Испытание Мага

Связав Теллину руки верёвкой, на которой обычно сушил бельё и пергамент, я устроился разгадывать написанное. Шифр не был мне знаком, но пара записок, вложенных между листами, уже имели нужное количество информации. Теллин за мной охотился. «Этот ублюдок Даэрни виновен в похожих случаях по всему Хай Року. Учитывая характер его деятельности, мы можем быть уверены, что его наймут снова — и нет никакой разницы, работает он на Ковенант или просто является вредителем, как и всё его племя. Он позорит нашу расу, нашу магию. Доставь его живым. Не обязательно здоровым, но он должен быть пригоден для допроса. У.» «У», скорее всего, было «военным наместником Урсельмо» при королеве Айренн. Оставленный без присмотра Теллин вдруг начал дёргаться и хрипеть. Проклятье! Аллергическая на парализующий яд? Только мне могло так повезти. В мои планы не входило отравить этого кабана по-настоящему… В смерти нет ничего красивого. Блевотина, опорожнение кишечника, судороги… сколько раз я видел все эти малоаппетитные детали! Вскоре Теллин был мёртв, а я остался наедине с трупом и ещё более сгустившимися тучами. Что ж… я стал обыскивать его. Несколько ключей… прикреплённый к поясу подсумок. Подсумок с меткой Э.Д., клянусь смрадным дыханием Малаката, это был *мой* подсумок, тщательно укреплённый дощечками, с петлями для склянок с ядами!.. Везение! Интересно, зачем Теллин таскал его с собой — как доказательство моей вины? Как козырь на будущем допросе? Далее я действовал механически, заученно, выверенно. Пустая чашка, в которую я наливал воду; пузырёк с вытяжкой из паслёна; несколько капель чернопыльника; толчёный глубинный перламутр… Магии во мне не было, но оставалось кое-что ещё. Привычка. Нужный магический импульс я мог вытянуть из самого трупа; уж в Теллине остаточный заряд был весьма неплохим. Кажется, я мог совершить все операции с закрытыми глазами. И, утерев трупу губы и смазав их зельем, сам я выпил добрых три глотка и погрузился в остывающий разум Теллина, такой же грубый и отвратительный, как и его манеры. Тогда я начал вспоминать по-настоящему. Уже двадцать лет я поднимал мёртвых — свежих мёртвых. Меня нанимали там, где не годились честные методы. Алхимик и некромант, умевший быть незаметным, сперва отравлял высокопоставленную жертву, потом поднимал её — иногда в тот же момент, как дух расставался с телом. Поднятый человек или мер подписывал нужные бумаги, отдавал подложные распоряжения… и никто не догадывался, что подчиняется уже мертвецу. Мои яды и способы воздействия не опирались на этерическую магию, потому не отслеживались; магию Теней использовали очень редко. Я мог держать чужой разум около двух суток, затем я падал от истощения — физического, магического, морального, а труп падал потому, что я терял над ним контроль. Мне приходилось несладко: чтобы не вызывать подозрений, я принимал в себя частицу личности своего «клиента», и та навсегда оставалась со мной, как кусочек разбитого зеркала. Для женщины по имени Морива я должен был вступить в ряды смельчаков, что рискнули отправитья в Этерианский Архив Краглорна. Эта высокая башня была возведена в горах восточного Хаммерфелла древними недами гораздо раньше, чем в расположенном неподалёку городе Элинир появился свой комплекс из трёх недийских башен (считается, что сооружения в Элинире строились как подражание Этерианскому архиву). Сама же башня архива была занята Первомагами — группой эльфийских учёных и волшебников. Собрав огромную библиотеку, они запечатали себя внутри при помощи особо мощных барьеров. Фактически достигнув бессмертия за счёт своих магических умений, первомаги посвятили себя дальнейшему изучению тайн Этериуса, а также поклонению созвездию Мага, которое они называли «Многомудрая». Что именно там произошло, Морива мне не поведала — беседа всё ещё казалась смутной, — но я должен был присоединиться к отряду Неустрашимых, что пытался пробиться в закрытую башню. Зачем? В поисках артефактов и мощных чар, что смогли бы переломить исход Войны? Теллин не знал, что именно я должен был найти, но хорошо знал жертву, при помощи которой я хотел этого добиться. В отряде Неустрашимых был доминионский шпион по кличке «Осколок», и я, со свойственным мне везением, попытался взять его под контроль, когда тот погиб (мне даже не пришлось отравлять его — охрана архива справилась сама). Я должен был увести всю экспедицию в катакомбы, пробиться к нужному саркофагу и взять артефакт… Но… произошло нечто странное. Душа Осколка вернулась, стоило мне вселиться в брошенную оболочку. Это нанесло такой удар моему тонкому телу, что я до сих пор не мог восстановиться, и забрало мою магию. Словно я попробовал занять оболочку даэдра! Неустрашимые вытащили меня из передряги, не разобравшись, почему я потерял сознание… лишь Осколок знал правду, но, вероятно, доложил лишь своему командованию. Которое и отправило ко мне Теллина, чтобы узнать имя заказчика. Теллин и правда работал на Урсельмо, следил за такими как я — иногда устраняя, иногда нанимая и используя на благо Короны… Хорошо. Морива. Морива. Что я знал о Мориве? Ничего. Она обещала мне что-то очень важное. Я помнил тёмную кожу, синюю ткань её одежды и низкий, уверенный голос, перезвон украшений. Редгардская дворянка обращается к некроманту, чтобы устранить доминионского шпиона и первой добраться до артефакта первомагов в Краглорне? Зачем?.. Действие зелья заканчивалось, и я должен был оставить транс — и Теллина, — но сперва получить от него толк. Я заставил его выписать ключ к шифру и написать несколько верительных грамот на своё имя, еще письмо, в котором он с сожалением указывал, что Элринд Даэрни пропал без вести. Скользнув мимо зловонной лужи его воспоминаний обо мне лично, я выпутался из его ума, надеясь, что тот никогда не получит в моём эха, как иногда случалось с другими. Кого-то из «остатков» своих жертв я почти полюбил; с кем-то вёл беседы… Наверное, расскажи я кому о том постоялом дворе, что образовался в моей голове, меня бы сочли сумасшедшим. Возможно, я им и был. Отдав телу Теллина последние указания (выйти с постоялого двора, дойти до псарни, открыть клетку и пнуть самого злобного и мерзкого зверюгу, которого найдёт), я наконец полностью оборвал связь и поспешно собрал со стола все следы своего презренного искусства. Магии по-прежнему не было. Лишь сочетание ядов и усилий воли. «Безмолвие», что упало на меня после неудачного покушения на Осколка, могло стать и постоянным… конечно, что-то я ещё мог, но слишком мало. Зелье отравляло меня (я уже чувствовал слабость и понимал, что остаток вечера буду страдать от дурноты) и без чар я никак не мог купировать побочное действие; зелье сопротивления ядам убрало бы и негативные, и нужные мне эффекты. Как бы то ни было, всё это привело к нынешнему моменту — в который мне требовалось решить, искать ли мне Мориву, Осколка или попытаться вернуться в архив. С улицы донеслись лай, крики, визг Салии — Теллин дошёл до псарни.