Не железный

- Вы обещали! - Давай ещё немного посидим, ладно? Тикали часы, гудел холодильник. Привычные звуки уже как двадцать минут перестали нарушаться болезненным шипением полковника Жилина. - Теперь надо быть осторожными, - сказал тогда Связной, прикладывая кусок замороженного мяса (вместо льда) ко лбу милиционера, - Мы напакостили Железным рукавам, и теперь они сделают всё, чтобы показать нам свои железные кулаки. - Каламбурами говоришь, - улыбнулся полковник, - прям как твой отец. - Не надо больше так говорить, хорошо? - Хорошо. Больше он так не скажет. А ведь день так хорошо начинался: Катамаранов отсидел свои пятнадцать минут (должен был сидеть все двадцать, но вышел по УДО), инженер нашёл своего кота, а Гвидон оплатил все счета за квартиру. А потом пришлось драться с участниками ОПГ. Не долго, конечно, но получить удар по голове он всё-таки успел. И теперь они со Связным сидели на кухне, лечили пострадавший лоб и слушали привычные звуки квартиры. Звуки дома. - Стоп, а зачем это я прикладываю ко лбу холод человеку, который вот так запросто пережил три пулевых ранения в голову? – внезапно спохватился парень. Жилин нахмурился от возмущения. - «Вот так запросто»? Это ты так думаешь! А я, между прочим, страдал всю неделю, глубоко и физически! – он положил подтаявший кусок мяса обратно в морозилку (не хватало ещё и вторую куртку испачкать) и добавил уже не так возмущённо, - Раны как-бы затягиваются, но менее больно от этого не становится. Связной сочувственно кивнул. В его глазах вновь промелькнул заинтересованный блеск, и Жилин понял, что теперь ему не отвертеться от небольшого пояснительного рассказа. А говорить что-то совсем не хотелось. Они оттягивали этот момент уже неделю, почти даже жили спокойной жизнью обычных граждан. Лечили Связного, учили Жилина разбираться в хорошей музыке, смотрели зарубежные фильмы (конфискованные у кого-то кассеты и пластинки уже давно валялись в участке). Всё это нарушалось лишь некоторой недосказанностью между этими двумя…Ну и ещё одна злопамятная ОПГ докучала, конечно. Полковник понимал, что скрывать тайну уже не получится, но он бы отдал всё, чтобы просто продолжать такую жизнь, забыв обо всём. Возвращаясь вечером, видеть в окнах своей квартиры свет. Каждый день. Со вздохом опустился на табуретку. Серьёзно посмотрел в пытливые глаза, которые всё всегда понимали. - Уверен, что хочешь знать? Связной совершенно не был уверен, но всё равно утвердительно кивнул. Жилин улыбнулся. - Только для начала пообещай мне не бояться. Что бы я ни сказал, мир уже и был такой, и он останется прежним. *** - Ох, как бы тебе всё это объяснить то? В общем, так. Ты уже заметил, что не всё в нашем городе идёт гладко. Странности в чужом поведении, бессмертность некоторых индивидов и прочие эээ… условности. Дело в том, что мы как бы не совсем… ну, мы, конечно, живые! Но не совсем. Не совсем такие, как принято думать, я хотел сказать! Короче, всё здесь построено по очень странным правилам, и тот, кто эти правила понимает, видит мир немножко за гранью. Но, как я уже говорил, это накладывает своеобразную ответственность на владельца знаний. Прости, что спутанно говорю… это сложно. Я тут как-бы олицетворение порядка. Слежу за тем, чтобы всё было по правилам у людей. Катамаранов – воплощение абсолютного хаоса, в противовес мне. Он бродит по «прорехам» в пространстве, доставая бедолаг, что нечаянно там очутились. Порядок и хаос. Звучит как положение китайской философии. Хотя, мы действительно уравновешиваем мир, как Инь и Янь, чего уж тут. А остальные в этом мире живут. Спокойно себе живут, между прочим, жалеть их не надо. На работу ходят, в рестораны… Но есть, конечно, уникумы, что про эти бреши и особенности догадываются. Правда ума им не хватает сложить всю картинку воедино. Да и если сложат – не поверят. Больно странно это всё. К примеру, Гвидон Вишневский, художник этот от слова «худо», использует… назовём их «ошибки системы», в своём так называемом творчестве. Гражданин Шершанский иногда имеет «моменты просветления», но такому неадекватному персонажу не поверил бы даже он сам. Иннокентий периодически выходит из равновесия, проявляя поразительную жестокость. Я бы даже сказал, маниакальность. За его альтер эго, конечно, надо присматривать, да… Журналист? Он замечает странности этого мира, но ссылается на заговор Мирового правительства, что якобы состоит из масонов. Даже интересно, что ещё он выкинет в очередном выпуске «Загадки дыры». - Подожди, - перебил его побледневший собеседник (хотя, казалось бы, куда уж бледнее), - Я не очень понимаю, к чему ты. О каких таких «знаниях» и «прорехах» ты говоришь? Мы что, живём в иллюзии? Как в платоновском мифе о Пещере? - Не перебивай! – отрезал Жилин, - Я как раз подходил к этому, ты только сбиваешь. Просто… просто слушай, ладно? И он продолжил, стараясь не глядеть в глаза Связного. Он знал, что в них увидит. Не хотел наблюдать, как живой интерес сменяется страхом и зачатками экзистенциального кризиса… - Существует человек. Я так думаю, хотя тоже не всё до конца понимаю… Могу лишь предположить, что его сознание каким-то образом создало проекцию его собственного мира, но в искажённом варианте. Человек этот, полагаю, не глупый, много читал… это можно судить по местной библиотеке, ведь в «нашем мире» не может быть ничего, чего он сам не знает. Здесь случается что-то новое, но лишь в вакууме старья. Словно мутации в лабораторной пробирке, понимаешь? Есть даже представления о добре и зле, Боге и Дьяволе! Но они, как бы сказать… номинальные что ли. То есть, формально они существуют, но реальной силой не обладают. Так же, как и остальные жители города. Так же совершают глупости, слушают «Багровый Фантомас»... Что уж говорить, я ведь могу посадить их в тюрьму, а это становится просто смешно! - То есть Бог теперь здесь ты, раз имеешь такие возможности? А Катамаранов – что-то типа Сатаны! - Не утрируй, пожалуйста! Это немножко другое… Я не всемогущ, не всё происходит, как мне бы хотелось. Просто немного контролирую ситуацию, - ответил полковник, немного опешив от подобного прямолинейного вывода. - И как же ты обо всём догадался? На лице полковника появилась грустная улыбка. - Я давно подозревал, как и ты. Окончательно меня выбил из колеи фильм «Матрица», что я конфисковал в одной нелегальной конторке. Кино было датировано 1999-м годом… - А сейчас… - 1990-й. А тот момент был и ещё раньше. Хотя, это погоды не делает – с тех пор мало, что изменилось. Видимо, мысли того человека зациклились на одном конкретном временном отрезке, к которому он постоянно возвращается. А мы, будучи проекциями его искажённого сознания… или скорее искажёнными его сознанием интерпретациями событий и людей того периода, сами застряли на этом моменте. Прости, если окончательно запутал… - И что же, - не унимался Связной, несмотря на то, что тело его снова трясло от нахлынувших чувств, - И что же будет, если вы не «проконтролируете ситуацию»? Что будет, если вся система даст сбой? Повисла напряжённая тишина. Пауза была просто необходима, чтобы хоть как-то переварить всё услышанное. Так было нужно. - Я не знаю, - прошептал Жилин, - Я не знаю, и мне от этого страшно спать по ночам. Возможно, исчезнем… *** Тикали часы на кухне, а в это время в такт им раздавался стук дорогих ботинок по асфальту. Синхронизация? Абсолютно разбитый полковник сидел за столом, опустив голову, зажмурив глаза. Он снова его отпустил. Оставил одного, и теперь опасная «ошибка» собирается устранить сама себя.