Испытание Мага

Оставшись один в комнате, я предался размышлениям. Виной всему, и даже появлению Теллина, был мой неуравновешенный характер. Я решал одни неприятности тем, что ввязывался в другие, и обычно бежал быстрее, чем волна меня поглощала. Но вот — оступился и теперь барахтался, едва понимая, кто я и почему бы просто не утонуть. Но появление Теллина, оказывается, следящего за мной, навело на некоторые мысли. Во-первых, я не ошибся на счёт магии. Подсадные воспоминания — слишком дорогое удовольствие, да ещё со всеми подробностями. Теллин мог сейчас просто подтверждать легенду, но высоких эльфов, в которых совсем нет магии, почти не бывает. Уровень врождённой магии может быть очень слабым, но это как музыкальный слух — тех, кого нельзя обучить совсем, довольно мало. У меня эта энергия теперь словно отсутствовала вовсе, как кровь в высушенном трупе, но я прекрасно помнил ощущения от её использования. Я потянулся к магии раньше, чем к вешалке, это было рефлексом. Сгенерированные воспоминания обманывают ум, но не тело. Во-вторых, Теллин за мной следил. Информаторы — тоже очень дорогое удовольствие. Он подгадал момент и пришёл со своим предложением, которое даже не удосужился детилизовать. Может, он и повинен в моей проблеме? Меня водили за нос, оставалось понять, как. Если опираться на свою память, я был хорошим некромантом и, к тому же, знал большое количество чужих скелетов в шкафу, а кое-для кого и сам был тем самым скелетом. Например, я смог вспомнить, что попал в Этерианский Архив из-за женщины, что в целом не было для меня типичным. Здесь я должен отвлечься на секунду. Женщины! Они всегда хотели от меня участия в их маленьких забавах, до которых и я сам иногда был мастер; они желали того, что я искал с не меньшим рвением, например внимания, или пытались дать то, что мне было совсем не нужно, например, свою ревность. Что я получал в итоге? Приключения, несомненно. Бесценный опыт, тумаки и иногда даже приятное время. Мне нравились женщины, но лишь с немногими это выходило за рамки взаимных разочарований. Они хотели исполнения сценариев, а я за всю жизнь научился испытывать болезненное удовольствие, не исполняя ни один и ломая любые ожидания. Что толку играть заученную роль? Я был уверен в себе, как в актере, и потому выбирал бесконечную импровизацию. Кто-то умел получать удовольствие и ценил меня, но большинство ждало знакомых схем, и мужчины не многим отличались — кто-то вписывал меня в заготовку, кто-то, как Теллин, желал всего и сразу, не задумываясь, чего ищу я. Мужчины давали чувство опасности. Каждый воспринимал интрижку иначе. Мне было всë равно, какой придерживаться роли; я отдавал или брал, мог дать волю жестокости или почти женственной уязвимости; я не мог и не желал вписываться в рамки. Большую часть своих любовников я придумал; поселил в их телах призраки душ, с которыми хотел бы развлечься и не обращал внимания на тусклые и однообразные высказывания истинных обитателей. Я спал с Мерунесом Дагоном, с Исграмором и с айлейдскими королями, если в новом знакомом не было своего содержания. Но был куда счастливее, если такое содержание находилось: я пропускал их через себя и нечто оседало в душе плодородным слоем и вечной благодарностью за разделенные страсть и тепло. Некоторые меня откровенно обворовывали или пытались использовать; а я продолжал надеяться, что с кем-то мы всë-таки захотим смотреть друг другу в глаза утром — тем, которое неизбежно наступало даже после нескольких ночей. Многие из тех, кого я соблазнял, были аристократами, и если они потом относились ко мне плохо, то получали угрозу шантажа. Я всегда умел защитить себя, пусть наверное и был бы богаче, если бы приучился нападать первым и искать выгоды. Кажется, о любовниках я задумался от отчаяния; женщина, которая втравила меня в экспедицию впрочем хотела не меня, а артефакт, который лежал в саркофаге, что открывался лишь изнутри. Дальше память ничего не выдавала. Лицо — смутно, контракт — ещё более смутно. Но Теллин был в этом замешан; реплики его голосом присутствовали в воспоминаниях-тенях. Перстни, на которые я тогда купил лечение, принадлежали той женщине. Знала ли нанимательница Теллина? Почему он следил за мной? При чём тут Гильдия? Вопросы окружали меня, Теллин внизу ждал ответа, а я чувствовал себя провалившимся в прорубь. Однажды я и правда падал в холодную воду; года два я прожил среди орков, и, кажется, холод и смрад от их кухни до сих пор притаились под кожей. По расе я был высоким эльфом, но по происхождению — «золотокожей швалью», как называли соотечественники альтмеров, изгнанных или уехавших с Саммерсета, которые жили не по законам своего народа, занятых порочными делами или просто нищих. Мои родители ещё пытались сохранять гордость и изображать нечто, но я принял свою участь и выживал так, как это нравилось мне, невзирая на общепринятые или альтернативные правила. За что сейчас и платил. Салия поднялась в комнату и напомнила, что господин Теллин снял её всего на час для переговоров и мне требовалось уходить. Данмерка смотрела на меня с жалостью и недоумением, переминаясь с ноги на ногу. Спускаться вниз, снова преодолевать лестницу… конечно же, я не хотел этого, но куда было деваться! — Послушай, милая Салия. Мне очень нужно, чтобы ты сделала одну вещь. Если поможешь мне, то получишь золото, только для тебя, потому что эта услуга не из тех, за которые платят хозяину. — Чего вы хотите, сэра? — Когда я спущусь и поговорю с господином, что ждёт меня, мы направимся в мою комнатку и закажем вина. Выжди несколько минут и принеси нам это вино, но используй на бутылку вот эту магию. Я вложил в её руку свой перстень с зачарованием и закрыл ладонь. — Хорошо, — сказала девушка. В её красных глазах светилась тревога. — Если ты мне не поможешь, Салия, я окажусь в очень тягостном положении, и скорее всего, буду вынужден звать стражу. Ты понимаешь? Девушка не отводя взгляда кивнула. Кажется, она и правда понимала. — Он умрёт? — Нет. Уснёт на какое-то время. Когда она ушла, я похромал вниз. Теллин встретил меня едкими замечаниями о хромоте и продолжил свои намёки. Я улыбнулся ему и сказал, что всё обдумал. Не стал сопротивляться, когда он, уже успевший высосать кружку эля, потянулся снова облапать меня. Я умел терпеть и наносить удары в срок. Изобразив заинтересованность, я позвал его уединиться — обсудить, что там за способы он может предложить, чтобы вернуть мою магию, и что за способы я могу предложить, чтобы отблагодарить… Всё шло по плану, правда, мне стоило больших трудов убедить Теллина дождаться вина; я сопротивлялся ему и отнекивался, что страдаю от боли, и вино просто необходимо, чтобы я мог расслабиться и ублажить его так, как он хочет. Когда Салия принесла бутылку, то прекрасно поняла, что мне угрожало; Теллин стал приставать и к ней, убеждая присоединиться к начавшемуся «празднику». Моя храбрая сообщница налила ему полный кубок и напоила из своих рук, а когда благоухающая туша этого выродка наконец осела на пол, с наслаждением пнула Теллина в бок. Я совершенно ей не препятствовал. Отдав Салии плату, я взялся за сумку Теллина. Меня интересовало всё, что могло дать хоть какие-то ответы, но там было пусто, если не считать неплохого запаса золота, десяти отмычек и записной книжки с шифром. Связав Теллину руки верёвкой, на которой обычно сушил бельё и пергамент, я устроился разгадывать написанное.