***
Лаборатория Аваллак’ха выглядела уютной и обжитой. На столе куча бумаг, а на стене огромный, вышитый золотом гобелен. Йеннифер восхищённо щёлкнула языком. — Ого! Да это же вся родословная, берущая начало от Лары Доррен. Тут даже стрелки есть, с указаниями гена-активатора. Улыбка Цири, которая представила Кревана, корпящего над бумагами слегка померкла от этих слов. На гобелене, она нашла «Каланте», от которой шла тонкая серебряная стрелочка к имени «Паветта» от которой шла стрелка к имени «Эмгыр», а от их имён стрелка, увитая золотой ленточкой указывала на «Цирилла». Сколько лет Креван потратил, наблюдая за линией наследования крови Лары Доррен? Геральт, первым делом исследовал лабораторный стол. — Кому-то требовалась заживляющее и противовоспалительное в чудовищных дозах. Интересно, куда вляпался наш Знающий? Ламберт присвистнул: — Цири, взгляни! Как по мне, так это твоя копия. Геральт тут же посмотрел через плечо товарища. — И правда. Тебе стоит взглянуть. Кажется, что наш эльф увлечён тобой. С пергамента на неё смотрело знакомое женское лицо. Щёки постыдно покраснели. — Это не я. Не хватает шрама. Должно быть, это портрет Лары Доррен. И вообще, мне не кажется хорошей идеей рыться в его бумагах. Геральт пожал плечам и положил листок обратно на стол. — Йен! Ты так и будешь читать? — Когда ещё такой шанс представится? К тому же, это интересно. Аваллак’х, похоже пытался получить Ген Старшей Крови, исключив человеческую линию. — И как? Удалось ему это? Йеннифер покачала головой. — Нет. Цири, как и её кровь — уникальны. К такому заключению он в итоге пришёл. А вот здесь… Палец чародейки ткнул на тонкую тетрадь в кожаном переплёте. — Сказано, что Цири была ранена и бредила, а затем идёт соотношение заживляющих и противовоспалительных на массу тела. Похоже, в помощи нуждалась именно она, а не Знающий. Кстати, судя по записям, он работал не только над тем, чтобы вылечить Цири, но и над тем, чтобы на её коже не осталось шрамов. Цири отошла в тень, делая вид, что её интересуют редкие книги, собранные на полках Знающего. На деле же, она старалась скрыться от испытывающих взглядов Йеннифер и Геральта. Ламберт заметил, что Цири смущена. Разумеется, в его духе было поиздеваться над ней, сказать какую-нибудь гадость, но что-то дрогнуло в его сердце и он отвлёк чародейку. — Эй, здесь есть дверь. Йеннифер закатила глаза. — И правда, не спит же эльфский чародей за столом. Идём, взглянем что там. Дверь открылась и они заметили длинноволосую эльфку, причёсывающуюся у зеркала. На столике, перед ней лежало зеркальце со стеклянной трубкой. В таких пудреницах обычно хранили фисштех. Эльфка, не прерывая своего занятия недовольно протянула: — Карантир? Ты решил вернуться за мной, поганец? Повисла немая сцена. Девушка отложила расчёску, обернулась и в её затуманенных наркотиком глазах блеснуло неподдельное удивление. — Вы ещё кто такие? И как вы сюда попали? Геральт опомнился первым и негромко произнёс: — Мы не причиним тебе вреда. Эльфка презрительно фыркнула. — Разве я спросила, причините ли вы мне вред? Я спросила, как вы сюда попали. Эти визгливые нотки были отлично знакомы Цири. Сердце гулко забилось в груди, а в ушах зашумело от закипевшего в крови гнева. Она торопливо вышла из-за спин Геральта и Йеннифер. Перед ней, обиженно надув губы, сидела та самая эльфка, что вертелась возле Кревана в Тир на Лиа. — Я знаю тебя! Ты была в Тир на Лиа. Пухлые губки эльфки скривились в неприятной ухмылке. — Похвально, что ты узнала меня. Обычно, мы, эльфы для таких, как ты на одно лицо. Что, явилась порыться в личных вещах Аваллак’ха? Вот она, благодарность за его заботу о тебе. Цири сжала кулаки. Хотелось ударить надменную стерву по лицу кулаком, заставить её взять слова обратно, подавиться ими. Эльфка, заметив её реакцию, продолжила: — Ты, надеюсь, не подумала, будто бы он привязался к тебе? Ты, бледное подобие, мерзкая полукровка. Да он спит и видит, как бы избавиться от тебя и вздохнуть свободно. Тяжко, должно быть, возиться с потомками тех, кого когда-то любил. Особенно, если этот потомок — жалкая пародия. Губа Цири задрожали от едва сдерживаемых слёз, что не укрылось от чуткого взора Ламберта. Он легко сжал руку Цири чуть выше локтя. — Слышь, дамочка. Ты следи за языком. А то не посмотрю, что ты женщина и двину тебе в челюсть. — Да ты не одна, а с защитниками. Как и Лара Доррен, отличаешься дурновкусием при выборе любовников. Как у вас, Dh'oine, говорят? Яблочко от яблоньки недалеко упало, кажется? Надеюсь, этот уродливый Dh'oine хотя бы в постели, хоть на что-то годен. Впрочем, тебе подходит. Цири сжала кулаки, стараясь не выдать себя, не показывать этой стерве, насколько её задели слова. Лица ведьмаков не краснели, но глаза Ламберта блеснули неподдельной злобой. — Это я-то урод? На себя посмотри, блядина остроу… — Ламберт, выйди! Рявкнуло разом три голоса: Геральт, Йеннифер и Весемир проявили удивительное единодушие. Цири же, казалось, не слышала ничего. Йеннифер скривила губы. — И почему эльфы, вроде тебя, считают себя лучше и выше других? — О, чародейка, я задела твои материнские чувства? Позволь, я объясню. Такие, как она — не люди. Жалкое недоразумение, полукровка. Жду не дождусь, когда Креван избавится от неё. Кстати, спасибо, что убрали големов на входе, я порядком устала находиться здесь. Эльфка, покачивая бёдрами и мерзко ухмыляясь, зашагала к выходу. Геральт тихо обратился к Цири: — Цири… Ты ведь не поверила ей? Её слова пропитаны ревностью и злостью… неужели этот эльф так дорог тебе? Ведьмак положил ладонь на её плечо и она вздрогнула. — Дело не в этом! Если он настолько меня ненавидит, то почему не сказать мне об этом прямо? Зачем гнаться за мной сквозь миры, и требовать непосильного от мерзкой полукровки? Вот оно. Вот что значило его скомканное прощание. Он всё знал и корчил вид, что любит её. Лгал ей всё это время… Боль душевная была хуже физической. Ей хотелось броситься прочь из этого места и разреветься. Она выскочила из комнаты, едва не сбив с ног Нитраля. Эльф недоумённо поднял брови. — Зиреаэль? Всё хорошо? — Отвали от меня! Меня тошнит от вас! Сучьи лицемеры! Она бежала прочь, не разбирая дороги и не обращая внимания на оклики. У самого выхода из лаборатории её поджидала занятная сцена: эльфку зажали големы, которых Нитраль деактивировал при помощи амулета. — Отвалите от меня! — Тириэль. Хозяин приказал не пускать. Проникновение в лабораторию несанкционированно. Объект подлежит уничтожению! — Эй! Останови их! Цири рванула к выходу. Эльфка злобно крикнула ей вслед: — Ненавижу! Ненавижу тебя. Мерзкая Dh'oine! И что в тебе есть такого, чего нет во мне? — Не убивайте её, но и не отпускайте. Голос Нитраля был спокоен. Глаза эльфки сузились. — Тыыыы? Ах ты предатель! Цири бежала до тех пор, пока не поняла, что снова оказалась на месте из своего сна. Душу, калёным железом выжигала обида. Только здесь она, наконец, смогла заплакать. Мне нет нужды повторять, Зиреаэль. Мои чувства не изменились. Она выхватила меч и в отчаянии посекла травы, растущие вокруг. Помнишь о чём я тебе сказала в беседке? К чему был этот сон? Что Эвелиэнн хотела ей сказать? Хотела предупредить её? — Цири! К ней торопливо приближался Весемир. — Я не хочу сейчас говорить, Весемир. Оставьте меня. Она занесла меч, но старый ведьмак мягко, но настойчиво перехватил её ладонь. — Вижу, ты глуха к доводам рассудка. — Тебе не понять. Зачем тогда было гоняться за мной по мирам, спасать меня, если он проводил время здесь…с этой….жаловался ей…на меня. Весемир мягко рассмеялся, прижимая её к себе. — Напрасно ты так думаешь. В ней говорит её желчь и ревность. Тогда как у тебя — нет причин для подобного. Цири пробурчала куда-то ему в плечо: — И вовсе я не ревную. — А выглядит всё именно так. Идём, я покажу тебе кое-что. Весемир вёл её в ту самую комнату, из которой она бежала. — Смотри внимательно. Что ты видишь? — А что я должна увидеть? Бардак? На прикроватном столе лежали бинты, покрытые бурыми пятнами, стояли банки с остатками мазей. Всё выглядело так, словно эльф в спешке покидал убежище, не заостряя внимания на беспорядке. Насколько он знала Аваллак’ха — он не стал бы обитать в таком бедламе. Даже когда они жили в пещере, их стоянка была чётко разграничена. Цири осторожно понюхала одну из банок и узнала запах мази против рубцов, которой Аваллак’х мазал шрам на её лице. Она тяжко вздохнула. — Весемир, я ценю твою попытку успокоить меня, но сейчас… — Ты хочешь побыть одна? — Если это возможно. Старый ведьмак ободряюще улыбнулся ей и вышел за дверь. — Как она? Йеннифер порывалась войти внутрь. — Не стоит. Дайте ей побыть одной. Геральт сжал кулаки. — Если этот ублюдок задурил ей голову, то я устрою ему такой «огонь тщеславия» — вовек не забудет. Чародейка скривила губы. — Геральт. Ты прекрасный отец, но порой, ты ведёшь себя как вахлак. — То есть ты одобрила бы, если бы Цири сказала, что она и этот…тьфу, холера. Весемир. Ну хоть ты-то, на моей стороне? — Сейчас я не склонен делать поспешных выводов, Геральт. — Зараза. И ты туда же. Цепкий ведьмачий взор приметил эльфа. — Нитраль! — Да, Геральт? — Ты отпустил её? Эльф покачал головой. — Тириэль — дура, но может стать проблемой, если донесёт Ге’эльсу, что видела нас. Я напоил её отваром из переступня. В сочетании с фисштехом, который она регулярно употребляет — эффект будет сногсшибательным. Я отправлю её в Тир на Лиа, как только рассчитаю время открытия прямого портала. Думаю, когда она протрезвеет, то будет думать, что всё это дурной сон. — А что она здесь делала? — Насколько я понял из её сбивчивой речи, то поджидала Кревана. Не стоит принимать её слова всерьёз. Обидчивая женщина способна наделать глупостей. А вот Зиреаэль, похоже, расстроена. — Не то слово. Давно я не видел её в таком состоянии. Оставшись одна, Цири несколько раз пнула туалетный столик, отчего зеркальце с фисштехом рухнуло на пол. Она раздавила его каблуком сапога, отчего стекло жалобно хрустнуло. Смахнула со стола, стоящего в углу бумаги, представляя, как взбесится Креван, обнаружив беспорядок, устроенный ей. В ворохе рухнувших пергаментов, среди заметок Знающего и зарисовок, один привлёк её внимание. На первый взгляд могло показаться, что на нём изображена Лара Доррен, но, как следует приглядевшись, она поняла, что этот портрет принадлежал ей. На лице у нарисованной девушки красовался шрам — точно такой же, как у неё. Глаза наполнились слезами и желание рушить лабораторию куда-то исчезло. Она села на пол и расплакалась. — Зараза…и почему у тебя так много тайн, Креван?***
Морозный воздух искрил от магии. Эвелиэнн знала, что Карантир сражается в полсилы, тогда как ей приходилось прилагать недюжинные усилия, чтобы не выронить меч. Рука, наспех забинтованная Эскелем неприятно ныла, а на поверхность повязки проступила кровь. — Ещё не поздно сдаться! Голос Карантира звучал нарочито громко, а когда он перенёсся прямо ей за спину, то прошипел: — И что это за самодеятельность, идиотка? Его посох застыл в миллиметре от её шеи. Карантир был зол. Она отлично уловила нотки недовольства в его голосе. Со всех сторон послышались смешки, которые враз смолкли, стоило раздаться надменному, ледяному голосу: — Браво, Зиреаэль. Отличное представление. Игры закончились. Ты пойдёшь с нами. Ещё немного и обман раскроется. Он поймёт, что она не Ласточка, стоит ему подойти ближе. Думай, Эвелиэнн, думай. Ещё немного и Эредин подойдёт слишком близко. Глаза уловили едва заметное шевеление, а затем сдавленный крик. Эскель. Ну конечно же он не ушёл. Решил остаться и помочь ей. Благородство, граничащее с глупостью. Но почему-то, именно поэтому, в её голове загорелась идея, как выпутаться из этой истории, которую она сама создала, а в душе поселилось приятное тепло и благодарность к ведьмаку. — Ага. Твой защитник? Ведьмак сделал попытку броситься на Короля Дикой Охоты, но ему навстречу вышел Имлерих. Она дёрнулась, но оказалась прижатой к Карантиру. — Оставьте его! Вам нужна я. Эредин неприятно улыбнулся. — О, ты ведь его не бросишь. Вы, люди, так непрактичны. Я отпущу его. Если ты пойдёшь с нами. — Не смей соглашаться с ним! Эскель продолжал бой с Имлерихом. Силы явно были неравны. Эльф был полон сил, тогда как ведьмак, напротив, измотан. Эредин протянул руку. — Идём, Зиреаэль. Ты слишком долго скрывалась от нас. Мысли лихорадочно неслись в голове. Она нарушила ход событий. Всё произошло по её вине. Она втянула в это Эскеля и Трисс. На миг она прикрыла глаза. — Я всё исправлю. Карантир как-то странно дёрнулся пытаясь её остановить. Эвелиэнн вспомнила подлое заклятие родом из детства, когда ей не хватало физических сил, чтобы одержать победу. Она схватилась за посох брата и его прошил несильный, но усиливаемый металлом электрический разряд, заставляя Навигатора удивлённо разжать пальцы. Она схватила протянутую руку Эредина и на его лице заиграла торжествующая улыбка. — Нет! Не делай этого! Она не слышала окрик Эскеля, концентрируясь на своём давнем видении, в котором Король Ольх погибал от руки беловолосого ведьмака. Эредин судорожно дёрнулся, но Пророчица продолжала удерживать его. Имлерих отвлёкся на своего короля и Эскель, воспользовавшись его заминкой, сложил пальцы в знак Игни, направляя во вражеское лицо поток пламени. Громадный эльф потерял концентрацию, пытаясь стряхнуть липнущие к коже языки пламени, но ведьмак не стал размениваться на пафосные речи и просто напросто подбежал к Эвелиэнн и схватил её за руку. — Бежим! Они рванули в крепость, не оборачиваясь. Солдаты, почуяв неладное, помчались за ними. Как только ведьмак и эльфка шагнули за дверь, Креван выставил барьер. — Скорее, уходим отсюда! Долго я не продержусь. На ладони Знающего сверкнул порт-кристалл, открывая проход. В крепости Каэр Морхен было пусто. Только зеленоватое облако взорванной кем-то двимеритовой бомбы мелкой пылью оседало на древних плитах.