Молитва ангелу: Начало

Началось все с малого. Где-то далеко, в самой глубинке, поселилась в старом и прохудившемся домике счастливая семейная пара девушки-полукровки и чистокровного волшебника, сбежавшего от родной семьи ради неё. Они любили друг друга, как не любили многие влюбленные юнцы и старики, чьи чувства давно проверило само время. Фамилия их была Дамблдор. Персиваль и Кендра Дамблдор. Спустя пару лет после их переезда она обрадовала его счастливой вестью: она была беременна. О, как же он был счастлив! Об этом мужчина мечтал так долго, так страстно, что он даже не сразу понял, что она ему сказала. Так Персиваль и стоял в ступоре почти десять минут, а затем, осознав услышанное, едва ли не разрыдался от счастья, кружа ее, смеющуюся, в объятиях. Через девять месяцев у них родился чудесный карапуз, которого они после долгих раздумий назвали Аберфортом. Спустя какое-то Кендра вновь обрадовала Персиваля, и все их заботы отныне состояли в том, чтобы подготовиться к появлению еще одного маленького волшебника. Второго сына Дамблдоры назвали Альбусом. А что? Альбус Дамблдор — звучит же! К тому же, "Альбус" в переводе с латыни значило "белый", "светлый", и судьба у него просто обязана была соответствовать имени. Мальчики были дружны, но им были нужны и другие друзья. Благо, не так давно рядом поселилось еще одно семейство мигрантов из Германии, сын которых оказался таким же волшебником. Его звали Геллерт. Это был очаровательнейший карапуз с вьющимися золотистыми локонами и ангельским взглядом чистых-чистых голубых глаз, который мгновенно сдружился с совершенно им очарованным Альбусом. Родители обоих лишь посмеивались, наблюдая за тем как маленький Альбус, спотыкаясь на каждом шагу, при каждой встрече бежал к тепло улыбающемуся Геллерту, сбивая коленки и сияя улыбкой. Аберфорт же не очень любил нового друга своего брата, куда больше предпочитая водиться с другими магловскими соседскими мальчишками. Возможно, это и было самым верным решением — уж слишком сильно ревновал Альбус Геллерта ко всем вокруг, пусть и старался этого не показывать. Правда, и само божье создание, мило хлопая ресничками, пару раз тайно врезало по-магловски особо назойливым желателям познакомиться с братом уважаемого в их кругах Аберфорта. И это было, на взгляд взрослых, совершенно очаровательно. А потом появились Ариана с Аурелиусом... два прекрасных близнеца, от которых Персиваль был бы в совершеннейшем восторге... если бы не одно "но". При родах Кендра умерла. Она отдала всю свою магию своим детям, отдала все силы и даже жизнь. Кендра... Персиваль любил ее. Любил больше всего на свете, любил больше жизни. Она была его смыслом, его стимулом жить дальше. С потерей ее Персиваль впал в глубокую депрессию, а затем у ушел в не менее глубокий запой. Его не могли вытянуть из этой трясины даже столь дорогие растоптанному сердцу дети. Они кричали, рыдали и ластились к нему, пьяному, валяющемуся в сенях дома, зовя маму и не понимая, что она уже никогда не придет. Когда Персиваль наконец справился с одним горем и пришел к детям из какого-то дешевого паба, его настигло новое. Аурелиус пропал. Дети даже не сразу поняли, что одного не хватает. Лишь к ночи они спохватились, созвали своими криками половину деревеньки. Участие в поисках принимали все. Все, кроме Персиваля, бессознательного, лежащего в куче мусора за углом и пьяного вусмерть. Аурелиуса так и не нашли, даже когда обратились к магии. Однако снова впадать в депрессию Персиваль не стал. Вновь терять детей он не хотел. Он был нужен им, он был для них отныне самым дорогим существом на всем белом свете. Однако Персиваль не учел одного. Дети уже не нуждались в нем. Они уже даже позабыли, кем он был. У детей на редкость короткая память, особенно на неприятные воспоминания — а именно неприятными воспоминаниями стали воспоминания об отце, очерненном горьким привкусом разочарования и одиночества. Куда дороже него им стали родители Геллерта, позаботившиеся о них, как о родных. Сам Геллерт стал братом даже Аберфорту, единственному, для кого отчаявшийся Персиваль был не просто размытым голосом из детства в силу возраста и лучшей памяти. Дети так и не признали Персиваля, однако Персиваль признал их. Ему не хватало роли "доброго дяди", однако на большее он уже не мог рассчитывать. И в этом виноват был лишь он, никто другой. Дети росли. Аберфорт отдалился от Гриндевальдов, не без труда вернувшись к отцу, Альбус смотрел на Геллерта все такими же обожающими глазами, а Ариана... Ариана умирала. Персиваль вновь не мог ничего сделать. Слишком слаба физически была его дочь, слишком чиста морально и слишком сильна магически, чтобы выжить в этом мире. Дети стали дразнить ее ведьмой после одного стихийного выброса, и маленькая Ариана стала подавлять свою магию, пытаясь стать нормальной. Издевки усиливались, Ариана чахла на глазах. Если бы только Персиваль не ушел тогда, если бы рассказал детям подробнее о чарах и выбросах, то этого бы не случилось. Издевки перешли грань. Разьяренный видом плачущей дочери с ссадинами на щеке маг убил этих ублюдков, что посмели довести его девочку до слез. Впрочем, уже было слишком поздно для того, чтобы хоть что-то исправить. Персиваля забрали в тюрьму. Дети вновь остались одни... Главным стал Аберфорт, как единственный совершеннолетний в семье. Он же и взял на себя ответственность за родных, понимая, что родители Геллерта уже слишком стары и не могут прокормить всех четверых. Аберфорт возвращался домой поздно, посреди ночи, и просто падал на пол, обессиленный. Летом, когда все дети были на каникулах, ласковые руки его маленькой сестренки каждую ночь встречали его, снимали с него стертые до дыр сапоги, передавали в руки младшего брата. Альбус доносил его до кровати, ему помогал Геллерт, хотя и не был обязан, раздеть уставшего и уже вырубившегося брата. Так они и жили. Конечно, работал и Альбус, однако ему нормальной работы не давали, как несовершеннолетнему. Ариана медленно, но верно обращалась в обскура. Никто не понимал, что с ней происходило, не понимал, как с этим бороться — об обскурах в то время не было известно очень много, это была редкая и ненужная многим информация. А затем произошло то, к чему все клонило уже столько лет. Альбус влюбился в Геллерта. Это было дико, неестественно. Это было мерзко по разумению людей того времени, однако ни Аберфорт, ни Ариана, ни родители Геллерта от них не отвернулись. Любовь к ним пересилила отвращение и правила. Впрочем, вскоре все пожалели об этом решении. Ревность этих двоих переходила все границы. Скандалы стали в доме привычным делом. Крики, споры, разбитые лица и громкие примирения, — все это стало обычным настолько, что никто даже не обращал на них внимания. Зато это не нравилось жителям деревни, понявшим, что рядом с ними живут мужеложцы. Достать Альбуса, Аберфорта или Геллерта было никак нельзя — каждый мог дать отпор, причем такой, что содрогнулись бы все жители деревни. Однако слабое звено в цепи давно было всем известно. Жизнь маленькой Арианы, невинной и любящей весь мир, превратилась в ад. Издевки, насмешки, жестокость окружающих, оскорбления... она не понимала, чем заслужила все это. Слезы душили каждую ночь, но она ни разу не позволила узнать об этом никому из ее братьев, пусть один из них и не был ей родным. Она не хотела беспокоить их, не хотела, чтобы они нервничали. Ариана держала все в себе, и это ее губило во много раз сильнее, чем просто магия, рвущая саму ее сущность изнутри. Очередной скандал Альбуса и Геллерта. Ариана бы даже не удивилась, честно. Однако странное предчувствие никак не могло ее покинуть, и она решила пойти за братьями, проследить, чтобы все было хорошо. Ничерта не было хорошо. Малышка-Ариана узнала о том, что ее братья грезят мировым господством. Правда, методы обоих были слишком разными, и именно это и стало причиной спора, перетекшего в драку, а затем и в дуэль. Зеленые лучи ослепили девушку, — еще совсем девочку, — и она, даже не успев ничего понять, на одних инстинктах бросилась им наперерез. Она даже не осознала, что хотела сделать — ее жизнь, столь короткая, полная бедности, лишений и обжигающе-нежной любви к семье, оборвалась, будто ниточка, не выдержавшая слишком большого веса. Искаженные ужасом родные лица — вот то, что она увидела в конце, то, что отпечаталось навечно в ее широко распахнутых глазах и последней, прощальной и ласковой улыбке. Альбус и Геллерт расстались. Тот скандал, то отчаяние, их попытки поверить в то, что первым до нее полетел не их луч, окончательно убили их отношения. Аберфорт бросил обоих, с первого же взгляда поняв, что произошло. Он даже не позвал их на похороны. Они пришли на ее могилу лишь спустя почти неделю опросов жителей деревни. Аберфорт не пустил никого на порог. Судьбы тех, кто еще месяц назад был друг другу смыслом жизни, разошлись так же внезапно, как и сошлись. Альбус доучился в Хогвартсе, затем устроился там профессором трансфигурации, дослужился до заместителя директора. Аберфорт открыл свой паб, искренне любя свое детище. А Геллерт, предприняв несколько попыток примириться с упертым Альбусом... Спустя несколько лет после смерти Арианы на весь мир прогремело имя необычайно жестокого и умного Темного лорда. Аберфорт все понял. Конечно, он не мог не понять. Альбус не верил. Не верил до самого последнего, до тех пор, пока в газетах не появились кровавые колдографии некогда любимого человека, стоящего среди сотен трупов и держащего палочку своими длинными пальцами. Возраст был ему к лицу. С годами Геллерт стал лишь красивее, приобрел шарм и какое-то невыразимо-печальное очарование. Это виднелось в развороте головы, в линии челюсти, в небесных глазах, в уверенных движениях палочкой и тихом, обольстительтном баритоне, от которого у Альбуса подгибались коленки даже пуще, чем раньше. Однако войну, забравшую слишком много жизней, необходимо было завершить. И Альбус, захлебываясь рыданиями и болью, всадил нож в спину доверчиво прильнувшему к нему падшему ангелу, счастливому, столь легко поверившему в то, что они могли бы начать все с самого начала. Альбус не смог добить его. У него просто не поднялась рука, омертвевшие казалось губы так и не смогли произнести заветные слова. Геллерт смотрел. Смотрел печально, разочарованно. Но ненависти, как бы Альбус ни старался, он разглядеть так и не смог. Дамблдор заключил Геллерта в тюрьму, построенную самим же Гриндевальдом. А вместе с самым жестоким чародеем, развязавшим настолько кровопролитную войну, в тюрьме осталось и сердце волшебника. Геллерт ждал, однако Альбус так ни разу и не пришел в Нурменгард. Затем появился маленький Том Реддл. Он был красив, но отнюдь не как Гриндевальд. То была мрачная, одинокая и обманчивая красота, скрывающая за собой настоящего дьявола в людском обличье. По крайней мере, именно таким его видел Альбус. Из-за поведения и поступков профессора трансфигурации и родился второй Темный лорд. Это стало второй его страшнейшей ошибкой. Третьей стала отправка Гарри Поттера в семью Дурсль.