13 возрастов Мастера Зелий

Я поставил Северусу условие: держаться от меня на расстоянии. Никаких прикосновений, никаких поползновений, вообще ничего. Он согласился так легко и быстро, что я сразу начал испытывать подозрения: — Я не шучу! Никаких магических штучек. Ты просто спишь, и всё! Иначе пеняй на себя! Я не постесняюсь запустить в тебя Ступефаем! Северус снова согласился безо всяких возражений, просто кивнул. Меня даже несколько огорчила его сговорчивость. Однако я думал, что он оставил себе лазейку, чтобы изловчиться и попытаться соблазнить меня. Поэтому лег спать в пижаме. Благо, не прекращаясь, шли дожди, и ночи были прохладными. Конечно, пижама – слабая защита, но она, по крайней мере, ясно говорила о том, что в постель я лёг, чтобы спать, а не для чего-то там ещё. Я наколдовал Северусу отдельное одеяло. Он устроился у стены, повертелся немного и затих. Не думаю, что он спал, но, по крайней мере, хотя бы делал вид. Ко мне сон пришёл мгновенно, едва голова коснулась подушки. Мне снилось что-то необыкновенно красивое и светлое. Я шёл по дороге, окружённой с двух сторон цветущими садами, в которых пели птицы и порхали бабочки. Сады сменялись зелёными лугами, дорога то поднималась на холм, то спускалась, я видел вдали сияющую ленту реки. Я уверенно шёл по знакомой дороге, которая, как я знал, должна была привести меня к моему дому. Вот и невысокий кирпичный забор, скрытый за шпалерой из роз, скрипучая калитка, которую я никак не удосужусь смазать. Я поднял голову, но дома своего не увидел. Над почерневшими развалинами, почти такими же, как в Годриковой впадине, всё ещё вились струйки дыма. Я не поверил своим глазам и сделал шаг вперёд. Но ничего не изменилось, только развалины дома, уменьшаясь в размерах, удалялись от меня, их втягивало в какую-то бездонную пропасть. И меня тоже стало затягивать в эту яму, куда падали, один за другим, камни сгоревшего дома. Я уцепился за какой-то куст, но он колол руки, и я выпустил его. А потом сказал себе, что это сон, и проснулся. Перевернулся на другой бок и заснул снова. *** — Хозяин, хозяин! — Что-о-о? — вытянутый из омута глубокого сна, я был не в состоянии произносить больше одного слова в минуту. В комнате царил полумрак, однако сквозь шторы уже начал пробиваться серенький лондонский день. — Мистер Снейп ушёл! Я как раз зевал и не разобрал, что сказал Кричер. — Чего мистер Снейп? — С таким лицом уходил хозяин Регулус, и мы его больше не видели! — Регулус? — я никак не мог понять, что хотел втолковать мне Кричер. — Хозяин Регулус ушёл и не вернулся. Он знал, что идёт на встречу со своей смертью! — физиономия Кричера не часто выражала какие-либо эмоции. Но сейчас я видел, что домовик взволнован. — Подожди, Кричер! А причём тут… Снейп ушел?! — я, наконец, заметил, что Северуса на месте нет. — Ушел, хозяин! — рявкнул Кричер. — Когда?! — Только что. — Куда? — воскликнул я, скорее, обращаясь к самому себе и не очень-то надеясь на ответ. Но Кричер знал и это. — Он взял летучий порох и сказал: «Хогвартс»! Что Северусу понадобилось в Хогвартсе? — Одевайтесь, хозяин! — с нетерпением в голосе сказал Кричер. Домовик мною командовал! Значит, дело серьёзное. Снейп сейчас Пожиратель Смерти. Мало ли что ему приказал Волан-де-Морт буквально «вчера»? Снейп ушёл с лицом, как у Регулуса… А Регулус ушёл посмотреть на свою смерть... Мерлин, что Кричер хотел этим сказать? Какую ещё смерть? Натянув штаны и рубашку непослушными руками, я не стал спускаться по лестнице в гостиную, а просто аппарировал к камину. — Хогвартс, апартаменты декана Слизерина! Я выбрался из камина и осмотрелся. Гостиная Снейпа была освещена и на первый взгляд пуста. Моё внимание привлёк небольшой флакон, стоявший на столе. Раньше я здесь такого не видел, и в кабинете Снейпа тоже не замечал. Я не знаю, почему этот флакон тёмного стекла в виде трёх спинных позвонков так привлёк моё внимание. Я стал обходить стол вокруг, чтобы рассмотреть флакон, как вдруг увидел Северуса. Из-за скатерти, свисавшей со стола почти до пола, я не заметил его сразу. Скрючившись, он сидел на полу, уронив голову на сидение стула и уткнувшись лицом в ладони. Поза сама по себе не говорила ни о чём хорошем. Мир качнулся под ногами, и серый туман застил глаза прежде, чем мой мозг понял, что всё это значит. Какая-то неведомая сила согнула ноги в коленях и швырнула меня на пол. Однако сознание я не потерял. На коленях я подполз к Северусу и развернул к себе. Его голова мотнулась и безвольно запрокинулась. Побелевшие сухие губы, заострившийся нос — насмотрелся я на такое. Смерть уже поставила на нём свою печать. Я попытался нащупать пульс у него на шее, но мои трясущиеся пальцы ничего не чувствовали. Это было бессмысленно, я опоздал. Я не проснулся, когда он уходил, не остановил его. Я спал и даже не слышал, как в нескольких дюймах от меня рушится его жизнь! Мой сон! Разрушенный дом — потеря всякой надежды на счастье! И чёрная яма, утягивающая меня… Меня волновало только одно – осталось ли ещё немного в том флаконе для меня. Неведомо, зачем мы с Северусом выжили десять дней назад. Может быть, злая судьба в последний миг пожалела нас, отведя немного времени, чтобы мы смогли узнать друг друга, как никто другой не знал нас, и полюбить? Ждать ещё чего-либо от этой жизни бессмысленно. Ведь единственное, чего я желал – это любовь человека, бездыханное тело которого лежало в моих объятиях. Я упрям, как истинный гриффиндорец: или Северус, или никто. Я осторожно уложил Северуса на ковёр и прижался к его полураскрытым губам. Сердце моё забилось чаще. Они были ещё тёплыми. Но надеяться было не на что. Конечно, зельевар выбрал яд, убивающий мгновенно и, надеюсь, безболезненно. Я пригладил растрепавшиеся волосы Северуса, провёл пальцами по острым скулам. В двадцать лет Северус был худым — кости, обтянутые кожей. Ключицы в вырезе рубашки казались тонкими, как молодые побеги дерева. Дерева, которое так и не дождалось весны. Я взял флакон и посмотрел его на свет. Жидкости там было предостаточно. Я откупорил крышку и поднёс флакон ко рту. Но он внезапно вырвался из моей руки и улетел в сторону. — Хозяин, не надо! — в нескольких шагах от меня стоял мой вездесущий домовик. — Кричер, уходи! Убирайся немедленно! — я не мог даже смотреть на злосчастного домовика. — У дома Блэков нет наследников кроме вас! — каркнул он снова. — Мне плевать на дом Блэков. Отдай мне флакон! — теряя терпения и раздумывая, не шарахнуть ли в Кричера Ступефаем, крикнул я. — Убедитесь, что мистер Снейп действительно мертв! — Он мертв! Мертв! Мертвее некуда! — проорал я. А сам подумал – с чего бы Кричеру задавать мне глупые вопросы? Однако слух у домовиков лучше, чем у кошек. — Иди сам послушай! Кричер проявил невиданную прыть, подскочил к Северусу, встал на колени и приложил ухо к его груди. — Сердце ещё бьется, — был его вердикт. Я замотал головой, не в силах произнести ни звука. — Очень тихо и слабо. Быстрее, хозяин, сделайте что-нибудь, иначе он умрет через несколько секунд! — прорычал Кричер так, будто Снейп был его хозяином, а не я. Безоар! В апартаментах зельевара должен быть безоар! Я рванул палочку из штанов. Счастье, что она не сломалась. — Акцио, безоар! Послышался негромкий стук. — Это там, — махнул рукой Кричер и нелепыми прыжками кинулся к шкафу. Заполучив безоар, я с трудом раздвинул стиснутые зубы Северуса и толкнул камень как можно глубже в горло. Совершенно неожиданно по телу Северуса прокатилась судорога. Безоар довольно гладкий камушек, только под увеличительным стеклом можно было разглядеть поры, мгновенно впитывающие любой яд, однако он был твёрдым и мог повредить пищевод. Но думать надо было не об этом. Я столько времени потерял, решив, что Северус мертв. А оказывается, он ещё дышал. Он непроизвольно дернулся от боли, которую причинил ему безоар в горле. Северус ещё был жив! — Кричер, надо позвать Помфри! Кричер сразу исчез. Я попытался приподнять Северуса, но не смог. Теперь он был выше меня, шире в плечах и, несмотря на худобу, казался очень тяжелым. Или это я от горя потерял все силы. Я отлеветировал его к камину. Спустя несколько секунд из него вышла Поппи Помфри. Не задавая лишних вопросов, она помогла мне затащить Северуса в камин. В больничном крыле мы уложили Северуса на свободную кровать, и Помфри сразу занялась диагностикой его состояния. — Часть яда успела впитаться в ткани. Странно, что он ещё жив! — Он выживет? — Не знаю, Гарри, не знаю! Мне нужны тазы, а я отпустила свою помощницу! Я наколдовал несколько тазов. Взмахом палочки Помфри рассекла вены на левой ноге и левой руке Северуса. Из ран в тазы медленно потекла почти чёрная густая кровь. У меня перехватило дыхание, руки в одно мгновение заледенели. — А если вся кровь вытечет, он же умрёт? — Кровь стала вязкой, и сердце не справляется. Поэтому часть крови надо выпустить. Его надо в Мунго! Но можем не успеть! Акцио, капельница! У Северуса первая группа крови. У нас есть небольшой запас крови этой группы. Гарри, там, в нашем холодильнике, на самом верху. Я помчался в холодильник, не дослушав указаний Помфри. Кровь хранилась в огромных стеклянных колбах. Я быстро нашёл нужную группу и вернулся. Мадам Помфри опрокинула колбу, присоединила к капельнице и проткнула вену на руке Северуса. — Мы сможем хотя бы частично очистить кровь. Гарри, беги в Мунго и позови колдомедика Патмора или доктора Лизу Хайсмит! Скорее, Гарри! У доктора Патмора был выходной, но мне довольно быстро удалось найти Лизу Хайсмит, молодую женщину-колдомедика. Узнав, что меня послала Поппи Помфри, она немедленно пошла за мною. Заполучив себе помощника, Помфри выгнала меня из Больничного крыла. Я просил и умолял её, но она наставила на меня палочку и сказала, что я отрываю её от спасения пациента. Я вышел из Больничного крыла, сел на ступеньки, потом встал и хотел куда-то пойти, затем снова сел. Я должен находиться рядом с Северусом! Я немного пометался по коридору, потом снова сел на ступеньки. Зачем Северус сотворил с собой такое? Почему? Из-за нашей ссоры? Ему вдруг стало стыдно? Или он решил покончить с собой по каким-то другим причинам? Какой же я идиот! Сегодня ночью он превратился в двадцатилетнего! Как раз в этом возрасте были убиты мои родители, а они были ровесниками Северуса. Когда он проснулся, он уже знал о смерти моей мамы! Я подскочил со ступенек и снова пошёл. На этот раз ноги понесли меня в комнаты Снейпа. Значит, его чувство вины было таким огромным, что он решил последовать за ней. А как же я? Обо мне он совсем, что ли, не подумал? Или в глубине души он всё-таки не верит мне, считает, что моя любовь – это какая-то игра? Один из способов мести за моих родителей? Ведь он предал их. Вернее, своим длинным языком подвёл их под мстительную палочку Волан-де-Морта. В гостиной Снейпа всё осталось на своих местах. Даже флакон с ядом стоял там же. Кричер не посмел переместить вещь, не принадлежащую мне или дому Блэков. Я подошёл к столу и сунул флакон в карман. Кстати, домовик куда-то пропал. Наверное, вернулся домой. Я не находил себе места. Мне нужно было с кем-то поговорить. Рассказать подобное Гермионе – это значит стащить её с небес и со всей силы шарахнуть о землю. Мне нужен кто-то менее близкий, но достаточно чуткий собеседник. Я сразу вспомнил о Дамблдоре. Он бы смог объяснить мне многое! Пусть и в своей туманной манере… Я направился к кабинету директора. МакГонагалл должна была позаботиться о том, чтобы портрет покойного директора снова появился в кабинете. Постамент с горгульей был отодвинут, а в проходе виднелась ярко освещённая винтовая лестница. Сверху доносились голоса беседующих людей. Мне показалось, что это были МакГонагалл и профессор Флитвик. Голос Флитвика звучал глухо, будто бы из камина. Потом голоса смолкли, и я услышал звук шагов. — Здравствуй, Гарри! Что ты здесь делаешь? — Мне бы хотелось поговорить с портретом покойного директора. Ведь портрет уже восстановили? МакГонагалл, казалось, задумалась на секунду. — Да, портрет восстановлен. Ты можешь поговорить с ним. Я как раз сейчас ухожу. Горгулья тебя выпустит. Я взлетел по лестнице и завертелся посреди кабинета, пытаясь увидеть портрет. — Гарри! — позвал меня знакомый голос. Я обернулся. Портрет директора – без рамы – был прислонен к спинке стула, придвинутого к столу. Таким образом, казалось, что директор восседает за своим письменным столом. — Профессор Дамблдор! — на портрете директор выглядел как живой: тот же обманчиво-добродушный вид, те же умные глаза, поблескивающие за очками. — Гарри, я очень рад тебя видеть живым и здоровым! Как тебе твоя новая жизнь? Я хотел сказать, что всё прекрасно, но ведь ничего прекрасного не было. Дамблдор правильно понял моё молчание и сам начал разговор: — Гарри, у тебя в кармане какой-то флакон? Мне его довольно хорошо видно. Я вытащил флакон и показал Дамблдору. — Девять ударов. Так называется этот яд. Есть ещё какое-то мудреное название на латыни, но я его не помню. Его изобрел Северус Снейп по просьбе Тома Риддла. Прекрасная работа, высокое искусство. Этот яд на вкус и цвет ничем не отличается от ключевой воды, действие его безукоризненно, человек умирает спустя девять ударов сердца от момента принятия яда. Любой маггловский патологоанатом констатирует смерть от разрыва сердца. Однако жертва не испытывает в полную силу тех страшных мук, какие обычно сопутствуют разрыву сердца. Благородный яд. Убрать с дороги конкурента в бизнесе или неудобного политика или… — …Покончить с собой! — Нет! Яд быстр, но не настолько безболезнен, как хотелось бы. А ведь прощаться с этим миром желательно в тишине и покое. Есть много других составов, решающих эту проблему. — А он выбрал его! — Ты имеешь в виду Северуса? Да, он выбрал его. Причём во второй раз подряд… — Во второй раз?! Снейп уже пытался покончить с собой? — Именно. Когда он узнал о смерти твоей мамы, горе его было так велико, а угрызения совести так мучительны, что он принял решение расстаться с жизнью. — Я так и подумал, что причина в этом! Но как он выжил тогда? — Я успел выбить флакон с ядом из его рук, прежде чем он проглотил смертельную дозу. И хотя принятая им доза была невелика, нам с Поппи пришлось повозиться, чтобы вернуть его к полноценной жизни. — Вот почему мадам Помфри не спросила, каким ядом он отравился! — Да, очевидно, она вспомнила тот прискорбный случай семнадцатилетней давности. — Он выживет, профессор? — Думаю, да. Если он не умер сразу, то шансы выжить весьма велики! Яд применён вторично, организм мог привыкнуть к подобному составу. Повторное применение могло быть не так эффективно. Это дало тебе время, Гарри, чтобы позвать на помощь. И не совершить чудовищной ошибки, которая погубила бы и тебя, и Северуса! — Я был в отчаянии! Я сходил с ума! Жизнь потеряла для меня ценность! Кто-то уже успел рассказать Дамблдору обо всём! О том, что я был готов выпить яд. Кроме Кричера, этого никто не видел! И как Дамблдору это удаётся, он же портрет! Мне было не по себе. Как будто меня просветили насквозь, вытащили на свет все мои мысли! — Не надо оправдываться, Гарри! Если бы юность не была способна на такие поступки, она бы ничем не отличалась от старости! Я безумно рад, что Северус в твоём лице нашёл верного друга, готового последовать за ним куда угодно! — Вы считаете меня глупцом? — Нет, Гарри, ни в коем случае! Мудрость приходит к нам только с собственными ошибками. Чужие ошибки нас ничему не учат. — Значит, Северус – это не ошибка? — осторожно спросил я, осознавая всё же, что говорю с портретом, а не с живым человеком. Настоящему Дамблдору я бы не отважился задавать подобные вопросы. — Нет, Гарри, не ошибка! И если бы я был жив, то мог бы сказать, что могу умереть спокойно. Оба моих дорогих мальчика не будут чувствовать себя одинокими или неприкаянными. И хотя ты, Гарри, сделал не самый блестящий выбор, ты о нём никогда не пожалеешь. Ну, по крайней мере, в ближайшие пятьдесят лет! — Спасибо, профессор! — Иди к Северусу, Гарри! Кажется, Поппи готова впустить к нему в палату! Я огляделся по сторонам, пытаясь понять, откуда Дамблдор черпает информацию. Но портреты кругом или дремали, или смотрели куда-то в пустоту, а иных источников сведений в кабинете не было. Я сбежал вниз по винтовой лестнице. Дверь за мною сразу же захлопнулась, и постамент с горгульей вернулся на прежнее место. Я бежал в Больничное крыло и думал, что если когда-нибудь и были сомнения относительно нашего общего с Северусом будущего, то теперь эти сомнения отпали. Я должен быть с ним! Я должен защищать Северуса Снейпа! Я буду защищать Северуса Снейпа от него самого!