***
На завтраке, пока радостный Малфой разбирал принесенные филином подарки от родителей, уже по привычке отделяя шоколад в специальную горку для Гарри, Поттер с непониманием косился на нахохлившуюся белоснежную полярную сову, что вот уже минуту сидела перед ним и явно не собиралась улетать. Нет, вы не подумайте, Гарри не был ненавистником животных, напротив, он находил их куда более совершенными, чем людей, более умными и верными, однако эти совы ему не нравились. Все они косились на него, как на врага совиного народа, и явно пылали желанием выклевать ему глаза. Он так и читал эту жажду крови в желтых зрачках напротив, потому опасался приближаться к этим пернатым выкидышам эволюции ангельской рати. Малфой судя по всему, только сейчас заметил, что к Гарри тоже прилетела сова, и эта невнимательность вызвала у Гарри желание устало закатить глаза. — Ого! Кто мог тебе написать? Ты ведь говорил, что никто не станет этого делать... — Драко выглядел искренне обиженным на то, что от него скрыли что-то подобное, и подошедший Блейз Забини насмешливо фыркнул при виде этого. — Когда ты уже поймешь, что он не все может тебе доверить? — Гарри приложил ладонь к лицу. — Началось... — пробормотал он тихо, возводя печальный взгляд к потолку. — А то тебе он все говорит! — тут же вспыхнул "холодный аристократ", и Забини ухмыльнулся. — Не все, разумеется, но я хотя бы могу хранить чужие секреты и не выдам их в пылу ссоры. Малфой задохнулся от такой наглости. Впервые ровесник практически прямым текстом его оскорблял. — Это сейчас что, был намек?! Ну ты... Гарри молча отвернулся от них, и тут же столкнулся взглядом с маленькой хаффлпаффкой, что робко смотрела на него серовато-голубыми глазами из-за какой-то книги с говорящей надписью "Сказки барда Биддля". Едва лишь стоило ей понять, что ее слежку заметили, как она, густо покраснев от стыда, скрылась за обложкой. Гарри усмехнулся. Она казалась знакомой, и Поттер, призадумавшись, вспомнил, что видел ее на Распределении. Кажется, ее звали Алиса Райт. Простая маглорожденная, на уроках не выделялась, всегда плелась в хвосте толпы. Типичная, по мнению большей части Хогвартса, хаффлпаффка. Зачем она за ним следила? — Ты читать будешь? — отвлек его от раздумий голос Драко, и Гарри кивнул. Мысли о странной девочке улетучились, как не бывало, однако пометку в разуме он все же сделал. Опасливо отцепив от лапки напряженной совы свернутый трубочкой клочок бумаги, он его развернул. Сова, едва только поняв, что можно улетать, взмыла в воздух, напоследок обдав Гарри потоком ветра. "Дорогой Гарри, — было написано в письме неровными буквами с множеством ошибок, — Мы с тобой не знакомы, но я знал твоих родителей, и подумал, что было бы неплохо рассказать тебе о них побольше. Я знаю, что в пятницу после обеда у тебя нет занятий, поэтому, если захочешь, приходи ко мне на чашку чая примерно часам к трем. Пришли мне ответ с Хедвиг. Рубеус Хагрид. Гарри тихо фыркнул, и все же передал письмо сгорающему от любопытства Драко. Смысла идти к опасному великану ради рассказа о родителях, которых он даже не знал, Гарри не видел, однако решил все же сходить. Лесник — это человек, знающий каждую тропку в лесу. А лесник в школе магии? Гарри был почти уверен, что у Рубеуса Хагрида было много редких ингридиентов, годящихся для зельеварения — если он наладит контакт с великаном, он сможет получить эти ингридиенты и отдать их не особо любящему Хагрида Снейпу, и тем самым улучшит отношения с деканом. "Просто, как топор, зато эффективно," — решил он, с легким весельем смотря на непонимающего Малфоя и совершенно равнодушного Забини. — Что-то случилось? — отчаянно зевающий Юан Аберкромби словно появился из воздуха, и у Гарри возникли смутные подозрения. Конечно, он говорил демонам не показывать ничего сверх возможностей стандартного первокурсника, но мало ли... Он вновь посмотрел на письмо лесника, уже перекочевавшее в руки Юана, и тихо хмыкнул. Сову-то он где возьмет? Эта... Хедвиг уже улетела, а своей птицы у него нет, и он явно не горит желанием ее приобрести. Зачем? Для связи у него есть Кроули и целый Ад — любой из демонят без особой радости, но доставит его письмо кому угодно, а теперь у него был и собственный небольшой отряд выходцев из Преисподней. Это было однозначно лучше пернатых монстров. Гарри не знал, почему так не любил этих животных. Просто они не вызывали в нем ничего, кроме глухого раздражения и странной ностальгии. Никто не обратил внимания на то, что на обратной стороне клочка пергамента сами по себе аккуратно вывелись буквы: "Да, с радостью пообщаюсь с вами на эту тему," — мальчик кивнул самому себе, возвращая себе листочек, и тот легко воспарил в воздух, сложившись в миниатюрный самолетик. — Рубеусу Хагриду. — самолетик, словно поняв, чего хочет от него Гарри, дернулся, и быстро скрылся среди сов. — Мило. — выдал Блейз, — И часто ты подобное демонстрируешь на глазах кучи народа? Гарри ласково улыбнулся демону, смотря ему прямо в глаза. — Блейз... левитация — это простейшие чары, никого не удивит то, что кто-то из слизеринцев ими владеет еще до того, как мы перешли к практике в чарах, и уж тем более никто не поймет, что я не доставал палочку и это вообще не левитация. Слизеринец усмехнулся, прекрасно понимая, о чем говорит Поттер. Человеческие дети были так невнимательны... Он скосил взгляд на беспечного Драко Малфоя, что уже минуту размышлял над тем, стоит ли добавлять в кашу мед, хотя он уже давно добавил в нее ягоды. Этот мелкий раздражал даже оригинального Блейза, и эта неприязнь передалась новому владельцу тела. Впрочем, если бы настоящий Забини обожал Малфоя, демон все также относился к нему с неприязнью. Просто потому что этот ребенок его бесил. Это была, можно сказать, ненависть с первого взгляда, и нового Блейза это устраивало. Гарри молча поднялся из-за стола и вышел из Зала, незамеченный никем из пополнившегося круга общения. В аудиторию, где у них проходила трансфигурация, он пришел вторым. Грейнджер уже сидела за второй партой, разложив перед собой гору учебников и несколько "трубочек" пергамента. Судя по всему, это было ее эссе на тему законов Гампа, и Гарри в очередной раз подумал, что никогда не поймет женщин. Им ведь задали всего пять футов письма, так зачем катать доклад на все пятьдесят? — Ты хоть позавтракать успела? — без особого интереса спросил Гарри, знающий, что так рано она прибежала только чтобы оказаться в классе раньше него. В этом, кстати, он тоже не видел смысла. Как-то ему было плевать, что и кому пыталась доказать рейвенкловка, его сейчас волновали лишь подвешенные вопросы о проблемах внезапно вернувшегося Гавриила, Роланды Хуч и адекватности Квирелла. Ему не давал покоя тот факт, что Квиринус сошел с ума. Почему? Конечно, в такой короткий срок человека можно свести с ума, но смысла в этом он не видел, тем более что проблема крылась не в психике, а в Душе профессора. Вместо яркого, теплого кома света, каким обладали все люди, он еще в первую их встречу нашел светло-серый сгусток энергии, причем имеющий множество дыр, словно бы залепленных пластырем. Сейчас же этих пластырей не было — был лишь грязно-черный шар и зияющие дыры. Были у Гарри смутные подозрения, но их он предпочел оставить при себе. — Успела! — отвлекла его от раздумий Грейнджер и, словно в опровержение ее слов, по классу раздалось урчание ее желудка. Девочка густо покраснела, попавшись на лжи. Гарри усмехнулся. — Испортишь свое здоровье — твои проблемы, но я бы на твоем месте уже был на полпути к Большому Залу. Рейвенкловка неловко помялась, явно раздумывая, стоит ли ей послушать его совет или продолжить упрямиться. — Спасибо. — нехотя выдавила она, уже выбегая из класса. Гарри не совсем понял, к чему была благодарность, но предпочел забыть и забить. Кто этих женщин поймет?..***
— Гарри! — пробасил громила, едва лишь стоило Гарри оказаться на пороге его дома, — Я тебя уж заждался! Думал было, не придешь! Поттер стоически перенес внезапные костедробительные обнимашки со стороны лесника, всего лишь укрепив кожный покров и кости. На всякий случай, так сказать. — Я тоже рад вас видеть, мистер Хагрид, — вежливо улыбнулся мальчик, аккуратно выпутываясь из кольца великанских рук. — Ну... это... не надо тут того-этого... — забормотал смутившийся своего порыва лесник, — Не "мистеркай" мне тут. Я уж это, привык, что меня все Хагридом кличут, во! Гарри улыбнулся еще более вежливо, отчего его улыбка приобрела некоторую неестественность, но счастливый гигант этого не заметил. — Хорошо, Хагрид. — Чой-то мы тут-то стоим? Ты замерз небось, вона как холодно на улице! Проходи давай, не стесняйся! Чайкý хочешь? — Гарри помотал головой, все же проходя в хижину, — А кексики? — Я не голоден, Хагрид. — Гарри сел на покосившийся диванчик перед вручную сделанным огромный столом из соснового дерева, и огляделся. Это был типичный дом лесника, каким его представляли в своих рассказах разнообразные авторы. В углу стояли бочки, закрытые крышками и огромная продавленная кровать. Камин был разожжен, отчего в помещении было очень жарко, но ни Гарри, ни Хагрида это не волновало. Великан гремел гигантским чайником, подвесив его кипятиться прямо в камине, а Гарри с неподдельным интересом разглядывал многочисленные травы, корешки, веточки и многие другие предметы, развешанные под самым потолком. Серебристые волосы, рога, перья, паучьи лапки, цветы, коренья и ветви различных деревьев... — О, ты любишь растения? Видел когда-нибудь папоротниковы цветочки? — Рубеус явно был в своей стихии, и даже речь его стала увереннее. Гарри слушал, как лесник разливается соловьем обо всем, что попадалось ему на глаза, и тихо улыбался. Возможно, он снова сделал выводы слишком поспешно. Этот жуткий с виду гигант был настоящим любителем растений и животных. Он искренне обожал все, связанное с животным миром, и это его обожание не могло не умилять. Это был взрослый ребенок. То, как светились восторгом его глаза, как бурно он жестикуриловал, несмотря на свои габариты и внешность — все это было воистину детским, той стороной детства, которой сам Гарри никогда не видел и которую считал бесполезной. Нет, его мнение о детях не изменится. Это лишь маленькие безжалостные чудовища, из которых можно вылепить все, что человеку нужно. Гарри понял, что просто обязан иметь в союзниках кого-то вроде Рубеуса Хагрида, того, кто вырос в мире магии и знал о волшебных тварях больше чем кто либо в Британии. — Гарри? — он перевел взгляд на замявшегося лесника, — Я это... немного увлекся, во... я же тебе о родителях твоих рассказать хотел, да... чего ты узнать-то хочешь? — Начнем с того, кем они были. — решил все же поддержать беседу мальчик, — Я знаю о них только что они были волшебниками, которые были убиты лично Волдемортом. Джеймс Поттер был начальником аврората, Лили — простой домохозяйкой, но проходила курсы колдомедицины. Хагрид крякнул. — Немного же ты знаешь, однако... короче, это, слушай... Джеймс Поттер и Лили Эванс впервые встретились в поезде, в Хогвартс-экспрессе. Джеймс, тогда еще чистокровный сноб, сразу захотел взять симпатичную маглорожденную в жены — и прямо ей об этом заявил. Разумеется, девочка его жестко высмеяла. По словам Хагрида, у нее всегда был острый язык и куча ядовитых фразочек в запасе — к ней за словом в карман никто не лез, опасаясь быть посланным и униженным. Высокомерный Джеймс, которому до этого никогда не говорили "нет", был в самом настоящем шоке. Как это так — ему, богатому, красивому, умному Наследнику чистокровного Рода посмели сказать, что он "говна кусок"? И кто? Грязнокровка! Так началась вражда Джеймса Поттера и Лили Эванс. Лили была наглой, хитрой. Как она попала на Гриффиндор, не понимал никто — за глаза ее звали Горгоной. И было за что. К четвертому курсу встал вопрос о ее исключении из школы — девочка избила чистокровного мага со Слизерина, причем кого именно Хагрид умолчал, хихикая. Именно тогда она и взялась за голову, начала учиться и, неожиданно для всех, втянулась. Ей стало действительно интересно, настолько, что она даже забыла о Джеймсе Поттере и его друзьях, что было просто возмутительно по мнению Джеймса. Он уже обзавелся друзьями, и они называли себя Мародерами. Джеймс носил прозвище Сохатый, Римус Люпин был Лунатиком, Питер Петтигрю Хвостом, а Сириус Блэк — Бродягой. На этот моменте Гарри почему-то вспомнил красивого мужчину с густой гривой черных волос и искрящимися задором синими глазами. От него так и исходила уверенность, безопасность и еще что-то, чему он не мог найти названия. Он видел этого человека и еще нескольких еще в первую встречу с Мортемом, когда Смерть посмотрел всю его жизнь, словно какой-то фильм. Еще там был пухленький мужичок с усиками и теплой улыбкой, чем-то напоминающий крысу, и был высокий тощий человек с загнанным взглядом и по-волчьи желтыми глазами. Гарри не хотел их помнить. Они ни разу его не навестили у Дурслей, они наверняка даже не вспомнили о нем — так почему он должен помнить? Гарри отбросил эти мысли и вернулся к рассказу Хагрида. В общем, резко изменившееся поведение Лили сбивало с толку Джеймса, который как раз начал потихоньку взрослеть — и, соответственно, поведение его менялось. Так появились шутник Джеймс Поттер и староста школы Лили Эванс. Хагрид не знал, что там у них случилось, сказал лишь что-то о том, что Лили поссорилась со своим лучшим другом — но в один прекрасный день они с Джеймсом объявили о том, что встречаются, а потом и о свадьбе. Лили хотела стать колдомедиком, несмотря на свой отвратный характер — она уже не была той стервой, но была все такой же вспыльчивой и могла в случае чего приложить проклятием позаковыристее. Джеймс же уже вовсю строил свою карьеру в аврорате, когда узнал о том, что Лили беременна. Тем временем Волдеморт объявил охоту на семейство Поттер. —...ну а дальше ты того, знаешь уже. — скомканно закончил Хагрид, отведя взгляд. Гарри улыбнулся ему. — Спасибо, Хагрид. Ты первый, кто решил рассказать мне о них правду, и я это ценю. — Ну ты чего... я это, только рассказал, чего благодарить-то сразу... — засмущался великан, начав разливать по гигантским чашкам чай. Перед Гарри поставили здоровенную посудину с чаем, и тот, решив не обижать лесника, сделал небольшой глоток. — Вкусно. — улыбнулся он тут же просиявшему великану, решив умолчать о том, что он не любит сладкую воду с привкусом чая. — Хагрид, ты не знаешь, что случилось с профессором Квиреллом? Лесник нахмурил кустистые брови. — А что с ним не так-то? Ну, заикается парень, ну бывает... — Он сумасшедший. — Гарри сделал вид, что пьет чай. — Ты его взгляд видел? На меня так за всю жизнь только двое смотрели, причем один из них был... животным. Гарри вспомнил взгляд Вернона Дурсля, и даже сейчас по коже пробежали мурашки. — Не твое это дело... — неодобрительно покачал головой лесник, отставив в сторону чашку. — Это только его да Дамблдора касается... да и тебе могло это... показаться, вот. Так что не лезь ты в это, Гарри. Поттер чуть нахмурился. Что скрывал великан? Гарри осторожно попытался прочесть чужие мысли, но все было слышно лишь с помехами, будто поломанное радио. Возможно, все дело было в уплотненной ауре Хагрида, которая была защитой от магии. — Почему? — Не твое и все. — отрезал лесник, и на этом разговор заглох. "...олас... Фламель... не... го... ело..." Гарри улыбнулся упрямо молчащему Хагриду и поставил чашку на стол, поднимаясь. — Спасибо за чай и рассказ, Хагрид. Извини, если я тебя чем-то обидел. И, не дожидаясь ответа растерявшегося великана, он вышел из хижины. Ветер тут же атаковал его, однако против согревающего заклинания он был бессилен. Гарри решил, что обязан выяснить, кто такой Фламель. Имя казалось знакомым, однако вспомнить, где он его слышал, он решил позже. Уже в замке он вызвал Кроули. Король Ада вольготно расположился в его спальне, и уже пятую минуту пытался понять, что от него было нужно. — Я-то здесь при чем? — в очередной раз спросил демон, и Гарри тяжело вздохнул. — Ты поможешь мне. У тебя куда больше опыта в распознавании проблем с Душами. Кроули не выглядел заинтересованным. — Какой мне прок с твоего... Квирелла? Он сам покалечил свою Душу, ты и сам уже это понял. Гарри понял. Вот только не понял, что нужно сделать, чтобы вернуть все как было. Нынешнее состояние этого человека ему категорически не нравилось. Будет жаль, если придется убить обладателя такого "запаха". — Хорошо. Что ты хочешь? Кроули, как и в прошлый раз, улыбнулся, переходя на деловой лад. — Ты сделаешь моего милого песика Министром Магии. — Человека? — удивился Гарри. — Он уже давно у меня, оказался волшебником. Кроули выглядел так, будто был возмущен этим до глубины своей демонической души. Конечно, как это так — он, — сам он! — чего-то не знал о собственном рабе! — По рукам. Имя? Кроули довольно ухмыльнулся, и глаза его сверкнули удовлетворением. — Регулус Блэк.***
"...и я считаю своим долгом сообщить вам о вопиющей безалаберности и безответственности на уроке полетов на метлах вышеупомянутой Роланды Марии Хуч, по вине которой едва не погиб Наследник Рода Лонгботтом, чистокровный волшебник Невилл Фрэнк Лонгботтом, чудом обошедшийся лишь переломом запястья и многочисленными ушибами..." Гарри поморщился от осознания того, насколько это получилось глупо и наигранно, отложив перо и пробежав глазами по написанному. Лист желтоватого пергамента ярко вспыхнул золотыстым пламенем и сгорел, не оставив после себя даже пепла. На стол упал еще один такой же лист, едва он закончил разминать пальцы, и мальчик вновь взялся за перо. Раньше у него не было достаточно весомых причин для уничтожения мадам Хуч, теперь же... теперь он имел причины, доказательства и свидетелей. Он хотел уничтожить ее. Морально, а затем и физически. Просто потому что счел ее глупость опасной для его планов. Никто не имел права покушаться на жизнь и здоровье тех, кто принадлежал ему. А Невилл Лонгботтом теперь был целиком и полностью человеком Гарри Поттера и, соответственно, принадлежал ему. Это было не более чем... предупреждением для остальных. На губах маленького чародея медленно расцветала воистину дьявольская улыбка.