Young God

Едва уловимое чувство тоски и меланхолии витало в пространстве, принесенное прихожанами, сходившимися на вечернюю молитву, заполняя все вокруг своей печалью. Весьма заразно. Достаточно одного взгляда на отчаянных, потерянных, обречённых — разочарование в бессмысленности человеческого существования начинает пожирать изнутри. Безэмоциональные лица и задумчивый взгляд… У каждого своя причина, почему он сейчас находится здесь. Фрески на стенах — белокрылые ангелы смотрели светлыми глазами свысока, осуждаяя грешников за их проступки. — Откуда он взялся? — Мэллори сначала не сообразила, что вопрос адресован конкретно ей, а не произнесен в молитве или, может, обращаясь к кому-то из толпы. — Кто? — Спросила она, выдерживая длинную паузу. Но чутье подсказывало о ком идёт речь. Мужчина все ещё казался подозрительным, он не излучал того же, что другие верующие. Несмотря на среднестатистическую, довольно типичную оболочку, от него исходила совсем другая энергия, несвойственная обычным людям. — Антихрист. По задумке, он должен был быть один… — Мэллори заподозрила с самого начала — что-то неладное творится в голове этого низкорослого мужчины. Он что-то знает. Услышанное рассуждение пронзило ее электрической волной, от головы к кончикам пальцев. Одно лишь упоминание заставило поморщиться, вспомнив причиненную боль ей, а заодно и всему человечеству. — Вы знаете Лэнгдона? Кто вы, колдун? — Мэлори недоверчиво смотрела на незнакомца, сердце трепетало. Но тот глядел куда-то вдаль, не поворачивая головы в ее сторону. — О нет нет, к счастью мне повезло куда больше, — Мужчина засмеялся, опустив голову. — меня зовут Чак, и я всего лишь писатель. Пастор вошёл в помещение, поднялся на пьедестал, с небольшой книгой в руках. Все умолкли, внимательно смотря на святого отца. Пришлось говорить на тон тише. — Писатель? Какое это сейчас имеет значение?! — Мэллори рассердилась, восприняв сказанное Чаком за неуметсную шутку в неподходящий момент. — Мне нужна помощь, я… я не знаю, что мне дальше делать. Если вы можете помочь мне, пожалуйста, помогите. — Она едва не плакала, хотелось поделиться хоть с кем-нибудь своими переживаниями, рассказать о случившемся и о том, что ещё должно произойти, отдать часть своей боли кому-то, кто поймет. Но Чак не был тем человеком, который может понять. Он наблюдатель, не способный сопереживать. — Ещё увидимся, Мэллори. — Полушепотом молвил мимолётный собеседник. Было очевидно, что продолжать диалог он не намерен, да и поддержать или чем-то помочь девушке не имел желания. Не успел священник начать свою речь, поприветствовать внимательных слушателей, как за окном разбушевался шторм. Ветки с неприятным скрипом царапали окна церкви, их тень выдавала причудливые, жуткие фигуры, напоминающие длинные руки с тонкими костлявыми пальцами, ползущими по стенам. Электричество отключилось, свет погас, гомон слышался с разных сторон. Языки пламени в свечах то притухали, то вновь разгорались, вспыхивая. При слабом освещении, шуме и панике, Мэллори потеряла своего странного собеседника из виду. Оглядываясь по сторонам, она пыталась отыскать его, но он испарился, исчез не оставив следа. Может, его вовсе не было, искалеченное воображение Мэллори подбрасывает ей иллюзии? Стая небольших черных птиц ударилась в окно, их поднял шторм и беспощадно бросил об оконное стекло. Падали вниз, ломая крылья и шеи, оставляя за собой кровавый след, который мгновенно смыл ливень. Прихожане вскрикнули, сорвавших со своих мест. Священник усердно молился, крепко сжимая в руках деревянный крестик. Прогремел гром, молния ударила в купола, большая трещина начиная от крыши, и вплоть до самого пола, разделила здание напополам. Фрески потрескались, рассыпаясь. Пыль резала глаза, попадала в лёгкие, от чего хотелось кашлять. Люди замерли, посматривая друг на друга, загнанные в угол страхом, ожидая какого-то сигнала. Выходить на улицу крайне не хотелось, в стенах дома Господнего люди чувствовали себя спокойнее, несмотря на разрушающееся на их глазах здание, продолжали просить о пощаде в своих негромких молитвах. Некоторые поспешили удалиться, сопровождаясь осуждающими взглядами. Гром раз за разом рассекал пространство, отчего кусочки штукатурки отслаиваясь, отваливались. Вспышки белого света озаряли помещение раз за разом, на долю секунды становилось светлее, чем в самый солнечный день… Его руки за спиной, длинный черный плащ касался пола, а с мокрых от дождя волос стекали капли воды. Лэнгдон вошёл спокойно, не замечая всеобщей паники, отстранено. — Думаю, ты уже вдоволь нагулялась. — Подойдя впритык к Мэллори, он протянул ей открытую ладонь, вторую руку все так же элегантно пряча за спиной. Неохотно коснувшись ледяных пальцев, Мэллори приподнялась, позволив вести себя к выходу. Лэнгдон сжал ее руку, холодок пробежал по всему телу. Вдвоем они покинули храм. Стоило ему только щёлкнуть пальцами, и массивная дверь украшенная различными религиозными символами вырезанными из дерева, закрылась. Шаг за шагом, отдалялись от храма. Проливной дождь не щадил. За спинами уходящих молния ещё раз ударила в храм. На этот раз — огонь заполонил помещение. Люди в поглощенных пламенем одеждах кричали, пытаясь выбежать из здания, но дверь заперта. Словно магические силы удерживали ее. Несмотря на ливень, огонь продолжал пылать, сложно поверить, но вода ещё больше разжигала пламя. Мэллори напрочь промокла, шагая за руку с Лэнгдоном, постоянно оборачиваясь назад. Огонь с каждой секундой разгорался все сильнее, пока полностью не поглотил церковь. Столб черного дыма устремился к небу. — А этого могло и не случиться. — Вставил свое слово он, словно прочитав ее мысли. После чего снял с себя плащ и набросил на промокшую Мэллори. — Я найду тебя даже в аду, Мэллори. Твои жалкие попытки сбежать только забавляют меня. — Усмехнувшись, он усадил ее в машину, которая уже ждала своих пассажиров. Мэллори не прекращала смотреть на поглощенную огнем церковь, горящая крыша рухнула на ее глазах, погубив при этом больше десятка душ. Вдалеке слышался вой сирен. — Они были ни в чем не виноваты… — Они нет, но ты провинилась. Я не могу оставить твой поступок безнаказанным, Мэллори. — Ты убил их, чтобы проучить меня?! Этот шторм, — ведь твоих рук дело? — В душе Мэллори хотела услышать отрицательный ответ, но Лэнгдон только усмехнулся, давая понять — она не ошибается. Они ехали молча весь оставшийся путь, пока не прибыли в школу ведьм, которую Лэнгдон с недавних пор присвоил себе. Мэллори больше не находила сил терпеть издевательства, ей казалось — разум начинал подводить ее, ещё немного и она тронется умом, окончательно потеряет связь с реальностью. Эта ночь только началась, как и все предыдущие — готовила свои сюрпризы. Шторм успокоился, но гром все ещё раз за разом ударял так сильно, что звенели стекла. Ливень не прекращался, стуча по стеклу тяжёлыми каплями. — Садись. — Мэллори поддалась, покорно села глотая соленые слезы и шморгая носом как маленький ребенок, понимающий, что сейчас отец возьмёт в руки ремень. Дышать приходилось ртом, всхлипывая, набирать воздух в лёгкие. Лэнгдон принялся привязывать ее запястья веревками к стулу, крепко зажимая, словно это было так необходимо. Когда его прислужница была привязана, Майкл страстно поцеловал ее в шею, от чего девушка запрокинула голову назад, закрыв глаза. Этот жест был не ожидаем, когда горячие губы коснулись тонкой кожи, Мэллори удалось поймать долю безумного удовольствия. Она старалась отогнать от себя эти мысли, не признаваясь самой себе, что ей могло подобное понравиться. Лэнгдон улыбнулся, заметив, как кончики ее тонких губ приподнялись от наслаждения. Стокгольмский синдром полная чушь, нельзя пойти навстречу своему насильнику. Так ведь? Пусть Мэллори и теряла рассудок, теряла себя, напрочь стерев остатки ведьмы, но зайти настолько далеко было недопустимым, неразумным, невозможным… Почему же он, сволочь, так дьявольски красив? Его движения, его сильное тело и нежные пальцы возбуждали желание ещё раз пасть к его ногам. Закончив Лэнгдон отошёл. След от поцелуя все ещё оставался мокрым. В круглой чаше, принесённой из кладовой с ведьмовскими принадлежностями, где хранились артефакты, книги и прочие вещи, которые могли пригодиться для ритуалов, горел огонь, отражаясь в глазах Мэллори. Лэнгдон медленно подкачал рукава, взяв в руку нечто напоминающее древнюю печать с продолговатой рукоятью, обжигая ее со всех сторон. Разрезав ладонь, сжимая кулак, он приподнял руку над чашей, позволив нескольким каплям крови попасть внутрь. Зашипело. Как только металл раскалился до красноватого оттенка, и можно было предположить, что через мгновение он начнет плавиться, Лэнгдон одним резким движением приложил раскалённую деталь к шее Мэллори. Безудержно крича от боли, девушка не до конца осознавала, что произошло. Болевой шок давал о себе знать, она находилась на грани между потерей сознания и осознанием происходящего. Жгло слишком сильно, не прекращая. Мэллори кричала, плакала и проклинала Лэнгдона. Раз за разом спрашивая: «за что?», хотя ответ знала наверняка. Лэнгдон схватил ее за волосы и заставил посмотреть ему в глаза. Капилляры в девичьих глазах полопались, из-за чего казалось, что внутри белков застыла кровь. Мэллори сцепила зубы, боль была невыносимой, хотелось приложить что-нибудь холодное, облегчить страдания. — Что ты творишь, монстр! — Говорила сквозь зубы. Ничего не ответив, он ушел, захлопнув за собой дверь. Впереди ее ждала длинная ночь. Она хотела дотронуться к месту которое по-прежнему дико жгло, или хотя бы — увидеть шею. Только под утро Мириам Мид развязала ее. Под проточной водой, в душе, Мэллори смогла облегчить свои страдания. Холодная вода успокаивала воспалению, опухшую кожу. Прикасаясь пальцами, девушка ощущала насколько место ожога горячее и шершавое. Теперь на ее теле была метка, печать антихриста, знак верности ему. Перевёрнутая пятиугольная звёзда, с надписями на непонятном языке вокруг и тремя шестерками ниже. Кожа покраснела, а клеймо выглядел отвратительно. От мерзкого знака хотелось избавиться, содрать его со своей кожи, но даже когда отек спадет, шрам останется на всю жизнь.