***
Поездка на машине с Биллом очень напряжённая. — Что?.. — спрашивает Билл, когда Эдди садится в машину и снимает со штанины осколок стекла. — Нет, — отвечает Эдди. — Нет, я не хочу об этом говорить. — Он боится, что в ту же секунду взорвётся. Его переломает пополам. Он откроет рот — и начнёт извергать фонтан чёрной желчи. — Хорошо, — говорит Билл и молча везёт его в больницу. Бев и Стэн уже там. Билл бросает на Бев странный взгляд, явно смущённый её присутствием, но молчит и, похоже, терпеливо ждёт, когда до него дойдёт информация. Как только Бев замечает Эдди, она оттаскивает его в сторону. — Привет, — говорит она, — ты в порядке? Эдди кажется абсурдным, что она единственная, кто знает. Единственный человек здесь, кто знает, насколько жизнь Эдди была омрачена подобным случаем, только чтобы он снова увидел, как это случается с первым человеком, к которому он испытывал чувства после Майры. («К которому вообще испытывал чувства», — исправляет он, ведь с Майрой он просто пытался жить нормальной жизнью, как у всех, а Ричи... Господи Иисусе, Ричи умирает где-то за дверями реанимации под присмотром врачей, которые пытаются не дать этому произойти, но им же не всегда удаётся, и Эдди знает об этом, знает об этом слишком хорошо и…) — Я бы проверил меню, — заикаясь, говорит Эдди. — Я бы изучил его, если бы он мне сказал. — Вместо этого он перебил проклятого официанта. — Люди почему-то думают, что он шутит, — неподалёку объясняет Стэн ровным голосом. Эдди хочет наброситься на него из-за этих слов, но прежде, чем он успевает, он замечает, что Стэн каждые две секунды прекращает писать, потому что у него дрожат руки. — Они пытались «раскрыть его ложь», поэтому он перестал упоминать об аллергии ещё в колледже. Но это не помогает. Это совсем не помогает, потому что теперь Эдди целиком поглощён мыслью о том, что люди тайно отравляют Ричи шутки ради — и не один раз, а столько, чтобы это стало каким-то шаблоном. Он кладёт руки на бёдра и пытается дышать без крика. Он весь дрожит. У него на глазах буквально красная пелена. — А, — произносит Билл. — Ладно, я понял. Эдди хочет встряхнуть его и закричать, что нет, он ничего не понял, что просто смешно. Он не всё рассказал Биллу о своём отце, но Билл знает его с шести лет. Билл всё понимает, Эдди только что взгромоздился на самую большую в мире спираль и готов сделать её проклятой проблемой для всех. Стэн поднимает глаза и наконец замечает Билла. — Простите, а вы кто? — Билл, — представляется он, протягивая руку. Стэн пристально смотрит на него. — Ты коротышка, — говорит он в итоге. Билл смотрит на него в ответ, совершенно сбитый с толку. Эдди будет у него в долгу, когда избавится от ощущения, будто проглотил сверхновую. — Я… — говорит Билл. — Д-да, это так? — Я не ожидал, что ты будешь коротышкой, — продолжает Стэн. — П-прошу прощения? — отвечает Билл. Он ещё сильнее заикается, когда его застигают врасплох, и Эдди ясно видит, что Стэн также не был проинформирован и о заикании. Какая трагедия, что Ричи этого не видит. От мыслей о Ричи он чувствует себя так, словно его кишечник пытается вывернуться наизнанку, а из глотки рвётся какое-то кваканье. Бев замечает и наклоняется к нему. — Эй, ты справишься? — Мгм! — отзывается Эдди, пронзительно и абсолютно фальшиво. — Да, да, я в порядке. Я в порядке. Я, блять, слышу цвета, но я в порядке. — Не хочешь присесть? — предлагает Бев. — Нет, не хочу! — кричит Эдди. — Блять! Какого хера! — В приёмной становится всё тише и тише: все смотрят на Эдди, так что ему приходится засунуть кулак в рот и ходить туда-сюда, чтобы не закричать. И даже сейчас он всё ещё чувствует, что это только генеральная репетиция — настоящий срыв впереди. У него появляется тошнотворное предчувствие, что это будет настоящий, блять, дурдом. Его подозрение активно подпитывается, пока он расхаживает по коридору так, будто от этого зависит его жизнь, а потом, кажется, вечность спустя, медсестра наконец выходит, чтобы сказать им, что к Ричи пускают посетителей. Бев толкает Эдди вперёд. — Что? — выдавливает Эдди. — Иди, — говорит Бев. — Он точно хочет видеть тебя. Стэн не возражает, и Эдди, спотыкаясь, идёт по коридору вслед за медсестрой в палату Ричи. Ричи выглядит как дерьмо, потный и истощённый, к пальцу прикреплён пульсоксиметр¹, а в руку введена капельница. Увидев Эдди, он улыбается, хотя и слабо. — Ладно, будь со мной честен, — шутит Ричи, — насколько сильно ты разъебал мою машину? И тут наступает срыв, как будто какое-то свернувшееся в клубок существо наконец выпрыгнуло из его груди на язык. — Твою машину? Твою машину? — Эдди сплёвывает. — Какого хера твой Эпипен вообще был в твоей дерьмо-«Хонде», говнюк? Ты знал, что у тебя аллергия, и не взял его с собой? В ресторан? — Э-э, — произносит Ричи. — Ты хоть представляешь, как быстро анафилактический шок может убить человека? — кричит Эдди. Ему кажется, что он плачет. — Меньше чем за пятнадцать минут! Ты мог умереть ещё до того, как я вернулся с твоим Эпипеном! Почему ты не прочитал меню?! Почему ты, блять, не сказал мне?! — Эдс, — зовёт Ричи. Эдди определённо плачет. — Мой папа умер из-за этой херни, Ричи! Это, блять, убило моего отца, а я даже не успел понять, что происходит, и я... — И он плачет слишком сильно, чтобы продолжать: абсолютная истерика посреди больничной палаты, перед Ричи, который смотрит на него, как будто он понятия не имеет, что делать. Эдди не может дышать, не может думать, не может делать ничего, кроме как, чёрт возьми, попытаться выплакать своё сердце, а он даже не плакса. Он злится, становится гиперактивным или напряжённым, но он почти никогда не плачет. Теперь он чувствует, что навёрстывает упущенное за каждый раз в своей жизни, когда не давал слезам волю. Ричи неловко раскрывает руки. — Эй, иди сюда, давай, — говорит он, подзывая Эдди, пока тот, прихрамывая, не падает в его объятия. — Всё в порядке, приятель, это не твоя вина. — Прости, что я не обратил внимания, — всхлипывает Эдди. — Я не знал, и я не... у меня даже нет аллергии на моллюсков! Это просто заскок, и я должен был… — Нет-нет, всё в порядке, — успокаивает Ричи. — Извини, я просто... да ладно, какой псих положит ананас в средиземноморский бургер? Эдди обычно посмеялся бы, но вместо этого он просто уткнулся лицом в грудь Ричи и завыл. — Согласен, совсем ебанулись, — заключает Ричи, и Эдди странно ценит то, что Ричи ведёт себя так, будто он полностью функционирующий человек, который может составлять сейчас полноценные предложения. — У богатых свои причуды. Это классовая война, говорю тебе. После этих слов Эдди на самом деле смеётся, хоть его смех и походит на странно дикий звук, смешанный с его непрекращающимися приглушёнными рыданиями. Ричи обхватывает его руками. Он явно ещё не совсем здоров, но грудь у него широкая, а руки длинные, что компенсирует их вялость. — Настоящая трагедия в том, что я не могу бесить людей своей любовью к гавайской пицце, — говорит Ричи. — Хотя я думаю, что могу пойти ва-банк и начать класть другие фрукты на пиццу. Ха! Полный бананас, понял, да? Эдди смеётся сильнее — с болью и сквозь слёзы — в плечо Ричи. — Почему над твоими шутками так трудно не смеяться?! Ричи хихикает вместе с ним, позволяя ему немного отстраниться; он икает из-за того, что пытался сдержать слёзы. Их носы почти соприкасаются, невыносимо близко, Ричи улыбается ему. — Это талант, Эдс! — Не называй меня так, — говорит Эдди, чтобы выиграть время и вытереть слёзы и сопли с лица. — О, хорошо, мистер Угрюмые Спагетти, — поддразнивает его Ричи. Он выглядит таким невероятно усталым, но всё ещё улыбается Эдди со своей обычной энергией. Эдди целует его. Ричи поражённо замирает, его рука рассеянно тянется к лицу Эдди — может, чтобы положить её на щёку, а может, чтобы оттолкнуть, — и его нижняя губа почти экспериментально прижимается к губам Эдди. Эдди отстраняется, задыхаясь. — Эм, — отзывается Ричи. — Что, э-э… У Эдди скрутило живот. Сейчас было совершенно не то время и не то место, чтобы сбросить эту бомбу на Ричи. Он открывает рот, чтобы сказать об этом, но его прерывает стук в дверь. Бев просовывает голову внутрь. — Ребят, вы не голые? Ричи на мгновение приходит в себя — Эдди всё ещё не в себе — и ухмыляется. — Морально? Да. Но мы в штанах. — Пойдёт, — говорит Бев, увлекая за собой Стэна и Билла. — О боже, ты привела Билла, — восхищённо шепчет Ричи и продолжает своим обычным тоном: — О, пожалуйста, скажи мне, что это было так неловко, как я думаю. — Первыми словами Стэна были, цитирую: «Ты коротышка», — говорит Бев. — Я всё ещё не совсем понимаю, что происходит, — признаётся Билл. — О боже, это всё, о чём я мечтал, — шепчет Ричи. — Господи, Стэн, ты ублюдок. Стэн сердито смотрит на него, и поцелуй, похоже, перестаёт иметь значение для всех. Всех, кроме Эдди, которому кажется, что его подожгли, вывернули наизнанку и снова подожгли.***
¹ Пульсокси́метр — медицинский контрольно-диагностический прибор для неинвазивного измерения уровня насыщения кислородом капиллярной крови (та самая прищепка на пальце из фильмов).***
— Итак, — говорит Билл Эдди по дороге домой. — Я остаюсь у тебя, — бормочет Эдди, прислоняясь к окну. — Да, я в курсе, — отвечает Билл. — Такое чувство, что я бы сейчас съел лампочку, — бормочет Эдди. — Это что-то н-новенькое, — комментирует Билл. — Но не волнуйся, Майк уже разложил диван. — Спасибо, — благодарит Эдди. У него сдавило грудь. «У тебя нет приступа астмы, у тебя нет анафилактического шока, у тебя нет сердечного приступа...» — говорит он себе. — У тебя есть «Роки Роуд»? — Я всегда держу для тебя в запасе одно ведёрко. — Мне нужно больше, чем одно, — бормочет Эдди. — Я знаю. Джорджи об этом позаботится, — говорит Билл. — Я когда-нибудь говорил тебе, что мой отец умер из-за аллергии на моллюсков?— спрашивает Эдди. — Н-не совсем, — отвечает Билл. — Но когда Майра обручилась со Стивом и ты напился до потери сознания, ты съел целый поднос попкорна с креветками, а потом сказал мне н-не беспокоиться о твоём Эпипене, так что я… подозревал. — А, — отзывается Эдди. — Да, хорошо. Извини. — Всё в порядке, — заверяет Билл. — От меня одни неприятности, — говорит Эдди. — Разве нет? — Нет, — отвечает Билл. — Н-не совсем. Эдди косится на него. — Да что с тобой такое, чёрт возьми? — Ничего! — настаивает Билл. — С тобой всё в порядке. У тебя есть свои тараканы, у тебя их много, и они очень странные, но ты всё же первый человек, который приходит ко мне, когда мне кто-нибудь нужен. Ты весёлый и добрый, и благодаря тебе жизнь становится интереснее. Так ч-что? — Хм, — произносит Эдди. — Эдди, ты сломал руку, выпав из окна, чтобы тайком увидеть меня после несчастного случая с Джорджи, — говорит Билл, — и ты всё равно пришёл ко мне. — Да, и я не мог перестать смеяться, — добавляет Эдди. — Как я и сказал, — говорит Билл, въезжая на парковку, — благодаря тебе жизнь становится интереснее. Эдди улыбается. — Да, хорошо. Некоторое время они сидят молча. — Мне столько всего надо рассказать тебе о Ричи, — наконец произносит Эдди. — Да, я так и понял, — отвечает Билл. — Скажи Джорджи, что я ещё хочу мороженое с печеньем, — говорит Эдди.***
Билл и Майк позволили ему впитать всё мороженое, которое у них было в морозилке, не задавая лишних вопросов, — что он ценит. Джорджи появляется через несколько минут. — Итак, я слышал, что всё валится из... — начинает он, протягивая Эдди два ведёрка мороженого. — Н-не снимай руку, — рявкает Билл. — Эдди считает, что это смешно! — протестует Джорджи. — Мы только что провели в-весь день в больнице, не снимай руку! Джорджи вздыхает и придвигает стул к Эдди. — Ну, Билл — зануда, но, чтобы ты знал, я всегда готов отдать за тебя руку, — заверяет он. Эдди одобрительно кивает, забирая у него мороженое с печеньем. — Вы бы с Ричи поладили, — говорит он и снова начинает плакать. Майк осторожно берёт у него из рук лопатку для мороженого, подаёт ему миску и убирает мороженое в холодильник. — Итак, — произносит он, вернувшись. — Что именно происходит с Ричи? — Ну, он чуть не умер сегодня, — всхлипывает Эдди. — Да, но кто из нас не висел на волосок от смерти, — комментирует Джорджи. — Расскажи нам что-нибудь интересное. Билл свирепо смотрит на него. — Он ч-чуть не умер так же, как отец Эдди, — шипит он себе под нос. — О, — выдавливает Джорджи. — Ладно, это отстой, но… — Я так злился на этого парня, который поцеловал его, и поэтому я отвлёкся, а они предлагали разные блюда, но то было с моллюсками, и я сказал, что у меня аллергия, и поэтому он бросился на другое, но у меня даже нет аллергии, я просто говорю это, потому что мой папа был аллергиком и у моей мамы был заскок, который и у меня теперь тоже, и он вдруг начал задыхаться, и я разбил окно в машине, — выдыхает Эдди. — Это, скорее всего, только улучшило его машину, но я повредил её, и мне из-за этого плохо. Кроме того, Ричи гей, и это намного хуже, чем влюбиться в натурала: когда он был натуралом, мне не нужно было столько бегать, мне кажется, мои соседи беспокоятся обо мне и… — Может быть, — встревает Майк, настойчиво похлопывая Эдди по плечу, чтобы тот замолчал, — начнём с самого начала. Лёгкие Эдди замечают, что он не дышал, возможно, целую минуту, и пытаются сразу же исправить ситуацию. Майк изо всех сил старается не упоминать о небрежном хрипе, который издаёт Эдди. Он подносит руки к лицу Эдди, обрамляя его как шоры. — Ты познакомился с Ричи на вечеринке Билла? — подсказывает он. Эдди делает глубокий вдох и начинает снова. На этот раз он пытается идти по порядку, но по большей части только терпение Майка удерживает его нить повествования. У Майка есть талант к интервью и исследованиям, но Эдди почти уверен, что даже тот сейчас на последнем издыхании, потому что он должен останавливать Эдди каждую вторую фразу, чтобы вернуть его к первоначальному ходу мыслей. Когда он наконец выложил историю целиком, все как по команде уставились на него. Джорджи выглядит, откровенно говоря, впечатлённым, Билл — абсолютно потрясённым, а Майк — так, будто его раздирают сочувствие и желание рассмеяться. — Эдди, это было свидание, — наконец, говорит Билл. — Нет, не было, — возражает Эдди. — Я пришёл на вечеринку, чтобы доказать свою точку зрения этому ебучему слизняку. — За исключением того, что Ричи очень старался не дать тебе высказаться, — замечает Майк. — Ну и что? — отвечает Эдди. — Ему было не по себе от такого внимания. — Нет, он пытался остановить тебя, потому что это было свидание, — говорит Джорджи. Эдди качает головой. — Нет. — Эдди, — тихо говорит Майк. — Это не свидание, — протестует Эдди, чувствуя, как учащается сердцебиение. Все бросают на него неловкие, недоверчивые взгляды. — Не свидание, блять! — Он срывается, потому что если это было свидание, а он даже не заметил, то он ещё более безответственный, чем раньше. — Я не сидел и просто игнорировал свою пару, пока он, блять, умирал! — Ладно, ладно, — мягко успокаивает Майк. — Может, это и не свидание, но ты ему правда нравишься. — Да, как его Дом, — говорит Эдди, пытаясь отдышаться. «У тебя нет астмы, у тебя нет астмы, у тебя НЕТ анафилактического шока...» — И... И как друг. — Н-нет, — извиняющимся тоном возражает Билл. — Определённо не так. — Я думаю, и как друг, — поддерживает Джорджи, — и ещё, знаешь, как... — У него на лице появляется красноречивое выражение. — Нет, — говорит Эдди, бормоча себе под нос в отчаянной попытке успокоиться. — Нет. — Эдди, я понимаю, почему ты отрицаешь свидание, но почему ты не хочешь признать, что нравишься ему? — как всегда, мягко интересуется Майк. — Потому что у меня есть обязательства! — выпаливает Эдди. — В смысле я... У меня есть соглашение с ним, и я не могу... Я просто не могу… — Эдди, — зовёт Майк. — Я думаю, ты, возможно, немного проецируешь. — Проецирую что? — огрызается Эдди. — Я ничего не проецирую! — Этот бизнес с Доммингом много значит для тебя, — начинает Билл, — но для Ричи это не одно и то же. Я думаю, м-может быть, он просто хочет, чтобы о нём заботились. — Да, но я просто катастрофа вне сцен! — кричит Эдди. — Я даже не могу быть уверен, что он не умрёт на нашем первом, сука, свидании! — Он поспешно добавляет: — А это не было, сука, свиданием! — Эдди, — снова зовёт Майк. — Ты не знал. — Я ревновал, ясно? — говорит Эдди. — Я не обращал внимания, потому что этот идиот поцеловал его и причинил ему боль и я не мог думать ни о чём другом! Билл вздыхает. — Эдди. Я знаю, что это о-отстойно слышать, но то же самое могло бы произойти, даже если бы ты не отвлёкся. Ты н-не можешь остановить случай, а если попытаешься, это просто с-сведёт тебя с ума. — О боже, это моя мама, — бормочет Эдди, закрывая лицо руками. — Я веду себя как моя мама. — Ты не такой, как твоя мама, — говорит Майк, что не очень утешает, учитывая, что он ошибается. Майк даже не знает его маму, Эдди хочет огрызнуться, но Билл тоже кивает, так что Эдди трёт лоб и пытается решить, бредят они или он. Однако, учитывая, что у него нервный срыв, сходит с ума, скорее всего, он. — Ты должен разорвать порочный круг, — шепчет Джорджи. — Да что с тобой такое? — устало спрашивает Билл. Джорджи улыбается ему. — Блять, — отзывается Эдди. Джорджи прав. — Блять, боже, чёрт. — Ричи правда любит тебя, — мягко говорит Майк. — Не нужно быть совершенством, чтобы признать это. — Я просто, — пытается Эдди. — Мне нужно... ну, не знаю, подумать. Я должен быть... Я имею в виду, я никогда не чувствовал ничего подобного к кому-то и я не могу... Я не могу уничтожить этого парня! — Не думаю, что до этого дойдёт, — мягко заверяет Билл. Эдди прячет лицо в ладонях, икнув и делая глубокие вдохи, словно находится на краю пропасти, — то ли от приступа паники, то ли от очередного приступа рыданий, то ли от того и другого вместе. — Эй, посмотри на это с другой стороны, — говорит Джорджи. — Это был буквально худший сценарий, верно? — Да, блять, так оно и было, — ухитряется выдавить Эдди. — Так что будущие свидания будут только лучше! Эдди делает глубокий вдох, полностью заполняя лёгкие. Он выдыхает, пока грудь не сжимается, требуя воздуха, и в этот момент он позволяет инстинкту взять верх. Как будто он выключил и снова включил свои лёгкие. Он потирает лицо руками. — Мне нужно поговорить о чём-нибудь другом. — Я видел, как миллионер упал в океан, — говорит Джорджи. Эдди шмыгает носом. — Да, это работает. Расскажи мне всё об этом. Билл вздыхает, обмениваясь взглядами с Майком, который широко улыбается и наклоняет голову, как бы говоря: «Я хотел бы послушать». Билл качает головой, но всё же прислоняется к Майку, чтобы не мешать Джорджи. — Ну, я как раз занимаюсь своей работой стюарда, — начинает Джорджи, — и собираюсь подать выпивку этому парню…***
«я вернулся, деткаааааааа», — присылает ему Ричи через несколько дней вместе с селфи рядом со своей входной дверью, пока Стэн тащит его внутрь. Эдди понятия не имеет, что ответить. Он не писал Ричи после поцелуя. Он просто лежал в постели, смотрел мелодрамы и гуглил аллергические реакции каждый раз, когда находил что-то похожее на сыпь на своём теле. Он пристально смотрит на телефон, словно загнанное в угол животное, пока не получает ещё одно сообщение от Ричи: «мы поговорим об Инциденте?» Эдди фыркает, нервно покусывая губу. Что бы там ни думали Билл, Майк и Джорджи, Эдди не может заставить себя предположить. Он понятия не имеет, что Ричи думает о поцелуе и что сказать в ответ. Он не хочет давить на Ричи из-за того, что случилось во время срыва, но и лгать тоже не может. Шило в мешке не утаишь, и Эдди понятия не имеет, что сейчас лучше для Ричи. «Я бы предпочёл этого не делать», — наконец, отвечает он. Глупо. — «Пока что. Вечер был странным, я не хочу сказать ничего поспешного или глупого». Ричи долго не отвечает. Эдди морщится. Он также не хочет, чтобы его слова прозвучали как отказ, учитывая неуверенность Ричи, особенно если он всё-таки ему нравится. Он снова хватается за телефон, чуть не роняя его, и добавляет: «Но я всё ещё хочу увидеться с тобой, и я должен тебе новое стекло в машину, так что, если всё в порядке, мы всё ещё можем встретиться?» «конечно», — отвечает Ричи. — «где и когда?» «В ресторане. Я отвезу твою машину в мою мастерскую. Когда захочешь.» «сегодня?» «Без проблем.» Эдди стонет и роняет телефон на грудь. Что, чёрт возьми, он вообще собирается сказать? Он должен успокоить Ричи, не оказывая на него ещё больше давления. Неужели было так трудно просто не целовать своего клиента? Он убирает телефон и зарывается в постель, уставившись в потолок.***
Ричи приветствует его на обочине рядом с машиной, когда Эдди выходит из такси. Он усмехается, обводя жестом повреждения на своём автомобиле. — Чувак, а ты не сдерживался, да? — Надеюсь, у тебя там не было ничего ценного, — говорит Эдди. — Честно говоря, у меня всё вылетело из головы в том хаосе. Ричи прочищает горло, одаривая его неловкой улыбкой. — Пожалуй, приму это за комплимент. Я важнее машины. — Я же просил тебя не называть это корыто машиной, — говорит Эдди, смахивая с водительского сиденья осколки стекла. Он быстро добавляет: — Но я бы ещё уточнил, что есть настоящие автомобили, которые не так важны для меня, как ты. Ричи усмехается почти застенчиво. Эдди собрался с духом. — Это не из-за тебя, — начинает он. — Это я... Причина, по которой я пока не хочу об этом говорить. Это не связано с тобой. — Да, — говорит Ричи. — Я вроде как уже догадался. — Он делает глубокий вдох и признаётся: — С некоторой помощью Бев и Стэна. И Патти. И продавца в нашем магазине, после того как я долго втирал ему пространную метафору о ржаном хлебе? — Прости, — выдыхает Эдди. Ричи улыбается, выглядя уже немного увереннее. — Честно говоря, мне как-то легче из-за того, что ты выглядишь дерьмово. — Да. У меня было... э-э... — пытается Эдди, проводя рукой по щетине. — Я вроде как… — Испугался, что поцеловал меня на смертном одре, — говорит Ричи, глубокомысленно кивая. — Понимаю. — Я не хочу портить с тобой отношения, вот и всё, — торопливо добавляет Эдди. — Потому что ты... ты много значишь для меня. — Я знаю, — отвечает Ричи. Эдди не может понять, всерьёз он это говорит или нет. — Ну что, поехали? — интересуется Ричи, делая широкий жест в сторону машины. — Да, — говорит Эдди. — Садись на заднее сиденье, там меньше осколков. — Вас понял, — отзывается Ричи, бросая Эдди ключи. — Итак, — говорит Эдди, выезжая на дорогу. — О чём ты хотел поговорить после ужина в тот вечер? Ричи улыбается про себя и качает головой. — Э-э, босс, прибереги это до следующего раза, когда мы соберёмся обсудить поцелуй, — отвечает он. Эдди пытается удержать его взгляд в зеркале заднего вида. — Но почему? — «Блять, — думает он, — блять, это было свидание?» — Просто неловко, — Ричи пожимает плечами. — Я бы хотел твёрдо стоять на ногах, когда начнётся этот разговор. — Ну… — произносит Эдди, ощущая, как его захлёстывает волна вины. — Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя так, будто ты не стоишь твёрдо на ногах. — Он определённо не чувствует, что сам стоит твёрдо на ногах, но это не значит, что Ричи должен испытывать то же самое. — Нет, дело не… — начинает Ричи и делает глубокий вдох. — Послушай, всё круто, ты поцеловал меня во время нервного срыва, и я напоминал тебе твоего покойного отца, что... совсем не простая тема. Но я не думаю, что к этому нужно добавлять ещё что-то сверху: ситуация и без того… э-э… неловкая. — Я имею в виду, — бормочет Эдди, — ты не... напоминаешь мне моего отца… — Ну нет, ты теперь не сможешь выкрутиться из этой истории с папочкой, — говорит Ричи, ухмыляясь. Эдди стонет. — О, да пошёл ты. — Твой отец не засветился в этом дерьмовом комедийном бизнесе, да? — спрашивает Ричи. — Нет, он продавал мебель, — вздыхает Эдди. Ричи разражается смехом. — О боже, — выдавливает он. Эдди смотрит на него в зеркало заднего вида. — Что? — Я снялся в целой серии рекламных роликов для магазина подержанной мебели, когда учился в колледже и долго не мог найти место для выступления, — говорит Ричи. — Иди нахуй, — рычит Эдди. — О боже, может, ты увидел их и впитал в своё подсознание, — размышляет Ричи. — Ав, это так мило. Теперь я твой отец. — Ты не мог бы заткнуться на пару секунд? И у моего отца был сильный польский акцент, придурок. — Ну, сынок... — говорит Ричи с каким-то польским акцентом. — Ненавижу тебя, — отвечает Эдди, но смеётся. Он чувствует себя лучше, просто находясь рядом с Ричи. Он заезжает в мастерскую и выпроваживает Ричи из машины, чтобы пропылесосить салон. — Ух ты, — произносит Ричи, нависая над ним, пока он собирает всё разбитое стекло. — Запятнал своё мастерство ради моей машины. Я тебе точно нравлюсь. Эдди замолкает, выключая пылесос. Ричи нервничает, когда Эдди встречается с ним взглядом, но не отступает. — Послушай, — говорит Эдди. — Я… — Ты поцеловал меня, потому что у тебя есть чувства ко мне? — Ричи выпаливает это так, словно у него внутри прорвало плотину. — Ну типа, ты всё ещё можешь дальше думать о том, что собираешься делать со всем этим, но я просто хочу знать. — Я не... хочу, чтобы ты чувствовал себя... — медленно произносит Эдди. — Я хочу... Послушай, мне нужно держать себя в руках. У меня всё детство не было никакого контроля над моей жизнью, и теперь я просто... мне это нужно. Мой мозг всё время в огне, и Домминг даёт мне возможность успокоиться нахуй, и когда я обнаружил это, мои друзья — ну, Билл — поддержали меня в этом, и у тебя явно есть такая же потребность, но в уязвимости, и я не хочу отнимать её у тебя, когда я знаю, как много подобное значит для людей, и я знаю, что тебе неудобно искать другого Дома, так что я могу отложить всё это в сторону и быть с тобой, как Билл был со мной, и мои чувства никоим образом не означают, что я не могу быть рядом– — Господи, у тебя кончится воздух. Это же закрытый вопрос: «да» или «нет», — вставляет Ричи. Он смотрит на Эдди мягким взглядом. — Ну пожалуйста? — Да, хорошо? — огрызается Эдди. — Но я… Ричи целует его. Гораздо лучше целовать его, когда от него не пахнет больницей, хотя он сутулится, засунув руки в карманы, и весь источает нервную энергию. Эдди целует его в ответ, не до конца решившись, втянувшись чисто инстинктивно. Их прерывает звук клаксона. Ричи отстраняется и ухмыляется. — Ну вот, это за мной. — Что? — выдавливает Эдди. — Патти едет домой с работы, я не могу её задерживать, — объясняет Ричи, отступая к выходу с самой большой говноедской ухмылкой, которую Эдди когда-либо видел. Эдди недоверчиво разводит руки. — Ты просто собираешься?.. — О, прости, я оставляю тебя тут в подвешенном состоянии? — дразнится Ричи возле выхода. — Ты даже не?.. — пытается Эдди. — До следующего раза, помнишь? — кричит Ричи. — Я убью тебя! — кричит ему вслед Эдди, когда Ричи выскакивает из мастерской. — Твою мать... — стонет он в сторону машины. Он делает несколько сердитых вдохов, а затем начинает смеяться.