Per tempus et Spatium

      Ламберт вернулся в замок. Очевидно, прогулка немного воодушевила ведьмака и он даже улыбнулся. Йеннифер осторожно спросила: — По какому поводу радость? — Весемир ушёл испытывать старинные ведьмачьи методы борьбы с проклятиями. Чем займёмся, в свободное от нравоучений время, господа и дамы? Йеннифер выглядела удивлённой. Геральт и Эскель ухмыльнулись. Им было хорошо известно, что молодой ведьмак не ладил с Весемиром. Эскель задумчиво поскрёб щёку, расчерченную шрамами. — Весемир начал ремонт. Балки под потолком подгнили, можно подлатать. Повисла долгая пауза, а все взоры собравшихся сосредоточились на нём. Эскель не приметил энтузиазма на лицах собравшихся и спешно добавил: — Ну, или можно просто напиться. Ламберт хлопнул товарища по спине. — Вот это дельная мысль. Геральт, Йеннифер? Ведьмак кивнул. — Я бы тоже выпил. Чародейка пожала плечами. — А почему бы и нет? Давно пора зарыть топор войны и перейти к переговорам. Ламберт хлопнул в ладоши. — Вот и славно. Эскель, поможешь мне накрыть поляну? Эскель удивлённо приподнял брови. — Раз ты просишь, то конечно. Йеннифер негромко кашлянула. — Вы позволите мне украсть Геральта ненадолго? Позже, мы присоединимся. Нам необходимо посекретничать. Ламберт и Эскель переглянулись и синхронно кивнули. Геральт мысленно их поблагодарил за то, что они воздержались от комментариев. Впрочем, молчали ведьмаки ровно до тех пор, пока они не удалились на достаточно приличное расстояние. Первым, нарушил повисшую тишину Ламберт: — Будем делать ставки сколько Красавчик и Заноза будут отсутствовать? Эскель нахмурился. О его невезучести в личной жизни не слышал только самый последний глухой. Иногда Эскелю казалось, что об этом знали повсюду: от Цинтры до Нильфгаарда. — Иди-ка ты нахер, Ламберт. Накрывай на стол. Не будем же мы сидеть насухую. Они разлили по кружкам водку и выпили. Из головы враз исчезли дурные мысли, а в животе осело приятное тепло. — Ох, хорошо. — И не говори. Скорее бы они вернулись, а то так нихера не останется. — Не ной, Эскель. Я тебе ведьмак, или кто? Там такое зелье заготовлено — закачаешься. Так что придержи свою печень до лучших времён. То есть, когда Заноза нас покинет. — Партийку в гвинт? Надо же как-то время скоротать. Иначе мы такими темпами упьёмся вхлам. — Ай, хрен с тобой. Давай. Ламберт успел одержать три оглушительных победы и столько же горьких поражений. — Эх, Эскель, холера. Не интересно тобой играть. Ведьмак улыбнулся, отчего его лицо стало чуть мягче. — Это потому что ты начал проигрывать? — А ты зришь в корень проблемы. Уважаю. И, Эскель? — Да? — Улыбался бы ты почаще, глядишь и бабы начали бы липнуть. — Иди ты к чёрту, Ламберт, со своими советами. Ламберт не ответил. Только отсалютовал кружкой и выпил. — Ого. Смотри-ка, голубки возвращаются. Вы там не заскучали? Эскель ткнул соседа в бок. — Ты и сам слышал, Ламберт. И потом, это не наше дело. Йен. У нас нет рюмок, ты будешь пить из кубка? Чародейка пожала плечами и улыбнулась. Ламберта так и подмывало отпустить какую-нибудь колкость в адрес тактичного Эскеля, но он сдержался. — Да хоть из банки, Эскель. Главное не посуда, а компания, верно? В подтверждение своих слов она спокойно выпила из простой кружки. Чтобы сгладить напряжение, всё ещё висевшее в воздухе, после недели взаимных претензий и упрёков, чародейка негромко произнесла: — Раз уж мы решили, что нам нет резона конфликтовать и сели за стол переговоров, может обменяемся новостями? Геральт поддержал идею Йеннифер. — Замечательная мысль. Что расскажешь, Эскель? Эскель пожал плечами и начал рассказ. — Недавно у меня был интересный контракт. На Высшего вампира. Ламберт присвистнул. — Нихрена себе. А я и не знал, что сижу за столом с магистром ведьмачьего ремесла! Слышал, Красавчик? Куда уж нам, в лаптях, да на светский приём. Эскель отмахнулся и продолжил: — Так вот. У этого вампира была слабость — женщины из высшего общества. Ламберт мечтательно протянул: — Прям как у меня. Йеннифер ехидно отозвалась: — Ламберт. Нас не интересуют твои фантазии. А что до вампира, даже мне интересно, что у тебя вышло. Я знаю, что даже такие матёрые убийцы чудовищ нечасто берут заказы на Высших вампиров. Эскель кивнул, подтверждая её слова. —  Это так, но уж больно заманчивой мне показалась награда, назначенная за его голову. Мой заказчик устроил бал для городской знати, чтобы выманить бестию. Я был в маске и, должен сказать, в жизни у меня не было такого успеха у женщин, как в ту ночь. Геральт ухмыльнулся: — Так что с вампиром? Ты до него хоть добрался? Или забылся в объятиях очаровательной дамы? — Нет, не забылся. Работа — превыше всего. Я сговорился с одной юной алхимичкой, которая вызвалась мне помочь и сыграть роль светской барышни. Она нагрузилась всем под завязку — фисштехом, водкой, грибами и вышла в сад. Вампир нашёл её, напился… так что и боя толком не было. Мне оставалось выйти из тени и ликвидировать негодяя. Йеннифер хмыкнула. —  Прямо современная сказка о вреде обжорства вышла. Геральт полюбопытствовал: — А что с алхимичкой? Эскель пожал плечами. — С ней всё в порядке, крови она потеряла немного. Самым тяжким для неё было похмелье. Она после этого месяц рассол пила. — А мы выпьем! Ну, будем! Они чокнулись и выпили. — А ты, Ламберт? Было что-нибудь интересное, кроме поисков Таулера в Новиграде? Ламберт кивнул и начал рассказ: — Да. У меня был контракт. Достаточно выгодный, должен заметить. Мне позарез были нужны деньги, так что, взялся, не торгуясь. Эскель негромко заметил: — В Ковире золота немеряно. Знаешь, сколько там дают за утопца? Ведьмак закатил глаза. Несмотря на то, что сам он любил вставлять свои пять Крон в любой рассказ других, он совершенно не любил, когда так же поступал кто-нибудь другой. — Цыц. Я сейчас рассказываю. Так вот, местным сильно докучал великан. Грабил караваны, народ в болота утаскивал. Йеннифер ухмыльнулась. — Гадил на Большаках, отчего дороги становились ужасно скользкими. Не нагнетай, Ламберт, ближе к истине. — Ладно. Оказалось, никакой это не великан, а толстый лесной тролль. А караваны грабила шайка разбойников. — И что ты сделал? — Как что? Убил разбойников, чтобы на дороге было спокойно. А потом тролля — награду за его голову давали. Геральт покачал головой. — Ты прагматичен, как всегда. Тролля, мог бы и пощадить. Йеннифер ткнула Геральта в бок. — Мог бы иногда брать пример с Ламберта. Забыть, хоть на время, про идеалы и думать о деньгах. Ламберт ухмыльнулся. — Я знал, что чародейка оценит. Сам-то, что, Геральт? Геральт потёр лоб. — В последнее время там много всего случилось, что даже не знаю, с чего начать. Короли, драконы, заговор…а потом я нашёл Йен. Ламберт закатил глаза. — Мы страшно за тебя переживали. Но лучше расскажи, что там с Умой? Геральт сделал большой глоток. — Ох. Долгая история. Я шёл по следам Цири. Велен, Новиград, Скеллиге. В Новиграде опять пришлось спасать Лютика. Эскель улыбнулся. — Его опять поймали в кровати с кем-нибудь не тем? Ламберт тут же воодушевился: — О, раз уж зашла речь о старых друзьях и Новиграде… как там Трисс? Все взгляды сошлись на Геральте. Сам ведьмак начал потихоньку выходить из себя. Ламберт намеренно уводил беседу в русло, неприятное Йеннифер, как и в далёком детстве, делая всё назло. — Отъебись, Ламберт. Грубость, казалось, нисколько не задела младшего ведьмака. Он только усмехнулся. — Ох-хо-хо. Похоже, я задел тебя за живое? Эскель поспешил призвать к порядку разошедшегося приятеля. — Ламберт. Это уже не смешно. Ламберт примирительно поднял ладони: — Ладно-ладно. Тогда вернёмся к серьёзным вещам. Ты не передумала издеваться над Умой? Взгляд ведьмака неожиданно сместился на чародейку. Йеннифер стойко выдержала тяжёлый взгляд и негромко ответила. — Я уже сказала, что другого выбора нет. — Остаётся надеяться, что у старика получится. Эскель нахмурился: — Йеннифер. Ты уверена, что всё получится так, как ты задумала? Секреты трансмутаций давно утеряны. И это было одной из самых веских причин не брать больше учеников. Цири была исключением. Но она и не проходила Испытание травами. Таким тоном обычно говорили с детьми или с идиотами. Она чувствовала себя учителем в Аретузе, объясняющим прописные истины недалёким ученикам, не желающим слушать. — Не сочти за грубость, Эскель, но с чего ты взял, что я собираюсь превращать Уму в ведьмака? Мне нужны только общеизвестные методы. По сути, прóклятое тело — кусок сухой глины. Если попытаться вылепить из него что-то она растрескается. Наша задача — размягчить эту глину, сделать податливой к изменениям, а дальше при помощи магии вернуть первоначальный облик. — Ох, не нравится мне всё это. Йеннифер кивнула и встала из-за стола. — Мне тоже. Но ничего не поделаешь. Я, пожалуй, спать. Не засиживайтесь. Завтра мне понадобится ваша помощь. Геральт, на пару слов. Ламберт закатил глаза. — Опять на три часа застряли в одиночестве. Бабы — зло. Эх, а я такую самогонку приготовил. Ламберт выглядел обиженным ребёнком и Эскель, в который раз, удивился как в таком, на первый взгляд, толстокожем человеке уживались, свойственная опытным, битым жизнью людям прагматичность и детский эгоизм. — Хочешь, расскажу тебе про контракт на самовилу? — Ого, это интересно. Валяй. — Нанял меня один деревенский. Сказал, что затянула его самовила в танец. Ну, я решил, что он хочет, чтобы никто больше не попал к ней, а этот дурак говорит, мол, влюбился, жить не могу без неё. Поймай мне её, мастер, дорого заплачу. Я отказался, а ему посоветовал забыть обо всём и радоваться, что жив остался. — Не послушал? Эскель покачал головой. — Не послушал, они никогда не слушают. — Кто кого не послушал? Геральт вернулся за стол и сел рядм с Эскелем. Ламберт хлопнул в ладоши. — Вот это и я понимаю. Давай сюда кружки. Он щедро плеснул каждому мутноватой настойки пахнущей горькими травами. Кружки глухо грянули в тишине. Если бы ведьмаки умели плакать, то прослезились бы. Настойка оказалась жгучей, сковывающей горло, спирающей дух, но оседающей неожиданно приятным теплом в недрах желудка. Когда к Геральту вернулась способность говорить он хрипло выдохнул: — Ох, моя печень. Ламберт усмехнулся. — Так и знал, что тебе понравится. Я назвал этот напиток «Мучильня». Раз уж остались только мы, то пришло время переходить к серьёзным вещам. — И о чём вы тут говорили? — А, у Эскеля был интересный контракт. На самовилу. Интереснааая история. — Ого. И что там, с этой самовилой? Расскажешь? — Я рассказывал Ламберту, как один селянин влюбился в самовилу и не послушал моих советов. Он просил поймать её. Эскель досадливо махнул рукой и продолжил: — Я отказался, после чего он попытался изловить её рабацкой сетью. Сдаётся мне, они до сих пор по стерне мазурку пляшут. Ламберт хитро прищурился и протянул: — Отличная история. И с моралью! Повторим? Геральт спросил: — Да? И что за мораль? Молодой ведьмак звучно хлебнул из кружки. — Не связывайся с опасными женщинами. — Вот холера, ты опять за своё? Оставьте в покое Йен. — Оставим. Когда начнём ей доверять. Ну да ладно, не бухти. Что будем делать? Эскель подпёр ладонью щёку и предложил: — Ну, можно взять с собой ещё твоего зелья и пойти к озеру, разогнать утопцев. Убьём двух зайцев: и разомнёмся, и окрестности почище будут. Ламберт язвительно отозвался: — Угу. Эскель, ты ещё предложи балки залатать. А что? Мы шатаемся, стремянка шатается, Каэр Морхен шатается. То-то, папочка Весемир будет рад поутру, когда выяснит, что остался последним ведьмаком Школы Волка! Эскель прищурился и посмотрел на Ламберта, а Геральт поспешил погасить назревающий конфликт. — Может в гвинт? Ламберт хмыкнул: — Красавчик дело говорит! Только вот пока ты развлекался с чародейкой, я где-то растерял свой картёжный запал. Эскель негромко буркнул: — Потому что не умеешь проигрывать, холера тебя задери! — Эскель, не бурчи, у меня есть идея получше. Вот только поссать отлучусь и расскажу. Холодно здесь, как у Ледяного Великана в жопе. Молодой ведьмак удалился, громко стуча сапогами по каменным плитам. Геральт нарушил тишину первым: — Вы как, ладите с Ламбертом? Эскель усмехнулся. — К нему быстро привыкаешь. Он хоть и хочет казаться ненавистной падлой, но, по-своему, любит это место и нас. И, как и в детстве, не любит холод. Помнишь те времена? Губы Геральта тронула лёгкая улыбка. — Помню. Они оба вздрогнули, когда из-за спины раздался голос Весемира: — Кхм-кхм. Молодцы! Развлекаетесь? Алкоголь, должен вам сказать, злейший враг ведьмака! Однако, обернувшись сильно удивились увидев не старого наставника, а Ламберта, зачем-то нахлобучившего на голову глупейшую шляпу. Геральт прыснул. — Ламберт? Откуда ты выкопал этот…чепчик? Ламберт весело ответил: — Как откуда? Из сундука Весемира! Писк моды тысяча сто двенадцатого. Старик, небось, в нём по девкам ходил. Или, как говорили тогда: кадрил мамзелей. Ламберт откашлялся: — Мальчики, ведьмачья работа — это вам не карты и выпивка. Это — тяжёлый труд. Не нам лопочут младенцы, не нам… Эскель отсмеялся и произнёс: — Ладно-ладно. Нам и одного Весемира хватает. Снимай шляпу и садись уже за стол, оболтус. Что там за забаву ты припас? И наливай уже! — Налью, Эскель, ещё как налью. Ибо ты без водки сухой, как счетовод в гипсе. Они выпили и Ламберт продолжил: — Один студент Оксенфуртской академии научил меня крутой игре. Суть такова: каждый по очереди говорит: я никогда не… и продолжает, как угодно. Тот, кто не делал этого не пьёт, а тот, кто выпил, рассказывает при каких обстоятельствах это произошло. Интересно? — Годное предложение. — Интересно, уговорил. — Вот и славно. — Тогда начинай! Ламберт прищурился. — Я никогда не спал с суккубом. Геральт и Эскель выпили. — Ну ладно Геральт. Тут я не удивлён. Перед красавчиком не то что суккуб, чародейки не выдерживают, но ты, Эскель? Если бы ведьмак мог покраснеть, то покраснел бы. Геральт негромко произнёс: — Рассказывай уже. Эскель пожал плечами: — У меня слабость к рогатым женщинам. К тому же, они не задают вопросов, что у меня с лицом. — Говори. Эскель задумался и выдал: — Я никогда не просыпался после попойки в одних подштанниках. На этот раз кружки осушили и Ламберт, и Геральт. Эскель покачал головой. — Геральт, ну Ламберт, куда ни шло. Он известный любитель горячительных напитков! Ну ты-то? А что бы сказал папочка Весемир? Геральт ухмыльнулся. — Думаю, папочка Весемир тоже бы выпил. — Ладно, твой ход. Геральт задумался. — Я никогда не пробовал фисштех. Эскель осушил кружку. Ламберт поднял брови: — Ого! Серьёзно? Вот уж, воистину, в тихом омуте… Эскель потупил взор. — Один раз. С тем…суккубом. — Ладно, давайте уже заканчивать, а то я вам в глаза смотреть не смогу. — Ага, пожалуй. А то глядишь ещё чего об Эскеле узнаю и спать херово буду по ночам от зависти. О! А выпивка-то, кончилась! Геральт, сгоняешь? — Я уже ходил. За жратвой, помнишь? Эскель встал из-за стола. — Я схожу. Ламберт смотрел на Геральта пьяными глазами. Геральт смотрел в ответ. — Знаешь что, Ламберт? — Угу? — Ты, конечно, скотина порядочная… Спина Ламберта напряглась. — Но я люблю тебя, братик! — Эх, Геральт! Ты иногда жуткий хвастун, но вот ведь, сука, я за тебя в огонь пойду! Ламберт неловко взмахнул руками, пытаясь обнять беловолосого ведьмака, но смахнул бутылки со стола. До чутких ушей донёсся звон битого стекла. — Холера, разбилась! — Хорошо хоть пустая. Кстати, а где Эскель? Давненько его нет. Надо его найти. Ламберт выудил из-под стола старую шляпу наставника и громко икнул. — Это работа для Весемира. — Ох, не начинай! Тональность голоса Ламберта вновь сменилась на манер неспешной речи Весемира. — Куда этот молокосос подевался? А может он того… ик, в беде? Тогда мы идём на помощь! Геральт рассмеялся. — Пьяный папочка Весемир. Не думал, что когда-нибудь услышу такое. — Эскель? Эскееель! Вылезай, пьянчуга! Геральта безбожно шатало, а из головы разом выдуло все разумные мысли. Почему-то сейчас, самым правильным казалось идти полусогнувшись, в попытке найти следы пропавшего, без вести, Эскеля, под оглушительные крики Ламберта, у которого на голове, по-прежнему, красовалась дурацкая старомодная шляпа. — О! Легендарный Белый Волк встал на колени, чтобы разглядеть следы? Зрение подводит? Геральт помотал головой, отчего мир, и без того нечёткий превратился в световое пятно. — Скорее уж желудок. Я блевану, если наклонюсь. — Могу гордиться собой. На старость лет куплю дом в глуши и буду продавать самогон. Стану самым богатым ведьмаком в истории. — Ага. Ещё скажи что женишься, Ламберт. — А чего бы и нет? Может и женюсь. Если найду даму, что стерпит меня и мой спецфичский* нрав. Нашёл чего? — Кажется он не дошёл до кухни. Следы ведут во двор. — Эй! Эскель! Будь они трезвыми, то догадались бы, что Эскель их не слышит. Но пьяные мозги упорно подсказывали ведьмакам, что на их зов, павший в неравной хватке с зелёным змием, товарищ, откликнется быстрее. И Ламберту, и Геральту, верно посчастливилось появиться на свет под счастливой звездой, поскольку их крики, от которых Туманники спешно прекратили охоту на род человеческий и погасили льстивые фонари, зазывающие глупых кметов в трясину, а утопцы сочли за благо затаиться по норам, пронизывающим сетью озеро под Каэр Морхеном, не достигли ушей уставшей за день чародейки Йеннифер из Венгерберга. Не достигли их пьяные выкрики и спящего под приваченным ночными заморозками, кустом мирта Эскеля, подле которого расположился козлик по кличке Звоночек, служивший приманкой для Вилохвоста. Ламберт пьяно махнул рукой, пытаясь остановить Геральта и едва не заехал другу в нос. — Тихо! Ты это слышишь? — Как дыхание раненой Виверны? — Угу. Кажись это там. — О, следы! Кажется он поранился. — Одним шрамом больше, одним меньше… Ламберт повёл плечами. — Звук идёт оттуда. Похоже это недалеко. Они храброй, но нетвёрдой походкой пошли на хрип. — Эскель, держись, брат! Мы…ик…идём на помощь! Смертельно раненой виверны под кустом мирта не оказалось, зато нашёлся пьяный Эскель, являющийся источником звука. — О. Вот же он. Губы Ламберта тронула улыбка. — Со своим верным Звоночком. Эй, Эскель? Подъём! Эскель встрепенулся. — А? Что? Что случилось? Ламберт хмыкнул. — Набрались мы…ик…в три жо…жопы. Вот что случилось. Вставай, пошли пить. Эскель покачал головой и сел. — Ох. Оставьте меня. Я сейчас сблюю. Стоит нам троим собраться — всегда этим кончается. Ламберт протянул другу руку. — Значит, надо найти четвёртого. А ещё лучше — бабу! Геральт махнул рукой. — Кроме Йен тут никого нет, а её лучше не будить, поверь мне. — Беда…а может та чародейка, с которой ты говорил? Подумай только, — Ламберт пространно махнул рукой, — мы включим мегаскоп и вежливо пригласим её. Она откроет портал к нам, а может и подружек прихватит. Лицо молодого ведьмака приняло мечтательное выражение. Геральт смотрел на него подняв брови. — Ламберт, ты — гений! — А то! Приглашаем Ложу на вечеринку? Он обвёл взглядом друзей. Эскель опершийся на стену, с энтузиазмом воскликнул: — Да, сука, приглашаем!       Должно быть зрелище было поистине впечатляющим: три ведьмака, нетвёрдой походкой, то и дело хихикая, крались по коридорам крепости Каэр Морхен и шаг их, как им казалось, был тише шагов крадущейся кошки. На деле, топот их сапог по каменным ступеням отзывался гулким эхом от древних стен. Геральту на миг почудилось, что ведьмак Георгий с полуосыпавшейся фрески, досадливо и неодобрительно покачал головой, но ему было наплевать на легендарного ведьмака — перед ними простиралась куда более ответственная задача. Они шли кадрить мамзелей. То, что его возлюбленная чародейка спит в другом крыле замка, он вспомнил как-то не сразу. Наконец, они достигли своей цели. Эскель задумчиво поскрёб голову, глядя на мегаскоп. — Так…как это работает? Геральт начал инструктаж, сопровождая его жестикуляцией: — Ну…тут покрутить, там повертеть, а потом…надо сказать что-нибудь по-эльфски. Ламберт ухмыльнулся. — Говно — вопрос! Ну, за дело? Геральт протянул руки к мегаскопу, но его остановил Эскель. — Стойте-стойте! Когда она нас увидит, мы её наверняка напугаем. — Эскель, ну чего ты в самом деле? — Ну, в смысле, на магичек-то мы не похожи! Ламберт поскрёб подбородок, на котором пробивалась щетина, изображая глубокую задумчивость. — О! Я знаю. Мы переоденемся в платья Йеннифер! Она этого барахла натащила столько, как будто собирается здесь жить. Эскель выпучил глаза. — Ты что? Собираешься это надеть? — А ну-ка цыц, умник. Не то так корсет затяну, что все штаны засрёшь! Геральт хмыкнул. — Не ной, Эскель. Сейчас будешь весь в ми…ми…ми… Ламберт пришёл на выручку Геральту: — В мишуре! Эскель понурил голову, поняв, что остался в меньшинстве. — Уф. Только никому не рассказывайте, ясно? Никому. Ведьмаки принялись с энтузиазмом выбирать наряды. Главным модником оказался Ламберт. На смену шляпе Весемира пришёл элегантный берет, скроенный по последней моде Вызимских светских леди, а на смену ведьмачьей кожаной куртке, укреплённой пластинами брони — элегантное бархатное платье в пол с глубоким декольте, излюбленного чародейкой чёрного цвета. — Не, Эскель, это тебе не подойдёт по фигуре! Во, лучше вот это! Через несколько минут громко сопящий Эскель оказался наряжен в открытое платье из белого шёлка поверх которого было приторочено чёрное тонкое кружево с цветочным орнаментом. Ламберт присвистнул и отвесил другу по ремеслу комплимент: — Эскель, холера! Да у тебя же талия осиная! Ведьмак комплимент принял, как насмешку и недовольно пробурчал: — Сам ты — осина! Ладно, давайте уже начинать, я в этой штуке еле дышу. — Деревенщина! Эта штука зовётся корсетом! Геральт для себя выбрал облегающие чёрные штаны чародейки. Рубашки Йеннифер упорно не садились на жилистого, но широкоплечего мужчину и он решил остаться, как был — с голым торсом. — Так. Я буду говорить, а вы — занимайтесь кристаллами. Он сосредоточился и попытался вспомнить, что нужно произнести, но брякнул первое, что пришло на ум, мешая Старшую речь с набором слов из собственного арсенала: — Caedmil. Bloede Dh'oine. Фокус-покус, чары-мары, Ars Blatana! Верно эльфский язык в этот вечер оказался недостаточно убедительным, потому что вместо утончённой красавицы Иды Эмеан, мегаскоп связал пьяных в доску ведьмаков с изрядно удивившимся, и не ожидавшим сеанса связи Иерархом Химмельфартом. — Что это? Кто там? Геральт задумчиво почесал голову. — Я очень извиняюсь…мы ошиблись. Любопытные Эскель и Ламберт подошли к Геральту, чтобы посмотреть поближе на работу мегаскопа. Иерарх хрипло каркнул: — Стража! Откуда-то донёсся скучающий голос: — Бумага кончилась, Ваше Превосходительство? — Не ты, баран! Ложа! Ложа хочет меня убить! Сеанс связи прервался и в зале повисла тишина, которая тут же взорвалась громким смехом, отражаясь звонким эхом от каменных стен. — Вышло даже лучше, чем было задумано! — Вот холера, давно я так не смеялся! Из-за спины донёсся вкрадчивый женский голос: — И я надеюсь, что у вас есть разумное объяснение тому, что происходит? Смех разом смолк. Какой-то мудрец говорил: «бойтесь своих желаний». Ведьмаки, ещё полчаса назад, страстно желавшие увидеть чародейку, теперь дорого дали бы за то, что бы вернуться за стол и не видеть её. Фиалковые глаза Йеннифер метали молнии и зло смотрели на Геральта, всё ещё наряженного в узкие женские бархатные брючки. Не обошёл стороной её взор и Эскеля, которому почему-то захотелось прикрыться, и Ламберта, усиленно старающегося слиться с интерьером. Повисло затишье, грозившееся грянуть бурей, но Йеннифер покачала головой и негромко скомандовала: — Марш спать! Ламберт ткнул в бок Эскеля и прошипел: — Кто-то останется без сладкого на ночь. Эскель мрачно отозвался: — Угу. А нам вообще пиздец. Впрочем, Геральт несмотря на то, что был пьян, не рискнул пойти спать к Йеннифер. Интуиция и обострённые ведьмачьи инстинкты, подсказывали, что выяснение отношений лучше оставить на утро — оно, как известно, вечера мудренее, поэтому громко вздохнув, ведьмак поплёлся вслед за друзьями. Утро обещало быть весёлым для всех.