Per tempus et Spatium

      Собрание Совета не доставляло Эредину особой радости. Однако, Король Ольх, не без удовольствия отметил, как скривились несколько особо неприятных Знающих, узнав о возвращении много лет назад без вести исчезнувшей Пророчицы. Король про себя отметил, что они были древними настолько, что помнили его мальчишкой, а Аваллак’ха простым кандидатом в Aen Saevherne, на которого они возложили столько надежд. Надежд, которых он не оправдал. Они никогда не одобряли методов Кревана, но кроме авторитета при прежнем короле больше ничем не выделялись, тогда как он был талантлив практически во всём за что брался. — Нам не до конца понятны причины присутствия некоторых здесь. Эредин Бреакк Глас, смею напомнить, что попирать догмат Совета не позволено даже Королю. На собрании полно посторонних лиц. — Эти посторонние лица — королевский эскорт. Один из участников напрямую причастен к возвращению… — К возвращению той, чьи Пророчества могут быть опасны. — Или неудобны достопочтенному Совету. — Смею напомнить Эредин, что именно Пророчество Итлины предсказало Белый Хлад и утерю Старшей Крови народом Aen Elle. Совет осознаёт, что даже гениальному тактику и стратегу, коим вы являетесь, тяжело просчитывать последствия неосторожных слов генетической ошибки. Народу Ольх нужен спаситель, Старшая Кровь. Та, что отворит запретные врата и поведёт нас за собой. Неудачные эмбрионы отсеиваются на стадии развития, но тот случай был уникальным и мы допустили просчёт. Просчёт, за который головой отвечал Креван. Член Совета красноречиво посмотрел на Карантира. Нитраль, стоящий позади видел, как Навигатор сжал кулак, отчего парадные перчатки из тонкой мягкой кожи так натянулись на костяшках, что, казалось, готовы лопнуть. Знающий улыбнулся и продолжил неспешную речь: — Эвелиэнн аэп Аредель — неучтённая единица, по ошибке зацепившаяся за жизнь. В своё время, мы предлагали Аваллак’ху избавиться от неё, но он давил на уникальные способности к магии и положительное влияние девчонки на Золотое Дитя. Совет предлагает изолировать Пророчицу и того, кто привёл её в Тир на Лиа, на дальнюю заставу, заковав обоих в двимерит, без права переписки и передачи Пророчеств и иных знаний, что несут угрозу. Впрочем, окончательное решение принадлежит, по праву, Королю Ольх. Эредин нахмурился, отчего приобрёл сходство с хищной птицей. — Я бóльшую часть жизни посвятил защите родного Тир на Лиа. Благодаря мне и моим всадникам в каждом знатном доме есть покорные слуги, а единороги держатся на расстоянии. Именно это, во многом повлияло на то, что я стал Королём Ольх. Я, как военный, всегда считал убеждение: «предупреждён, значит вооружён» не лишённым смысла. — Вы хотите сказать, что… Эредин холодно заметил: — Я не закончил. И я не перебивал Совет, когда вы говорили, терпеливо внимая вашим доводам. Пророчества — один из инструментов Предназначения. Эвелиэнн, в детстве сделала Пророчество, дающее нам надежду. На дальней заставе, которую у Тир на Лиа стремительно отвоёвывает Белый Хлад сложно будет дарить надежду и утешение. К тому же Нитраль — чародей из моего отряда, вы серьёзно считаете, что я пожертвую членом своего личного отряда, пусть даже, младшим Навигатором? — Вы ведь понимаете, что Креван сделает всё по-своему и не подчинится. Когда Ласточка, наконец, пришла в Тир на Лиа — он делегировал обязанность стать отцом вашему предшественнику, давя на то, что Ауберон — отец Лары Доррен и девочка — Dh'oine сможет стать для нас второй Шиадаль. Где ваши надежды, Ваше Величество? — Я, став Королём, не открестился от долга вернуть Старшую Кровь. В родном мире Ласточки я настиг их и прóклял предавшего свой народ Кревана. И готов биться об заклад, что поймай мы её в этот раз — он, не то, что не будет открещиваться от исполнения долга, но и убьёт любого, кто подойдёт к ней. Так что Пророчества работают, независимо от того, как причудливо они звучат, и, Предназначенный Чайке обретёт вновь. Так или иначе, Белый Хлад продолжает неукоснительно наступать, стремительно отбирая у нас территории. Карантир трудится день и ночь, пытаясь рассчитать для нас отходные пути, а мне приходится рассматривать варианты переговоров с единорогами. — Если вы верите в то, что Зиреаэль справится и Креван окажется способным зачать ей дитя, переступив через призму собственных убеждений, то почему бы не пустить всё на самотёк? К чему эта скачка между мирами и спешка, не свойственная нашему народу? Что мы выгадаем? — Вечность. Мы выгадаем вечность. Я видел, что стало с Aen Seidhe, и не желаю, чтобы пришёл тот день, когда Dh'oine, нетерпеливые, и размножающиеся, со скоростью мух, в летний зной, истребят нас. Они оказались более жизнеспособными чем мы, неспешные и степенные. Я видел тысячи миров. Видел я и миры скованные льдами и уничтоженные Белым Хладом. И если для того, чтобы этого избежать я должен сломать и уничтожить морально одну девчонку с особенной кровью и того, кого я когда-то считал другом — я сделаю это. Карантир? Навигатор выступил вперёд и склонил голову, приложив ладонь к груди. — Какие шансы, что Эвелиэнн подчинится? — При всём моём уважении к Совету, я скажу так, как есть. Эвелиэнн не склонит голову перед вами. Вопреки желанию Совета, она вернулась в Тир на Лиа. Следовательно, она имеет полное право причислять себя к Aen Saevherne. С одной стороны ситуация безвыходная, а с другой…что мешает Совету отдать ей прямой приказ исполнять обязанности в нужном месте, находящемся на достаточном удалении от столицы? Нитраль мог бы сопроводить её. Северные провинции и местные нравы ему прекрасно знакомы. Нитраль не верил тому, что слышал. Представитель Совета улыбнулся гаденькой улыбкой и магу захотелось поступить, как грубый Dh'oine, свернув Aen Saevherne на бок всезнающий нос, с хрустом припечатав ему кулаком по лицу. По волне немой злобы и тоски, поднявшейся в душе эльф понял, что его чувства к эльфке, с печальными глазами, пустили корни куда глубже, чем он сам считал. Он не заметил, как Карантир едва заметно склонил голову и ободряюще приподнял уголки рта в намёке на улыбку. — Аудиенция окончена. Нитраль, возвращайся в лазарет, Имлерих — раздай указания всадникам, Карантир, задержись, я хочу поговорить. — Я хотел бы кое-что спросить… — Я не повторяю своих приказов, Нитраль. Аудиенция выбила его из колеи. Он бездумно бродил по окрестностям. Душу разрывало на части. С одной стороны он понимал, что решение, предложенное Карантиром разумно, а с другой стороны совершенно не понимал его. В лазарет он вернулся только поздним вечером. Он осторожно приоткрыл дверь в палату Эвелиэнн и застал её спящей. На полу лежала открытая книжка, по всей видимости, выпавшая из ослабевших пальцев. Её лицо было расслабленным и казалось беззаботно юным. Нитраль осторожно поднял книгу и положил на прикроватный столик, поправил сползшее одеяло и вышел. Генетическая ошибка. Просчёт. Неучтённая единица. Дети, не знавшие родителей и любви, рождённые с целью служить народу Ольх. Нитраль закинул руки за голову и задумался. Вспомнил знакомство с Эвелиэнн, её негромкий голос и мелодичный смех. Серые глаза, в которых застыла Вечность, и страх, который испытал, увидев её глазами. Он должен был бояться увиденного, но вместо этого чувствовал неясную горечь от того, что ей пришлось пережить. На мгновение, он представил себе, каково это, когда тебя боятся и презирают и почувствовал, как тоскливо сжалось сердце. Интересно, что она сказала бы, если бы узнала, что он готов разделить с ней её глухую печаль? Наверняка, сказала бы, что это глупо. Он и сам находил это глупым, но всякий раз, думая о сестре Карантира чувствовал неясное томление в груди. За своими размышлениями эльф сам не заметил, как заснул.       Ночную тишину прорезал крик. Нитраль подскочил с постели и едва не упал, запутавшись в тонком одеяле. В коридоре послышался топот, затем что-то громко хлопнуло, раздался короткий вскрик, и всё стихло. Выпутавшись из плена кровати, он спешно обулся и выбежал из палаты. Лекарь, сидящий у стены выглядел растрёпанным и растерянным. — Какого… Что происходит? Лекарь, поморщившись, потёр ушибленную спину и встал. — Я пытался войти. Она выстроила барьер. И как ей только удалось? Двимерит должен был оградить её от возможности колдовать… но может она позволит тебе? Я вызову сюда Карантира. Отвлеки её. Эльф покачал головой. — Не нужно никого звать. Я сам поговорю с ней. Нитраль подошёл к двери. Барьер горел голубоватым светом и стоило протянуть руку, как он, тотчас, опасно заискрил. — Эвелиэнн. Впусти меня, я не причиню тебе вреда. С минуту ничего не происходило, а затем в барьере образовалась брешь. Стоило ему войти и барьер сомкнулся за его спиной. Сама Эвелиэнн сидела на полу, уткнувшись носом в собственные колени. Нитраль осторожно присел напротив и протянул к ней руку. — Не стоит. Мне приснился дурной сон, только и всего. — И поэтому ты выстроила такой барьер? Не нужно мне врать я тебе не враг. — Я причинила тебе недостаточно боли тем, что показала? Я не та, с кем следует связываться. Ошибкой было подпускать тебя так близко и позволить тебе… — Позволить мне что? Привязаться к тебе? Она подняла голову. — Именно. Нитраль склонился, прижимаясь лбом к её лбу. — С этим ты опоздала. Послушай, я всегда был честным с женщинами, с которыми спал, Эвелиэнн. Мне нечего скрывать. Разве что ты видишь, что я причиню тебе боль в будущем. Тогда я пойму. Эвелиэнн вздохнула. — Тебя не так просто сбить с толку. Упрямец. — Я противен тебе? Если дело в этом, я уйду и не буду настаивать. Узкая прохладная ладонь легла на его щёку. Нитраль улыбнулся и подался вперёд. Он был так близко, что их дыхание смешалось. Повисла долгая, мучительная пауза, которую никто из них не решался нарушить. Серые глаза встретились с синими, кажущимися чёрными в неверном свете Луны, падающем из окна. — Нитраль…я… Он приложил палец к её губам. — Шшш, не нужно ничего говорить. Он убрал палец и осторожно коснулся своими губами её. Мучительно длинную секунду не происходило ничего, а потом эльф почувствовал, как её пальцы запутались в его волосах, как она подалась ему навстречу, отвечая на его поцелуй. Он чувствовал ликование и горечь, тепло и холод, радость и печаль, прижимая к себе хрупкое женское тело. Великая Дана, как всё запуталось.

***

      Туман был таким плотным, что казалось его можно потрогать, оторвать, словно кусок ваты. Сначала это забавляло ведьмака, а затем он услышал голоса. — Геральт, я тебя люблю! Йеннифер. — Геральт, может останешься со мной? Трисс. — Геральт, помоги мне! Голос Цири, но не такой, как он помнил, а такой, каким он был сейчас, когда в Новиграде по его опрометчивой просьбе Дуду обратился в неё. — Холера! Вас здесь нет, вы — ненастоящие! Сучий эльф о таком не упоминал. Ох и двину я тебе в твоё знающее рыло, когда вернусь. Если вернусь. Туман послушно и насмешливо воспроизвёл голос Знающего. — Знание — это привилегия, а привилегиями делятся лишь с равными…не думай, что Предназначение связало её только с тобой… — Вот холера! Геральт стиснул зубы и продолжил остервенением работать вёслами. Голоса и не думали стихать, словно смеясь над ним. — Заткнитесь все! Магический светлячок словно услышал его просьбу и начал сверкать ярче, чем прежде. Голоса стали тише, а потом и вовсе сошли на нет. Прошло немного времени и лодка ткнулась в каменистое побережье. Светлячок медленно поплыл по каменистой тропе. Голые деревья, фонари, горящие бледным зелёным огнём. А вокруг ни души, только обманчиво мерцали в клубах тумана огоньки. — Родина Туманников, так твою растак. Ламберту бы понравилось. Светлячок привёл его к неожиданно добротному домику, сложенному в стиле островитян. Самым неожиданным оказались запертые наглухо двери, заставляя сдавленно выругаться. — Зараза… Есть там кто? Ведьмак уже почти сложил пальцы в знак Аард, чтобы выбить двери, когда до ушей донеслось громкое: — Аа-п-чхи! Геральт забарабанил в дверь костяшками пальцев. — Откройте, я не причиню вам вреда! Пока не причиню. Если с ней что-то случилось… — Эх, накрылась наша конспирация. Ты кто такой? И чего тут ищешь? Ведьмак начал терять терпение. — Я — Геральт. А вы кто такие? Из-за двери донёсся восторженный голос потоньше: — Ого! Геральт, это тот самый ведьмак, из баллады о ведьмаке и чсродейке, как там её…ой! — Йеннифер. Чародейку зовут Йеннифер из Венгерберга. — Мы потерпели кораблекрушение. Вот и выбросило нас у берегов. — На этот остров нельзя попасть обычным путём. — А кораблекрушение, по-твоему, обычный путь? — Прекрати, ты понял о чём он говорит. Один из наших, Ференс, купил у одного типа в Новиградской корчме магический светлячок. Тот тип сказал, что здесь можно найти артехфакт редкой силы. И если мы ему энтот артехфакт привезём, то он заплатит хорошо. Ты, поди, тоже за сокровищем явился? — Ох, зараза. Нет у меня времени. То, зачем я сюда явился дороже любого артефакта, дороже любого золота. Какого лешего вы отсюда тогда до сих пор не убрались? Никак его не найдёте? — Да нет. Найти-то мы нашли. Зеркало это, красоты неслыханной, тончайшей работы. Оно здесь, в доме. А не убрались мы потому что корабль наш, того, разбился, а трое наших разбрелись по острову. Иво пошёл шарить по пещерам, Гаспар влез на скалу, высматривать корабли, а Ференс пошёл чинить обломки корабля на западной стороне. Руки у него золотые. А мы спрятались. Слушай, Геральт, а может договоримся? — Если это демон, то начнёт торговаться. Ай! — Я не демон. Чёрт с вами, я помогу найти ваших друзей, а вы пустите меня внутрь. — Зеркало не отдадим. — Торжественно клянусь не трогать вашего артехфакта, господа. Я сюда совсем за другим прибыл. — Идёт, ведьмак. Договорились. Ты найдёшь наших друзей, а мы поверим тебе. Если бы Геральт из Ривии был откровенным с собой до самого конца, то он признал бы, что выбить дверь Аардом — самое простое решение. Но внутри ведьмака продолжали бороться между собой два желания: найти Цири и помочь незадачливым дуракам, которых на этот остров направила чья-то, несомненно, злая воля. Потерявшихся в туманах он нашёл быстро. Как оказалось, на Остров Туманов прибыли вовсе не люди, а семь краснолюдов. Двоих он успешно привёл к дверям лачуги, а одному не повезло — он упал со скалы и встретил глупый и бесславный конец, когда на горизонте уже брезжила лучами надежда. — Открывай, нас спас ведьмак. Иво, ну хоть ты ему скажи, а? К удивлению ведьмака краснолюд Иво спал крепким сном, стоя рядом с ними. Краснолюд, по имени Ференс, крепко сжал зубы и процедил: — Дювель шайсс. Вовремя же твоя нарколепсия, Иво, задери тебя холера. Тут же зашевелились засовы, размокшие от извечной влажности, царившей на острове, и на порог высыпались четыре крепко сбитых краснолюда с окладистыми бородами. — Ференс, Иво, живые! И ты, ведьмак…спасибо тебе огромное! Геральт не стал церемониться. — Я ищу девушку, с серыми волосами. Вы видели её? Гаспар потупил взгляд. — Так вот о каком сокровище ты поминал…скажи, Геральт, а у неё, случайно, нет шрама под глазом, на левой щеке? — Да, это она. Краснолюды сняли колпаки. — Мне жаль. Она в доме, но когда мы прибыли, она была уже холодной и совсем бездыханной. Мы подождём тебя у лодки. Никогда его шаги не были такими тяжёлыми. Даже когда ублюдок — Вильгефорц ранил его, он шёл легче. Каждый шаг сопровождался громким гулом в ушах. Сердце, наученное биться медленно тренировками и мутациями, сейчас колотилось так, что казалось, ещё немного, и оно выбьет кадык, застывший в судорожном глотке. Если бы он мог чувствовать хотя бы в половину так же сильно, как человек — его раскололо бы надвое. Она лежала на боку, свесив узкую ладонь с кровати, на полу лежала глиняная кружка с отколотой ручкой. Она была ровно такой, как показал Дуду: высокой, взрослой и очень красивой. Он сел на кровать и закрыл лицо ладонями. Плакать он не умел, но неспособность выдавить из глаз солёные капли вовсе не была индикатором бесчувственности. — Цири. Не так я хотел видеть нашу встречу. Совсем не так. Я хотел обнять тебя, сказать тебе, как ты выросла, какой красавицей стала, а не сочинять тебе лиричные эпитафии. Голос сорвался. Что-то надломилось внутри, надтреснуло. Он же не бесчувственный кусок полена. Он способен на сострадание и любовь. Геральт прислонил ухо к девичьей груди в намёке уловить слабое биение сердца: тщетно. Она мертва и холодна. Он поддался порыву и потянул девушку на себя, укладывая её голову на своё плечо. С его губ не срывалось ни звука, только тяжёлое, словно через силу дыхание выдавало сильную душевную боль. Дитя-неожиданность, Дитя — Предназначение, Дитя Старшей Крови. Просто девочка. Маленькая и хрупкая в его грубых мозолистых руках. Сколько он так просидел, качаясь из стороны в сторону, он сам не знал, но из забытия его вывел лёгкий вздох, коснувшийся уха. — Геральт. Он отстранил её и требовательно заглянул в широко распахнутые глаза цвета летней зелени. Цири была жива и недоумённо смотрела на него. — Цири! Ты жива. — Конечно же я жива. А ты сомневался? Ведьмак, по-отечески, поцеловал девушку в лоб. — Пять минут назад ты лежала мертвее мёртвого. Цири резко села и под подошвой хрустнула глиняная кружка. Девушка грустно улыбнулась. — Ну что за дурак… И зеркало… Зеркало исчезло. — Его забрали краснолюды. Расскажешь, что с тобой было всё это время? Девушка рассмеялась. — От сотворения мира? Или с момента нашего расставания? За мной гналась Дикая Охота, то и дело падая на мой след, я побывала в мире, где меня пытали фанатики, в мире, где есть автомобили и мобильные телефоны, но нет магии, а ещё в мире, где есть плазменные бластеры, чипы и Пустынные Гверны. Спираль огромна, Геральт, ты даже представить себе не можешь насколько! Геральт не сводил с неё взгляда, боясь, что она исчезнет, растворится, но она сидела прямо перед ним, жадно протягивая руки к очагу, разожжённому небрежным Игни. — Аваллак’х путешествовал с тобой? — О, ты его знаешь? Геральт искренне надеялся, что порозовевшие щёки девушки ему почудились и это просто игра света и тени. — Знаю, не с самой лучшей стороны. — Он много раз меня выручал и обучал управлять моей силой. Он ни разу меня не подвёл. Он привёл меня сюда, мы…говорили, а потом он исчез…надеюсь, с ним всё хорошо. Эредин проклял его, а я хотела ему помочь… — Мы расколдовали его. Он в Каэр Морхене, ждёт тебя вместе со всеми. Взгляд девочки сказал ему больше, чем все слова. Эльф явно был ей небезразличен. Вслух же Геральт произнёс: — Возвращаемся, домой. Только на этот раз никаких порталов. Поплывём на лодке. На пристани их ожидал неприятный сюрприз — уплывающая вдаль лодка с краснолюдами и стремительно приближающийся к берегу Нагльфар. — Вот сука, они украли мою лодку. — Я могу перенести нас. — Ненавижу порталы.