода в замке. — Слушай. Давно хотел спросить. Ламберт уже вольготно расселся на валуне и достал из сумки бутылку. — Валяй. — Помнишь, Цири как-то пожаловалась на холод в комнате? Ламберт улыбнулся. — Угу. Бедняга. Постоянно мёрзла. — Спасибо тебе. — Это ещё за что? — Тот драный плед. Это ведь ты принёс его тогда? Ведьмак усмехнулся. — Что, трудно в злом Ламберте заподозрить человеческое? Понимаю. Я, например, совсем недавно заставил при помощи Аксия умереть двух ублюдков. Одного из них я заставил пристрелить своего дружка, а потом повеситься. — Ламберт. Скажи честно. Ты ненавидишь ведьмачье ремесло? Тот тяжко вздохнул. — Я, Геральт, отлично помню как стал ведьмаком. — Я тоже. — Это другое. Вот, послушай. Мой отец был алкашом. Мерзким сукиным сыном, который дубасил меня и мать до полусмерти. Каждый день мы возносили молитвы, чтобы этот ублюдок сдох и однажды их почти услышали. Он, по пути в таверну угодил в логово накеров. Но его спас ведьмак. Угадай, что он попросил? — Первое, что увидит вернувшись домой? — Абсолютно в дырочку. Моя жизнь взамен на жизнь вечно бухого ничтожества. Как бы ты после такого относился ко всему? Любил бы ты своё ремесло, зная, что тебя продали, как свинью? Ламберт сжал кулаки, а Геральт не нашёл ответа. — Идём отсюда. Не стоит засиживаться дотемна. — Золотые слова, брат. Идём, а то тролли, поди, заждались, пока мы тут ностальгируем. Они вернулись в Каэр Морхен почти без происшествий. Только у озера вышла заминка. Геральт услышал, как кто-то зовёт на помощь. — Ты слышишь? — Геральт. Кроме нас здесь никого нет. Даже старик-рыбак помер несколько лет назад. Жалко, славный был мужик. — Лучше бы в этом убедиться. В этой жизни, Ламберт, чего только не бывает. Голосил мальчик лет десяти, голый по пояс. — На помощь! Кто-нибудь! — Ну-ну малыш. Всё хорошо. Геральт почти коснулся плеча мальчишки, но тот истаял в воздухе. Лицо Ламберта выражало фразу «я же говорил», а сам он стоял скрестив руки на груди. — Зараза. Как мальчика провели. Этот парень, он же? — Один из наших. Утонул. Туманники видимо запомнили его образ. Жуть, правда? Давай-ка убираться отсюда. Оставшуюся дорогу Ламберт подкалывал Геральта. — Обязательно расскажи о том, как опростоволосился Лютику. Может он балладу сложит. О легендарном Белом Волке, которого наебали Туманники. Геральт вздохнул. — Ламберт. А ты знаешь, что про тебя есть стих? — Вот те раз. А поэт кто? — Я. Научился от Лютика кое чему. Брови Ламберта приподнялись в удивлении. — Ну, валяй. Геральт картинно кашлянул в кулак и продекламировал: — Ламберт, Ламберт — хер моржовый. Ламберт, Ламберт — вредный хуй. — Ха-ха, вполне, вполне. Ладно, идём уже. Эскель наверное вернулся. В замке обнаружились только Йеннифер и Весемир с Умой. Эскеля, по-прежнему не было. — Вот те раз. А я-то думал, что мы вернёмся позже всех. Холера. Геральт, может найдёшь его? А то вдруг он сбежал и отдыхает там пока мы работаем. В который раз Геральт приходил к выводу, что Ламберт только корчит из себя мизантропа. Но вслух он произнёс только: — Конечно. Мы давно не виделись, поэтому я помогу ему с радостью. Вилохвостов вычислить несложно. Они всегда оставляют следы. Ведьмачье зрение и слух острее обычного, так что следы Эскеля обнаружить не составило труда. Он вовсе не сбежал, как предположил Ламберт и не ушёл за грибами, как предполагала Йеннифер. Просто Эскель был ответственным во всём, что делал. Пройдя по следам Геральт очень скоро обнаружил связанного козла, лежащего на полянке. Он процитировал старый ведьмачий учебник: — Дабы вилохвоста приманить, к колышку козу вервием привяжи, и среди листвы как можно скорее скройся… Из кустов раздался негромкий голос: — Бестиарий брата Адальберта, страница восемьдесят вторая. Память у тебя, вижу, ещё хорошая, несмотря на годы. Геральт усмехнулся. — Тебе лет, столько же, сколько и мне, обалдуй. Эскель вышел из укрытия и они обнялись. — Рад тебя видеть. Наконец-то. — И я рад, брат. Как дела? Эскель широко улыбнулся. — По-старому. От утопца к утопцу. Геральт приподнял брови. — И всё? Ведьмак пожал плечами. — Я простой ведьмак. Не сражаюсь с драконами, не братаюсь с королями…не сплю с чародейками. Не то что некоторые. Геральт вспомнил Эмгыра и невесло улыбнулся. — Хорошо бы только ограничиться чародейками. К чёрту этих королей. — Надо думать это самое приятное. Хоть и небезопасное. — Тебя Ламберт, часом, не искусал? — Это с чего бы? — Это с того, что язвительность, похоже, заразна. От словесной перепалки друзей отвлёк вилохвост. — Ну что, за дело? Покажем ему, кто хозяева здешних мест? Битва с вилохвостом была стремительной. У драконида совершенно не было шансов выйти победителем, поэтому очень скоро ведьмаки возвращались в крепость победителями, а жертвенный козёл по прозвищу Звоночек бодро трусил за конём Эскеля по кличке Василёк. Они вернулись в замок когда совсем стемнело. У ворот их ждал Ламберт, сидящий на камне. — Ну наконец-то. Я уж было решил, что моя жопа отмёрзнет. Эскель улыбнулся. — Как мило с твоей стороны было волноваться. — Чего? Геральт, Эскель, часом не ударился по дороге? Какое волнение? Я жрать хочу. А эта ведьма сказала… — Ламберт! — Кхм…госпожа чародейка сказала, что никто не сядет жрать пока вы не вернётесь. За столом, несмотря на просторный зал и прохладу было душно. В воздухе витала плохо прикрытая неприязнь между ведьмаками и чародейкой. Тишина казалась предвестником грядущей бури. Один только Ума увлечённо ковырялся в каше, сосредоточенно выковыривая из неё грибы. Ложки стучали по тарелкам, иногда кто-то тянулся за хлебом, испечённым из грубой муки. Эскель поставил кружку на стол и этот звук разнёсся по залу, как пушечный выстрел. Весемир отставил тарелку в сторону и посмотрел на закончившую есть чародейку. — Итак, Йеннифер. Все твои поручения исполнены. Пришло время рассказать нам о своих планах. Чародейка промокнула губы салфеткой и легко усмехнулась. — Ты уверен, что такая беседа уместна за столом? Боюсь, это не та тема, что уместна после тяжёлого дня. Не лучше ли обсудить утром, на свежую голову, когда ночь и ветер за окном не нагоняют жути? Ведьмак остался непреклонным. — Я настаиваю. В противном случае — я отказываюсь оказывать помощь. Йеннифер ухмыльнулась. — О да. Твоя помощь была неоценима. Пока не прибыл Геральт, вы все ноги сбили, исполняя мои поручения. Я понимаю. Вам больше нравилась Трисс. Разве что только Ламберт изводил и донимал её. Вот только мне не нужно, чтобы вы любили меня. Я хочу найти дочь и для этого, мне нужна помощь. Неожиданно голос подал Ламберт: — Нет, ты хочешь найти дочь, а мы хер пойми кто? Мы тоже хотим найти Цири. Напоминаю тебе, госпожа чародейка, что девочка для нас, как родная. А выглядит это так, словно мы тебе обязаны. Эскель поддержал его: — Я согласен с Ламбертом. Было бы честно, если бы ты посвятила нас в то, в чём мы, так или иначе, будем участвовать. Йеннифер вздохнула. — Тогда слушайте. То, что мне удалось узнать о проклятии не утешает. Это тело — магическая тюрьма для разума заключённого в ней. И магия, сотворившая подобное такая древняя, что представить страшно. Никогда прежде я не сталкивалась ни с чем похожим и всё то время, которое я якобы просиживала в башне я читала, проводила эксперименты и пыталась препарировать то, с чем буду иметь дело. — И к какому выводу ты пришла? — Отчаянные времена всегда требовали отчаянных мер. Здесь тоже самое. Древнее, как мир, проклятие, свидетелей применения которого уже не осталось на земле. Ситуация патовая, как ни взгляни. Но Каэр Морхен и вы, ведьмаки, натолкнули меня на мысль, что всё ещё может получиться. — Йеннифер, что ты имеешь в виду? — Ведьмаков подвергают мутациям, ломают их природу. Травы делают тело податливым, как глину, чтобы перекроить организм и направить в нужное русло. — Ты не забыла, что секрет создания ведьмаков погиб вместе с лабораторией? — А мне и не нужны секреты. Нам не требуется прививать Уме сверхслух и острое зрение. Достаточно первой стадии испытания травами, чтобы подготовить его тело к изменениям. Дальше при помощи магии я смогу изменить форму, разрушить искажённую телесную оболочку и вернуть то, что заключено в неё к исходному виду. Ведьмакам для этого давали мутагены — мы ограничимся магией. Весемир резко встал. — Исключено. Это опасно, Йеннифер. Ты понимаешь, что тренированный организм выдерживал испытание в трёх случаях из десяти? Я уже не говорю о том, что это может выжечь эмоции, породить необратимые изменения в организме. Неужели ты готова пойти на такой риск? Йеннифер тоже вскочила. — Ты знаешь другой способ снятия древних проклятий, изложенных на древнем языке о которых мало кто знает и слышал? Ну давай, я послушаю тебя. Ламберт встал из-за стола и зло проронил: — Делайте что хотите. Я участвовать в этом отказываюсь. — Я понимаю, что ты хочешь помочь, Йеннифер. Но стоит попробовать иные методы. Я возьму Уму и попробую на нём старый ведьмачий способ. И если у меня не выйдет, тогда мы попробуем сделать так, как ты предложила. — У тебя есть время до утра. Утром я начну последние приготовления. Весемир легко похлопал уродца по плечу. — Идём, братец. Уродец непонимающе хлопнул глазами. — Ум-ма? — Если ты умеешь, то помолись, хотя бы мысленно, чтобы мой метод сработал. — Эскель, Геральт, Йеннифер, желаю вам хорошо отдохнуть.