13 возрастов Мастера Зелий

Неяркий утренний свет едва пробивался сквозь неплотно задёрнутые шторы. За окном шелестел дождь. Но в моей душе сияло солнце. Обещание, данное мне Северусом, вспомнилось, едва я проснулся. Он обещал мне… себя, и в этот раз я не мог что-то неправильно понять – всё было слишком ясно. И если он не исчез неизвестно куда, не убежал и не превратился снова в раненого и поверженного директора Хогвартса, это сейчас случится. Я повернул голову и увидел Северуса, который ещё спал. Было заметно, как сильно изменилось его лицо, щеки уже не были гладкими и нежными, как раньше, я понял, что он уже бреется. Даже когда его голова лежала на подушке, были заметны его высокие скулы и тёмные тени под глазами. Это был молодой мужчина, но не учитель зельеварения, которого он напоминал мало. В сущности, со мною в постели лежал совершенно незнакомый мне парень. По мне, он был очень красив: своеобразный, неповторимый, но красивый. Моя мама наверняка любила его, не могла не любить, девушкам должны нравиться такие парни. Вот только язык у него был как ядовитое жало. Из-за одного единственного слова, сказанного сгоряча, он потерял любовь и доверие моей мамы. Видимо, это – и многое другое – наложило в дальнейшем отпечаток на его лицо и характер. Сколько же горя и разочарований ему пришлось пережить, чтобы превратиться в настоящее пугало для студентов? Наверное, почувствовав мой взгляд, Северус открыл глаза. Сердце моё забилось чаще. Надеюсь, он не забыл свои вчерашние намерения? Через полминуты я убедился, что не забыл: выпростав руку из-под одеяла, он погладил меня по щеке. Я передвинулся, чтобы обнять его, и через мгновение мы переплелись руками и ногами и соединились губами в поцелуе. Я всегда подозревал, что поцелуи – это не просто облизывание и обсасывание губ друг друга, а нечто большее, и вот теперь знал это наверняка. В этом поцелуе была заключена формула жизни, я наконец почувствовал, что не зря появился на свет. Объятья любимого человека – вот мой дом, моё счастье и мой смысл. Внезапно Северус отвёл мои руки и отвернулся. — Северус, что?.. — спросил я, чувствуя, как гаснет свет в моей душе. — Мои воспоминания… не обращай внимания, — он прикрыл глаза ладонью. — Всё-таки твой отец был изрядной сволочью… Северус свернулся комочком и обхватил колени, словно воспоминания причиняли ему физическую боль. — А ты смотри мне только в глаза, — я обнял его сзади и поцеловал в затылок. Это было странно – целовать почти незнакомого человека, но при этом знать, что любишь его больше всего на свете. А ведь дальше будет ещё сложнее, он превратится в подлинного Северуса Снейпа, взрослого, разочаровавшегося в жизни человека, убийцу… Я вспомнил, как хотел обнять его за минуту до того, как запустил в него «Инфанто Вирджум». С той поры ничего не изменилось, мои чувства к подлинному Снейпу остались прежними: благодарность, раскаяние и радость от того, что он жив. А вот теперь, когда я узнал его, как никто другой, к этим чувствам прибавилась любовь. — Если тебе неприятно, я уйду, — слова дались мне тяжело, я чуть не плакал от досады. Несмотря на все странные ощущения, я хотел прикасаться к нему, хотел ласкать и целовать его лицо, тело, делать с ним все те вещи, на которые раньше даже не смел надеяться. — Нет, не уходи, Гарри, ты ничем не напоминаешь своего отца, только твоё лицо… — Может, мне надеть маску? — попытался пошутить я. Северус фыркнул: — Идиот! Берёшь на себя все беды мира! Дело не в тебе, дело во мне… А ведь это ещё и особняк Блэков! — Давай уйдём отсюда! — Куда? — Куда ты пожелаешь… Северус сел на постели. — Что ж, это идея. Ты мне доверяешь? — Конечно! — Тогда собирайся! Покажу тебе одно местечко! Только давай сначала зайдём на кухню, кажется, твой домовик приготовил что-то вкусное. Я заметил, что Северус повеселел и стал немного похож на себя прежнего. А уже минут через пятнадцать мы сидели на небольшой поляне, которая обрывалась почти отвесно, и с высоты этой кручи открывалась головокружительная панорама цветущей долины, лежащей у подножия горы. Большая часть равнины была расчерчена на квадратики, зелёные, жёлтые, оранжевые — поля, огороды. Тесной кучкой, ближе к сверкающей ленте реки, стояли маленькие розоватые домики — деревня или что-то в этом роде. За спиной у нас располагался густой лес, росший с другой, пологой стороны горы. Ветер посвистывал между ветвей деревьев, похожих на сосны, солнце нежило нас своими лучами, и где-то совсем рядом беззаботно щебетала не видимая нами птаха. Мы ели пирожки с вишней, которыми нас снабдил Кричер, запивали их свежезаваренным чаем и любовались весенней природой. Однако я умудрился испортить себе этот сладостный момент мучительными размышлениями — заметил или не заметил? Дело в том, что Кричер снабдил нас едою, скатертью и салфетками, а про плед, который мог через время нам понадобиться, забыл. Я вывернул карманы в поисках чего-либо годного для трансфигурации, и на землю упали голубые в белую полоску девичьи трусики – те самые, из которых Гермиона трансфигурировала мне боксеры с тонкой кружевной отделкой на ширинке. Я быстро поднял их, спрятал в карман и посмотрел на Северуса. Он был занят чайником и чашками и вроде бы не смотрел в мою сторону. Но если всё-таки заметил? Что подумал? Но Северус вел себя как ни в чём не бывало. — Я даже не знаю, что это за местность! Скорее всего, мы даже не в Англии. Помнишь, за окном шёл дождь, а здесь светит солнце! И сколько раз я здесь ни был, здесь всегда было тихо и ясно. Это просто волшебное место! На нём была немного старомодная рубашка-ковбойка в бело-синюю клетку и потрепанные джинсы. А поскольку в последнее время именно Кричер занимался его гардеробом, я заподозрил, что это снова вещи Сириуса. Но я не имел ничего против. Северус в одежде моего бедного крестного казался ещё ближе и роднее. — А как ты про него узнал? Про эту гору и долину? — Очень просто! — Северус слабо улыбнулся. — Однажды мои родители ссорились, и мне очень-очень захотелось оказаться как можно дальше от дома в каком-нибудь абсолютно безлюдном месте. Выброс стихийной магии перенёс меня сюда. Мне тогда было шесть лет – или около того. — А как же ты вернулся? — я поверить не мог, что Северус Снейп рассказывает мне никому не известные подробности своей жизни. — О, это целая история! Мои родители не сразу заметили, что я исчез. А когда заметили, отец моментально протрезвел и побежал искать меня у реки. Но мама поняла, что я не просто убежал, а исчез. Ведь мне уже исполнилось шесть лет, а в этом возрасте у детей-магов часто случаются весьма сильные магические выбросы. Ну, ты помнишь Чессингтон-парк!.. Ей пришлось обратиться к своим родственникам, с которыми она не зналась много лет, для того, чтобы они от её имени заявили в аврорат о пропаже ребёнка. Она ведь потеряла всякую связь с магическим миром, у нас даже камин не был подключен к общей сети. Хорошо ещё, что со школы у неё осталась сова. Она жила на чердаке, и даже отец о ней не знал. Авроры нашли меня довольно быстро и доставили домой. Я даже не успел как следует рассмотреть своё убежище. Маги посоветовали маме повесить мне на шею следящий амулет в виде ключа от дома. Когда отец, позвонив в маггловскую полицию, вернулся за полночь после своих напрасных поисков, мама сказала, что всё это время я прятался в кладовой. Отец меня выпорол. Первый раз в жизни. Северус усмехнулся, сорвал травинку и засунул её в рот. — Ты здесь был несколько раз? — поспешил я спросить его, чтобы отвлечь от неприятных воспоминаний. Хотя кто сказал, что остальные его воспоминания намного лучше? — Да, ещё два раза стихийная магия относила меня сюда. — Всегда, когда ссорились твои родители? — Нет. Один раз я тонул в реке, течением меня утянуло в сильный водоворот; я уже прилично нахлебался воды и шёл на дно, как вдруг какая-то сила вытолкнула меня на поверхность, у меня потемнело в глазах, и пришёл в себя я уже здесь. — Вот это да! Здорово! А в третий раз? — Нет уж, — рассмеялся Северус, — про третий раз я умолчу. Внезапно у нас за спиною раздался треск. Мы быстро обернулись, а я машинально схватился за волшебную палочку, лежавшую в кармане. Из леса вышла молодая женщина в пёстром национальном костюме. Лицо женщины было смуглым, а чёрные волосы – густыми и жесткими на вид. Чем-то она напоминала сестричек Патил, но одежда женщины была явно не индийской. За руку она держала маленького ребёнка с замотанной в бордовый платок головой. Виднелись только чёрные детские глазки. Увидев нас, женщина кивнула и проговорила какое-то приветствие. Мы кивнули ей в ответ. Она улыбнулась и сказала ещё что-то, показав рукой на долину. Я снова закивал в ответ. Женщина пересекла полянку, расстелила у края обрыва что-то вроде циновки, усадила ребёнка и села сама. Мы с Северусом не отрываясь следили за ними. Но они сидели неподвижно, женщина, вероятно, молилась или медитировала. Неблизкий путь она для этого проделала, если предположить, что она жительница деревни, расположенной в долине. Не знаю, как Северус, но я был уверен, что, помолившись, она попытается спрыгнуть с обрыва, чтобы покончить с собой. Я посмотрел на Северуса, однако он, с легкостью прочитав мои мысли, покачал головой: «Нет!» — Эта гора, на которой мы сидим, наверное, является священной для местных жителей, она пришла попросить своего бога о чем-то, — склонившись ко мне, прошептал он. — О чём? Северус пожал плечами. — Наверное, о здоровье ребёнка. Что-то с ним не так, видишь, как она его закутала? — Тогда, может, нам лучше исчезнуть? — Нет, я хочу побыть сегодня богом, — улыбнулся Северус и вытащил палочку. — Что ты делаешь? — испугался я. — Не мешай, Гарри! — интонации взрослого Снейпа так явственно прозвучали в этой фразе, что мне даже стало не по себе. Северус направил палочку на спину женщины, прошептал: «Легилименс», и через минуту сказал: — Всё понятно. У её дочки – это, оказывается, девочка – от рождения огромное родимое пятно, закрывающее половину лица. Все в деревне считают, что девочка проклята и приносит несчастье всей общине. Естественно, никто не возьмёт её замуж, и она на всю жизнь останется одинокой. Муж этой женщины – староста деревни – набрал нужную сумму, чтобы в клинике пятно убрали хирургическим путём, но женщина боится, что врачи убьют её дочку. Другая колдунья посоветовала ей прийти на эту гору и молиться о том, чтобы пятно исчезло само. — Само оно точно не исчезнет! — А знаешь, откуда появилось пятно? Эта женщина посмеялась над местным колдуном, и он проклял её – в то время, когда она была беременна этой девочкой. Теперь колдун уже умер, а пятно осталось. — Как ты это узнал? — поразился я. — Это тоже есть в её мыслях. Проклятие не очень сильное, думаю, «Фините инкантантум» будет достаточно. — Северус направил палочку в сторону девочки и прошептал заклинание. — Зачем ты это сделал? — Завоевать сердце гриффиндорца можно только добрыми поступками! — негромко рассмеялся Северус. — Ведь ты испугался меня, когда проснулся? — Ничего подобного! Просто… — …у меня неприятная улыбка. Мне многие это говорили. И тяжелый взгляд. Когда я пристально смотрю на человека, он обязательно спотыкается или падает, а если не падает, то что-нибудь роняет или разбивает… Смотри, они уходят! Заговори с ними, Гарри! — Как?! Мадам! Мадам, простите…— я поднялся с земли и взял в руки блюдо с пирожками. — Пожалуйста, угощайтесь. Женщина подошла к нам, окинула нас быстрым, но внимательным взглядом, взяла пирожок и отдала девочке. Та сразу решила его попробовать, но ей мешал платок; она отодвинула его, открывая лицо. Женщина вздрогнула и выронила пирожок, который взяла для себя. Присев на корточки, она лихорадочным движением стянула с головы девочки ткань, всплеснула руками, дотронулась до чистого лица девочки, погладила его и быстро-быстро заговорила на своём языке, качая головой. Коротко взглянув на нас, снова замотала девочку в платок и, схватив её за руку, побежала в лес. Я смотрел ей вслед, потом, не поворачивая головы, спросил Северуса: — Ты уже наложил отвлекающие чары? — Зачем? — даже не глядя на него, я почувствовал в его голосе улыбку. Я не знал, что сказать, просто подошёл к нему близко-близко и поцеловал в щеку. — Если ты боишься нескромных взглядов, у меня есть более интересный вариант! — Северус взмахнул палочкой. На поляне возник небольшой зелёный шатёр с гостеприимно откинутым пологом. Внутри на ковре были разбросаны подушки и подушечки. Пространства было немного, но как раз столько, чтобы двое могли заняться любовью. — Не дворец, но пару часов простоит. — В первый раз такое вижу! Чтобы из ничего получилась такая симпатичная штуковина! — Ой, Гарри, только не говори, что никогда не слышал об этом заклинании! Его все мальчишки заучивают с пятого курса, если у них на примете есть симпатичная девушка… — А я никогда не слышал! — я разулся и зашёл внутрь. — Странно, иногда заклинания бывают популярными, а иногда забываются. А ведь эту формулу изобрел отец твоего рыжего друга! Только я изменил цвет… — Артур Уизли?! — изумился я. — Это как-то объясняет наличие стольких детей в семье, ведь в Норе совершенно негде уединиться… Мерлин, о чём это я? Северус обнял меня сзади и поцеловал в шею. Через меня будто пропустили лёгкий разряд электрического тока, я выгнулся и почувствовал ягодицами его напряженный член. — О том, что простой кусок полотна и дюжина пёстрых подушек весьма способствуют рождаемости, — руки Северуса скользнули под мою рубашку, нащупали соски и прошлись по ним подушечками пальцев. У меня сразу появилось ощущение, что на мне много лишней одежды — захотелось немедленно раздеться. — Нам это не грозит… — я вытянул руки назад, чтобы обнять Северуса за шею. — Не могу ручаться. В книгах по магической медицине упоминают случаи беременности магов. — Северус погладил мой живот. — Мне бы хотелось иметь ребёнка, похожего на тебя. То есть…такого, каким ты был…в детстве. — Я подумаю, что можно сделать! — руки Северуса бесцеремонно расстегнули пряжку моего ремня. — Беременность мага, конечно, большая редкость, но все твои друзья говорят, что ты тоже какой-то исключительный… Он стянул с меня штаны, попутно оставив влажный поцелуй на спине, взял мой возбужденный член и задвигал по нему рукой. Другой рукой он поглаживал и дразнил мои соски. Я извивался в его руках, ёрзал задницей, пытался тереться о пах Северуса, ощущал его твёрдый член, и от этого распалялся ещё больше, желал более сильных ощущений, дикого, рвущего душу наслаждения. А он вжимался в меня и покусывал мочку моего уха. Укусы становились всё сильнее и больнее, я понимал, что Северус тоже возбужден до предела и теряет контроль над собой. Внезапно он обхватил меня поперёк груди и стал дрочить мне сильно и быстро. Я полностью отдался рукам Северуса, выключился, растворился в собственном остром возбуждении, пока моё тело не скрутило в сладкой пытке оргазма, и я не выплеснулся спермой на ковер. Ноги перестали держать меня, я сполз вниз, скользя руками по одежде Северуса. Некоторое время я сидел, обняв его ноги, уткнувшись носом в его колени, не в силах пошевелиться, а он рассеянно перебирал мои волосы. Ещё не совсем придя в себя, я расстегнул на Северусе брюки и взял в рот его возбужденный член. Мне хотелось доставить ему такое удовольствие, чтобы он кричал и стонал, чтобы таял в моих руках и кончил мне в рот. Однако у меня не было опыта в таких делах. Я посасывал головку члена как конфету, облизывал его целиком и осторожно пытался протолкнуть глубже в горло, при этом стараясь не причинить вреда нежной плоти. Время от времени я поглядывал вверх. Реакция Северуса на ласки меня радовала. Он стоял, опираясь спиной на одну из стоек, поддерживающих шатёр, и вцепившись в неё руками у себя над головой. Его глаза были прикрыты, впалый живот подрагивал. Я чуть приспустил брюки и нежно мял его гладкие ягодицы, трогал пальцами промежность, массировал колечко ануса, хотя и не решался проникнуть внутрь. Вздохи Северуса, его тихие стоны были мне наградой. Я старался. С каждым движением проталкивал член всё глубже и глубже, сжимал губы всё сильнее и так увлекся, что чуть было не пропустил момент оргазма Северуса. Его член напрягся, запульсировал, и горячая сперма заполнила мой рот. Я был доволен, мои усилия увенчались успехом. Но мне было мало, я решил продолжить, тем более, возбуждение не оставляло его. Я принялся за дело с ещё большим рвением и страстью, мне хотелось кончить с членом Северуса во рту. — Ты решил меня доконать? — спросил Северус останавливая меня. — Ненасытный! Понравилось? — Понравилось, — ответил я, утирая рот. Северус опустился рядом и поцеловал меня в губы. Обвёл рукою мои скулы, притронулся к губам, сунул указательный палец мне в рот, притронулся к кончику языка, вытащил палец и снова поцеловал меня. Мне показалось, что в его глазах мелькнула тень грусти. Я зарылся пальцами в его волосы и стал целовать Северуса, куда попало — в губы, подбородок, скулы, шею, грудь. Я налетел на него как ураган, словно компенсируя себе те дни, когда я хотел целовать его, но не мог расшифровать своего желания. Северус обнял меня, прижал к себе, укрощая поцелуйную стихию, и тихо спросил: — Ты же меня любишь, Гарри? — Конечно! Иначе я бы не был с тобою здесь! Почему ты спрашиваешь? Вместо ответа Северус сжал моё плечо и повалил меня на ковёр. — И ты позволишь мне? — Позволю, я всё тебе позволю, ты же слышал, я люблю тебя, а значит, принадлежу тебе! — Я тоже теперь принадлежу тебе, — Северус посмотрел мне в глаза и улыбнулся. Моё сердце пропустило удар. И я даже не мог понять, радость это или тревога. Но Северус не дал мне опомниться. Он слегка отодвинулся и скомандовал: — Перевернись, Гарри. Я повиновался. Северус стащил с меня брюки, которые всё ещё болтались у щиколоток, и, приподняв меня, подложил под мои бёдра пару подушек. — Я так понял, ты знаешь, как это происходит? — спросил он меня. — Догадываюсь… — ответил я и почувствовал легкий холодок очищающего заклинания. — Если тебя пугает боль, мы можем отложить это до следующего раза, когда рядом будут расслабляющие зелья и смазка. — Нет! Северус прочертил влажную дорожку языком от затылка до поясницы, легко пробежался пальцами по моим бокам, чувствительным к щекотке. Я заёрзал на подушках. — Если бы ты сейчас себя видел, ты бы сам кончил! Твои ягодицы как две румяные булочки! Мерлин, я становлюсь каким-то вульгарным типом! Гарри, это ты виноват! Я через плечо посмотрел на Северуса: — Готов загладить вину любым удобным для тебя способом! Северус раздвинул мои ягодицы, наклонился и прикоснулся языком к кольцу сжатых мышц. От необычных и весьма сильных ощущений из меня буквально вышибло дух. Я коротко охнул и уткнулся в свои сложенные руки. — Раздвинь ноги шире, мне будет удобнее. Я с готовностью исполнил просьбу. Северус снова опустил голову, его язык кружил вокруг моего ануса, я ощущал легкие прикосновения, а вскоре внутрь меня проскочил палец, обильно смоченный слюной. Я почувствовал, как непроизвольно напряглись мышцы моего живота. Северус остановился. — Не останавливайся, — попросил я его, — всё хорошо! Северус продвинул палец немного глубже и поцеловал в поясницу. — Заклинание даёт слишком мало смазки, тебе придётся потерпеть. — Северус, я терпел и не такую боль. Давай же! Войди в меня. Я хочу тебя! — Ты просто не представляешь, о чём просишь! — А ты как будто представляешь! — Перестань болтать, ты меня отвлекаешь! Я почувствовал, как давление на мышцы моего отверстия усилилось – Северус добавил второй палец. Короткая вспышка боли заставила меня стиснуть зубы, но я не хотел, чтобы Северус знал об этом. — Ещё, давай, — прошептал я пересохшими губами, — глубже, пожалуйста! Не жалей меня! — Ты ещё скажи, что создан для этого! Его голос подействовал на меня как афродизиак. Я почувствовал, как мой член налился и уперся в подушку. Северус двигал пальцами внутри меня, растягивая, и одновременно дразнил языком, увлажняя слюной мой вход. Мне казалось, что внутри меня так мокро и скользко, что теперь Северус с легкостью войдёт в меня. Я выгибался и предлагал себя. Но у Северуса были железные нервы. Он добавил третий палец. Коротко ойкнув, я засмеялся, пытаясь замаскировать вырвавшийся от боли вскрик. Но он, конечно, услышал и остановился. — Мне тебя умолять, Северус? — Ну давай, умоляй! — жаркий шепот обжёг моё ухо. — Посмотрим, как это у тебя получится с членом в заднице, ненаглядный мой Гарри… И не успел я даже открыть рот, как Северус приставил к моему отверстию член и ввел его как минимум до половины. Я с трудом подавил крик. — Очень больно? — с тревогой в голосе спросил Северус. — Прости, прости, я забылся. Ты такой… — он провёл рукой по моей спине. — Сейчас пройдёт, потерпи… Через время боль действительно отступила. И я понял, что хочу, несмотря на неприятные ощущения, чтобы Северус начал двигаться во мне. Но Северус замер, только его руки непрерывно ласкали мои ягодицы и гладили живот там, где могли достать. Я подался назад, насаживаясь на член, и к моему удивлению, боли не последовало. Я снова толкнулся и насадился ещё немного. — Давай, двигайся! Северус ухватился за мои бёдра и немного вышел из меня, потом притянул обратно. У него был какой-то свой собственный ритм, и я подчинился ему. Сначала его движения были медленными, бережными, потом он стал двигаться быстрее, размашисто и уверенно, а через время снова поменял ритм и стал буквально насаживать меня на свой член резкими короткими толчками. Я старался раскрыться навстречу ему как можно больше, принять его как можно глубже, мне хотелось принадлежать Северусу абсолютно. Я жаждал раствориться в нём полностью и безраздельно, исчезнуть, стать частью него. Но моё тело предательски замерло, захваченное врасплох горячей волной оргазма, и я снова излился спермой, пачкая наколдованные подушки и теряя все силы. Северус ещё пару раз толкнулся в моё полубесчувственное тело, и я ощутил его семя внутри себя. Через некоторое время, немного придя в себя, я прошептал: — Северус, я люблю тебя… — Значит, тебе понравилось… — Северус лежал рядом в таком же разморенном состоянии. Потом он приподнялся на локте и понимающе улыбнулся своей нехорошей улыбкой: — Твоя мать не досталась мне, зато я поимел тебя! Он поднялся с ковра, застегнул брюки и, не сходя с места, аппарировал. Я свернулся комочком вокруг деревянной стойки и заскулил, как брошенный щенок.