13 возрастов Мастера Зелий

День восьмой (часть вторая) А потом я лежал, отчаянно желая превратиться в камень и не испытывать боли, которая парализовала меня за считанные секунды. Я лежал, лежал, лежал... Исчез купол шатра, зашло солнце, стал накрапывать дождик, наступила ночь, а я всё пытался слиться с окружающим меня миром. Мне это удавалось. Деревья не думают, и я тоже не думал. Камни не чувствуют, и я тоже не чувствовал. В какой-то момент я перестал быть. Не умер, не сошёл с ума, а просто перестал быть. Блаженное состояние полного освобождения от земного притяжения: я летел, парил – легкий, как перышко белой птицы, - в теплых потоках южного ветра. И вдруг равновесие моё нарушилось, я скатился, упал со своих заоблачных высот и стукнулся головой об камни. Оказалось, что я лежу на холодной земле, а по мне нещадно хлещет проливной дождь. И я сразу вспомнил, что произошло. Хотя вспомнил — это не то слово, меня словно огрели бладжером по голове. Сначала нежность, поцелуи, ласки и боль с наслаждением пополам. А потом эти слова, которые мой мозг даже не в состоянии воспроизвести, и неожиданное исчезновение Северуса. Скорчившись под ливнем в неизвестной мне точке планеты, я подумал, что всё это странно и нелогично. Так не бывает, не должно быть, это какая-то ошибка, недоразумение. Но настырный холодный дождь колотил меня по голове и плечам прямыми струями, словно бы говорил мне, что всё так и есть, что я жалкий и никчемный, и со мною всегда будет так. И что таких дураков, как я, надо учить и учить. Потому что если за столько лет своей жизни я не привык к боли и всё ещё жду чего-то хорошего, то я безнадёжен. Я поднялся и сделал пару шагов неизвестно куда. Мне, в сущности, было всё равно – свалиться с обрыва или попасть в лапы диким зверям в непроходимом лесу. Однако когда вспышка молнии осветила необозримую пропасть буквально у меня под ногами, умирать мне резко расхотелось. О том, что можно просто аппарировать домой, я даже не подумал. И хорошо, что не подумал. В таком неважном состоянии это было бы небезопасно. И хотя в Мунго расщепы лечили быстро, попасть на больничную койку я не мечтал. Я повернулся и побрел в обратную от обрыва сторону. Ноги скользили по размокшей земле, но мне хотелось быстрее добраться до леса, казалось, что там идти будет легче. Но я ошибался. Тропинка, по которой убежала женщина со своей дочкой, осталась, видимо, в стороне. Едва пройдя в кромешной тьме пять или шесть шагов, я застрял в натуральном смысле этого слова. Мокрая одежда зацепилась за сучья. Еловые лапы, до этого просто коловшие и царапавшие, взяли меня в крепкий замок. А я поймал себя на том, что смеюсь не своим, низким и каркающим смехом. И мне стало так жутко от этих странных, задушенных звуков, что я заорал единственное правильное в той ситуации имя: — Кричер! И очень скоро почувствовал, как маленькие руки быстро и ловко высвобождают мою одежду из настырных еловых объятий. Возможно, домовик говорил что-то, но из-за шума ветра и дождя я его не слышал. — Кричер, я хочу домой, — буквально взмолился я. Тут же последовал рывок аппарации, и через мгновение я стоял посреди своей кухни на Гриммо. Каким же уютным и родным показался мне старый дом! — Хозяину нужно принять горячую ванну! — непререкаемым тоном заявил Кричер. — А пока выпейте это, — и подал мне чашку. — Что это? — Глинтвейн по моему рецепту, хозяин, противопростудный. И хотя вкуса глинтвейна я не разобрал, он показался мне весьма к месту – горячий и ободряющий. Ванна была наполнена, а на бортике стояло несколько флаконов: душистые масла, особые зелья для ванн от простуды, успокаивающий тело бальзам. Когда Кричер всё это успел приготовить, я даже не представлял. Сидя в горячей ванне, я на несколько минут позабыл о своём разбитом сердце, потерянной девственности и человеке по имени Северус Снейп. Я стал думать о том, что слишком много захотел от своей капризной судьбы. Ещё восемь дней назад я был готов умереть, но избежал смерти. Я должен был радоваться вновь обретенной жизни, ценить каждый день. Благодарить судьбу за дарованные дни, а не роптать. Ведь наступил самый прекрасный период моей жизни: пророчество не довлеет надо мною. У меня был свой дом, друзья, у меня был Кричер, который печёт отличные пирожки! Я мог бы пойти учиться в школу авроров, а мог просто остаться дома, читать книги, толстеть, принимать гостей по выходным и переворачивать листки календаря без сожаления и тревоги. Ну, а любовь? Возможно, однажды она снова посетит меня. А если и нет, то я не буду страдать. Нельзя же получить всё? Выбираясь из ванны, я подумал, что, собственно, ничего хорошего от будущего Пожирателя Смерти ждать и не стоило. Или на руке Северуса уже была метка? Утром я её не видел, он был в пижаме. А днём… Он даже не снял рубашку, когда занимался со мною любовью! Может, не хотел, чтобы я видел метку? Тёмный Лорд внушил своим последователям идеи об их исключительности, о невероятном превосходстве Пожирателей Смерти над другими магами. Вероятно, наслушавшись этих бредней, Северус счёл возможным вести себя как последний подонок. И я догадывался, кто тот человек, что затащил Северуса в ряды Пожирателей Смерти. И очень может быть, Снейп направился именно к нему, к своему старому другу! Больше чем другу! Своему кумиру! И может… не только кумиру. Ноги снова принесли меня на кухню: — Кричер, который час? — Восемнадцать минут шестого, — проинформировал меня домовик. — Хозяину нужно выпить чаю. — Спасибо, я не хочу. Домовик махнул рукой на стол: — Всё уже готово! — Ох, ну ладно. Я отхлебнул чая и вспомнил, что там, где я был, уже давно наступила ночь. В какого же жалкого червяка превратил меня Северус всего несколькими словами! От злости я даже заскрипел зубами. Кричер, хлопочущий у плиты, недоуменно на меня посмотрел. Злость придала мне решительности. Я быстро допил чай, доел пирожок и побежал в гостиную. Немедленно найду Снейпа и выскажу всё, что о нём думаю! Я взял щепоть летучего пороха. — Малфой - мэнор! В холле Малфой-мэнора меня под руки подхватили двое дюжих магов. — Мне нужно поговорить с Люциусом Малфоем! — я окинул взглядом обоих магов. — Кто вы такие? Его охрана? — Охрана, — ухмыльнулся один из магов. — Ба, да этот преобразился под Гарри Поттера! — Я не преобразился, — я постарался вырвать свои руки из стальных тисков громил, — я и есть Гарри Поттер! Мне нужно увидеть старшего Малфоя! — Последние да будут первыми, — произнёс высокий маг, который показался мне самым сообразительным. — Люциус Малфой под домашним арестом. Если вы, сэр, действительно желаете поговорить с ним, нам нужно проверить вас на оборотное зелье. — Проверяйте, — я пожал плечами. Второй маг, с белой шевелюрой и такими же усами, сделал несколько пассов палочкой у меня над головой. — Да вроде бы он, — произнёс белокурый. — И чего всем надо от Малфоя? — почесал в затылке высокий. — Сегодня у ворот поймали одного, шустрый оказался, змееныш, отбивался сразу от троих. На вид обычный мальчишка, а оказался Пожирателем Смерти. Но под каким-то заклятием. Кингсли велел его отпустить… Чудеса! Я оказался прав! Северус был здесь! — … Видать, важная шишка! — Так теперь о любом происшествии в мэноре мы должны докладывать лично Кингсли, — один из охранников многозначительно посмотрел на меня. — Докладывайте, я не делаю ничего противозаконного, мне нужно задать Малфою один-единственный вопрос. *** — Где мне найти Северуса Снейпа? Малфой, несмотря на поражение и домашний арест, был выбрит, одет в деловой маггловский костюм и излучал уверенность. Окинув меня оценивающим взглядом и решив, что я достоин его внимания, он снизошел до ответа: — Вы не охотник, Гарри Поттер, а Северус Снейп – не ваша добыча. Не нужно гоняться за ним. Я вдруг понял, что Люциус знает о нас с Северусом всё, и даже то, чего не знаю я. Или не знает, но догадывается. Жаркая волна стыда окатила меня от макушки до пят. — Я не гоняюсь за ним! Я несу ответственность за него, поскольку это я подверг его заклятию «Инфанто Вирджум». Малфой слегка склонил голову набок: — Северус Снейп в состоянии позаботься о себе. И где он сейчас, я не знаю. У Великого Героя больше нет вопросов ко мне, жалкому Пожирателю Смерти? — Я хотел бы поговорить с вашей женой! — Робби! В гостиной моментально возник домовой эльф, очень похожий на нашего бедного Добби. — Передай леди Малфой, что её хочет видеть великий Гарри Поттер! — Малфой посмотрел на меня и усмехнулся, а потом слегка склонил голову и церемонно произнёс: — А теперь позвольте покинуть вас, мистер Поттер. Нарцисса Малфой появилась не слишком быстро, но и ждать себя не заставила. У меня как раз хватило времени, чтобы обдумать всё, что я собираюсь ей сказать. — Здравствуйте, мадам! Женщина кивнула мне и жестом пригласила сесть. — Простите, у меня сел голос, — сказала она так тихо, что я еле расслышал слова. — Я не буду вас задерживать! Я хотел сказать спасибо. Вы спасли мне жизнь тогда, соврав Волан-де-Морту, что я мертв. Я обещаю, что не забуду этого. — Не стоит благодарности, я думала о сыне, — уже чуть громче произнесла она и поморщилась. Видимо, напряжение связок причинило ей боль. Я поднялся со стула. — Тем не менее, я должен был поблагодарить вас. Всего доброго, леди Малфой! На лице Нарциссы возникло слабое подобие улыбки. Выйдя за ворота Малфой-мэнора, я аппарировал в Паучий тупик. Поколотил минут пять в несчастную дверь и вернулся на Гриммо. Уселся на красный диван в гостиной и вдруг вспомнил, как Северус сидел здесь со своим дневником. Как же я теперь буду жить в этом доме? Здесь всё напоминает о Северусе. О том Северусе, который приходил сюда на заседания Ордена Феникса. И о том Северусе, который полностью поглотил меня, заставил раствориться в себе – и всё лишь для того, чтобы так эффектно бросить. Я почувствовал, что не могу здесь находиться. Надо пойти куда-нибудь… В другое место. — Кричер! — Да, хозяин, — возник возле дивана мой домовик. — Камин не срабатывал? Кто-нибудь приходил, пока меня не было? — Нет, хозяин. — Тогда я пойду в гости к … Гермионе! — Осмелюсь предложить, хозяин! Возьмите в гости сливовый пирог. Мистер Снейп утром сказал, что его мама пекла такой. И я сделал такой же, чтобы угодить ему. Но раз мистер Снейп не будет здесь больше жить, пирог может пропасть. — Хорошо, Кричер, заверни его. Ну вот, сейчас я пойду к Гермионе и… Что из случившегося я смогу ей рассказать? Чтобы она не возненавидела Снейпа? Ей же у него ещё учиться… И чтобы она не начала жалеть меня, потому что тогда я возненавижу себя. Я сидел на диване и не мог решиться. Кричер положил возле меня свёрток с пирогом, а я всё думал. Мои сомнения прервал хлопок аппарации. Посреди гостиной возник Северус с подбитым левым глазом и в разорванной рубашке. — Зачем ты пришёл? — прорычал я. Северус обошёл стол и остановился на максимально удалённом от меня расстоянии. — Если ты думаешь, что я пришёл извиняться, то ты ошибаешься! Я никогда не извиняюсь! Не имею такой привычки. Я могу признать, что был неправ. Но не больше! Я опешил от его наглости. Может, оттого, что настрадался я вволю, а разозлиться как следует ещё не успел, да и кулаки отбил об дубовую дверь в Паучьем тупике, я растерянно спросил: — А зачем тогда ты пришёл? — А ты не рад? — с самым беспечным видом осведомился Северус и уселся на кресло возле камина. — Ты ведь говорил, что любишь меня. Или уже разлюбил? О, ты такой ветреный! Это у вас семейное? — Не трогай мою маму! Ты был её недостоин! Теперь я это очень хорошо понимаю! — А она сама считала, что я её лучший друг, и поклялась, что мы вечно будем вместе! — Сколько ей тогда было лет? — не удержавшись от иронии, спросил я. — Двенадцать. Какое это имеет значение? Клятвы нельзя нарушать! — В двенадцать лет она не в любви тебе клялась, а в дружбе! — Только это её и оправдывает. Но не тебя! — Северус презрительно скривил губы. От нечеловеческой злости, полыхавшей в его глазах, я растерялся. — Я не понимаю! Что я тебе сделал? Что?! — я чувствовал, что ещё немного - и со мною случится что-то вроде истерики. — Ты сам знаешь! — Северус подался ко мне всем корпусом. — Я не знаю! Я не понимаю! Я… — Я всё видел… — Что? Что ты видел? — выкрикнул я и похолодел. — Вижу, вспомнил, — удовлетворенно произнёс Северус и встряхнул волосами. — И кто кого из нас унизил? — И ты из-за каких-то трусов так поступил со мною? — я поверить не мог, что подобная нелепость стала причиной моего унижения. — Не каких-то, а голубых в белую полоску! Это были трусы той куклы, которой ты облизывал пальцы? Что, любишь носить в карманах воспоминания о весёлой ночке, Гарри? — Да это трусы Гермионы! Северус, уже открывший было рот для следующей оскорбительной фразы, резко закашлялся, словно поперхнулся своими словами. — Ты переспал с женой лучшего друга! Гарри Поттер, ты такой же отвратительный, как и твой папаша, — скривился он. — Я?! С женой лучшего друга? — теперь была моя очередь удивляться. — Ну, почти женой! Мы ведь на помолвке присутствовали, разве нет? — Я, кажется, прослушал сообщение о помолвке... Только потому, что смотрел на тебя, как дурак!.. А ты флиртовал с Гермионой, несмотря на то, что тебе было всего пятнадцать лет! Гермиона как-то хотела из своих трусиков трансфигурировать боксеры, потому что мне нечего было надеть, я же в Хогвартсе ночевал тогда, помнишь? Но у нее не получилось. И я просто положил трусы в карман, чтобы потом отдать ей, и забыл о них. А ты… убирайся! К своему Малфою! Я не хочу тебя видеть! — Хорошо! Я пошёл спать. И Северус направился вглубь дома. — Куда ты собрался?! — вскипел я. — В свою спальню, — обернулся Северус. — Ты же не выгонишь меня? — Ты — наглый негодяй! — Да, и даже хуже. Ты вообще обо мне ничего не знаешь. Но Гарри, любовь подлеца — вещь гораздо более редкая, чем любовь хорошего человека! — Редкая, но не такая уж ценная и приносит одни несчастья!.. Северус вздернул подбородок. — Возможно, ты прав. Ладно, прощай, Гарри! Я вернусь к себе. — Не надо, ночуй здесь, — буркнул я. — И это… Кричер испек тебе пирог. Можешь попить чаю. — Спасибо. Обманывать себя я не собирался. Я был рад, что Северус пришёл. Он не извинился, но, по крайней мере, попытался оправдаться. Конечно, я не брошусь в его объятия, когда он этого захочет. Я просто буду поблизости. Я подожду, когда у него пройдёт «пожирательский» период в жизни. В конце концов, я хочу быть не с истеричным подростком, которым Снейп был много лет назад, а с подлинным Северусом Снейпом. Хотя взрослый Снейп может легко отказаться от слов, сказанных в семнадцать лет. А он сказал, что любит меня. Мои размышления прервал тихий стук в дверь. Я отложил книгу, которую собирался почитать на ночь. — Открыто! — Гарри! — Северус осторожно вошёл в мою комнату. — У меня в шкафу боггарт! — Боггарт? Не говори ерунды, мы с Кричером на днях обновили эту комнату, там не должно быть никаких боггартов. — Не должно быть, но он есть! Северус подошел к моей кровати и сел на самый краешек. — Можно я переночую здесь? — Нет! — Гарри, пожалуйста, мне противно и страшно оставаться в той комнате! — Нет! — Я лягу спать на полу. — Нет! — Гарри…— Северус через одеяло погладил мою ногу. Я сел на кровати и подтянул ноги к груди. — Северус, вот скажи, зачем ты бросил меня одного? Ну, гадость сказал, ладно, я привык. Но почему ты ушёл? — Я хотел, чтобы у тебя не было иллюзий насчёт меня. Я плохой человек, очень плохой. — Ты сейчас говоришь как провинившийся домовой эльф! Это несерьёзно, понимаешь? Это проще всего – сказать, что ты плохой, и делать всё, что взбредёт в твою голову. Вот сейчас ты выдумал боггарта, только чтобы забраться в мою постель. — Я его не выдумал, он есть! — Северус, я знаю тебя хорошим человеком. Не слишком приятным, но очень смелым и ответственным. — Я даже думать не хочу, через что мне пришлось пройти, чтобы стать таким! Сейчас я не смелый, точно. И спать с боггартом в одной комнате я не собираюсь. Тут была вторая кровать! — Я её убрал. — Зачем? — Это моя спальня. И мне одной кровати достаточно. — Можно я наколдую ещё одну? — Нет, мы пойдём посмотрим на твоего боггарта. — Я бы не хотел, чтобы ты увидел мой главный страх, но раз ты мне не веришь… — Я тоже не хотел, чтобы ты кидал меня одного в лесу. Теперь я даже не представляю, как выглядит мой страх — наверное, он размером с Гималаи. — Гарри, не надо! Не смотри на него! Ты ведь хороший и не будешь наслаждаться страхом другого человека! — Ещё как буду! Сегодня ночью я тоже плохой. Я встал с кровати и решительно направился в спальню Северуса. Надо разоблачить этого хитреца! — Ну и… Северус потянул за ручку шкафа и попятился назад. Сначала ничего не происходило. Потом послышался шум и из шкафа вышел … я. В черном костюме, белой рубашке, с галстуком-бабочкой и большой розовой гвоздикой в петлице. С зализанными волосами и самодовольной улыбкой. Северус боится меня? Или розовых гвоздик? Но вслед за мною из шкафа выпрыгнул ещё один человек. Это была… Джинни в пышном свадебном платье. Мне стало ясно, по какой причине я решил зализать волосы. Взяв моего двойника под ручку, Джинни принялась что-то нашёптывать ему на ухо, хихикая и игриво целуя его то в ухо, то в щеку. От этого мой двойник улыбался всё шире и шире, словно губы у него были резиновые. Картина была совершенно омер… умилительная: жених и невеста. Я глянул на Северуса. Он стал белый как мел – даже синяк под глазом побелел, – и кусал губы. Когда я так смеялся в последний раз, не помню. — Я даже Ридиккулюсом не могу в него швырнуть. Это равнозначно тому, что я направлю палочку против тебя. Бедный, несчастный и трусливый Пожиратель Смерти добился своего: я пустил его спать в свою кровать.