13 возрастов Мастера Зелий

Я не удивился, поутру обнаружив в своей постели Северуса. Пусть спит, где хочет. Мне он не мешает. Единственное, что тревожит меня, это мои собственные руки. Они тянутся к Северусу, словно намагниченные. Я борюсь с искушением, провоцируя у себя сильнейшее сердцебиение. У меня нет никаких прав на него. Я ему не отец, не брат, я вообще никто. Вчера утром Северус сказал, что перебрался в мою кровать оттого, что замерз. Он вообще часто мерзнет. И мне хочется притянуть его к себе, уютно обмотать ещё и в своё одеяло, согреть своим теплом. Меня затопляет море нежности от вида одной-единственной тёмной пряди волос, выбившейся из-под одеяла. Я лежу, боясь пошевелиться и разрушить его сон. Вчера у нас был почти идеальный маггловский выходной. Хотя была среда, а не воскресенье. В Чессингтон - парк мы поехали на метро. Северус без конца вертел головой, но вопросов не задавал. Я надеялся, что он не слишком шокирован. Всё-таки двадцать лет назад метро уже было. А люди в Лондоне всегда одевались странно. Едва попав в парк развлечений, мы с Северусом забыли обо всём. Пёстрый и шумный мир вечного карнавала окружил нас. Гномы, клоуны, огромные мишки и белки, сновали в толпе, раздавая рекламные проспекты и фотографируясь с малышнёй. С головокружительных аттракционов раздавался визг детворы и взрослых. Мне казалось, что я попал на другую планету. Лица людей были расслаблены и беспечны. Они знать не знали о Магической войне и о бойне возле Хогвардса. Мой «воспитанник» вел себя как самый обычный ребёнок. Конечно, он не был шумным или капризным, как мой кузен Дадли, но и тихоней вроде меня тоже не был. Он тянул меня от одного аттракциона к другому. Пока не остановился на самом жутковатом. По замысловатой воздушной дороге, напоминающей изогнутого в агонии василиска, двигались паровозиком восемь кресел. Пару раз дорога совершала мёртвые петли. Самые душераздирающие вопли доносились именно с этого аттракциона. Детей туда пускали только в сопровождении родителей. Но я не пожалел, что пошёл туда. Такое не забыть никогда. Будущий Страх Слизеринских Подземелий визжал вместе со всеми, как девчонка, наступившая на пикси. *** Я слез с сиденья совершенно пьяный и с окаменевшим пахом. Адреналин. Я и раньше замечал, что в минуту опасности чувствую возбуждение, и кровь приливает совершенно к неподходящим местам. Но сейчас адреналиновый выброс превысил все пределы. Идти было невозможно. Я прислонился к ограждению, и сполз по нему вниз. При этом меня сотрясал нервный смех. Какая-то маггловская карусель довела меня чуть не до оргазма. Северус, только что сиявший как новый галеон, побледнел. —Гарри, что с тобой? На его взволнованный голосок обернулся служитель парка. — Вам плохо, мистер? — Нет, нет, всё в порядке! Абсолютно! Северус, принеси мне колы со льдом. Когда Северус ввинтился в толпу и исчез, я облегчённо вздохнул. Я бы лучше умер, чем опозорился перед ним. Что же со мною такое? Наверное, мне лечиться надо. Представляю визит в св. Мунго: «Доктор, у меня не встаёт на красивых девушек, но как только вижу опасность, мой член заинтересованно поднимает голову!» На что добрый дядя-психиатр мне ответит: «Так женитесь на опасности!» Северус вернулся с двумя большими пластиковыми стаканами, наполненными зелёной прозрачной жидкостью. Жидкость щедро сдобрена льдом. — Красиво, правда? «Да профессор, похоже на одно из ваших зелий» — подумал я, а вслух спросил: — А кола где? — Кола вредна для твоего сердечного ритма, — на ходу бросил Северус и нетерпеливо потянул меня за руку. *** После «василиска» мы с Северусом ещё долго шарахались от аттракциона к аттракциону, не зная, что ещё хотим испытать, пока Северус не изрёк: «В любом случае, это не так круто, как полёт на метле». В принципе я с ним был согласен. Комнату ужасов мы обошли стороной. Я сказал, что мне хватило ужасов в жизни. Северус к ужасам тоже не рвался. Зато прилип к тиру. Мы провели там почти час, доведя хозяина палатки до белого каления. Слегка уставшие и с полными карманами съестных припасов, мы "приземлились" на тенистой лавочке в дальнем уголке парка. Ели сэндвичи и любовались на стадо зебр, пасущихся в вольере. Северус развлекался тем, что пытался сосчитать их, но количество зебр постоянно менялось. Они сливались друг с другом, благодаря расцветке, перетекали друг в друга, и счёту не поддавались. Их было то десять, то двенадцать. А то и вовсе восемь. Но идиллия длилась недолго. Солнце сместилось, и наша уютная лавочка через минуту уподобилась раскалённой сковородке. — Жарко! Гарри, я терпеть не могу жару! Ненавижу солнце! Ненавижу, когда пот стекает по спине! — Сними свой китель. У тебя под ним ещё футболка, Северус! — Нет! Я ничего снимать не буду! На этой лавочке невозможно сидеть! Она горячая! — Пойдём, поищем другое место, — миролюбиво предлагаю я. Но его надутые губы и опущенный взгляд, ясно говорят, что он обиделся. Мне хочется задушить в объятиях этого разгневанного ангелочка. Пусть потом Снейп заавадит меня. Я не могу оторвать глаз от его лица, на котором эмоции расцветают как цветы на лугу, просто и без затей. Я подвигаюсь поближе и шепчу ему на ухо: — А хочешь, мы пойдём в магазин игрушек и купим всё, что тебе понравится? — Не хочу! — красивые глаза сужаются. Тёмные зрачки прячутся за веером из ресниц. — Игрушечную железную дорогу или детский мотоцикл, — я уподобляюсь демону-искусителю. Но на Северуса это не производит не малейшего впечатления. — Завтра я постарею, и игрушки мне будут ни к чему. А сейчас я хочу, чтобы солнце ушло. Тебе что, трудно? Ты же волшебник! На небе от горизонта до горизонта, нет ни единой тучки. — Не постареешь, а повзрослеешь! Северус! Зачем портить магглам солнечный денёк? В Лондоне весь прошлый месяц шли дожди. Презрительный взгляд Северуса хорошо показывает, что он думает о человеке, которого волнуют какие-то там магглы. — Пойдём, — командует он, — я подхватил наши вещи и пошёл за ним. Он шагал по раскалённому парку, направляясь к выходу. Когда мы проходили мимо вольеров со львами, я услышал в отдалении звук грома. А уже на главной аллее, небо над нами стремительно темнеет, словно наступила ночь. Я догнал Северуса и схватил его за руку. И в тот же момент над нами сверкнула голубая молния, и парк сотряс такой силы гром, что задрожал асфальт под ногами. Малышня завизжала. Ледяная вода, хлынувшая с небес, моментально окружила нас мутной стеклянной стеной. Пока я искал укромное местечко для аппарации, мы с Северусом промокли насквозь. Дома я высушил нас и бросил на мальчика согревающие чары. Но он продолжал стучать зубами. Должно быть, сильный выброс магической энергии разбалансировал температуру тела. — Замёрз? — Северус, с трудом разжимая посиневшие губы, прошептал: «Нет». Мне стало смешно. Как он, будучи таким безнадёжным упрямцем, попал на Слизерин? Наверное, тоже совещался с Сортировочной шляпой минут пять. Надо будет спросить у него завтра. Когда он уже будет учеником Хогвардса. Я решил отправить его в ванную. Посидит в горячей воде, согреется. Но Северус недоуменно посмотрел на голубое полотенце, которое я вытащил из комода и протянул ему. — А разве… Мне самому идти? У меня вдруг сильно зачесался нос. — Э-э… —Я сам не умею голову мыть. Мне мама моет. А потом взрослый Снейп оторвёт мне голову, за то, что я мыл ему голову, когда он был десятилетним мальчиком. Ведь он всё будет помнить! Вообще именно в тот момент, я и задумался о том, что будет, когда Снейп вернётся в своё нормальное состояние. Вряд ли его отношение ко мне изменится в лучшую сторону. Скорее ухудшится. А вот моё к нему изменилось. У меня появился сильнейший антидот к его яду. И этот антидот — он сам. Вернее этот малыш, который из меня верёвки вьёт. И мне это безумно нравится. — Ну идём, помою тебе голову и потру спинку, а дальше сам! В ванной, пока я набирал воду, и лил в неё пену с ароматом яблока, он без всякого стеснения разделся и сложил свою одежду аккуратной стопкой. Я помог ему перебраться через высокий бортик ванной. Северус плюхнулся в ванну, как в небольшое озеро, подняв кучу брызг. Моя одежда промокла насквозь. — Иди ко мне, ванна такая огромная! Мы отлично поместимся вдвоём! — Спасибо, Северус, я лучше потом… Я выдавливаю на ладонь немного шампуня, сгребаю всю его шевелюру и взбиваю пышную шапку из пены. Северус зажмуривает веки, чтобы мыло не попало в глаза. Я понятия не имею, как мыть такие длинные волосы, оттого очень стараюсь, массирую кожу головы, пропускаю волосы сквозь свои пальцы, потом включаю душ и осторожно промываю длинные тёмные пряди под тёплой водой. Как вдруг чувствую, что у меня тяжелеет в паху. Не вовремя. Победа над Волан-де-Мортом отразилась на мне странным образом. Мой член стал жить какой-то отдельной от меня жизнью. Северус сидит в ванной с закрытыми глазами, и о моём состоянии, к счастью, понятия не имеет. — Кажется, в гостиной кто-то зовёт из камина. Давай, домывайся сам. Я вернусь минут через десять и помогу тебе выбраться из ванной. Ещё одна пригодная для использования ванная есть рядом со спальней миссис Блэк. Критчер поддерживает порядок в бывших апартаментах горячо любимой хозяйки. Я побежал туда. Разделся, и по-быстрому сполоснулся под тёплым душем. Прислонился к тёплой кафельной стене. Удовлетворять себя, когда в десяти шагах находится ребёнок, кажется мне бесстыдством. Но телу плевать на мои моральные принципы. Рука сама потянулась к члену. Обхватила его и плавно начала двигаться вверх и вниз. Я и забыл, насколько это может быть приятно. Погоня за крестражами, ночевки в холодном лесу, постоянный голод и страх очень хорошо убивали «взрослые» желания моего тела. Даже когда мы с Гермионой спали чуть ли не в обнимку, согревая друг друга собственными телами, со мною не случалось подобных казусов. А теперь у меня встаёт без всякой причины. Я закрыл глаза и несколькими резкими движениями довёл себя до разрядки. На пике удовольствия мне привиделось обнаженное, тёплое и нежное тело, прильнувшее ко мне. И я разочарованно вздыхаю, в то время как вода смывает опаловые потёки со стенок ванной и уносит их в водоворот слива. Когда я прохожу через гостиную, из камина вырывается зелёное пламя: — Гарри! — это Гермиона. Я подхожу к камину и присаживаюсь на корточки. — Что случилось, Гермиона? — Ничего. Просто по радио передали, что в Лондоне произошло необъяснимое природное явление: среди ясного дня грянул гром и пошёл дождь. — Ну и что? — А то, что непрекращающийся ливень два часа подряд поливал исключительно территорию Чессингтон-парка. Два тасманских дьявола утонуло в своих вольерах. А у одной из каруселей проржавел механизм, и ремонт займёт не меньше месяца. — А кто это, тасманские дьяволы? — Довольно мерзкие сумчатые гиены. Но это неважно, Гарри! Общий ущерб составил двести тысяч фунтов стерлингов! — Гермиона! Больше неконтролируемых выбросов не будет! Завтра я куплю ему палочку! — Ага, с палочкой он сможет спалить весь Лондон. — Нет, Гермиона, он любит дождь! *** Мне интересно посмотреть, как он изменился за эту ночь. Повзрослел и приблизился немного к своему истинному возрасту. Но в то же время жаль, что он не будет таким как вчера. Я осторожно отворачиваю край одеяла. Загорелая рука, вся в царапинах, но красивой формы, с тонкими пальцами, узкой ладошкой и продолговатыми овальными ногтями высовывается из-под одеяла. — Я уже не сплю! Ты меня разбудил! Почему ты вечно просыпаешься в такую рань? — Северус выбирается из одеяла, как бабочка из кокона. Поправляет подушку, устраивается удобнее, заправляет растрёпанные волосы за уши и улыбается: — Я вчера устал, как дворник! Даже не дослушал твою сказку про мальчика, который хорошо умел варить зелья… — он останавливает взгляд на моём лице, — ой, Гарри, у тебя зелёные глаза, как… — и обрывает себя на полуслове. У него уже есть тайны, которыми он не спешит делиться с первым встречным. Но я эту тайну знаю. — Как у Лили…— продолжаю я за него. — Ты знаешь Лили? — Лили Эванс моя родственница, — тень недоверия проскальзывает по его лицу, но быстро сменяется заинтересованной гримаской. — А я всё думал, почему мама оставила меня именно с тобой. Но если ты родственник Лили… Моей маме нравится Лили. Я первый заметил, что она волшебница! Настоящая ведьма! Рыжая… Он повзрослел года на два. Волосы, словно откромсанные тупыми ножницами едва достают до плеч. Взгляд утратил детскую безмятежность. Он внимательный и настороженный. Под глазами синеватые тени. Северус выглядит в точности так, как в своих воспоминаниях. Но сейчас на нём плещется свет вчерашнего весёлого денька. Он улыбается, заметив пёстрый ворох из карамелек на палочках, буклетов, открыток и двух плюшевых медвежат, выигранных нами в джингл-тире. Один медвежонок бежево-белый, со славной мордахой и в клетчатой жилетке. Второй, которого выбрал Северус, чёрный, лохматый с маленькими стеклянными глазами и зелёной ленточкой на шее. Должно быть, эта ленточка причина Северусовой симпатии. Иначе пылиться уродцу на самой дальней полке до скончания веков. Мы завтракаем на кухне. — Значит, тебе уже прислали приглашение в Хогвардс, — осторожно спрашиваю я. — Ещё на той неделе! — радостно отвечает он. Но следующую секунду перестаёт жевать бутерброд с ветчиной, глаза округляются. Всё его лицо — немой вопрос. — А как… Ах да, это то, о чём мне нельзя спрашивать. Осталось десять дней. Так ведь? — Точно. Давай купим тебе календарь. — И блокнот. Я хочу вести дневник. Пусть хотя бы дневник останется… У него подозрительно затихает голос к концу фразы. И блестят глаза. Я не хочу, чтобы он заплакал. И я знаю, как порадовать его. — О-о, замечательно! Значит, блокнот, календарь и волшебная палочка. Сегодня мы всё это пойдём покупать в Косой аллее. — Волшебную палочку? Мне? — Тебе! Пока ты не затопил весь Лондон под проливным дождём… — Северус нагло игнорирует мои намёки на его вчерашний магический эксперимент. — А когда мы пойдём? — весь его страх смыло волной абсолютного счастья. Без сомнения, он уже знает, что такое волшебная палочка. — Прямо сейчас. Только доешь свой завтрак. Его энтузиазм наводит меня на мысль, что я плохо кормлю ребёнка. Через минуту отодвинув пустую тарелку с овсянкой, он с видом знатока интересуется: — А у тебя какая палочка? Что там внутри? — Перо Феникса. А сама палочка из ореха. — Феникса? Так ты, наверное, гриффиндорец? Я киваю. Но Северус не развивает эту тему. Он захвачен собственными переживаниями. Наверное, видит себя повелителем стихий, великим магом волшебником. — А я хочу, что бы внутри был дракон! А дерево не важно! Главное, чтобы она была чёрная! Гарри! Она, наверное, дорого стоит? — У меня есть деньги. Надо только зайти за ними в банк. Северус, пока ты сам не можешь заработать деньги, ты не должен о них думать. — А мама говорит, что мы должны экономить, — констатирует он, словно какой-то старичок. И мне хочется прибить его маму. *** Из моего камина шагаем в камин в Дырявом котле. Мы проскакиваем через зал никем не замеченные. Ребёнок — хорошее прикрытие для молодого мужчины, у которого даже нет жены. Лавка Олливандера, вопреки моим опасениям работает. Здесь многолюдно, как никогда. Волшебники обсуждают покупаемые палочки. Пробуют их силу. Я замечаю, что у Олливандера появился помощник. Молодой высокий парень. Подойдя поближе, узнаю Стена Шанпайка. Оказывается, бывший кондуктор «ночного Рыцаря» отлично разбирается в волшебных палочках. На моих глазах он предложил палочку, которая подошла сразу. Правда, волшебник рассказал, какая палочка у него была раньше. Когда подходит наша очередь, усталое лицо Олливандера расцветает неподдельной радостью. — Мистер Поттер! Я счастлив! Счастлив! Все присутствующие оборачиваются на нас. — Поттер! Поттер! Гарри Поттер! — Пройдёмте, в мой кабинет, — приглашает Олливандер, — Стэн, если что-нибудь продашь, не забудь сделать пометку в журнале. Стэн улыбается щербатым ртом и подмигивает Северусу. — Само собой, мистер Олливандер! Едва войдя в кабинет, Олливандер накладывает заглушающие. — У Вас новый помощник, мистер Олливандер! — Да, Стен мой троюродный племянник. Он ужасный болтун, но в палочках разбирается. Это у него в крови. Сейчас большой спрос на палочки. После войны многие оказались сломаны или потеряли свою силу, от большого количества заклятий, попавших в них… Впрочем… Чем скромный Олливандер может помочь обладателю самой могущественной волшебной палочки в нашем королевстве? — Вы о бузинной палочке? Её больше нет. Я уничтожил её. — Мерлин! Это великий поступок. Не каждый волшебник решился бы на такое. Тем более ваша собственная волшебная палочка в таком плачевном состоянии. — Я починил ее. С помощью бузинной палочки. А уже потом уничтожил… — Мудро. Вы поступили очень мудро. Хотя и опрометчиво… Но если вам не нужна палочка… — Палочка нужна юному джентльмену. Олливандер недоуменно на меня уставился, а потом посмотрел вниз. Северус, задрав голову, рассматривал волшебные движущиеся литографии, висящие на стенах кабинета. На той, что приковала его внимание в данный момент, была изображена казнь колдуна. Привязанного к позорному столбу человека медленно охватывало пламя костра, разведённого у его ног. —Ах, мальчик… Его лицо кажется мне знакомым… — Вы когда-нибудь слышали о заклятье, — я понизил голос и приблизился к старику поближе — «Инфанто Вирджум?» Глаза Олливандера округляются, кажется, он даже побледнел и снова посмотрел на Северуса через очки. Готов поспорить на пять галлеонов, что он подумал о Томе Риддле. Я поспешил его успокоить. — Так вот, Северусу нужна волшебная палочка. Мне показалось, что старый мастер облегчённо выдохнул: — Северусу … Снейпу, — прошептал он. — Ну раз вы заботитесь о мальчике, значит, всё в порядке? — Да. Северус мечтает о палочке с сердцевиной из высушенной жилы дракона. — Я думаю, у нас найдётся такая. Подождите меня, пожалуйста, здесь. Олливандер вернулся через минуту. У него в руках было шесть продолговатых футляров. Он положил их на стол и открыл все коробки сразу. — Думаю, молодому человеку надо просто выбрать. Северус подходит к столу, опирается коленкой на стул, в этой позе застывает на несколько минут. Только глаза перебегают от одной палочки к другой. Мы с Олливандером следим за ним с нескрываемым интересом. Наконец, его рука тянется к одной из палочек. Мне кажется, даже Олливандер затаил дыхание. Северус аккуратно вытаскивает из футляра очень тонкую и острую палочку, с рукояткой, оправленной в резное серебро. Выглядит она весьма опасно. — Двенадцать дюймов, сердечная жила дракона, бакаут или железное дерево. Его ещё называют святым деревом, но мы, англичане, зовём его «зелёным сердцем». Очень тяжёлая и прочная. Сломать её невозможно. Взмахни ею, малыш! Северус рассекает воздух снизу вверх. Из палочки одна за другой вылетают шесть изумрудно-зелёных звёзд. Проходит несколько секунд, прежде чем они тают в воздухе. — Это она,— твёрдо говорит Олливандер, — конечно, для ребёнка она будет тяжеловата. Но когда он станет мужчиной, эта палочка будет естественным продолжением его руки. Это необычная и очень сильная палочка, достойная королевской длани. И она дождалась своего истинного хозяина. С вас тридцать галлеонов, мистер Поттер! Северус вышел из лавки Олливандера, крепко прижимая к груди футляр с волшебной палочкой, завёрнутый в сиреневую упаковочную бумагу. — Гарри! А тридцать галлеонов — это много? —Довольно много. Моя палочка стоила семь галлеонов, — беспечно сообщаю я. — Я отдам тебе эти деньги, Гарри, когда у меня будут свои, обещаю, — смотрит мне в глаза Северус. Какой же я глупец! Денежные вопросы перестали волновать меня с одиннадцати лет, когда я узнал, что являюсь наследником довольно значительного состояния. А в семействе Снейпов, видно, были проблемы с деньгами. — Северус! — я останавливаюсь и придерживаю мальчика за плечо, — Северус! Мистер Снейп! Эта волшебная палочка — мой подарок вам. И если вы, мистер Снейп, испытываете ко мне хоть каплю уважения, то вы примете его, без лишних разговоров. Пожалуйста! Северус пожимает плечами. — Хорошо. Подарок, так подарок. Только не называй меня мистером Снейпом. А то будто я витрину разбил, а ты полицейский. — Когда это ты витрину разбил? — изумляюсь я. Северус отводит глаза. — Не разбивал я ничего. Просто сказал. Для примера… *** У «Фортескью» новое фирменное блюдо: торт «Гарри Поттер». В кафе меня мгновенно узнают и приносят на пробу два куска новинки. Северус, насмешливо улыбаясь, ковыряет торт десертной вилкой: — Сейчас я съем Гарри Поттера. Вау, вкусный!