13 возрастов Мастера Зелий

Вчерашний день был самым длинным и страшным в моей жизни. И он не желал отпускать меня, продолжаясь в кошмарах, из которых я не мог выбраться. Отрубленная рука Волан-де-Морта с волшебной палочкой, зажатой в скрюченных пальцах, подкатилась ко мне. Кончик палочки коснулся меня, и рука стала расти. Увеличиваться. Вскоре на руке неизвестно почему появились глаза и рот. Рот раззявился и позвал меня: —Гарри… Гарри! Уже третий час! Встань хотя бы пообедать! Сообразив, что Волан-де-Морт вряд ли стал звать меня на обед, я открыл глаза. Надо мною стояла встревоженная Гермиона. В руке у неё здоровенная книга, она держит в ней палец, вместо закладки. —Гарри! Наконец-то! Мы хотели звать Поппи. Ты стонал во сне. Мы тебя будили, а ты не просыпался. —Кошмары снились, — я оглянулся, — а где Снейп? —Они с Полумной пошли гулять. —Гулять? Наверх? Там же трупы везде! Я вскакиваю с кровати и собираюсь догнать Полумну. Она что, хочет искалечить ребёнку психику? — Гарри! Оденься! — кричит Гермиона. Но я как был, в одних трусах (когда это я успел раздеться?) вылетаю из спальни Снейпа. И сталкиваюсь в дверях с Полумной. Она держит за руку мальчика. Я не сомневаюсь, что это вчерашний Снейп. Те же тёмные как оливы глаза и чёрные волнистые волосы. Но он прибавил в росте сантиметров двенадцать – тринадцать и твёрдо стоит на ногах. Что не мешает ему крепко держать за руку Полумну. И почему-то именно это мне неприятно. — Доброе утро, Гарри! Ты уходишь? А мы как раз собрались обедать! — Голос Полумны всегда действовал на меня гипнотически. Я успокаиваюсь. — Он испугался, что вы насмотритесь на всякие ужасы, типа троллей в клетке, — сдаёт меня по полной программе Гермиона. — Ничего страшного! Это в Гарри проснулся материнский инстинкт, — комментирует Полумна ситуацию. — Он хочет оградить ребёнка от ужасов этого мира. — А почему материнский? А не отцовский? — любопытствует Гермиона. — Потому что отцовского инстинкта не существует. Мужчина — хороший отец, если он — немного мать. И в идеале — немного женщина. — Мужчина, который немного женщина?! — фыркает Гермиона, — хотя, могу представить: Рон, в кружевном передничке, варит кашу. В одной руке ребёнок, в другой половник… — Тролли в клетке, — мальчик дёргает Полумну за руку, — Пойдём, посмотрим! — Нет, Северус, сейчас мы будем обедать. А потом ты ляжешь спать… — у Гермионы интонации воспитательницы детского сада. — Не хочу спать… — А завтра, вы с Гарри пойдёте гулять и вдоволь наглядитесь на троллей… Мальчик с надеждой смотрит на меня. — Правда? Я чешу в затылке. Мне не хочется давать этому человечку невыполнимых обещаний. — Троллей не обещаю. Но с великаном познакомлю. Заинтригованный, он даже отпускает руку Полумны, и делает ко мне два шага. Мне немного неловко от пристального внимания пары огромных глаз. К тому же, я вспоминаю, что на мне нет штанов. — Гермиона, где моя одежда? — Я её сожгла. — А великан большой? — Огромный! – я отступаю в сторону ванной. — Гермиона, и в чём мне теперь ходить? — Иди, прими душ, одежду я тебе дам. И давай быстрее. Сейчас придут Рон и Невилл, будем обедать. — А что он ест? — спрашивает мальчик таким тоном, будто заподозрил нехорошее. — Пироги с картошкой и суп! — выпаливаю я и скрываюсь за дверью ванной. Маленький параноик! Двойной шпион в перспективе... Жуть! Выйдя из ванной, я обнаруживаю на кровати аккуратно сложенную одежду: брюки в военном стиле, цвета хаки и черную футболку. В самом низу лежат новенькие трусы-боксеры. Но что-то в их виде настораживает меня. «Фините инкантатум!» Так и есть! Трусы превращаются в голубые девичьи трусики в тонкую белую полоску. Я касаюсь палочкой остальной одежды. Ничего. Гермиона просто хотела переодеть меня во всё новое и свежее. Но лишних мужских трусов у неё под рукой не оказалось. Самостоятельно вернуть трусы в «мужское» состояние я не могу. Поэтому натягиваю штаны на голое тело. А трусики в полоску, аккуратно складываю и кладу в карман. Гермионе лучше их не видеть. Пусть думает, что я надел её слегка неудачную трансфигурацию. В гостиной Снейпа уже накрыт стол. Среди тарелок красуется бутылка шампанского. Все в сборе: Рон, Гермиона, Невилл, Полумна и маленький Снейп. Ждут только меня. — Привет, дружище! Как спал? Как самочувствие? — улыбается Рон. — Отлично! Выспался за всю жизнь! — Ну, раз отлично, давайте откроем шампанское. Кто умеет? — сразу уходит от ответственности Гермиона. — Я! — звучит тонкий голосок, и мы дружно вытаращиваемся на Снейпа. — И как ты собрался его открывать? — выражения лица Рона — брезгливо-возмущенное. Из серии: «Я так и знал, что этот ребёнок — букет пороков!» — Нужно потрясти бутылку посильнее, и пробка сама выскочит. — Кто это тебя научил? — интересуется Невилл. — Папа! Он всегда так делает, и на Рождество и на мамин день рождения… — Но ведь тогда всё шампанское выльется, и пить будет нечего, — с улыбкой говорит Полумна. И тут малыш нас удивляет: — А шампанское не пьют! Это просто… как фей…фер… как ферверк! Гермиона проявляет нездоровое любопытство: — А что же тогда пьют? Что пьёт твой папа? — Гермиона… — я пытаюсь остановить Гермиону, которая, как мне кажется, перешла границу простого любопытства. — Папа пьёт виски. А мама — чай и воду. — Понятно. Декан прославленного Слизерина – сын алкоголика, — констатирует Рон. — Рон, помолчи! — прошу я друга. — Да ладно, что я сказал? Всё равно никто ничего не понял, — оправдывается Рон. Я встаю из-за стола: — Северус! Идём! — Я беру мальчика за руку и стаскиваю его со стула. Он роняет на пол вилку, и послушно следует за мною. — Рон, извинись немедленно! Гарри! Гарри, постой! — Гермиона выпрыгивает из-за стола и хватает меня за локоть. Я морщусь. Больно. Последствие вчерашнего круциатуса. — Перед кем мне извиняться?! — вскипает Рон, — перед Гарри? Или перед этим… директором? Кстати, его местонахождением очень интересуется Кингсли! Я резко разворачиваюсь. — Пока директор в таком состоянии, я его никуда и никому не отдам! — Ну, это понятно, — кидает в рот орешек Рон. — Мы же не звери! — Ребята, прекращайте, — пытается вернуть мир в наше маленькое сообщество Невилл. — Очень есть хочется! Гарри, отпусти ребёнка, ты ему руку сломаешь. Я и не заметил, как в порыве праведного гнева, с силой сжал крошечную ладонь. Глаза мальчика влажные и какие-то виноватые. Ему, наверное, больно, но он молчит. Я разжимаю руку и сажаю его обратно, на стул. Гермиона поднимает вилку и очищает её заклинанием. Я тоже сел на своё место. Не хочу ссориться с друзьями. Но точки над «i», надо расставить. — Чтобы ни у кого не возникло желания устроить травлю на профессора, мне придётся дать интервью «Ежедневному пророку»! Но для вас — эксклюзив! Декан Слизерина не был предателем никогда! Это – раз. Он всегда был на стороне Света. А Дамблдора ему пришлось убить против собственной воли, по приказу самого же Дамблдора! Это – два! Можете мне верить! И всё, вопрос закрыт, Рон! Давайте лучше открою шампанское, я помню, как это делал дядя Вернон. Но его нужно охладить. Сразу четыре палочки оказались направленными на бутылку. Бутылка, покрытая инеем, открывается без проблем. Когда бокалы наполнены, наши шампанским, малыша – тыквенным соком, Гермиона встаёт. — Мы запомним сегодняшний день навсегда. И вчерашний тоже… Гарри, ты жив! Ты выжил и победил! Ты необыкновенный! Ты самый удивительный человек на свете! — Ну, я же волшебник… — За тебя, Гарри! Мои друзья пьют за меня стоя. Малыш тоже пытается слезть со стула, но я удерживаю его: — Сиди. Когда шампанское выпито, он тянется к моему бокалу, хотя его бокал с соком, точно такой же. Заполучив его, он тут же суёт туда свой нос. Вид при этом у него жутко сосредоточенный. Я осторожно спрашиваю: — Ну и как запах? Хороший? Он с важным видом кивает: —Натуральный. Без красителей. Откуда он слова такие знает? Ему сейчас лет пять, не больше. Может, правда, вундеркинд? Обед прошёл великолепно. Мы много смеялись и шутили. И даже пели на мотив Жёлтой Подводной Лодки: Хогвардс, Хогвардс, наш любимый Хогвардс, Научи нас, хоть чему-нибудь. Молодых и старых, лысых и косматых, Возраст ведь не важен, а важна лишь суть… Наша суть в том, что мы молоды, счастливы и несмотря ни на что, остаёмся лучшими друзьями. Я не мог сердиться на Рона долго. Он был мне роднее любого брата. А он всегда верил мне. Даже когда сомневался, всё равно — верил. После моей короткой и немного нервной речи, он перестал коситься на малыша, как на нечто жуткое. Временами Рон поглядывает на самого маленького участника нашего застолья. Но в его взгляде читается лишь любопытство. Пустые бутылки из-под шампанского исчезают со стола, а полные — появляются. Мы с Гермионой приспособились открывать их «Алохоморой», хотя Невилл твердит, что это вульгарно. Малышу в его стакан мы подливаем тыквенный сок. Он спокойный ребёнок. Не старается привлечь к себе внимание. Не кричит, не бегает. Полумна наколдовала ему цветные мелки и бумагу. И в перерывах, между поеданием вкусностей, которые мы накладываем ему на тарелку, он рисует корабли, морские звёзды, солдатиков и лошадей. К середине нашего празднования, у него — сонный вид. Я беру его на руки и отношу в спальню, укладываю на кровать и укрываю одеялом. Он обнимает подушку и подтягивает коленки, чуть ли не к подбородку. Я хмыкаю про себя. Великий и Ужасный Мастер Зелий в детстве спал, как и я, в позе эмбриона. Я отвожу в сторону прядь волос, упавшую ему на глаза. Что, интересно, он чувствует, такой маленький, не знающий своего будущего, среди совершенно чужих ему людей? Ждёт свою маму? А она умерла много лет назад. Скорее бы он стал взрослым! Когда я возвращаюсь, все сидят притихшие и грустные. — Завтра похороны, — напоминает Гермиона. И ещё два часа мы сидим и просто разговариваем, вспоминая наших друзей. В восьмом часу вечера Гермиона начинает собираться. Невилл и Полумна ушли ещё раньше. Невилл обещал бабушке представить свою подругу. По его словам, бабушка ждёт их с персиковым пирогом. — Ты останешься здесь или пойдёшь ночевать на Гриммо? — спрашивает Гермиона. — Останусь здесь. — Наверное, он повзрослеет за ночь года на два. Я смотрела в книге. Справишься? Я зайду утром. Принесу подходящую одежду. Тебе и Северусу. Я киваю. Похороны — не свадьба. Идти надо обязательно. Мне ужасно хочется спать. Я разворачиваю второе одеяло, и укладываюсь спать на кровати. Если завтра утром Снейп снова станет взрослым, тесно не будет. На этой кровати ещё квиддичная команда поместится.